Темнейший воин

Глава 17

Пятьсот первый год (После Связи)

Пьюк перешагнул через последний дверной проем и очутился в Амарантии. Как и прежде, магия коснулась его кожи и заполнила вены, заставив испытать трепет. В отличие от прошлого раза он не использовал магию, чтобы принять свою естественную форму; у него не было желания производить впечатление на Уильяма. Наслаждаясь любимой родиной, Пьюк глубоко вдохнул. Прохладные солнечные лучи осветили море песка. Он поднял глаза. Надвигалась гроза, небо покраснело сильнее обычного. Как уже поняла Джиллиан, бури в Амарантии были чрезвычайно опасны.

Джиллиан…

Он не станет думать о ней… или о том, как увидит её, вдохнёт её аромат, прикоснётся. Эти мысли заставят его возбудиться — ещё сильнее — а Безразличие… что? Пьюк ожидал, его уши дёрнулись, но демон хранил молчание.

Гнев охватил его при мысли о том, что Джиллиан терпит его тёмное присутствие. Гнев, который он проигнорировал, заставляя сосредоточиться на погоде. Зимой иней покрывал всё, становясь метафорой его жизни. Весна приносила тёплые дни и проливные дожди, которые порождали кинжалоподобный град. Летом озёра и пруды постепенно высыхали, а с неба изредка лилась кислота. Осенью дни бывали слишком жаркими, слишком холодными и идеальными.

Пьюк вернулся посреди весны. Поблизости не было ни лагеря, ни водоёмов. Рядом никто не ждал с транспортом. Неважно. Он может побежать.

— Ты принёс мою маленькую Джилли Мармеладку на такую свалку? — потребовал Уильям.

«Моя Джилли Мармеладка! Моя!»

Никто никогда не испытывал его легендарного терпения так, как этот мужчина. Как Джиллиан могла его выносить? Непочтительный ублюдок на всё жаловался, ничего не воспринимал всерьёз и ни при каких обстоятельствах не упускал возможности поддразнить Пьюка.

— Нет реальности лучше. А когда Джиллиан больше не будет моей, ты сможешь забрать её куда захочешь. — Его бы это тоже не побеспокоило. Ни в малейшей степени. — Если она решит уйти с тобой, конечно. Я забыл тебе сказать? Здесь время течёт по-другому. Полагаю, для моей жены прошло лет пятьсот. Возможно, она совсем о тебе забыла.

С шипением Уильям схватил кинжал и вдавил кончик в пульс у основания горла Пьюка.

— Ты только что сказал пятьсот лет?

— Да. — Он подмигнул мужчине, не обращая внимания на оружие. — Джиллиан сейчас уже полвека.

Красные всполохи появились в ярко-голубых глазах, словно реки лавы, раскалывающие поверхность вулкана.

— Пусть лучше девушка, которую я оставил, будет той, которую я найду. Она была идеальной, такой, какая есть. Если столетия изменили её…

— Ты хочешь, чтобы она осталась той девушкой, которая предпочла меня тебе? — Насмехаться могут оба. — В этом отношении я уверен, что она такая же. — Ложь. Он ни в чем не был уверен.

Вновь зашипев, Уильям вонзил лезвие глубже. На грудь потекла капля крови.

— Или убей, или отпускай, — сказал Пьюк. — Джиллиан ждёт.

Напряжённая пауза. Затем с явной неохотой Уильям поднял кинжал.

— Сюда. — С нетерпением Пьюк рванул вперёд.

Другой мужчина наступал на пятки. Иметь мстительного Бессмертного за спиной было глупо, смертельно глупо, но в данный момент его это не волновало.

«Скоро увижусь со своей женой…»

На этот раз он не смог выбросить из головы мысли о ней. Как она отреагирует, когда увидит его? Как она отреагирует, когда увидит Уильяма?

Внезапная и глубокая боль в душе угрожала разорвать грудь Пьюка надвое.

— Знаешь, ты ошибаешься, — сказал он. — Тогда она не была идеальной. Она боялась мужчин и близости.

Хотя, в конце концов, Джиллиан поцеловала его так, как будто хотела большего.

«Поцелую её опять. Поцелую…»

Уильям зарычал, напомнив ему Безразличие.

— Откуда ты знаешь, что она боялась близости?

Он пожал плечами.

— Эта тема поднималась.

— Пока это единственное, что поднималось, — отрезал Уильям.

