То, что не убивает

18

— Какой отстой, — цокал языком Эрвин. — Эта работа могла бы быть лучшей в мире. И во что вы её превратили?..

Помощница сеньора Торреса — та самая девушка с ресепшена — водила нас по офису и рассказывала про житьё-бытьё «Эстафеты». Житьё-бытьё Эрвину категорически не нравилось.

А вот моё впечатление за время экскурсии успело поменяться. Да, офис был самым обыкновенным и ничем не примечательным, но лишь на первый взгляд. Уже второй подмечал, что посреди опенспейса стоял поддон с кокаином, у менеджеров на столах — полный ассортимент пистолетов, включая позолоченные с выгравированными строками из Библии, а у самих сотрудников чувствовалась уличная закалка. Они вроде как не отличались от обычных «с девяти до шести», но выглядывавшие из-под рубашек и пиджаков татуировки, золотые перстни на пальцах, шрамы и боевые протезы говорили, что случайных людей тут точно нет.

Всё это выглядело как очень плохой маскарад — да и, скорее всего, им и было. Легализация потребовала вести дела по-другому, и уличные громилы искренне стремились сойти за своих в мире победившего корпоративного фашизма.

Поначалу я напрягался, ожидая подвоха или, более того, нападения, но Эрвин был так беспечен, что и я махнул на всё рукой. Однако беспечность у моего напарника сочеталась с ворчанием, которым он успел достать не только меня, но и помощницу.

— Знаешь, что меня всегда удивляло? — сокрушался скаут. — Что Корпорации даже торговлю наркотиками смогли превратить в очередную тупую скучную херню. То ли дело раньше: встречи на тёмных парковках, «покажите товар», «нет, сперва покажите деньги», чуваки с пушками, интриги, кровь рекой! — он рассказывал с таким азартом, что я почти поверил в то, что это на самом деле так круто. — А сейчас просто кучка офисных задротов сидит и уныло вкалывает, пытаясь не спалиться за сидением в соцсетях! И начальник, небось, по понедельникам распинается, что надо выполнять план, что они все одна команда и что он готов лично помогать отстающим, и снова о том, что надо выполнить план любой ценой… Тоска смертная. Легализация убила всё веселье. О! Ты слышишь, Маки? Холодные звонки, ты представляешь? Холодные, мать их, звонки! «Добрый день, подскажите, услугами какого дилера вы пользуетесь?» Позорище!

Помощница кривилась, но в открытое противостояние не вступала. Не вступали в него и поломанные нами громилы, которые собрались возле аптечки, кидали на нас ненавидящие взгляды, бинтовались и ойкали, когда инъекционные пистолеты щёлкали, впрыскивая им в кровь регенеративную сыворотку.

Эрвин оживился, лишь когда мы оказались в шоу-руме — большом зале, где были выставлены образцы товара. Вот тут нашлись и стенды с оружием, и подносы с кокаином.

— А вот это уже интересно!.. — скаут отодвинул меня в сторону и прошёл внутрь, прервав помощницу на полуслове. — Надо же! Колумбийский!.. — он обмакнул мизинец в порошок и облизал палец. — М-м, как вкусненько! О! А это местный! — дегустация повторилась. — О! А про это я слышал! Смотри, а это!.. — с каждым новым подносом глаза напарника разгорались всё ярче. И дело было не только в товаре — ассортимент впечатлял сам по себе. Здесь было абсолютно всё, что придумало человечество: начиная от старомодного морфия и заканчивая современными программами, которые перегружали мозговые импланты, увеличивая их скорость и вызывая эйфорию. Помимо них я заметил полный комплект «эмотонина» — слепков разных ощущений, загружаемых в мозг. Я слышал о таких штуках — дорогие, но пробирающие. Их в своё время начал выпускать очень наивный программист, который потом вышел из окна, потому что жестокий мир извратил его задумку — и успехом пользовались внезапно не счастье от рождения первенца, и не серфинг в тихом океане, а минет в исполнении порнозвёзд мирового уровня.

— И где вы храните всё это? — поинтересовался мой напарник. Белый налёт выделялся на чёрном носу, как сметана на кошачьей морде.

— Часть в офисе, а часть на складах, — осторожно ответила девушка.

— То есть у вас тут целая куча этого добра? — Эрвин напоминал ребёнка, которого привели в кондитерскую — сиял и притопывал ножками в нетерпении. — Маки, пошли! Я хочу высыпать часть на пол и сделать кокаинового ангела!

— Боюсь, вам не дадут этого сделать, — помощница старалась не замечать поведения Эрвина и вести себя подчёркнуто по-деловому, но смотрела на скаута так, что было удивительно, как тот ещё не воспламенился.

— Не суди по внешнему виду, дорогуша, — ухмыльнулся напарник, принимая вызов. — Мы здесь приглашённые звёзды с очень жирным райдером, — подчеркнул он, делая улыбку особенно гнусной. — Поэтому не заставляй включать в него ещё один пункт — потрахаться с секретаршей босса в куче кокаина.

На какое-то мгновение уличная закалка проступила и у помощницы: она приподняла плечи, выпятила грудь и слегка развела руки, но быстро опомнилась и вернула себе невозмутимый вид:

— Это удовольствие ниже среднего. Всё равно что трахаться в муке. К тому же, можно задохнуться или передознуться.

— Что ж, — ухмыльнулся Эрвин. — Не самая плохая смерть, учитывая, в какой мы ситуации.

Девушка предпочла проигнорировать это замечание:

— Идём дальше?

— А смысл? Если у вас нет шоу-рума с девчонками в латексе, то я видел всё, что нужно. Кулер, туалет, комната с кокаином. Идеально.

— Душ? Чистая одежда? — чёрная бровь вопросительно изогнулась.

Эрвин просиял:

— Комната с кокаином, душ и чистая одежда. Веди. Чур, мне ты трёшь спинку первому!

Пять минут спустя я стоял в стерильной душевой кабине, похожей обилием сверкающего хрома и кнопок на космическую капсулу. Божественная горячая вода тугими струями била со всех сторон, массировала моё искалеченное тело и раскалёнными лавовыми потоками стекала вниз, унося с собой пот, грязь, пыль и кровь, которых в последние дни было чересчур много. Концентрированное незамутнённое удовольствие.

Головокружение и потеря равновесия застали врасплох. Стало нечем дышать, сердце застучало где-то в ушах, ноги подкосились.

Перепугавшись и лишь чудом устояв на своих двоих, я отодвинул в сторону запотевшую дверь и с наслаждением вдохнул полной грудью. В голове немного прояснилось, но слабость никуда не делась, и я, выключив воду, присел на край кабинки, ссутулившись и спрятав лицо в ладонях.

Усталость последних дней поймала момент, когда я буду максимально расслаблен, навалилась со всей носорожьей мощью и чуть не размазала по полу ровным слоем.

Где-то слева за тонкой перегородкой высотой в человеческий рост раздавались шум воды и пение Эрвина, пытавшегося то ли пародировать, то ли всерьёз исполнять какую-то оперную партию.

— Соберись, старик, — прошептал я. — Соберись. Надо ещё немного потерпеть.

Это свойство моего организма частенько мешало жить. С телом, напичканным всякими боевыми железками, я мог натворить очень многое и очень многого достигнуть. Но отсутствие мотивации и слабая воля не давали этого сделать. Если ты подавлен и чувствуешь, что всё вокруг — вся жизнь, весь мир — глубоко бессмысленны, то никакое железо не поможет.

— Давай! — глухо прорычал я и отвесил самому себе пощёчину. — Ну же! — ещё одна. — Ну!..

Дверь кабинки Эрвина загремела, отъезжая в сторону.

