С трудом перебравшись на спину, Бабакай улегся поудобнее.
— Наш брат приехал, — сказал он через несколько секунд.
Нефалим незаметно кивнул.
— В тяжелые времена недостаточно принести в жертву одну из наших женщин. Богине этого мало… Когда земля томится, а небо не может обрести покой, посредник должен отдать то, что ему дороже всего на свете, чтобы Богиня сочла его достойным ее прощения.
— Так ты пожертвовал отцом Всеволода. Его убила не болезнь, а ты…
По щекам старика текли слезы, пробиваясь, как две реки, сквозь морщины и дамбы, избороздившие его лицо.
— Я сделал это, чтобы спасти тебя, твоих братьев и всех Латыповых и людей, которые живут в этих горах. Мы — хранители Богини. Жертвовать собой ради блага общины — наше предназначение. Так было веками и веками.
Нефалим поднялся во весь свой циклопический рост.
— Мне нет нужды убивать тебя, — пробормотал Нефалим. − И тебе тоже незачем это делать… Что касается моего отца, то ты сделал правильный выбор. Мы все должны благодарить тебя за то, что ты сделал.
Бабакай вздохнул.
Внук поцеловал его в лоб и отпустил.
— Теперь настала наша очередь сделать то же самое, — сказал он.
Старик улыбнулся и понял, что наконец-то может умереть спокойно, без лишних забот.
— Прощай, — «отпустил» его Нефалим, в последний раз пожимая ему руку.