Темнейший воин

Глава 12

«Что со мной происходит?»

Как только Пьюк ушел, Джиллиан разрыдалась. Теперь ее атаковали различные эмоции, вызывая ощущение, как будто она попала под поток эстрогена, адреналина и кислоты.

В основном истерика играла в русскую рулетку с помешательством, в то время как грусть и счастье занимались игрой в чехарду. Она поднималась и падала, кружилась, еще и еще, и все это время в её голове звучали странное рычания и рев.

Связь предполагала большую ответственность. Но как именно она работала? Пьюк ничего не чувствовал, так что она не должна перенять его печаль, ярость, вину, горе и… желание. Неужели? Странное покалывание вернулось, соски затвердели, а между бёдер заболело сильнее, чем раньше, и на этот раз не было никакой ошибки в причине.

Часть её желала так, как никогда раньше, даже с Уильямом.

Когда Пьюк встал, готовый пуститься во все тяжкие, маленькая часть её хотела попросить его остаться. Но, конечно, страх быстро затмил все остальное.

Если бы он попытался применить силу….

Но он этого не сделал. Он спас её жизнь и ушел. Теперь она ему должна.

Он говорил, что хочет что-то почувствовать… что угодно. Когда Джиллиан вспомнила об их разговоре разумом, который больше не был затуманен болью, то начала подозревать, что он, возможно… солгал ей, и на самом деле чувствовать не хотел. Потому что всякий раз, когда он смягчался хоть на секунду, быстро скрывался за холодной внешностью.

Зачем ему врать? У него не было других причин жениться на ней. Кроме того, будучи подростком в бегах, она прошла ускоренный курс обмана; ее способность чувствовать ложь дала о себе знать.

Ей же не показалось, что в какой-то момент он ощутил раскаяние? Да, возможно. Если он почувствовал это до их связи, зачем продолжил церемонию и рискнул своей жизнью? Если только он не хотел почувствовать больше?

Ладно, возможно, он не виноват в её нынешнем затруднительном положении. Возможно, все новоявленные бессмертные прошли через это… или её недавно разбитое сердце сорвалось с привязи, учитывая годы хаоса.

Разбитое, потому что Уильям потребовал, чтобы она выбрала между ним и мужчиной, который её спас. Но как она могла предать Пьюка после всего, что он сделал?

Как она могла так обидеть Уильяма? Увидит ли она его когда-нибудь вновь?

Какая жизнь может быть у них с Пьюком на самом деле?

* * *

Когда Пьюк вернулся в домик на дереве, то нашел Джиллиан на кровати, именно там, где и оставил.

— Ты всё ещё плачешь? — потребовал он, засунув её ноги в сапоги, которые украл для неё.

— Я не плачу. Ты плачешь, — раздраженно ответила она. Красные пятна покрывали её лицо, глаза опухли.

Она оплакивала потерю своего драгоценного Уильяма.

Пьюк ждал приступа ярости. Но не почувствовал ничего, кроме легкого напряжения в груди. Хорошо. Лёд окружил его сердце непроницаемыми слоями.

Конечно, они были непроницаемыми.

— Пойдём. — Он дернул её, поднимая в вертикальное положение.

— Куда?

Проигнорировав её вопрос, он вывел Джиллиан из дома на дереве. Затем, используя кинжалы, пробился сквозь густую листву, которая мешала пройти. Он уже осмотрел реальности, но нашел только два портала.

Один вел в Огненное Королевство, где их ждала неминуемая смерть, а другой — прямиком в тропический рай Уильяма, но ни одна из них не вывела Пьюка в сторону Амарантии.

Они вернулись в тропический рай. Хотя он ожидал засады, Уильям так и не появился.

— Куда мы направляемся? — снова спросила Джиллиан. — Потому что я хотела бы отправить послание в Будапешт. Там мои друзья

— Нет.

— Уильям говорил, что у тебя проблемы с Торином. Я могла бы вмешаться и…

— У меня нет проблем с Торином.

— Хорошо, отлично. Мы можем…

— Нет.

— Подожди. — Она раздраженно уперлась руками в бедра. — Давай кое-что проясним, прежде чем двинемся дальше.

— Да. Давай. — Он повернулся, чтобы встретиться с ней взглядом… и его охватила внезапная и сильная буря желания.

Как? Как она это делала с ним?