— Не знаю, чем ты там занимаешься, но попробуй вставить палец в задницу, это обычно помогает.

Мне осталось лишь хрипло выругаться и залезть обратно.

Обещанные чистые шмотки ждали нас в тесной раздевалке — длинной узкой комнате без окон, где приходилось протискиваться боком, чтобы ни за что не зацепиться. И, разумеется, я зацепился: и коленями за низкую пластиковую лавку с нацарапанным матерным словом, и спиной за помятые дверцы шкафчиков, из которых ядрёно воняло носками.

— М-м, аппетитная старая жопка, — Эрвин напялил костюм охранника — огромная синяя рубашка, из которой я мог бы сделать себе палатку, и нелепые брюки — слишком широкие и в то же время чересчур короткие, как бриджи.

— Иди нахуй, — злобно пробубнил я в ответ и взял с лавки серый свёрток, который оказался измятой и затёртой до полупрозрачности формой уборщика. На груди красовался зелёный логотип компании «Fregona».

Одежда, конечно, попалась дерьмовая — дыры, потёрности, да и размер явно больше, чем требовалось, но я был рад и этому, поскольку все мои вещи пришли в полную негодность. Подкатать рукава и штанины, подпоясаться как следует — и вот я почти не похож на старого чокнутого бомжа.

— Ты прямо как белка-летяга, — заметил Эрвин, когда я оделся.

— А ты прямо как старый долбоёб, — пробурчал я. — Ничего не хочешь мне рассказать?

— Нет, — невинности в глазах скаута хватило бы на десяток святых. — Не хочу.

— Что это за хрень с работой на картель? Мы же шли их валить. Скажи, что всё это уловка и мы скоро уедем отсюда.

Эрвин покосился на дверь, глубоко вдохнул и выпустил воздух сквозь крепко сжатые зубы:

— Громче, приятель, громче. Нам же тут очень сильно рады.

— И всё же, — я скрестил руки на груди. — В чём дело?

Перед глазами повисла пиктограммма — трясущаяся телефонная трубка. Эрвин.

— Итак?.. — мысленно произнёс я. — Рассказывай.

— Да, мы будем работать на картель, — раздался внутри моей головы голос напарника. — Пока что.

— Не собираюсь я работать на них!

— О господи, опять нытьё?.. Это совсем ненадолго, Маки. И ты даже не запачкаешь свою прекрасную робу.

— Это грёбаный картель! — поскольку вкладывать эмоции в безголосовое общение было сложно, приходилось «играть лицом». Со стороны это выглядело, должно быть, очень забавно: я двигал бровями, хмурился, щурился, пыхтел и пучил глаза.

— Это загон с котятами. Посмотри на них! Сидят на телефонах и продают дурь в пафосные клубы.

— И тем не менее, — настаивал я. — Я не самоубийца, чтобы связываться с отмороженными латиносами!

— Как быстро ты забыл, что ещё совсем недавно собирался пустить пулю себе в голову, — язвительно заметил скаут. — Да успокойся ты, волноваться не о чем. Побудем здесь, извлечём из этих ушлёпков максимум выгоды и исчезнем.

Я фыркнул вслух — и Эрвин состроил страшные глаза.

— Всё равно, мне это кажется очень плохой идеей.

— О, а мне это кажется прекрасной идеей, — парировал скаут. — У нас нет оружия, поддержки, денег и патронов. Зато есть какие-то жуткие спецназовцы на хвосте. Как в такой ситуации разгребать дерьмо, в которое ты нас затащил, я даже не представляю. Но если у тебя есть идеи — я с удовольствием выслушаю, — напарник приподнял бровь.

Я не сдавался:

— У меня есть прекрасная идея — валить отсюда как можно скорее.

Скаут зацокал языком, и этот звук в полной тишине показался пугающе громким:

— И остаться один на один с теми, кто разнёс «костюмов»?..

— Их разнесли в пух и прах два старпёра, — не унимался я.

— Два кибер-старпёра, — улыбнулся напарник.

— И что это меняет?.. Не уходи от темы. Я хочу свалить.

Эрвин раздражённо закряхтел:

— Да пойми же, мы не справимся вдвоём. Картелю будет тяжко без нас, а нам — без картеля. Толпой отбиваться легче.

— А ты точно хочешь спасти нас, а не картель? Потому что если первое, то нам лучше поступить по-моему и не отбиваться ни от кого вообще, — я нахмурился.

— А ты уверен, что те жуткие чуваки нас не найдут? — возмущённо запыхтел скаут. — Я — нет. Потому что, судя по всему, они профессионалы.

Теперь настала моя очередь пыхтеть:

— Что-то я за всю свою жизнь в Корпе не сталкивался с настоящими профессионалами.

— О, ну конечно, — скривился напарник. — Сейчас крутой вояка расскажет, какие тут все слабаки.

— Но они действительно такие! — мысленно воскликнул я с таким жаром, что он вырвался наружу в виде странного мычания. — И ты прекрасно знаешь, почему. Само собой, в городе живёт целая куча наёмников с военным прошлым, но все они наперечёт и давно пристроены в корпорациях. А то, с чем приходится иметь дело простым смертным вроде нас, — обыкновенные уличные отморозки. Мы были на войне. А когда один жирный мудак проламывает голову другому жирному мудаку, это не война, Эрвин, это бардак.

— Окей, я согласен, — закивал напарник. — Но ты только что сам себя опроверг. Они непрофессионалы. Бояться нечего.

— Есть, потому что много непрофессионалов — это уже серьёзная угроза, — настаивал я, — от которой лучше убежать и спрятаться. Вряд ли среди них есть нормальные детективы.

— А если это всё-таки какая-то из Корпораций?.. — взгляд скаута был настолько серьёзен, а пауза настолько продолжительна, что у меня в животе образовалась огромная глыба льда, а во рту пересохло, несмотря на то, что десятью минутами ранее я выпил чуть ли не половину кулера.

Я пожал плечами, стараясь выглядеть как можно более спокойным:

— Тогда нам пизда.

Эрвин покачал головой, но ничего не сказал.

— Думаешь, это корпорации? — осторожно спросил я.

— Всякое может быть. Маки, сумасшедший ты старый хер! — воскликнул Эрвин. — Неужели ты забыл, что почти пристрелил кандидата в мэры?

Он глядел на меня с сожалением — как на любимого дедушку, который вдруг забыл, как называются брюки.

— Не смотри на меня так!.. — буркнул я вслух.

Скрипнула дверь раздевалки, внутрь просунулась голова одного из «менеджеров» — с двумя татуировками-слезами под левым глазом.

— Сеньорита Гомес спрашивает, долго ли вы ещё будете дрочить друг другу?

— Скажи сеньорите Гомес, — моментально нашёлся Эрвин, — что мы приглашаем её присоединиться.

Громила ухмыльнулся и исчез.

— Всё под контролем, — подмигнул скаут. — Ничего плохого не произойдёт.

То, что он обманул меня, стало ясно через минуту, когда я увидел галдящую толпу вокруг стойки ресепшн.

— Что происходит? — Эрвин протолкался к стойке, попутно отдавив ногу низкорослой девушке с огромной задницей. Безобидная с виду сотрудница «Эстафеты» зашипела и выругалась так грязно, что я решил запомнить фразочку на будущее.

— В босса стреляли! — помощница пыталась скрыть волнение и остаться спокойной, но получалось неважно. — Со складом нет связи, в пентхаусе пожар. Он летит сюда.

Менеджеры загалдели с новой силой.

— Сюда?! — у скаута глаза на лоб полезли. — Сюда нельзя!

— Тебя забыли спросить, — буркнула Гомес.

