Только он!

Глава 32

Понятия не имею, какой реакции на свои слова ожидал от меня Стужев, но я с трудом сдержалась от желания ударить его. Даже руки в кулаки сжались. Остановил меня лишь Никитка, начавший плакать.

– Я сейчас его успокою, – пообещал мне Лёша, начиная качать и одновременно предлагать сыну яблочную дольку.

Я бы с удовольствием истыкала ею лицо самого Стужева. Но вместо этого я сложила своё кресло и встала на ноги, протянув руки в сторону Никитки.

– Ты куда? – растерянно произнёс Лёша, когда я взяла плачущего сына и прижала к себе.

– Хочу спросить, есть ли места в экономе, – покачала я головой, перехватывая Никиту и закидывая на локоть сумку.

– Саша, это глупо…

– Я могу чем-то помочь? – тут же возникла рядом бортпроводница.

– Буду благодарна, если поможете в уборной разложить столик, – улыбнулась я ей, по привычке покачивая сына, стараясь успокоить. – Нам нужно сменить подгузник.

– Да, конечно, – с готовностью отозвалась девушка, пропуская меня вперёд. – Проходите, пожалуйста.

Туалеты в самолёте всегда вызывали у меня приступы спонтанной клаустрофобии. Никогда не понимала мечты Николь о ночном перелёте и страстном сексе с покорившим её с первого взгляда незнакомцем именно там. Мало того, что унитаз рядом, так и места нет от слова совсем. Возможно подруга мечтала о дрище… это бы объяснило хоть что-то. Как здесь устроить хоть какую-то романтику с тем же Лёшей, учитывая его габариты, я представляла смутно.

– Зачем я вообще такое представляю? – шикнула я на себя, сгрузив сумку в раковину, сажая Никитку на столик и стараясь как можно скорее сменить ему подгузник.

Не учла я одного – Стужев зачем-то отправился следом за мной.

– Помощь нужна? – приоткрыв дверь, он занял свой фигурой весь проём, заставив меня пожалеть о том, что я не заперлась.

– Ты сюда даже войти не сможешь, – скептично окинув его взглядом, я, придерживая Никиту, достала из сумки присыпку, влажные салфетки и сменный подгузник. – Чем помогать будешь?

– Добрым словом, – растерянно выдохнул Лёша, наблюдая за моими действиями. – Может подержать что-то?

– Ну, подержи, – не удержалась я, подкинув ему свёрнутый использованный подгузник.

– Я не совсем это имел в виду, – нахмурился Стужев, но «мяч» поймал, с опаской держа его в руках.

Даже забавно было наблюдать за ним сейчас. И почему все мужчины так боятся такого просто действия, как смена подгузника? Хотя, стоит признать, что напуганным Лёша не выглядел. Он был скорее немного растерянным и озадаченным, пока наблюдал за моими отточенными действиями.

– Мы почти закончили, – обратилась я к Стужеву, застёгивая комбинезон на сыне и поправляя ему кофту.

– Как ты поняла, что нужно сменить подгузник? – поинтересовался Лёша, начиная рассуждать. – Ничем не пахло… в тот момент.

Усмехнувшись на то, что Стужев опустил руку с явно попахивающим свёртком, стараясь убрать его подольше, словно это поможет устранить запах, я пожала плечами:

– По лицу. По мимике. Он скуксился, перед тем как заплакал, – не видя на лице Стужева ни капли понимания, я резюмировала: – Интуитивно. Я мать. Держи, – передав ему сына, я забрала злосчастный использованный подгузник и отправила его в урну. – Я…

– Понял, – кивнул Лёша. – Будем ждать тебя там.

– Спасибо, – прикрыв дверь, я сложила столик и вытащив из раковины сумку, включила воду, чтобы быстро ополоснуть руки.

Но вместо этого какое-то время растерянно смотрела на своё отражение. Глупо отрицать, что Стужев старается вжиться в роль отца. Он действительно хочет участвовать в жизни Никитки. Пусть и весьма неумело. Вопрос в том, как долго продлится у него это желание. И какое влияние его нахождение рядом окажет на меня. Да и уже оказывает.

– Нужно обсудить границы, – выдохнула я, беря бумажное полотенце и вытирая влажные руки. – И правила. Много правил.

Окинув ещё раз крохотное помещение взглядом, я покачала головой, прогоняя мысли о теоретическом сексе здесь. Ну нет места! Совершенно! Только если сесть в раковину и…

– Может и правда за Антошку выйти, – усмехнулась я, давая себе парочку воображаемых подзатыльников.

Мысли куда-то не туда сворачивают. А кто виноват? Правильно. Стужев. Это его появление в моей жизни перевернуло всё с ног на голову. И продолжает переворачивать. Он ведь жить в Новосибирске собирается.

Оставшееся время полёта прошло вполне спокойно. Никитка поселился на руках у Стужева и почти не капризничал. Больше скажу, последние полчаса он так осмелел, что разговорился, сосредоточенно что-то высказывая Лёше. И мне сложно было сдержать улыбку, наблюдая за ними. Ведь на каждое «бе», «бя», «ля-ла-пю» и прочее, что вещал сын на смеси ломаного русского и албано-бурятского, Стужев реагировал с интересом, поддерживая разговор.

Самолёт мы покидали, как настоящая семья. По крайней мере, со стороны, наверное, так и выглядели. Лёша сам забрал наши вещи, попутно веселил Никитку, когда мы вышли в зону прилёта.

Я понимала, что нам нужно многое обсудить, но сейчас не хотела портить момент. Пусть самообман, но… мне нравилась мнимая идиллия, что образовалась между нами. Рушить её не хотелось. Я даже возражать не стала, когда Лёша повторно спросил, может ли он отвезти нас домой. Возможно во всём виновата начавшаяся акклиматизация. А может взгляды пассажиров, что видели нас парой с ребёнком. Семьёй…

Удивительно, но я и сама себя почувствовала частью этой ненастоящей семьи, почти поверила в неё… пока взгляд не наткнулся на знакомую блондинистую голову, среди встречающих.

Даже не знаю, что убило моё настроение больше. Само присутствие Лизы здесь или воздушные шары, что она сжимала в руках.

– Какого…

– О, ты станешь папой, – прочитала я надпись, что присутствовала на каждом шарике заметившей нас Лизы. – Поздравляю.