«Нет, Уильям Тёмный. Я возбуждался из-за неё каждый день, пока мы были вместе. Теперь я твёрдый из-за неё, хоть мы и далеко друг от друга».

— С ней жестоко обращались в детстве… хуже, чем ты можешь себе представить, — сказал Уильям. — И она страдала годами! Никто ей не помог, и она убежала и жила на улицах… потому что там безопаснее. Эту девушку ты используешь против меня.

Татуировка в виде бабочки обожгла кожу Пьюка, скользнув по его ноге, когда он пытался справиться с раскаянием и настолько сильной ненавистью к себе, что усомнился, сможет ли когда-нибудь освободиться от неё.

— Хватит болтать, — прохрипел он. Он увеличил скорость, работая руками и ногами.

Уильям не отставал — подвиг, который мало кому удавался, когда имеешь дело с Пьюком.

Когда они подошли к лагерю, ему пришлось дважды все осмотреть. На месте палаток стояли дома из камня и дерева.

Вокруг бродили мужчины, одетые в тунику и овчинные штаны. По крайней мере, мода не изменилась. Женщин не было видно. Никаких признаков Джиллиан или даже Винтер. Женщины, должно быть, находились в домах, готовя и убирая.

— Надо же. Мужская вечеринка. Мой наименее любимый тип вечеринок, — сказал Уильям сухим тоном. — Если эти ублюдки тронули мою девочку…

— Моя девочка.

Пьюк на мгновение закрыл глаза и вздохнул, делая всё возможное, чтобы восстановить контроль. «Не моя. Никогда не будет моей». Он выбрал месть. Война важнее женщины. Он не свернёт с пути.

«Лучше быть одиноким». Нет семьи — нет шанса на предательство.

Он осмотрел все лица, но не нашёл никаких признаков Камерона.

— Где она? — потребовал Уильям.

— Я обязательно это выясню. — Пьюк подошёл к мужчине, который сидел перед жаровней. Готовил пищу? Эту обязанность обычно выполняли женщины. За исключением тех случаев, когда эти женщины были вегетарианцами и заключали сделки со своими мужьями, конечно. — Ты.

Мужчина взглянул на него и вскочил на ноги, широко раскрыв глаза.

— Мой господин. Ты вернулся.

— Где моя жена? Если уж на то пошло, где Камерон и Уинтер? — Он… не то чтобы проявлял нетерпение, но был близок к этому; хотел прочитать подробную историю, написанную Камероном, и выяснить всё, что произошло в его отсутствие.

Мужчина побледнел.

— Она… они… они все переехали, милорд. Забрали с собой всех наших женщин.

Излучая ярость, Уильям подошёл и встал рядом с Пьюком.

— Он не спрашивал, что они сделали. Он спросил тебя, где они. Отвечай!

— Не пугай моих подданных, — огрызнулся Пьюк. Затем обратился опять к мужчине: — Я не спрашивал, что они сделали. Я спросил тебя, где они.

Мужчина сглотнул и потянул за воротник туники.

— На востоке, милорд. Они часть нового клана. Они нападают на другие лагеря, убивают солдат и крадут магию. Они вызвали войну между… всеми.

С тех пор как он ушёл, всё стало хуже, не лучше?

— Моё хорошее настроение быстро ухудшается, — сказал Уильям с угрозой в голосе. — Либо кто-то предоставит мне Джиллиан, либо я…

— Закачу истерику, — вмешался Пьюк. — Да, знаю. Вместо этого, почему бы тебе не сделать то, что у тебя получается лучше всего, и трахнуть кого-нибудь с пульсом. Я же поищу свою жену и выясню, что происходит.

* * *

— Я тебе говорила, насколько сильно ты отстойная? — спросила Винтер с неподдельным восторгом.

— Много раз. — Джиллиан послала подруге воздушный поцелуй… средним пальцем. — Тебе следует поблагодарить меня. Я исправляю твою ошибку, не так ли?

— Нет, ты спасаешь Джоанну. Есть разница. Я просто хочу, чтобы мы могли стрелять из оружия.

— Я тоже.

К сожалению, оружие не работало в Амарантии. Это как-то связанно с несовместимостью магии, бла-бла-бла.

Два дня назад клан Уолш захватил одного из генералов Джиллиан. Учитывая, что Уолши были придурками — мужчинами, которые ценили женщин меньше скота — сегодня вечером она заставит песок покраснеть от их крови.

«Украдёшь у меня и понесёшь наказание».