— Его специально сюда загоняют, это же ясно, как божий день! — не сдавался напарник. — Пусть летит в своё секретное убежище.

— Какое ещё секретное убежище? — набычилась девушка.

— Ой, только не говори мне, что у Торреса нет секретного убежища. Оно есть у любого наркобарона.

Помощница замялась:

— С ним тоже нет связи.

— Тогда тем более! — настаивал Эрвин. Громилы, окружившие его, внимательно следили за перепалкой. — Пусть летит куда угодно: в одну из своих квартир, в отель, в мэрию — да хоть на Луну, только не сюда!

— У босса есть своя голова на плечах! Прилетит — сам всё объяснишь, если такой умный! — огрызнулась Гомес.

— С удовольствием объясню! — выкрикнул скаут. — Но это надо сделать сейчас, потом будет поздно! Если он такой придурок, что не может сложить два и два, то…

Вокруг моего напарника мгновенно образовалось свободное пространство, пронизанное наэлектризованными взглядами.

— Следи за языком, — процедила Гомес, сверкнув чёрными глазами.

— Что?! — оскалился Эрвин. — Как ещё назвать человека, который позволяет загнать себя в ловушку? Готов поставить собственный зад на то, что офис уже давно под наблюдением… Да не смотрите вы так! — рявкнул он на «менеджеров». — Все точки надо накрывать разом, это ж, блядь, начальная школа!.. И я готов повторить Торресу всё это лично, только дайте линию связи.

Запоздалая догадка едва не заставила меня вскрикнуть. Я быстро набрал Эрвина:

— Какого чёрта?.. Ты знал, что офис под наблюдением!

— Нет, не знал! — огрызнулся скаут. — Не сейчас, Маки!..

Тем временем Гомес продолжала упрямиться:

— Может, у них нет сил, чтобы накрыть всех?

— Просто скажи, как связаться с Торресом, и я сам ему всё объясню.

— Просто заткнись и не лезь! — Гомес поднялась из-за стойки, взъерошенная и взбешённая, как шипящая чёрная кошка. — Я не собираюсь слушать советы какого-то старого пердуна, которого вижу впервые в жизни! Может, ты сам работаешь на этих… — она запнулась. — Сеньор Торрес принял решение, и я не буду с ним спорить.

— Ссыкуны, — презрительно выплюнул Эрвин.

«Значит, всё-таки валить…» — подумал я и сделал шаг назад, но наткнулся спиной на скрещённые руки тощего смуглого мудилы с флуоресцентными татуировками на лице и ладонях.

— Далеко собрался? — мрачно полюбопытствовал он.

— Не твоё дело! — раздражённо оскалился я. В глазах потемнело. Голод, усталость, страх и злость бурлили внутри и смешивались в коктейль, свойств которого я пока не знал, но предполагал, что ничего хорошего ждать не стоит.

Где-то впереди Эрвин продолжал попытки остановить наше падение в пропасть:

— Тогда хотя бы не торчите тут, как стадо мудаков, а приготовьтесь к обороне. Забаррикадируйте входы, подтащите мебель к окнам. Надеюсь, вы умеете держать в руках не только телефонные трубки.

— Сеньор Торрес приедет и скажет, что делать, — Гомес снова отмела все идеи моего напарника. — А до тех пор…

— А ты с какого хрена вообще раскомандовался? — не выдержал здоровый бородатый мужик с рукой в гипсе — наш с Эрвином «клиент». — Мы сами знаем, что делать! Или считаешь, что мы тупее тебя?

Я ожидал, что Эрвин пошлёт громилу подальше, но тот неожиданно умолк, закрыл глаза и взялся двумя пальцами за переносицу.

— Хорошо-хорошо. Давайте мы все остынем. Как бы мне вам объяснить, что меня нанял ваш босс и я выполняю свои обязанности — помогаю вам защититься от…

— Ты уже хорошо помог утром, когда поломал кучу наших людей, — Гомес вздёрнула подбородок. Здоровяк поддержал её одобрительным возгласом.

Татуированный придурок подтолкнул меня вперёд.

— Ещё раз, сучонок, — я повернулся к нему, понимая, что закипаю и вот-вот взорвусь. — Ещё один долбаный раз!.. Только дай мне повод. Эрвин! — все головы в комнате повернулись в мою сторону. Возникшее в этот момент чувство вызвало флешбек: башня т-62, которая медленно поворачивалась в сторону моего заглохшего джипа. — Какого чёрта ты с ними вообще нянчишься? Хотят сдохнуть — пусть дохнут, это их дело. Не будут путаться под ногами.

— Путаться под ногами? — прошипела Гомес. — Вы за одно это утро умудрились всем испортить жизнь, и мы ещё…

Менеджеры недобро загудели, девушка с огромной задницей назвала меня парой неприличных слов.

— Заткнись! — проревел я, сжав зубы с такой силой, что смог бы перекусить арматуру. — Все заткнитесь! Мой друг говорит дело, здесь вашего босса не ждёт ничего, кроме ловушки. Эрвин! — скаут едва заметно улыбнулся. — Я повторяю свой вопрос. К чему всё это? Нас не уважают. Эта бешеная манда мешает делать работу, уёбище с фиолетовой мордой, — я указал себе за спину, — таращится так, будто я трахнул его сестру, а все остальные ведут себя как стадо обезьян. Если наша задача — защитить Торреса, так давай уже что-то делать. А остальные могут бегать кругами и биться нам об ноги — всё равно от них никакого толку.

Тяжёлое душное молчание позволило услышать, как чуть слышно шелестит холодным воздухом кондиционер.

Здравомыслящая часть меня говорила: «Маки, спокойно, приятель, не надо их злить, что ты вообще творишь?» — но меня натуральным образом понесло. Стресс последних дней вырвался наружу и теперь крушил всё на своём пути. Плевать. Пусть накинутся и растерзают, часом раньше, часом позже — не играет роли.

Мне на плечо легла ладонь:

— Ты что-то сказал про мою сестру?

Я аккуратно снял руку.

После этого так же аккуратно сломал её в двух местах.

Раздался высокий вопль — и придурок с татуировками свалился на пол, прижимая повреждённую конечность. Громилы дёрнулись было ему помочь, но остановились после моего:

— Кто первый?

— Отлично, — Гомес закатила глаза. — Минус ещё один человек. Вы очень помогаете.

— Если ты считаешь, что вот это, — я пнул парня, и тот снова тоненько взвыл, выплюнув какое-то испанское ругательство, — помогло бы нам защититься, то просто некомпетентна. Займись лучше прямыми обязанностями — закажи мне пиццу и найди бутылку джина.

— Джина? Какого тебе ещё нахрен джина?!

— Если нет джина, можно текилы, — я обвёл глазами мрачных «менеджеров», и ни один не выдержал моего взгляда. — Текила-то у вас точно должна быть, амигос. И, бога ради, побыстрее, пока я никого не убил и не съел. Comprende?.. — оскалился я, поглядев на Гомес так, что и она опустила голову и повторила эхом:

— Comprende.

Первый глоток прокатился по пищеводу подожжённым напалмом.

Второй растёкся в груди и животе приятным пульсирующим теплом.

Третий окутал сознание уютным туманом, который не давал рассмотреть большой страшный мир и понять, насколько всё, в сущности, дерьмово.

Меня трясло, как в ознобе — ярость уходила, сменяясь пониманием того, что я только что чуть не ввязался в драку с целым наркокартелем. Старый дурак. Долбаный самоубийца.