— Ну, — подсказала она, словно это он начал этот разговор. Она высоко держала голову, даже когда румянец окрасил её щеки.

Такой сексуальный румянец… как далеко он распространился?

«Контролируй!» Он решил не быть милым. Пьюк ухаживал и выиграл. Теперь может стать самим собой.

— Наши отношения не демократия, а Пьюкократия. Я спас тебе жизнь, крошка. С этого момента я говорю, а ты слушаешь. Я приказываю, а ты подчиняешься. Поняла?

Она начала отступать, только чтобы остановиться и расправить плечи.　

— По твоей логике, ты должен слушать, когда я говорю, и повиноваться, когда приказываю. Я тоже спасла тебе жизнь.

Серьезно?

— Объясни.

— В своём гневе Уильям заточил бы тебя в темницу.

— Неверно. В худшем случае, он бы накричал на меня. — Слабый отблеск гордости заставил его добавить. — Кроме того, я побеждал более сильных противников, чем Уильям Тёмный.

Она провела языком по зубам, являя женское упрямство и невероятную красоту.　

— Нет никого сильнее Уильяма.

«В груди опять напряжение».　

— Что сделал этот мужчина, чтобы заслужить твою преданность?

— Для начала, он никогда не лгал мне, никогда не использовал меня, даже когда я создавала проблемы, — сказала она.

Интересно.　

— Какие ты создавала проблемы?

Румянец усилился.　

— Не бери в голову. Он проводил со мной время, не выдвигая никаких требований, просто наслаждался моей компанией. Он защищал меня, когда я не могла защитить себя. Он…

— Хватит! Он идеален. Я понял.

Напряжение ослабло, сменилось ноющей болью; что-то тёмное и колючее уничтожило весь этот так называемый непроницаемый лёд.

Безразличие до сих пор молчал.

Связь с Джиллиан повлияла на демона. Другого объяснения не было. Но, как Пьюк не смотрел на ситуацию, ответ оставался за гранью понимания.

Что это значило для него? Что это значило для его жены?

— Если бы ты была связана с Уильямом, — сказал он, — ты бы сейчас была в его постели?

Её передернуло, и кровь отлила от щёк.　

— Нет.

Это было хоть что-то, на худой конец.

Они продолжили путь и достигли пещеры. Впереди замаячил очередной сверкающий проход.

— Я пойду первым. Держись прямо за мной. И ещё, жена? Если начнется драка, ты убежишь в безопасное место. Я найду тебя.

— Я… хорошо. Да.

Пьюк покрепче сжал кинжалы и шагнул вперёд…

Пронизывающий ветер уколол его голую кожу словно ножи. Пьюк осмотрел ледяные горы, усеянные деревьями, серое небо с чёрными тучами, тяжелыми от дождя. Практически метафора его сердца.

Так. Проход Уильяма был изменяющимся. Это означает, что он открывался в новую реальность каждый раз, когда кто-то, кроме его владельца, через него проходил.

Джиллиан ахнула, её маленькое тело мгновенно охватила дрожь. Тогда как его кровь сгустилась и превратилась в слизь в венах. Он обнял её, предлагая своё тепло.

Вдали завыло животное. Ему ответили другие. Дикие животные. Отлично. Пьюк сможет прокормить свою… Джиллиан.

Пора переставать называть её женой. Скоро он её отпустит. Ничто не заставит его передумать.

Стуча зубами, она сказала:　

— О, Боже, ледяной ад.

Как бессмертная, она переживёт суровую температуру. Но… его охватило настойчивое желание. «Нужно её согреть».

— Сюда. — Он повел ее к ближайшей чаще деревьев, защищая от сильного ветра, и двинулся к куче меха…

Ну. К мехам прилагались тела. В какой-то момент люди натолкнулись на проход и умерли. Они прекрасно сохранились и, на первый взгляд, не пострадали. Не было никаких пятен крови.

Пьюк стянул самое маленькое пальто и накинул его на плечи Джиллиан.　

— Это должно помочь.

Крепко сжав лацканы, она уставилась на него с благодарностью, сверкающей в опьяняющих глазах.　

— Спасибо.

«Не смягчаться». Он кивнул в знак признательности.

Между вдохами, когда туман перед его лицом испарялся, он осматривал местность и обнаружил зияющий вход в пещеру, скрытую хлопьями падающего снега. Были ли внутри хищники?