Когда в её голове внезапно раздались рёв и рычание, она тоже зарычала. Безразличие вернулся. Ему нравилось появляться каждые пару десятилетий, сводить её с ума и убираться.

«Игнорируй его или сойдёшь с ума». Нет иного выхода.

— К твоему сведению, — сказала Винтер, — я никогда не делала ошибок, пока не встретила тебя.

Джиллиан фыркнула.

— Ты их делала, не сомневайся. Люди были слишком напуганы, чтобы сказать тебе.

Она вжалась всем телом в гребень песчаной дюны и затянула потуже камуфляжный шарф, обмотанный вокруг нижней части лица. Тонкий материал защищал её от пронизывающих ветров и песка. С самого утра её переполняло нетерпение. Из-за ситуации с Джоанной, конечно, но может ли это быть чем-то большим?

И вот она здесь, чтобы спасти подругу. Но вместо предвкушения Джиллиан почувствовала страх, нервные клетки погибли.

Безразличие только усугублял ситуацию.

— Почему ты не боишься указывать на мои недостатки? Хотя у меня их и нет. Это потому, что ты видела меня в нижнем белье Чудо-женщины? Из-за этого, верно? — Прекрасная хранительница Эгоизма легла рядом с ней. — И вообще, зачем мы это делаем? У нас нет плана по спасению по веской причине. Я помню все эти скверные ловушки, уловки и засады. А ты?

Она ждала, зная, что её подруга ещё не закончила.

— Если другие кланы узнают, что мы готовы пойти на войну ради спасения генерала, который даже близко не так любим или силён, как заместитель Покорительницы Дюн… как я, — добавила Винтер, как будто было необходимо разъяснение, — они, скорее всего, похитят женщин нашего клана.

Джиллиан вздохнула. В чем суть вопроса? Эгоизм чувствовал себя ущемлённым, потому что никто не пытался захватить её в плен.

— С другой стороны, другие кланы с большей вероятностью похитят наших женщин, если мы ничего не сделаем. Они должны знать, что будут последствия, если они с нами свяжутся.

Серьёзные последствия.

— А если мы сегодня попадём в засаду?

— Это не засада, если мы знаем, что это засада. Это прекрасная возможность.

Винтер никогда не упускала шанса воспользоваться возможностью.

Бинго. Красотка кипела от нетерпения.

«Уолшы захлебнутся кровью».

Хотя обе Шоузоны были вооружены, самое смертоносное оружие пульсировало в их руках. Джиллиан протянула руку, и лунный свет отразился от рун, выбитых от кончика пальца до запястья. Так красиво. Извилистые, закручивающиеся линии стали порталом, позволяя магии проникать в её тело всякий раз, когда она совершала убийство.

Магия была силой, а сила была всем.

Никогда больше она не будет беспомощной маленькой девочкой, притворяющейся спящей, в то время как выродки насилуют её самыми худшими способами, или покорной, надеясь, что её обидчик быстро закончит.

Никогда больше она не будет бояться дать сдачи.

— Итак, каков план? — спросила Винтер.

— В целом мы собираемся освободить Джоанну и посеять хаос.

— Мило. Хаос — моя специальность.

Решив прокрасться во вражеский лагерь и незаметно выйти, а не атаковать в полном составе, они пришли без прикрытия. Джиллиан даже оставила дома свою любимую и верную военную химеру, Арахиса. Он точно дулся, грыз её мебель и кусал всех, кто осмеливался к нему приблизиться.

Она вздохнула и стала изучать лагерь. Сто пятьдесят четыре палатки стояли рядами, позволяя соседям присматривать друг за другом. Потрескивающие ямы огня были также стратегически размещены, каждая из них освещала четыре ближайших палатки.

Это мобильная застава. Значит, её обитатели могли упаковать вещи и исчезнуть в считанные минуты.

Солдаты охраняли внешний периметр, готовые позвонить в гонг при первых же признаках опасности. Другие — патрулировали между палатками.

Напав на лагерь, Шоузоны объявят войну всему клану Уолш.

На самом деле, пленив Джоанну, генерала Шоузонов, Уолши уже объявили войну. Конечно, Джоанна вторглась на их территорию, играя в «Правда или действие» с Винтер, но она не собиралась создавать проблемы. Только украсть поцелуй у красивого незнакомца.

За это Уолши решили пытать Джоанну? Как бы ни так.

«Ни одну женщину нельзя бросать». Даже если Джиллиан рискнёт всем.