По дороге в вотчину уборщиков я из вредности и жадности забрал в шоу-руме самую большую и страшную пушку и теперь, сидя на недовольно пищащем робо-пылесосе, пытался понять, с какой стороны к этой штуке вообще надо подходить. Меня не смущали пластиковый корпус в серых квадратиках городского камуфляжа, агрессивный дизайн и куча тактических прибамбасов — просто у этой пушки оказалось несколько разнокалиберных стволов, а ложа от цевья до приклада была буквально усеяна тумблерами, переключателями и диодами, из-за чего оружие смахивало на пульт диджея.

Впрочем, несмотря на всю высокотехнологичность, заряжать его надлежало старыми добрыми патронами — промежуточными пять-пятьдесят шесть, ружейными для подствольного дробовика и какими-то странными металлическими шариками, как у пневматического ружья.

Это обнадёживало: по крайней мере, эта хреновина не выплюнет сгусток плазмы. Наверное. Я не был уверен.

Откинуться, опереться спиной о стену, сделать ещё один обжигающий глоток мерзкой кактусной сивухи, зажевать куском пиццы, обжечься расплавленным сыром.

Расслабление.

А ведь возможно, это мой последний алкоголь и последняя еда. Как у приговорённого к смерти. Я негромко чертыхнулся — жаль, что не подумал об этом раньше, а то попросил бы бутылку хорошего рома и огромный кусок жареной говядины. Гулять так гулять… Секунда утекала за секундой, пылесос пищал, алкоголь усваивался, темнота внутри меня сгущалась. Очень хотелось бросить всё и всех, в том числе и Эрвина с его сомнительной логикой, и сбежать — но бежать было некуда и незачем. Если он прав, во что мне очень не хотелось верить, то мы давно зашли под картонную коробку и за обе щеки уплетаем приманку, не замечая, что верёвочка уже натянулась и темнота вот-вот рухнет нам на голову.

Парализующий ужас просачивался в мозг маленькими чёрными щупальцами. Я почти физически ощущал, как он ползёт по зудящим нейронам, и поспешил остановить это единственным доступным способом: схватился за бутылку и сделал ещё несколько жадных глотков. Плевать на дерьмовый вкус, плевать на кашель и тошноту — лишь бы отгородиться алкоголем от реальности, забыться и не видеть, не слышать, не думать, не пускать в сознание ледяной страх и ядовитые мысли. Прожить хотя бы последние минуты в покое и безмятежности.

Голова закружилась, мир поплыл.

Я вытянул руку, посмотрел, как она расплывается в моих глазах, пошевелил пальцами и рассмеялся: вспомнил, как в детстве ходил в комнату кривых зеркал и жутко испугался вместо того, чтобы веселиться, как все нормальные дети. Тогда мне показалось, что зеркала показывают правду и я действительно такой. Заплакал, убежал и ещё долго ощупывал собственное лицо, стараясь понять, какое оно на самом деле.

Теперешнее состояние было чем-то похоже на то, пережитое давным-давно. В смысле, кто знает, где моя норма? Если я чувствовал себя хорошо, лишь будучи пьяным в стельку, то может быть, это и есть моё нормальное состояние? Может быть, я просто не рождён для трезвости. Может быть, пальцы действительно расплываются, а уродливая физиономия, растянутая выпуклым зеркалом, — и есть моя настоящая рожа.

«Абсурд. Долбаный абсурд».

Его всегда хватало в моей жизни, всё вечно было шиворот-навыворот, но то, что началось после появления Эрвина, — это уже явно перебор.

Юнгер, «костюмы», клуб, картель… Всё летело к чертям, и скорость полёта росла с каждой секундой. А я был намертво привязан к вагончику этих сраных американских горок и мог лишь орать от ужаса, не имея возможности ни на что повлиять. Ведь я пытался, я, чёрт побери, пытался всё исправить, и никто не посмеет сказать обратного. Много раз я старался взять себя в руки, перевести стрелку, направить собственную жизнь по другому пути. Рвал задницу, делал всё возможное и даже больше, но каждый раз Вселенная с хохотом отвешивала мне оплеуху и возвращала на место. Временами казалось, будто само пространство изгибалось для того, чтобы я вновь споткнулся, а окружающие скалились, говоря: «Какой неудачник, только посмотри».

Жук на булавке.

Лягушка в закипающей воде.

Байдарочник на пути к водопаду.

Трепыхайся сколько угодно, приятель, но итог известен заранее. Так что какой смысл дёргаться на потеху непонятно кому? Не лучше ли пойти ко дну гордо, с ладонью у козырька?

Прекрасный тост. Ещё глоток.

И ведь я желал не так уж и много, но жизнь каждый раз выполняла эти желания каким-то совершенно извращённым образом. Хотел ботинки? Держи самый странный цвет и фасон. Искал работу? Вот тебе роба уборщика и наркокартель на грани катастрофы.

И так всегда, словно я когда-то заключил договор с дьяволом.

Снова пиктограмма с телефонной трубкой перед глазами.

— Что надо? — буркнул я. — Отвали, я занят.

— Пьёшь текилу и жалеешь себя? — насмешливо поинтересовался скаут.

— Да иди ты… — я собрался отключиться, но следующая фраза напарника заставила переменить решение.

— Торрес уже рядом. Их опять обстреляли, сбили вертолёт с охраной, так что он злой как чёрт. Выходи.

Ругательство само сорвалось с губ.

— Именно, — согласился Эрвин. — Я тоже так решил, когда услышал. Прямо среди бела дня. Похоже, ситуация развивается быстрее, чем я думал. И хуже, чем я думал. Так что заканчивай бухать и давай сообразим, что делать.

— Почему бы просто не слинять отсюда вдвоём, прихватив пару кило кокаина? Можно хотя бы попробовать.

— Это мы всегда успеем, — возразил Эрвин.

Я парировал:

— Неа. У нас каждая минута на счету. Мне кажется, пока Торрес не с нами, ловушка ещё не захлопнулась и есть шанс прорваться. Возможно, небольшой, но он есть. Видишь ли, когда сюда явится этот жуткий неубиваемый спецназ, я меньше всего хочу очутиться между ними и картелем. Пусть в меня стреляют хотя бы с одной стороны.

— Но кто тебя просил ломать руку тому парню?.. Хотя, так даже лучше. Ты сыграл роль плохого копа и заслужил кое-какую репутацию.

— Садиста? — усмехнулся я.

— Нет. Крутого деда, которого не стоит злить по пустякам. Короче, выходи и сам всё увидишь.

«Крутой дед» меня приятно удивил, но Эрвин явно съезжал с темы.

— Ты ведь знал, что за Эстафетой будут следить? И подозревал, что мы имеем дело с корпорациями?..

— Да какая теперь разница?

— Большая! Очень, очень большая! Потому что ты загнал нас в ловушку, и я хочу знать, зачем!

— Маки, отцепись! — раздражённо огрызнулся скаут. — Я не знал этого. Не знал и даже представить не мог! До меня дошло, что Эстафета под колпаком, только когда мы оказались тут, — и поверь, я сам не в восторге от всего этого!

— Представить он не мог, — процедил я, не веря ни единому слову.

— Ой, знаешь что? Давай! Доставай камень и кидай в меня! Ты же у нас никогда не совершаешь ошибок! Всегда думаешь на десять ходов вперёд! Гроссмейстер хренов!

— Ладно-ладно, — я почему-то снова ощутил укол вины. — Не ори. Выхожу.

— Прости, — неожиданно смягчился Эрвин. — Я понимаю, что это косяк, и мне самому очень жаль. Но мы выпутаемся, даю слово.

— Спасибо, — сдавленно поблагодарил я напарника. Нахлынувшее чувство благодарности за эти неожиданно тёплые слова было на удивление бурным. — Спасибо, я… Я ценю это.

