Тени древней земли

Глава семьдесят девятая

Несмотря на позднее время, Регина Львовна приготовила им что-нибудь поесть и удалилась, оставив их одних на кухне.

— Это очень мило с ее стороны, но я не хотела беспокоить ее в такой час, — сказал Евгений.

— Она в восторге. И она тоже волновалась, хотела вас увидеть, — ответил Роман Игоревич, держа в руках маленький бокал с бренди. − Вы знаете, что такое средства массовой информации: они все драматизируют. Телевизионные новости приукрасили эту историю и превратили ее в какой-то фильм ужасов.

— Могу себе представить, — сказал Евгений, надувшись. − И я боюсь того, что ждет меня завтра в прессе.

— Не думайте об этом сейчас. Вы поймали преступника, это самое главное.

Было без нескольких минут полночь. После написания рапорта об обстоятельствах перестрелки и задержании Бирюкова Кротов подготовил отдельный доклад наверх. В это время Неделин и другие его коллеги из отдела убийств тщетно пытались добиться от гуру хоть слова в комнате для допросов на основании найденных в его апартаментах улик, показаниях об изнасилованиях и его дневного бегства. Бирюков — несомненно, по совету своих адвокатов — не открывал рта: он только сверкал своей дьявольской ухмылкой от одного вопроса к другому, поглаживая свою козлиную бородку и качая головой, как будто кто-то пытался продать ему набор бесполезных и слишком дорогих кастрюль.

Уже на пути к дому подполковника, в машине, чем больше Евгений взвешивал улики, тем больше убеждался, что Дмитрий Бирюков виновен во многих отвратительных преступлениях, но не в убийстве молодой девушки.

Кротов разговорился с Барсуковым в перерывах между едой.

— Так вы думаете, что он кого-то прикрывает? — спросил он.

— Да. Я думаю, что он кого-то защищает, и в то же время его защищает кто-то. Тот самый человек, который выступал перед прессой и предупреждал его в ночь налета.

— Это должен быть кто-то очень высокопоставленный, чтобы иметь доступ к такой информации.

Евгений кивнул, вытирая губы полотенцем. Он был опустошен усталостью, но в то же время с тех пор, как они днем арестовали гуру, в их вены словно из капельницы непрерывно поступал адреналин, делая их динамичными и бдительными как угорь под воздействием метамфетамина. Быстро забежав домой, чтобы переодеться, Мария и Евгений снова сели в служебную машину и поехали к Барсукову, поскольку подполковник настоял на том, чтобы встретиться с ними в любое время.

— Наверное, кто-то в форме, — намекнула Мария, демонстрируя собственные опасения.

Барсуков кивнул.

— Это многое объясняет. Значит, начальство и Фирсов планируют передать дело в прокуратуру и формализовать обвинение против Бирюкова?

— Да. Они все еще ждут результатов различных анализов экспертов, но уже перевели его в…

— Разряд раскрытых, — пришел Евгений коллеге на помощь.

— Именно так. Вы лучше меня знаете, что если речь идет о таком жестоком убийстве, к которому подключаются акулы СМИ, чтобы вынюхать кровь, то чем быстрее мы найдем виновного, чтобы выложить его на всеобщее обозрение, тем лучше для всех, особенно для следователей.

— Конечно, это так.

— Они думают, что ночь за решеткой его смягчит. Завтра его снова начнут допрашивать, уже в СИЗО, но я думаю, что это будет все та же старая песня. Они спешили найти того, кого можно обвинить, и Бирюков идеально подходит на эту роль.

Барсуков улыбнулся.

— Что говорит Неделин?

— Он убежден, что этот ублюдок — убийца, но я думаю, что это связано с его чувством вины за смерть Дианы. Я видела, что он испытывает сильное психологическое напряжение.

— Он хороший парень, он принимает такие вещи близко к сердцу. Есть ли у вас какие-нибудь новости об Илье?

— Его ввели в искусственную кому. Судя по всему, положение его безнадежно.

— Как вы себя чувствуете? Вижу, вы выглядите неважно.

— Больной и измученной. Все произошло так быстро, что я еще не успела это осознать.

— Вы в порядке физически? — спросил Евгений, делая вид, что не замечает, как дрожат руки подполковника, держащие столовые приборы.

— Да, я так думаю.

Барсуков указал на папку из сантиметрового картона, которую Кротов держал при себе.

— Что вы мне принесли?

— Тяжелые вещи, — сказал он, протягивая ему материалы. − То, чего у меня не должно быть. Я взял это в комнате отдела убийств. Там отчет о первом вскрытии Дианы, а также фотографии предметов, изъятых у Бирюкова. И его татуировки… Посмотрите на те, что у него на плечах, разве они вам ничего не напоминают?

