Тортоделка. Истинный шедевр

38. Она — несчастье

ГЕРА

Не стихала. Проклятая боль грызла душу и потрошила сердце в труху. Ненависть и злоба — как противоядие. "Спускал собак" на прислуг, коллег, друзей, мать и с настоящим смаком на жену. Мне хотелось видеть её виноватой и скорбящей, хотелось, чтобы было больнее, чем мне. Я не мог простить ей смерть отца, чтобы не говорили другие.

— На её месте мог быть кто угодно. Это страх, стресс… Неизвестно, чтобы ты делал в те минуты…

— Коллапс, Антон, это был коллапс! Она нарушила меры по оказанию помощи.

— Потому что Вика — не медик! Хренов ты придурок! — Антон от бессилия меня переубедить переходил на крик, стараясь достучаться. — Вика просто некомпетентна в этом.

— Значит нужно было вызывать скорую, а не проявлять самодеятельность, — рыкнул упрямо.

— Твоё неумение искать положительное в людях, постоянно губит тебя и тех, кто рядом. А я уже было поверил, что Вика смогла тебя изменить. Увы! Тот вечно обиженный и ненавидящий всех вокруг себя всего лишь спал. С возвращением!

— Ты чё за чушь несёшь?

— Научись чувствовать тех, кому ты дорог. Научись прощать и отпускать. Научись видеть разницу между правдой и ложью. Пока ты этого не сделаешь, ты всегда будешь страдать и идти по жизни в одинокую.

— Татьяна там тебе мозги промывает? — презрительно скривился я.

— Прости… Ты — мой лучший друг, но в плане Вики я тебя не поддерживаю. За любовь такой девушки многие бы мужчины глотки друг другу перегрызли, а ты кидаешься этим за ненадобностью. Поверь, постоянно втаптывая эти чувства в грязь, рано или поздно, сыграешь и на их похоронах. Будешь просить, но дать будет нечего. А потом проживешь остаток жизнь с кем придётся.

Гребаный философ круто развернулся и ушёл тогда из бара.

Много ты понимаешь, дебил. Я люблю её. Да, сука, полюбил. Признаю. И оттого больнее в разы. Она не позаботилась обо мне. Отнеслась безалаберно. Не знала. Не подумала. Никакой ответственности!

Я — мразь и придурок? Да, возможно, но я так же немало сделал для неё. Всё, что просил взамен — заботу обо мне и о том, что мне дорого.

Она — несчастье. Если Лика была горечью и болью, то Вика — это настоящая беда. Магнит, что притягивает к себе всё плохое. "Чёрная душа" — когда-то увещала её же мать. И чёрная она не со зла, а от тёмной тени над ней: отец — преступник, мать — проститутка, и, как следствие, несчастный случай с моим ребёнком и летальный исход с отцом. Словно злой рок идущий рядом со мной в лице супруги.

А как было спокойно раньше! Если бы Вика не возникла на моём пути, всё было бы как всегда — обычно и в удовольствие. Даже Лику бы научился воспринимать, как средство для разрядки в постели. Был бы свободен от всей этой боли и переживаний. Задолбало.

Снова в баре, чтобы надраться. Правда через пару шотов наткнулся на знакомую и ненавистную рыжую голову. Она села рядом и уставилась на меня.

— Надеюсь, теперь до тебя наконец дошло, что эта девка тебе не пара? — сверкнула жестоким взглядом.

— Лучше уйди от греха, — буркнул без нот угрозы.

Девушке налили и она опрокинула спиртное себе в рот. Внимательно осмотрел её. Синяки под глазами, опухшее лицо и всё это скрыто под маской макияжа. Ей тоже хреново. Выкидыш так подкосил? Вполне возможно.

— Можешь гнать сколько влезет, — усмехнулась. — Я тебя оградить от неё всё время пытаюсь. Пусть я — не твоё счастье, но и она — твоя настоящая беда…

Спустя ещё несколько совместных шотов вдруг нашёл в ней союзника. Может быть, Лика не так уж и плоха, просто закоренелая ненависть к ней не давала увидеть позитивное. Сейчас, когда негатив ушёл, понял, что её цель спасательная.

— Гони в шею пока не поздно. Пока она не сгубила весь твой дом и тебя самого, — заплетающимся языком науськивала бывшая.