Собрав дрова и разведя костёр, он предложил Джиллиан сесть перед огнем и сказал:　

— Не двигайся с этого места.

— Постой. Ты меня бросаешь?

— Если я крикну, ты побежишь.

— Но…

С оружием наготове он вошёл в пещеру, тем самым закончив разговор. Просторная площадка вела в узкий коридор с изгибами и поворотами… коридор, который выходил в большую комнату с бурлящим горячим источником. Пар клубился в воздухе, разнося запах… он принюхался. Чистоты, никаких следов крови или гнили.

В углу валялась груда костей, на каждой из которых были следы клыков и когтей. Хищное животное поселилось здесь, но не возвращалось в течение многих веков. Никакой свежей крови.

Пьюк вышел на улицу, но старался не приближаться к Джиллиан. Если он уловит запах маковых цветов, то не сможет покинуть её, а ему нужно уйти, чтобы позаботится о ее желаниях и потребностях.

— Вернулся через тридцать три секунды, — сказала она с улыбкой облегчения.

Эта улыбка…

Его ствол пульсировал от желания, а Безразличие — вот он! Демон проник в его разум, царапая и раня, но с гораздо меньшей силой, чем обычно.

«Ты где был, дружок?»

Конечно, ответа не последовало, только приглушенное рычание.

— Оставайся здесь, — сказал Пьюк Джиллиан. — Не входи в пещеру без меня, на случай, если хозяин вернется. — Если её загонят в угол… Если скалистые стены не позволят ему услышать её крик о помощи… — Я поймаю нам обед, — закончил он слишком резко.

— Что? Нет. — Она с трудом выпрямилась, холод сковал ее мышцы, и потянулась к нему. Перед самым прикосновением она хмуро посмотрела на свою руку, словно та посмела действовать по своей воле. Опустив руки, Джиллиан сказала:

— Я не хочу быть одна. Пожалуйста. Останься здесь, со мной.

«Оставайся равнодушным».　

— Я буду кричать.

Когда она посмотрела на него широко раскрытыми глазами — одаривая его возможностью увидеть все то, что скрывается внутри, готовые вспыхнуть и сгореть — он начинал понимать дилемму Уильяма. Как воин оставил её в попытке дать лучшее.

— Кричать, — повторила она. — Вау. Это о-о-очень успокаивает. Большое тебе спасибо.

— Не беспокойся. Если на тебя нападут и ранят, ты поправишься. Ты теперь бессмертная, помнишь? И мы связаны, твоя жизнь связана с моей. Если ты умрешь, я умру. Ты знаешь, что это значит?

— Нет, — выдохнула она.

— Что я не оставлю тебя, если решу, что надвигается катастрофа.

Его слова, призванные успокоить её, только разозлили Джиллиан. Вся на взводе, она сказала:　

— Я что-то еще должна знать? Например, вырастет ли у меня теперь член, ведь мы делим жизнь?

Он не собирался восхищаться её силой духа или наслаждаться тем, как она может быть одновременно мягкой и сильной. Совсем нет.　

— Единственный член, с которым тебе придется иметь дело, принадлежит мне. — И текущий разговор был наполнен агонией, в ожидании наказания от демона. — Я не уверен, с какими ещё последствиями мы столкнемся.

На ее щеках вспыхнул румянец, и она открыла рот, чтобы ответить.

Не желая слышать никаких других аргументов на эту тему, он оставил её, направившись в самую густую часть леса.

Её проклятия преследовали его, пробуждая инстинкты, с которыми он никогда раньше не сталкивался, и Пьюк почти обернулся. Что-то внутри него требовало побаловать свою новоиспеченную же… Джиллиан. Требовало вылезти из кожи вон, но наполнить счастьем ей каждую минуту каждого дня.

Глупости!　

— Почему ты больше не расстроенно? — рявкнул он Безразличию. — Где моё новое наказание?»

Раздалось рычание.

Неужели связь ослабила демона? Возможно, даже подавила его способность влиять на Пьюка? Возможно. Как? Он не был уверен. Может ли Безразличие его ослабить еще сильнее? Возможно.

По правде говоря, Пьюк не хотел сейчас ничего чувствовать. Впервые со времени своего заражения демоном он действительно жаждал холодного небытия, обеспеченного льдом. Никакого желания к Джиллиан. Никакого желания облегчить её страхи. Никаких проблем с тем, чтобы её отпустить.