Прихватив пушку и выбравшись из «кабинета», я отправился на поиски напарника. Тот нашёлся в коридоре — шёл мне навстречу со стремянкой и пакетом из супермаркета, который оттягивало что-то тяжёлое и бесформенное.

— Это ещё что? — поинтересовался я.

— А, не обращай внимания, — отмахнулся скаут. — План «Б». Тебе понравится.

Я нахмурился:

— Нет уж, обращу. Что за план?

— Не скажу я тебе ничего, меньше знаешь — крепче спишь, — он кивнул на оружие в моих руках. — Я же не спрашиваю, где ты взял этот супер-убиватор.

Я приподнял бровь:

— В шоу-руме. Твоя очередь.

— Это так не работает, Маки, — Эрвин поёжился, когда ствол «супер-убиватора» качнулся в его сторону. — Отличный выбор. Постарайся только не направлять его… хм, никуда.

— Что случилось с камерами?! — раздался громовой голос Гомес.

Эрвин поднял пакет, показал девушке и невинно улыбнулся:

— Я их снял.

Помощница выставила указательный палец, потрясла им, зажмурилась и задержала дыхание на несколько секунд.

— И какого чёрта ты это сделал?.. — выдала она, наконец. — Без разрешения сеньора…

— Ой, да завали ты! — не выдержал скаут. — Ты действительно не понимаешь, что камеры сейчас работают на врага? Если за вас взялись всерьёз — а за вас взялись, — то видеонаблюдение давно взломано и за нами наблюдают! На счету каждая минута, и я не собираюсь ни дожидаться разрешения Торреса, ни конфликтовать с тобой. Слушай!.. — он поумерил воинственный тон, когда Гомес уже открыла рот для не менее агрессивного ответа. — Я понимаю, что у тебя есть инструкции и чёткие указания босса. И я точно так же на твоём месте выполнял бы приказы и не давал хозяйничать двум старым придуркам, о которых ты узнала несколько часов назад. Но мы тоже хотим жить. И Торрес нам доверился. Придётся довериться и тебе. Мы и так в дерьме по уши, так что очень прошу — не усугубляй.

Я изо всех сил старался сохранить нейтральное выражение лица. Надо же, Эрвин, оказывается, умел добиваться своего не только силой. Единственное, что вызывало сомнения — это доверие Торреса. Не думаю, что он был столь наивен, чтобы поверить двум сумасшедшим старикам. «Что за день, что за день?..»

Девушка уменьшилась в размерах.

— Ладно, — произнесла она сквозь зубы. — Но только камеры! Увижу, что ты делаешь что-то без моего ведома, — пристрелю.

Опенспейс изменился: перегородки исчезли, а менеджеры слонялись туда-сюда с оружием в руках и воинственным видом. Парни покрепче таскали мебель, пытаясь строить баррикады — довольно неудобные и бестолковые.

— Что, не нравится? — напарник прочитал это по моему лицу.

— Угу, — из-за текилы меня проняла икота, и пришлось закрыть рот ладонью, чтобы хоть как-то это скрыть.

— Тогда баррикады на тебе. Организуй из этих чудил армию, а я закончу с камерами.

— Раскомандовался, — недовольно буркнул я, но больше для порядка, поскольку всё равно собирался взять эти задачи на себя.

— Мы справимся, — Эрвин неожиданно заглянул мне в глаза. — Обязательно справимся.

— Ой, иди ты уже к чёрту, — его слова воспринимались, как неуклюжая и неумелая попытка утешить неизлечимо больного, и только усиливали гадкое предчувствие надвигающегося конца. — Парни! Минуту внимания!..

Само собой, сначала никто не собирался слушать пьяного идиота с коробкой пиццы в руке и торчащей из кармана бутылкой текилы, но пара-тройка советов с подробными разъяснениями, почему надо именно так, а не иначе, сделали своё дело — на меня обратили внимание и прислушались.

— Наискосок! — вскоре уже смело командовал я. — Чтобы сектор обстрела был шире. Шкаф набок, столы тоже!..

Периодически я косился на Эрвина: тот вытаскивал плитки фальшпотолка, шарил там руками, чихал от пыли и выдёргивал камеры, но в целом не делал ничего подозрительного. Вроде бы. С ним я никогда не мог быть уверен на сто процентов.

Мы успели совсем немного, когда Гомес громко вскрикнула: «Босс идёт!», вскочила со своего места и подбежала к двери, на ходу разглаживая невидимые складки на пиджаке и юбке.

Работа замерла, взволнованные люди уставились на дверь.

— Чего остановились? — прикринул я и сам схватился за стол. — Поднажмите, времени нет!

Торреса мы услышали задолго до того, как открылась дверь: в коридоре раздался его раздражённый голос, который постоянно перебивал другой — женский, очень громко и визгливо тараторивший на испанском.

Перед глазами повисло окно синхронного переводчика — и я нажал «да», но опоздал и застал лишь конец реплики Торреса:

— … в безопасности. Всё хорошо, довольно истерик!

— Но мы… — на этом слове переводчик снова перешёл на непонятную мне испанскую тарабарщину и предложил купить премиум-аккаунт на месяц «Всего за 9,99».

В следующее мгновение дверь открылась и внутрь протолкались два лысых квадрата в чёрных костюмах. Окинув нас мрачным взглядом, они отошли в стороны, и в офис закатился вспотевший и взъерошенный Торрес, сопровождаемый высоченной смуглой красоткой и толстым взлохмаченным мальчиком — точной копией отца. Ребёнок, судя по бегающему взгляду, играл во что-то в ДР и не обращал совершенно никакого внимания на скучный реальный мир.

— Добрый день, господин Торрес, — поприветствовала босса Гомес и опустила глаза, столкнувшись взглядом с красоткой. Та ощерилась и выплюнула несколько быстрых фраз, из которых я понял только последнее слово — Puta, — и кинулась на помощницу с яростным рёвом.

— Ух ты, — обрадовался Эрвин, стоявший на стремянке под самым потолком. — Обожаю женские драки.

Жена Торреса вцепилась Гомес в волосы и лицо с такой силой, что брызнула кровь, босс закричал и забегал вокруг них кругами, охранники бросились разнимать дерущихся и сами получили длинными красными когтями по лицам, а мальчик так и стоял рядом, не желая замечать, что вокруг него происходит, — и я не мог судить его за это.

Все остальные, кроме Эрвина, сделали чрезвычайно занятой вид и смотрели куда угодно, только не на разыгравшуюся перед ними безобразную сцену.

Наконец, охранники сделали свою работу и оттащили взбешённую красотку, которая вырывалась с прежней силой и материлась так, словно росла на одних улицах с остальным картелем. Торрес накричал на жену, потом отчитал Гомес, которая стояла ни жива ни мертва, и, схватив за руку равнодушного сына, скрылся вместе с ним и остальными в переговорной.

Эрвин спрыгнул со стремянки, подбежал к шокированной помощнице и помог присесть.

— Может, воды? Как ты себя чувствуешь? Пойдём, я помогу тебе умыться. Есть влажные салфетки? — закудахтал он над ошеломлённой девушкой.

У меня глаза на лоб полезли — весь такой заботливый и обходительный, — и куда только девался мерзкий и циничный психопат, которого я знал?.. Что-то явно было нечисто, что-то явно ускользало от моего внимания — и это чувство не давало покоя, как камешек в ботинке. Но, к сожалению, размышлять было некогда: работы невпроворот. Я отправил людей, чтобы они наглухо завалили выходы на пожарную лестницу и площадку перед лифтом.