Хоть другие (бывшие) Шоузоны предавали её в прошлом и ставили для неё ловушки. Ну и что? Джоанне она доверяла. Они делились похожим прошлым и рассказывали о своём жизненном опыте, помогая друг другу развиваться.

Одна из первых вещей, которые Джоанна сказала ей, после того как Джиллиан поделилась худшим воспоминанием о жестоком обращении… «я верю тебе».

Её собственная мать ей не поверила.

Потом Джоанна добавила: «В случившемся нет твоей вины. Ты это знаешь. Они это знают. И теперь твоё тело — оружие. Никогда больше никто не сможет использовать твоё оружие против тебя».

В тот день что-то внутри Джиллиан изменилось, правда встала на свои места. В насилии виноваты те ублюдки. Она была невинным ребёнком, отданным на попечение равнодушного мужчины. Она не поощряла его даже взглядом. Он один нёс вину за свои действия, сейчас и всегда, и она никогда больше не смирится с таким ужасным бременем.

Когда груз упал с плеч, ей захотелось плакать. Ей так сильно хотелось плакать от облегчения, ярости и тысячи других эмоций, которые она не могла назвать. Но не проронила ни слезинки. Может быть, она пролила слишком много за свою смертную жизнь и больше ничего не осталось.

Тем не менее, их отсутствие не остановило прилив тоски от погружения в прошлую жизнь. Она хотела, чтобы сильные руки Пьюка обхватили её и крепко держали. Хотела, чтобы его тёплое дыхание ласкало её кожу, когда бы он шептал слова утешения. Желала, чтобы его мягкий мех, такой непохожий на все прикосновения, которые она знала прежде, её согрел.

Надеясь избавиться от таких неразумных желаний, она отправилась на поиски проклятой информации о его прошлом. Юношеские проступки. Предательства. Что угодно! Когда она услышала о войнах, которые он выиграл, воинах, с которыми воевал, о мужчинах, которые хотели походить на него, и о женщинах, которые надеялись приручить его, она восхищалась им… и скучала по нему ещё сильнее.

Конечно, она также выяснила, что он когда-то был влюблён в Винтер, и у неё случился приступ ярости. Что не имело никакого смысла! Какое значение имеет происшествие в прошлом? Разве что Пьюку всё ещё нужна хранительница Эгоизма?

Ой-ой. Знакомое покалывание в затылке, согревающее кожу. Вдох, выдох. Хорошо, все хорошо. Нет причин для приступа. Она израсходовала сироп дерева cuisle mo chroidhe и больше не могла собрать урожай.

— Хм, мне нужно бежать, спасая свою жизнь? — спросила Винтер.

— Нет. Я в порядке.

Возможно. Будем надеяться.

Когда Безразличие взревел с ещё большей силой, она подняла взгляд. Три луны висели в пурпурно-красном небе, которое она обожала, частично закрытые грозовыми облаками. В любой момент начнут падать ледяные кинжалы.

— Почти пора.

Вдруг она опоздала? Вдруг…

Нет! Недопустимый мыслительный процесс. Все будет хорошо.

Винтер поцеловала рукоять своего любимого кинжала. Того, который она украла у брата Пьюка, когда он осмелился выйти из своей уединённой крепости.

— Кто убьёт больше солдат, тот победит. Проигравший должен признать, что победитель круче.

— Договорились, — сказала она с нежностью.

Её дружба с Винтер сложилась не за одну ночь и даже не за десятилетие, но она сформировалась. Теперь не было никого, кого Джиллиан хотела бы видеть на своей стороне.

Хотя она задумалась. Когда — если — Пьюк когда-нибудь вернётся, изменится ли преданность Винтер?

— Снова думаешь о дорогом муженьке? — спросила её подруга.

— О бывшем муженьке, дорогая. Есть срок давности для неоспоримого неофициального развода, верно? — И все же она избегала встречаться с другими мужчинами. Хотя хотела бы иметь парня, романтические ужины и обмен подарками. Танцы и смех. Долгие, томные взгляды. Нежную улыбку. Все девочки мечтают получать это от поклонника. Всё то, в чём ей отказывали всю жизнь. Сначала из-за страха, потом из-за нежелательного брака.

Но, если бы она подружилась с кем-то после охоты и убийства мужчин, которые предавали своих жён, она стала бы лицемеркой.

Таких она убивала.

Винтер толкнула её в плечо.

— Ты всегда напрягаешься, как будто тебя вот-вот ударят мои кулаки ярости. Не волнуйся. Он обязательно вернётся. Безразличие иногда заставляет его терять концентрацию или менять цель, но рано или поздно он всегда находит свой путь.