Он занялся охотой, ища на земле следы. Там! Следуя по укромной тропинке, он клал в карман лепестки каждой зимней орхидеи, которую встречал, намереваясь использовать их в горячем источнике, потому что… просто потому.

Наконец, он добрался до источника следов. Стая диких… кого-то. Какая-то разновидность гибридов кролика и свиньи, с колючим мехом и рыльцем.

Как только они его учуяли, то все разразились визгом и бросились на него со скоростью ягуара, их длинные острые зубы сверкнули в лунном свете.

Времени на подготовку не было. Пьюк увернулся от первой волны атаки, развернулся и начал рубить. Его кинжалы разрезали шеи и животы, брызги крови и внутренности падали на землю. Вторая волна сбила его с ног, но животные укусить не успели. Он слишком яростно сражался.

Его раны станут ранами Джиллиан, и мысль о её порезе и крови…

С ревом, который мог бы соперничать с рычанием Безразличия, Пьюк начал отбиваться сильнее. Сверхъестественная скорость не позволяла существам его схватить. Один за другим они погибали от его клинков.

Когда бой закончился, он был весь в крови и окружен трупами. Наступила темнота… как долго Джиллиан одна?

Он выбрал двух тварей, прежде чем ринуться обратно в лагерь, следуя за ароматом маковых цветов. Без сомнения, если бы ему завязали глаза и бросили в никуда, он без труда нашел бы Джиллиан.

Она сидела перед огнем, живая и здоровая, и его охватило облегчение. Облегчение и понимание, оба противоречат демону. Лунный свет подчеркивал достоинства ее кожи и заставлял её шикарную каштановую гриву блестеть, как шёлк.

— Обед и ужин. — Бросив щедрый подарок перед ней, он сказал. — Очисти и приготовь их, пока я буду принимать ванну.

Гнев исказил её утонченные черты.

— Тебя не было целую вечность. И, кстати, я не собираюсь их чистить и готовить.

— Ты не голодна?

Неважно. Она будет есть. Он заставит. Физическая слабость недопустима.

— Я умираю с голоду, но…

Он перебил её, сказав:　

— Тогда сними с них шкуру, приготовь и съешь. Проблема решена.

— Я не хочу прикасаться к мертвым животным. И не хочу есть животных. Я вегетарианка.

В Амарантии женщины редко прекословили своим мужчинам. Хотя Пьюк не станет удерживать Джиллиан, но он и не потерпит неповиновения.

— Ты будешь делать то, что я приказываю, — сказал он с явной угрозой в голосе. — Иное недопустимо.

В прошлый раз уход сослужил ему неплохую службу, и Пьюк сделал это снова. В пещере его окутал теплый влажный воздух. Вода капала, капала, капала со стен, чем глубже он проходил, тем сильнее становился звук.

Добравшись до источника, он бросил лепестки орхидеи в воду. Его новый супружеский инстинкт требовал, чтобы он вышел на улицу, прижал Джиллиан к себе и устроил ее удобнее в безопасности. Вместо этого он разделся до кожи и меха и вошел в жидкость. Ему не помешало бы провести несколько минут вдали от своего мучителя.

Он окунулся один раз, два, смывая кровь. Позади него послышались шаги, за которыми последовало тихий женский всхлип, и каждый мускул в его теле напрягся.

Она пришла к нему.

Игнорируя новый рев Безразличия, Пьюк продолжал стоять к ней спиной, не зная, что увидит на её лице. Отвращение? Одобрение? Что он хотел увидеть?

Ничего!

Она топнула ногой, говоря:　

— Ты мой… мой муж. Ты будешь кормить меня фруктами и овощами. Это твой долг.

«Посмотри ей в лицо. Покончи с этим. Смотри».

Он медленно повернулся. Когда их взгляды встретились, в его легких закончился воздух, и татуировка бабочки переместилась к нижней части спины. От негодования ее щеки раскраснелись, и проникновенные глаза умоляли его — «спаси меня от беды».

Нет! Спасения не будет. Отныне он будет держать её на расстоянии.

— Может, мне и плевать на многое, детка, но я живу по определенным правилам. Мне приходится. Только благодаря моим правилам я выжил… и выжили люди рядом.