— Противопехотные мины или гранаты есть? — поинтересовался я у громилы, который недавно спорил с Эрвином. Тот кивнул:

— Да, вроде должны найтись.

— Отлично. Тогда возьмите побольше и наделайте растяжек везде, чтобы ступить нельзя было.

А напарник всё вился вокруг Гомес: утешал, принёс воды, помог замазать раны медицинским клеем, попутно отпустив шутку о том, на что похожа эта мутная слизь на её лице, — и даже не получил за это по морде. Последней каплей стало то, что Эрвин сказал: «Сиди-сиди!» и побежал к кофемашине после того, как Торрес позвонил и затребовал кофе.

— Какого хера? — рыкнул я на скаута по внутреннему каналу. — Каждые руки на счету, ничего не готово, а ты изображаешь лучшую подружку?!

— Она нужна нам, — парировал напарник. — Видел же, что она здесь в авторитете, лучше будет заслужить её расположение, прежде чем начнётся стрельба.

— А ещё лучше будет достроить грёбаные баррикады! Хватит ей отлизывать, работы ещё море!

— Ла-адно, — протянул он. — Возьму на себя пожарный выход, — бравый скаут повернулся к девушке. — Прости, меня зовёт большой и страшный капитан. Справишься без меня?

— Я всё слышу! — проворчал я и отключился.

Ничто не подстёгивало работу так, как осознание того, что очень скоро, возможно уже в следующую минуту, за нами придут. Я наплевал на помощников и таскал тяжеленную мебель самостоятельно под уважительными взглядами здоровяков, которые пытались повторить этот номер, но не сумели.

Однако кроме подстёгивания был и другой эффект: люди нервничали, и то и дело то тут, то там звучала ругань, и вспыхивали перепалки, которые лишь чудом пока не перерастали в драки и перестрелки.

Куча неуравновешенных людей с оружием — что может быть лучше? Спасибо тебе, Эрвин.

Тем не менее в итоге у нас получились вполне сносные укрепления: мы контролировали опенспейс, переговорку, несколько кабинетов, склад и длинный коридор. Скаут через какое-то время вернулся и заявил, что завалил и заминировал там всё так, что и мышь не пролезет.

Громилы картеля расположились на баррикадах и негромко переговаривались. Кто-то хвастался, кто-то распускал перья, кто-то нервно шутил, а мы с Эрвином выбрали для себя местечко поудобнее: я расположил «супер-убиватор» возле импровизированной бойницы между огромным принтером и цветочным горшком и намеревался прикончить остатки текилы, а Эрвин приволок Пигги и теперь сидел, забивая патронные ленты.

Я видел, как Гомес понесла кофе Торресу и скрылась с подносом в переговорке, но через полминуты вновь раздался истерический женский вопль, брякнула разбитая чашка — и помощница пулей вылетела обратно с огромным кофейным пятном, расплывавшимся по белой блузке.

Девушка пронеслась мимо нас и скрылась на складе, громко захлопнув за собой дверь.

Эрвин вздохнул и поплёлся следом, не обращая внимания на мои протесты.

«Ладно, к чёрту, — махнул я на всё рукой, стараясь унять зудящее в мозгах раздражение. — Пусть успокаивает, если она так важна, пусть вообще делает, что хочет».

Складывалось неприятное впечатление, что я в этой компании был самым ответственным и вообще единственным, кто хотел выжить. Не истерил, не нарывался на скандал, не отвлекался по пустякам, а работал, не жалея сил. Это было плохой новостью для Эстафеты Карго: если их самый мотивированный сотрудник — алкоголик с суицидальными наклонностями, то дело дрянь.

Время шло.

Эрвин не выходил. Несколько моих попыток связаться были проигнорированы, и я не выдержал — ругаясь вполголоса, направился к складу, выпятил челюсть, приготовившись сыграть роль злого капитана, и рванул дверь на себя, открыв рот для того, чтобы высказать напарнику всё, что я о нём думаю.

Рот захлопнулся сам собой, а я окаменел от увиденного: в самом центре огромной кучи белого порошка ритмично поднималась и опускалась дряблая старческая задница, обвитая женскими ногами с розовым педикюром на пальцах.

— Вот сука, — процедил я и закрыл дверь.

— Что там? — поинтересовался усатый «менеджер» с автоматом Калашникова.

Моё лицо перекосило от желания взять Эрвина за булки и разорвать голыми руками по шву:

— Всё хорошо. Они скоро выйдут.

Я вернулся на своё место, сел и спрятал лицо в ладонях. Настроение, понемногу начавшее выправляться, вновь обрушилось в полную безнадёгу.

«Господи, какой пиздец», — тоскливо подумал я, борясь с желанием завыть.

Какой вообще смысл у всего этого? Кого я защищаю? Себя, не желающего жить? Психопата-напарника и его новую подружку, спешащих урвать свою долю прижизненных удовольствий? Картель?

Зачем всё это?.. Впрочем, я знал ответ. Просто он мне не нравился и заставлял хоть что-то делать и хоть как-то шевелиться вместо того, чтобы продолжать опускаться на дно.

Пусть смысла нет, но надо тянуться. Без причины, просто потому что надо. Проживать день за днём, цепляться, шаг за шагом одолевать свою дорогу в тысячу ли и ни в коем случае ни на что не надеяться, чтобы вновь не разочароваться.

А, к чёрту всё. Вполне возможно, нас всех сейчас убьют, и Эрвин с той девчонкой правы: повеселиться напоследок это прекрасная мысль.

Текила снова обожгла горло.

Надо бы посмотреть, что там с пушкой, а в идеале ещё и пристрелять. Если, конечно, она не разнесёт весь офис. Я вновь осмотрел винтовку, но понял не больше, чем в прошлый раз. Совершенно неясно, для чего нужны все эти переключатели. Да и плевать: патрон досылается, спуск работает, а всё остальное решается умениями стрелка. Внутренний голос язвительно напомнил о промахах, но я залил его текилой без всякой пощады.

В следующую секунду по ушам врезал мощный хлопок. Огненный шквал опалил меня, сбросил с баррикады и швырнул грудью на пол. В глазах потемнело, заалели оповещения о повреждениях, боевой интерфейс предложил впрыснуть в кровь дозу адреналина, на что я без промедления согласился.

Зрение проясняется, передо мной лицо давешнего усача с «Калашниковым» — серое от бетонной пыли и иссечённое осколками. Он валяется в шаге от меня и хрипло выдыхает — судя по всему, в последний раз. Удар по затылку — и сознание опять куда-то проваливается, но боевой коктейль не даёт отключиться, и я сопротивляюсь — рефлекторно, вяло, безрезультатно, — но всё-таки сопротивляюсь. Разумеется, это не оставляют просто так и опять бьют меня по голове, да ещё и добавляют шокером, из-за которого вся электроника сходит с ума, а мозги кипят. Изображение «скачет» и щедро расцветает цветными артефактами.

Поднимают, заламывают руки, ставят на колени. Рядом со мной оглушённые и раненые сотрудники «Эстафеты», окружённые фигурами в чёрной броне, масках и противогазах. Я почти ничего не вижу из-за пыли, дыма и контузии.

Со склада вытаскивают Эрвина со спущенными штанами и голую Гомес — в бессознательном состоянии.

Из переговорки слышен женский крик, который обрывают длинные очереди.

«Торресу конец», — думаю я, но ошибаюсь: чёрные угловатые фигуры притаскивают обмякшее тело наркобарона — его лоб разбит, лицо заливает кровь, но грудь вздымается и опадает. Жив, собака.

Сознание затуманено, мысли тяжёлые, как скалы, ворочать ими невероятно трудно.