— Разве его королевство не должно быть исключением?

— Ничто не может быть исключением для Безразличия. Кроме, может быть… — голос Винтер затих.

— Чего?

Её подруга пожала плечами и сказала:

— За исключением того, как он смотрел на тебя перед уходом… Я думала, что воспламенюсь. Никогда раньше не видела в нем такой глубины.

Её охватило удовольствие. Что было смешно!

Хоть её тело и жаждало Пьюка несколько ночей — большинство ночей… хорошо, все ночи — и он мог завладеть её снами, но она не собиралась возиться с ним, когда он вернётся. Как долго она его знала? Всего пять минут? И слишком хорошо помнила, с какой лёгкостью он переходил от ледышки к человеку-факелу и превращался обратно в ледышку. Без сомнения, он разогреется, если уложит её в постель, только чтобы потом заморозить. Нет, спасибо. Джиллиан ждала и заслужила, чтобы после этого её уважали.

Может быть, он её удивит?

Тьфу. Принятие желаемого за действительность приведёт лишь к разочарованию.

Захочет ли вообще её Пьюк?

Конечно! Связь заставила её жаждать Пьюка, несмотря на всё, что произошло между ними, поэтому связь заставит его желать её. Это закон.

Неужели они были всего лишь марионетками на верёвочках?

Разве это важно? Желание есть желание.

«Подожди. Я пытаюсь уговорить себя на секс с ним или нет? Я в замешательстве».

Он не был подходящим парнем. Романтические ужины, обмен подарками, танцы, смех и долгие, томные взгляды или нежные улыбки — не совсем в его стиле.

Соблазн сказал: «Почему бы не воспользоваться им, хотя бы ненадолго? Удовлетворение ждёт…»

Идея не была отталкивающей. Она могла испытать красоту секса без страха. Сколько бы раз она ни фантазировала о Пьюке, старые воспоминания никогда не всплывали. И у неё не получалось удовлетворить себя в одиночестве. Хнык.

Каждый раз, когда Джиллиан пыталась это сделать, её тело отключалось из-за связи. Или из-за Безразличия. Или оба виноваты! В глубине души она подозревала, что ей нужен Пьюк, чтобы закончить работу, его присутствие каким-то образом сделает её желание слишком сильным, чтобы сопротивляться.

И, чёрт возьми, она устала корчиться на простынях в отчаянии и боли, не в силах утолить потребность, которую разбудил её муж простым поцелуем. Потребность, которая не угасла со временем, а только возросла. Нужен Пьюк и только Пьюк.

Часть её разума плакала: «Почему не Уильям?» Она знала его намного дольше и обожала до чёртиков.

«Да, тело. Почему?» Хотя она время от времени думала о нём, задаваясь вопросом, остался ли он таким же великолепным, как она помнила — и хотя ей всегда было весело дразнить Пьюка другим мужчиной в своих письмах — она никогда не фантазировала об Уильяме.

Раскат грома вернул её мысли к насущному вопросу.

— Если меня поймают… — начала Джиллиан.

— Я знаю, знаю. Убить всех, рискнуть жизнью и спасти тебя.

— Нет. Ты шутишь? Отступай, укради как можно больше оружия, укради больше магии и возвращайся.

Прогремел ещё один раскат грома, а затем вспышка молнии осветила солдат, когда они бежали в укрытие; они знали, что никто в здравом уме не нападёт во время ледяной бури.

Они не ошиблись. Джиллиан уже много веков была не в своём уме.

Над палатками подняли щиты, защищающие людей внутри.

— После этого, — сказала Винтер, как и Джиллиан не заботясь о грядущем смертоносном дожде, — недавно коронованный король Уолш, вероятно, перестанет за тобой ухаживать.

— Это всего лишь бонус, — бросила она.

Джиллиан убила двух последних королей. Первый радовался боли, которую причинял женщинам, напомнив ей об ужасах в её жизни. Другой убил любимого члена Шоузонов, не во время боя, а во время торговой миссии. Он ударил её ножом в спину.

После третьего раската грома первый ледяной кинжал упал с неба и пронзил землю в нескольких дюймах от лица Джиллиан. Безразличие взвыл от удивления, прежде чем исчезнуть из её сознания.

Ну-ну. Предсмертные переживания не его конёк. Примем к сведению.

— Сейчас, — сказала она. Подняв щит, она вскочила на ноги и помчалась вниз по песчаной дюне.