Она облизнула губы, и хотя он приказал себе отвернуться — посмотреть куда-нибудь ещё — но проследил движение её языка, вызывая у Безразличия еще больше протестов.

Хватит!　

— Какое правило нужно запомнить? — продолжил он более жестким тоном. — Ешь три раза в день. — Чтобы она не думала, что он потакает всем её прихотям, он добавил. — Кроме того, ты будешь трудиться или останешься голодной.

Противоречивые утверждения. А может, и нет. Трехразовое питание… трехразовое питание, которое она заработает.

— Я тебе говорила. Я вегетарианка. И не против работать за свою еду, если эту еду я могу употреблять.

Он прищурился.　

— Ты можешь есть то, что я принес, просто предпочитаешь этого не делать. Ты еще не поняла одного. Тебе не обязательно должны нравиться задания, который я даю, девочка, но ты должна их выполнять. Тебе не обязательно должна нравиться еда, которую я тебе даю, но ты всё равно должна её есть.

Она вздернула подбородок.　

— Я предпочту умереть с голоду.

Он подарил свою самую жестокую улыбку, просто скривив губы.　

— Это больше не вариант для тебя.

— Но…

— Ты сделаешь, как сказал, или пострадаешь.

От неё волнами исходил страх, зубы начали стучать.　

— Ты причинишь мне боль?

— Да. — Он всегда будет делать то, что должен, чтобы получить необходимое.

Она споткнулась, как будто её толкнули.

— Я тебя возненавижу.

По мере того как голос Безразличия становился всё громче, невидимый нож вернулся, снова разрезая внутренности Пьюка.　

— И, как ты уже, скорее всего, догадалась, меня это не побеспокоит.

Разные эмоции пронеслись в её глазах, страх уступил место гневу, а на место гнева пришло недоверие. Она подняла подбородок ещё выше.

— Хорошо, мы закончили. Я хочу вернуться домой.

Отрицание закричало у него в голове.　

— Я — твой дом.

Пока.

— Я хочу в свой старый дом.

— Нет. Ты будешь жить в моей реальности.

Белая, как утренний туман, она проскрежетала:　

— Сегодня я соберу веточки и поищу ягоды…

— Ветки для огня, а в этой реальности нет ягод.

— Чем тогда питались эти кролики?

— Это не кролики, крошка.

Осознав его слова, она прижала руки к животу, как будто боялась потерять свою последнюю еду, какой бы она ни была.　

— Твоя ситуация изменилась. Разве не должны поменяться и правила?

Её точка зрения… имеет свои достоинства. Кроме того, заставить её есть мясо — и заслужить её ненависть — может замедлить их путь домой. Она будет бороться с ним на каждом шагу. Но недостаток пищи тоже может их замедлить.

Компромисс может спасти его от неприятностей.

Отлично. Пьюк взмахнул пальцами, подзывая её. Несмотря на то, что Джиллиан едва волочила ноги, она повиновалась вызову без протеста. И, когда он хлопнул по каменному выступу, то без колебаний села и скрестила ноги.

Молча, медленными и осторожными движениями, он снял с неё сапоги и носки. При виде её тонких пальцев ног с ногтями, окрашенными в голубой цвет, его сердце заколотилось о рёбра. Соблазн манил… и он сдался, потрогав милые пальцы. Безразличие заревел.

При первом же прикосновении к коже Джиллиан вздрогнула.

Проклиная мужчин, которые довели её до этого, он окунул её босые ноги в горячую, бурлящую воду, и она удивленно ахнула, прежде чем закрыть глаза от восторга.

Однажды он увидит это выражение её лица по совершенно другой причине…

Пьюк скрипнул зубами.　

— Почему ты не ешь мяса? Оно придает силу.

Её веки дрогнули, и она посмотрела на него.　

— В юности мои сводные братья шептали мне во время ужина. Если мы ели бургеры, они бы спросили, как долго, по моему мнению, корова кричала, прежде чем умерла? Если подавали курицу, они спрашивали, представляю ли я, как цыплята плачут по матери?

Его бедная, милая Джиллиан. Подвергалась физическому, умственному и эмоциональному насилию.

«Оставайся объективным! Откажись от сочувствия».　

— Ты гораздо сильнее травмирована, чем я предполагал.

Констатация факта, без малейшего намека на эмоции. Хорошо.