— Спиралевидный разрез на спине жертвы…

— И это все.

— Вы не возражаете, если я взгляну?

— Вот почему я принес его вам. Я хотел узнать ваше мнение… Есть много других документов, например, записи разговоров Дианы по мобильному телефону или отчеты об анализе ее профиля в социальных сетях, которые я не смог получить в свое распоряжение. Но это уже отправная точка. Если выяснится, что я украл эти документы… Я бы не хотел об этом думать.

Пока Барсуков читал, Евгений воспользовался возможностью закончить трапезу и понаблюдать за ним. Подполковник выглядел намного в лучшей форме, чем накануне, был ясен и отзывчив. Евгений понял, что должен воспользоваться этим и обсудить с ним все «серые» моменты расследования.

— Что ж, должен признать, что, похоже, все указывает на направление, выбранное следователями, — сказал подполковник. — Бирюков идеальный преступник: гуру секты, где много наркотиков, бросивший школу, с историей сексуального насилия, оккультные элементы в его доме… Он сбежал, чтобы избежать ареста, есть также совпадение рисунка разреза на жертве с татуировками на его спине… Простите за выражение, но, по-моему, он похож на идеального подозреваемого, — заключил Роман Игоревич, передавая документы и снимая очки для чтения. − Это же мечта любого прокурора и следователя: эффектное убийство, раскрытое в кратчайшие сроки. Повышение по службе произойдет быстро.

— Но не звучит ли это слишком идеально? Как подстава? — спросил Евгений. − Я бы подождал еще немного, прежде чем обвинять его в убийстве.

Барсуков вернулся к отчету судмедэксперта и перечитал некоторые примечания.

— Я тоже, по правде говоря… Кто-нибудь установил связь между этим убийством и старыми делами? Какова официальная линия по этому поводу? — спросил он.

Евгений покачал головой, застигнутый врасплох.

— Честно говоря, они не очень-то склонны связывать его с двумя предыдущими убийствами… Расследование зашло в тупик.

Барсуков почувствовал удар: он наморщил лоб и уставился на нее в недоумении.

— Но… ритуальное убийство это явно напоминает… Почему они не хотят их связать?

— Все так, как вы и говорили. У них есть идеальный преступник: хладнокровный, несговорчивый ублюдок, который даже не пытается оправдаться. У них есть ряд вещественных доказательств… Я пытался усомниться в их теории, высказывал свои сомнения Фирсову, но только выглядел идиотом.

— Что вам сказал Фирсов?

— Что пережитый стресс мешает мне ясно видеть происходящее и, главное, что дело находится в руках ребят из убойного отдела, а не нас с Райской… Элегантный способ сказать мне, чтобы я занимался своими делами и оставался на своем месте.

— Что сказала Мария?

— Как всегда, у нее не было настроения спорить, более того, она была в шоке от случившегося с Ильей. В какой-то мере она тоже чувствует себя виноватой в случившемся.

— Вы видели Бирюкова лицом к лицу и имели возможность поговорить с ним.

— Да.

— Какое впечатление он на вас произвел?

— Хороший вопрос… Он из тех людей, от которых кровь стынет в жилах. Он — чудовище. Настоящий монстр, гнилой до глубины души… Однако, даже если я убежден, что он по уши в этой истории, я не думаю, что именно он убил Гурджиеву.

— Его последователи? Удалось ли вам заставить их говорить?

— Вообще ничего.

Подполковник потягивал свой напиток, пытаясь осмыслить всю новую информацию.

Воспользовавшись этой минутой молчания, Евгений задал Барсукову вопрос, который не давал ему покоя уже несколько часов.

— Почему вы так спешили связаться со мной, Роман Игоревич?

Мужчина несколько секунд смотрел на нее, не отвечая. Затем он встал и достал что-то из ящика стола. Протянул Кротову. Это был блокнот.

— Должен признаться, что моя голова… Ну, скажем так, она играет со мной, как вы, наверное, заметили. Больше всего я боюсь забыть ценную информацию о старых убийствах… Поэтому я переписал все, что смог вспомнить. Все до мельчайших подробностей.

Евгений перелистывал страницы, испещренные изящным почерком полицейского.

— Воспоминания, впечатления, то, что мне кажется важным для расследования… Я старался ничего не упустить. Я хотел бы, чтобы вы прочитали ее и сохранили у себя.

— Конечно, конечно. Большое спасибо за это. Мне это пригодится.

— Я надеюсь… Есть что-то еще.

— Дайте мне знать.