Только он!

Глава 40

– Так и знала, что тебе от меня нужны лишь деньги, – сказала я, усадив Никитку на детский стульчик.

– Бя! – замахал ручками сын, тоже заметив замершего в дверях кухни Стужева.

– Ещё какая «бя», мой сладкий, – согласилась я с ним, чмокнув его в макушку и отошла к холодильнику, доставая куриный суп.

– Тебе помочь? – поинтересовался Стужев, пристально наблюдая за моими действиями.

– Да, – поставив кастрюльку на плиту, я обернулась на него. – Возьми свою куртку, ботинки и помоги себе исчезнуть из моей жизни, вместе со своими любовницами. Начни с малого – выйди из квартиры. Не раздавать всем подряд мой номер и адрес просить уже поздно, так что… – открыв шкафчик, я достала Никиткину тарелку и ложечку. А вот слюнявчик как сквозь землю провалился.

Ну, ничего. Обойдусь полотенцем.

– В свою защиту могу сказать, что никому ни твой номер, ни адрес, я не давал. Претензия не по адресу. Это тебе к Стасу и его помощнице. Ольге, кажется, – присев за стол, он подмигнул Никитке.

– Как у тебя интересно получается, – скрестив руки на груди, я с укором посмотрела на него. – Может составишь мне списочек всех возможных гостей? Кому ещё мой номерок мог перепасть?

– У твоей мамы отличное чувство юмора, – усмехнулся Стужев, положив руки на стол и чуть подался вперёд. – На самом деле она так пытается скрыть свою злость. Но знаешь, мне приятнее думать, что она ревнует. И скажу тебе по секрету – беспочвенно.

– Послушай, Алёша, – отчеканила я, чувствуя, как меня начинает потряхивать. – А тебе не кажется, что…

– У тебя суп кипит, – не дал мне договорить он, заставив выругаться и выключить газ. – Могу покормить Никиту.

– Чем? Кипятком? – рыкнула на него. – Жаль, что ты не можешь просто взять и уйти отсюда.

– Ты права, – согласился он со мной. – Не могу. И прости за Лизу и всё это.

Я не стала ничего отвечать. Молча отвернулась и перелив суп в тарелку, начала мешать его ложкой, стараясь остудить.

Простить его…

Для этого нужно что-то чувствовать, а он мне безразличен. Как и все его бабы. Даже страшно представить, сколько их было. Да и с какой стати мне вообще что-то представлять? Нас ничего не связывает. Только Никита.

– Предлагаю обсудить порядок твоего общения с сыном, – отчеканила я, не поворачиваясь к Стужеву и продолжая молотить ложкой по супу. – И насколько это возможно – минимизировать наше с тобой.

– Будет затруднительно, – непробиваемо отозвался он, вынуждая меня обернуться. – Никитка пока не может позвонить мне самостоятельно. Так что, хочешь ты этого или нет, а общаться мы будем много.

– Ты прав, – не смогла я не согласиться с частью его фразы. – Не хочу.

Стужев лишь усмехнулся, следя за тем, как я беру тарелку и, пододвинув стул, присаживаюсь рядом с Никитой.

К счастью, следующие десять минут Лёша благоразумно молчал. Возможно понимал, что одно неверное слово и обед сына окажется у него на голове. Часть меня очень хотела опрокинуть на него тарелку с супом. Внутри всё клокотало от злости.

На Стужева. На его Лизоньку. На эти неуместные заявления. Мне ведь не показалось? Он намекал на…

– Клянусь, если это вернулась твоя пассия, то я…

– Я сам её выкину в окно, – с убийственной серьёзностью заявил мне Стужев, как и я, обернувшись на звук звонка в дверь. – Я могу открыть?

– Открой, – кивнула я, секунду поколебавшись.

Никитка хорошо кушал, отрываться мне не хотелось. Как и снова видеть Лизоньку. Как и становиться опять свидетельницей выяснения их отношений.

Музыку, что ли, включить?..

– Не поняла?..

– Да чтоб тебя, – с чувством выдохнула я, услышав голос Татьяны Михайловны.

– Бя-бя! – заулыбался мне Никитка.

– И ты снова прав. Бя-бя похлеще твоего папочки, – прошептала ему, отправляя очередную ложку в рот, попутно вытирая подбородок полотенцем.

– Мужчина, а вы собственно, кто? Где Александра?

– Алексей, – миролюбиво представился Стужев. – Она на кухне. Кормит нашего сына.

– Бя, – резюмировала я, на несколько секунд прикрывая глаза.

Даже интересно стало, Алёша так всегда теперь себя будет вести? Кричать на каждом углу, что он отец Никитки? Своеобразно помечать территорию?

– Александра! – слушая топот приближающихся шагов, я мысленно попыталась досчитать до десяти, чтобы успокоиться.

Не получилось.

– Добрый день, Татьяна Михайловна, – мельком взглянув на соседку, я зачерпнула очередную ложку супа. – Что-то случилось?

Её визиты можно было пересчитать по пальцам, если честно. Гораздо больше женщине нравилось ловить меня на лестничной клетке. Или у подъезда.

– Это правда? У Никиты есть отец?

– Да, это правда, – признала я, оценивая её реакцию.

И увиденное мне не понравилось.

– Это же замечательно! – Татьяна Михайловна чуть ли в ладоши не захлопала, доверительно сообщая Стужеву: – Я-то думала, Сашенька сама не знает, от кого нагуляла! Мы с Тошей голову сломали, куда этого ребёнка деть! Я даже связи в кадетском училище подняла! А тут – отец! Вы его заберёте? Помочь с вещами? Только сначала к нотариусу, – с нажимом произнесла она. – Нам не нужны потом претензии на содержание и алименты, упаси господи. Он же подпишет? – обратилась ко мне.

– А Тоша – это Антон? – с какой-то странной интонацией поинтересовался Стужев, пока я пыталась отойти от услышанного.

Как-то слишком много сомнительных диалогов за последний час. Сначала Лиза, теперь Тоша, с мать его… Татьяной.