— Я знаю, — сказала она и тяжело вздохнула. — Может быть, мы сможем… заключить сделку? Если ты найдешь мне какую-нибудь еду — кроме животных — я сделаю все возможное, чтобы заставить тебя ощущать эмоции, такие как счастье или даже печаль. Поэтому ты и связался со мной, в конце концов. Так что я помогу тебе почувствовать что-нибудь, что угодно.

Его ложь ему аукнулась. Он хотел стать для неё проектом, чтобы у неё была причина проводить с ним время. Если она постоянно будет пытаться сделать его счастливым…

Он ослабеет. Возможно. А может и нет.

«Почему я не чувствую тебя так же сильно, демон?»

Не было необходимости продолжать обман. Кроме того, она уже заставила его почувствовать себя хорошо. Притворство, что он ничего не почувствовал, чтобы она не оставила попытки, сделает его лжецом.

И что? Ему бывало намного хуже.

Он должен сказать ей правду и пообещать наказать её, если Джиллиан попытается заставить его что-нибудь чувствовать. Кроме…

Несмотря на опасность, ему понравилась ее идея сделать все возможное, чтобы он почувствовал себя… довольным. Да. Именно.

Он наплевал бы на все — кроме своей миссии — чтобы быть «соблазненным» женой. Сначала он должен был подтолкнуть её в этом направлении.

— Ты в любом случае сделаешь все возможное. — Этот злодей-притворяющийся-героем-романа заставит свою героиню работать на него. — Хоть торгуйся, хоть нет.

Теперь она самодовольно брызнула в него водой.

— Ты и это заставишь меня сделать?

— Нет, — сказал он и нахмурился, чтобы запугать её. Она думала, что схватила его за яйца.

«Скоро, маленькая жёнушка. Скоро».

— Тогда эта сделка — единственный способ гарантировать мое сотрудничество. Так что, если ты хочешь, чтобы я пробудила в тебе чувства, то накормишь меня чем-нибудь кроме мяса. О! И ты согласишься отвезти меня домой, когда я добьюсь успеха. И не причинишь вреда Уильяму. Или Торину. Никогда.

Он почти огрызнулся: «Не произноси имена других мужчин».

Напрягшись, он раздвинул её ноги и встал между ними. Быстрее молнии она положила руки ему на грудь, чтобы оттолкнуть. Пьюк же просто придавил её тело своими собственными и остался на месте.

Он жаждал облегчить её страх перед близостью… которая скоро произойдет, напомнил он себе.

— Как ты заставишь меня испытывать эмоции? — спросил он. Эмоции, в которых он никогда не признается, чтобы заставить её продолжать попытки.

— Я… я буду рассказывать тебе шутки и грустные истории.

Пристально посмотрев на неё, он сказал:　

— Другие пытались развлечь меня или заставить грустить и потерпели неудачу.

Истина. Когда-то Камерон был полон решимости вызвать у него хоть какую-то реакцию. Попытка закончилась печально для хранителя Одержимости, который терпел наказание всякий раз, когда ему не удавалось выполнить «миссию».

— Другие вызывали в тебе хоть какие-то чувства раньше? Что-нибудь вообще?

— Нет.

— Тогда у меня есть преимущество, — опять самодовольно заявила она.

— Но я хочу чувствовать что-то помимо счастья или грусти.

Она сглотнула.　

— Я не… Я не могу…

— Что еще ты сделаешь? — спросил он. — Я имею в виду, попытаешься заставить меня почувствовать.

Её дыхание стало прерывистым, каждый вдох был затруднённым.　

— Думаю, тебе придется подождать и увидишь.

— Если ты не потерпишь неудачу к тому времени, как мы доберемся до моей родной земли, то попробуешь то, что я предлагаю?

Пока она ерзала под его руками, осмысливая свой ответ, ожидание держало его в тисках. Она знала, чего он потребует… желание.

— Да, конечно, — прохрипела она. — Если ты будешь кормить меня фруктами и овощами, пока мы вместе, и вернёшь меня в Будапешт, как только я заставлю тебя почувствовать… что-то.

В нем ненадолго вспыхнул триумф, и Пьюк почти усмехнулся. Хотя он хотел задержаться рядом с Джиллиан, он заставил себя отпустить её и перейти на другую сторону источника.

— Очень хорошо, крошка. Мы заключили сделку.