— Что вам нужно? — спрашивает Эрвин. — Может, договоримся?..

Одна из чёрных фигур делает шаг вперёд и расстёгивает шлейку противогаза. Все присутствующие, включая меня, молчат и ловят каждое движение в предвкушении момента, когда можно будет увидеть лицо. Я как будто вернулся в детство и смотрю по телевизору концовку шестого эпизода Звёздных войн на моменте, когда Дарт Вейдер снимает маску.

Не знаю, чего я ждал, — может, Юнгера собственной персоной, но лицо неизвестного спецназовца не вызвало того самого вау-эффекта. «Дарт Вейдер» оказался негром с бульдожьей челюстью, малюсенькими злыми глазками и какими-то серебристыми имплантами размером с таблетку на висках.

— Я сказал: может договоримся? — повторил скаут.

— Не утруждайте себя, — ответил негр, и я подивился внезапно правильному произношению. От человека с такой рожей я ожидал чего-то вроде «моя твоя убивай».

— В смысле «не утруждайте»? — удивлённо переспросил Эрвин.

— В смысле, ваша помощь была очень ценной, но мы расторгаем сделку.

— Сделку? — прошипел я, поворачиваясь к напарнику.

— Как это — в одностороннем? — затараторил скаут. — Был уговор! Я звоню вашим…

— Да-да, я помню. Маки и Торрес в обмен на жизни всех остальных. — Пояснил него. По опенспейсу прокатился вздох ненависти и разочарования. — Но нам нужно ровно наоборот.

И в тот же миг мне всё стало ясно: как будто я повернул какую-то из частей головоломки, и она вдруг сложилась в стройную картину. Я понял, почему Эрвин так уговаривал меня остаться, для чего снял все камеры и почему в одиночку занимался пожарной лестницей.

— Ну ты и сука, — я бы плюнул напарнику в рожу, но тот был слишком далеко. К счастью, Гомес сделала это за меня, сопроводив потоком злобных ругательств.

Торрес сверкнул глазами и добавил свою порцию.

— Это ты их впустил!.. Ты! — взревел я, переполняемый досадой и желанием поколотить самого себя по тупой старой башке. — Ну ты и урод!

— Ребята, спокойно, — нервничал предатель. — Это не то, что вы думаете! Я хотел…

— Он хотел возглавить картель и работать с нами, — любезно пояснил негр. — Но эта шпана нам не нужна. Господа!

Спецназовцы подняли оружие, мне в затылок уткнулся автоматный ствол. Я понимал, что всех присутствующих, кроме меня и Торреса, скоро убьют, но это не внушало оптимизма — скорей, наоборот. Люди картеля уйдут быстро и практически безболезненно, в то время как мне предстоит ещё очень много веселья. Для того, чтобы оставить человека в живых, должна быть очень веская причина, и зачастую она заключалась в том, чтобы причинить ему перед смертью максимум боли.

Я сжался в предвкушении выстрелов, но Эрвин испортил весь момент: замотал головой и отчаянно завопил:

— Погодите-погодите-погодите! Стойте! Ещё буквально секунду! Это важно!

— Что?! — раздражённо отозвался негр.

— У нас был договор! — напарник продолжал отчаянно цепляться за иллюзии. — Вы должны его исполнить. Должны!

— Нет, — на бульдожьей харе появилась едва заметная улыбка. — Мы никому ничего не должны.

— Ну ладно, — пожал плечами скаут. — Тогда план «Б».

Потолок рухнул на головы, погребая под собой и «спецназовцев», и сотрудников «Эстафеты». Как обычно и бывает в бою, я мгновенно растерялся и действовал исключительно на инстинктах, потому что сознания в повторно контуженной голове уже не водилось. Инстинкты подсказали, что нужно драться за жизнь, — и я не смог им возразить: вцепился в ближайшее тёмное пятно и хорошенько настучал ему по голове. Правда когда пыль немного осела, я понял, что это свой — по бороде и татуировке на лице.

«Ой», — с досадой подумал я, отпустил переставшего дышать «менеджера» и повернулся в поисках противника.

К несчастью, тот нашёл меня первым: удар прикладом прошёл вскользь и не угодил в мою многострадальную башку с полной силой, но мне хватило и малого — я повалился на пол и закрылся ладонями.

Чёрный боец шагнул ко мне, занося оружие для выстрела, а я уставился в чёрную точку ствола и здоровался со смертью. Громыхнул выстрел, приглушённый системой шумоподавления, я дёрнулся и зажмурился — и меня щедро окатило чем-то горячим и липким. Мелькнула мысль, что всё наконец-то закончилось, причём на удивление безболезненно, но тут до моих ушей донеслось громкое: «Вставай!»

Эрвин с дымящейся Пигги стоял надо мной и протягивал руку, а «спецназовец» валялся без куска головы, вокруг остатков которой расплывалась чёрная лужа.

— Вставай! — повторил скаут и одним движением поднял меня, когда я ухватился. — На! — он сунул мне давешний супер-убиватор и нырнул в укрытие. Перед тем, как последовать за ним (я, скорей, упал на баррикаду, а не спрятался за ней), глаза успели зафиксировать жуткую картину: офис перевёрнут вверх дном, ни черта не видно из-за дыма и пыли, в которых, судя по вспышкам, энергичным движениям, рычанию и вскрикам, кипят яростные схватки не на жизнь, а насмерть.

— Что это за хрень вообще?! — прокричал я, безуспешно стараясь переорать очередь из Пигги.

— План «Б»! Я же говорил, что тебе понравится!

— Но откуда ты знал, где они будут?!

— О, всё очень просто, — ещё одна очередь. — Я не знал и заминировал к хренам весь офис! — маниакальный хохот. — Смотри!

Пока мы болтали, уцелевшие спецназовцы пришли в себя, перегруппировались и попытались обойти баррикаду на левом фланге, где оглушённые и окровавленные здоровяки Эстафеты дрались с такими же оглушёнными и окровавленными чёрными «спецами». Троица чёрных бойцов под прикрытием соратников, покинула укрытие, но в следующий миг над ними ахнул взрыв — и потолок осыпался, снова подняв тучу пыли.

— Стреляй, Маки, не сиди как дебил!

Я высунулся из укрытия и нажал на спуск, выцелив одну из чёрных фигур, но супер-пушка никак на это не отреагировала. Пришлось выругаться и, зажав оружие между колен, смотреть, что с ним не так, выкручивая все колёсики и щёлкая тумблерами в совершенно хаотичном порядке. Диоды загорались и гасли, из синих становились зелёными, красными и даже фиолетовыми, но это не меняло одного — в руках у меня оставалась обыкновенная, пусть и высокотехнологичная, дубина.

— Маки! — позвал Эрвин, осыпавший меня раскалёнными гильзами из Пигги. — Что там?!

— Не знаю! Не стреляет!

— А ты её настраивал?!

— Нет!

— Так настрой и помоги мне!

— Я пытаюсь, но с ней ни хрена не ясно!

— Боже, да что там может быть не ясно?! Это же интуитивно понятно!

Оглушительный хлопок гранаты, сверху падает пластиковый плафон, меня осыпает белой гипсовой пылью и осколками. Слева слышится крик, и «менеджер» в изорванной голубой рубашке падает, прижав ладони к окровавленному лицу.

— Да ни хрена не понятно! Высшее образование надо получить, чтоб из неё выстрелить! Кнопок — как в самолёте! Понапридумывали, блядь! Кусок говна какой-то!

— Это просто у тебя руки из жопы!

— Так настрой сам! — огрызнулся я.

— Я тут немного занят, если ты не видишь! — съязвил в ответ напарник. — Ты же проходил обучение, тебе всё должны были объяснить!

— Обучение? — «Этого ещё не хватало». — Никакого обучения я не проходил!

— Так пройди его, идиот!

— Где?! — прорычал я, по-прежнему не понимая, как обращаться с этой инопланетной хреновиной.

— Ар-р! Ты совсем тупой?!

— А ты можешь нормально объяснить?!

— Подключи веб-интерфейс и не трогай кнопки!

— Веб-интерфейс? — трудно было удивиться сильнее, но я смог. — У этой штуки есть веб-интерфейс?!

— Да! Да! Подключи его!

— Как?!

— Сука! — заорал скаут и упал рядом со мной. — Я убью тебя! Я просто убью тебя, еблан ты тупорылый! — он отсоединил и выбросил пустой короб. — Вот так! И так! — он нажал пару раз на неприметную кнопку, после чего в дополненной реальности всплыло синее окно с текстом и фотографией симпатичной девушки:

Я подчинился. Появилось новое окно с крутящимся колёсиком и надписью «Обновление».

— Что там? Ты проходишь?! — опять заорал на ухо Эрвин.

— Нет! Эта хрень ищет обновления!

— Да твою ж мать, пропусти их!

— Я не могу! — ещё немного — и я выкинул бы ствол и бросился на спецназ врукопашную. — Нет кнопки!..

Скаут взревел раненым носорогом:

— Господи, почему ты не взял что-то знакомое?!

Колёсико покрутилось какое-то время, и открылось новое окно — огромное, заполненное убористым текстом и картинками:

«Для начала немного инструкций. Внимание! Для использования GW-800 в реальном бою рекомендуется пройти курс обучения…»

— Сука! — заорал я, быстро промотал страницу с пиктограммами, стараясь за эти доли секунды ухватить хоть какую-то информацию, и нажал «далее» несколько раз, пока окна не исчезли и обучалка в конце концов не предложила ввести рекомендуемые настройки.

Я успел обрадоваться, что наконец-то смогу отстреливаться, но меня ожидало ещё одно окно, где девушка игриво подмигивала, а текст гласил: «На этом всё! Компания Арма-тек желает вам приятной бойни!»

Ниже были указаны номера и адреса гарантийного отдела и техподдержки. Я усмехнулся, представив, как звоню им прямо во время боя и задаю дурацкие вопросы.

— Ты всё?! — рычал Эрвин, прижимая «спецов» огнём. — Здесь жарко!

— Да! Да, я всё! — снова высунуться, выцелить чёрную фигуру, нажать на спуск. Плечо толкнул приклад, противник рухнул на пол, но сразу же откатился в укрытие.

— Что за хрень?! — Эрвин увидел заметил это. — Ты выставил стандартные настройки?

— Да!

— Ты дебил?! Ты совсем дебил?! — Эрвин перешёл на визг. — Кому нужны стандартные настройки? Ты ещё скажи, что остался на первом уровне!

— Каком ещё уровне?!

— Прокачки! Уровне прокачки! Это игровое обучение, мощность пушки растёт с твоим опытом!

— Пиздец! Пиздец! — от отчаяния я чуть не сломал грёбаную винтовку о колено.

— А, дай сюда! — Эрвин сел справа от меня и сунул раскалённую Пигги. Ствол обжёг мне ладони до волдырей, я взвыл на весь офисный центр. — Перезаряжай!..

Это было хотя бы знакомо. Проклиная новые технологии, я в два счёта поменял ленту и увидел, как скаут быстро вводит какие-то данные в чёрное окно с кучей непонятных символов.

— Что это?

— Консоль!.. Пять секунд! — ещё один хлопок взрыва, меня осыпает мелкими и колючими осколками штукатурки, дерева и пластика.

Я выпалил из Пигги не глядя, в пустоту. На моих глазах девчонку с двумя огромными пистолетами достала очередь. Последний вскрик, падение на обломки мебели — и у нас стало на одного бойца меньше.

— Так… побольше разлёт, мощность на полную, дульная энергия… — бормотал Эрвин. — На! Готово!

— Может, лучше ты сам?

— Ни хрена, сам схватил — сам расхлёбывай! Давай в самую гущу! На одиннадцать часов, видел?

— Да, видел! — кивнул я.

— По моей команде! На три! Раз… два… — пол вздрогнул, на меня упало несколько плиток с подвесного потолка. — Три!..

Сердце пропустило удар. Я рванулся изо всех сил так, словно собирался бежать спринтерскую дистанцию. Приклад уперся в плечо, я, как и говорил Эрвин, навёл ствол на укрытие, за которым прятались остатки спецназовцев, и нажал на спуск.

В нос ударил запах озона, сетчатку опалила ослепительная вспышка, а шумоподавление не смогло уберечь мои уши от оглушительного треска — будто порвались гигантские штаны.

Винтовка взбрыкнула, как бык на родео, невиданная сила врезала мне по плечу. Мир завращался с бешеной скоростью, все чувства исчезли — их заслонила нестерпимая боль.

Когда вращение закончилось, я осознал себя лежащим на полу в куче поломанной мебели и разбитой оргтехники. Эрвин стоял в полный рост и куда-то целился, но я никак не мог понять, куда и где я вообще нахожусь. Лишь спустя секунду пришло понимание, что после моего выстрела дизайн офиса кардинально поменялся и знакомые ориентиры исчезли: я выискивал глазами укрепление, за которым прятались нападавшие, но его больше не существовало. Как и нескольких стен, оконного стекла и куска несущей колонны. Бетон спекся в чёрную массу, гипс исчез, а стекло тянулось вниз длинными каплями. Сквозь офис «Эстафеты» будто проложили туннель для грузовиков.

— Юху-у! — мой напарник издал боевой клич и бросился в атаку, поливая из пулемёта уцелевших.

Я попытался подняться, но взвыл — вся правая половина тела от плеча до бедра ощущалась как один раскалённый пульсирующий шар боли, которую мой мозг безуспешно старался заглушить программно.

Всё, что происходило позже, я почти не осознавал — как будто в моей голове меняли слайды, между которыми не было ничего, кроме темноты и белого шума.

Эрвин возвращается, скалится мне в лицо, дышит трупным запахом, шепчет: «Жив, зараза! Жив!» и взваливает на плечо.

Бежит к выходу со мной на плече. Я болтаюсь и кричу — каждое сотрясение отдаётся болью во всём теле, нейроны раскаляются и кипят. В офисе сущий хаос: ветер носит пыль, бумаги, пакеты и мелкие обломки. За окном зависла коричнево-жёлтая туша вертолёта.

Вот я уже валяюсь в фургоне. Эрвин неплотно закрывает дверь, и она распахивается, когда мы движемся вверх, к выезду с парковки. Я тупо смотрю на то, как за нами бежит голая окровавленная Гомес, поливает Эрвина ругательствами и требует остановиться, а из лифта за её спиной выскакивают чёрные фигуры.

Следующее озарение — в фургоне светло. Я сижу, прислонившись спиной к холодильнику для мороженого, и стреляю в Эрвина из револьвера. Постоянно промахиваюсь и ору, скаут хохочет. Понимание того, что ствол кривой и я всё время целился не туда, приходит вместе со щелчком курка — патронов не осталось.

И последнее, после которого наступила темнота, — меня мотает по фургону из стороны в сторону. Двери хлопают во время маневров, но не закрываются. Справа от меня — заполненное машинами бесконечное поле асфальта, полосатое, словно зебра, из-за длинных чёрных теней.

— Только дайте оторваться, сукины дети, только дайте!.. — орёт мой напарник. — Уроды! Кидалы! — Ох и натянем же мы их, Маки! Ох и натянем!..