— Она не уйдёт, потому что ждёт, когда я остыну. И дождётся. Хотя есть идея…

Наслаждался выражением лица супруги, когда ввалился с Ликой в гостиную. Смог увидеть эту боль. Такую же, как у меня. Пил её энергию с упоением.

Однако, войдя с рыжей в спальню, ощутил послевкусие пустоты от достигнутой цели. Пал на постель, желая лишь уснуть. Руки Лики гуляли по моему телу, губы лезли целоваться. Блядь, не ты и не сейчас…

— Отвали! — грубо спихнул девушку на пол. — Я спать хочу.

И, перевернувшись на спину, уснул прямо в одежде.

Утро встретило похмельем, к которому начал уже привыкать. Рядом кто-то зашевелился. Вика? Но вместо неё обнаружил бывшую. Опять двадцать пять.

— Только не говори, что мы трахались, — негодуя, потёр переносицу.

— Нет. Ничего не было, — ответила спокойно и прошлась ноготком по моей скуле. — Ты был очень уставшим и хотел спать. Я просто помогла тебе раздеться, а сама прилегла рядом. А сейчас мне пора, — чмокнула в щёку и, встав, голой прогарцевала в ванную.

Ещё одно из худших моих похмелий.

— Кстати, — Лика высунула голову. — План был неплох. Твою благоверную вчера увёз какой-то красавчик.

Чёрт! Теперь вспомнил. Соскочил с постели, игнорируя боль в голове, и бросился к шкафам. Нет, все вещи на месте. Внутри забился звоночек сомнения. А может зря я это всё? Мысль о том, что она ушла, вдруг напугала. Она же не Лика. Вика не станет выпрашивать прощения, доказывать своё первенство, свои права.

Я, по правде сказать, просто ждал утренних слёз от супруги, слов, взывающих к моей совести, и фраз о том, что она всё равно любит меня, кретина.

Новость о том, что Виктория уехала ночью в компании какого-то мужика разожгла вдруг злость ещё сильней. Сколько у неё этих спасателей? Савва. Миша. Даже Тоха постепенно переходит на сторону моей супруги.

Да плевать!

— Может сегодня ещё встретимся? — робко спросила Лика, когда вышла из ванной и начала одеваться.

А хочу ли я? Но уход Вики ещё не так явен, нужно подстраховаться.

— Хорошо, — кивнул, направляясь в ванную. — Приходи.

— Прямо сюда? — девушка не поверила своим ушам.

— Прямо сюда, — подтвердил и скрылся в уборной, не желая присутствовать при её уходе — по-любому полезет лобызаться.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Глянул на себя в зеркало: пропитая рожа, волосы в разные стороны, следы помады на лице и шее — такой дерьмовый видок не видел уже много лет. Даже измена Лики не так сказывалась на мне.

Почему так желаю и одновременно боюсь ухода Вики? Потому что ей будет плохо, как и мне сейчас. Как бы мне хотелось увидеть её боль. Она придёт за вещами…

Велико стало моё разочарование, когда вечером порог дома переступил Михаил. Она ещё и трусиха.

— А тебе какого хрена тут надо?!

— Я за вещами Вики, — глядя стальным взором, произнёс он.

Внутри начало неметь. Вот значит кто наш таинственный утешитель. Быстрая…

— Настолько невтерпёж, что даже до развода не способны подождать? — брызнул презрительно ядом.

На лице мужчины загуляли желваки. Хотел ли я кому-нибудь набить морду? Да, пожалуй. А эта медицинская рожа давно напрашивается, вечно трётся яйцами вокруг моей жены. Поправка — бывшей жены.

— Ты ничего не ждал, когда привёл в вашу спальню женщину. Только Вика в сто крат чище тебя. Я всего лишь её друг и помогаю девушке с придурковатым мужем.

— Ой, не нужно этих пафосных слов, — скривился я, и ладони зачесались ещё сильнее. — "Я — никто, техничкой роблю"… Друзья, блядь!

— Герман, тебя Вика любит, а не я. И, клянусь, с трудом сдерживаюсь, чтобы не набить тебе морду. Только из-за уважения к твоему трауру, пытаюсь смотреть на тебя, как на скорбящего.

— Засунь своё уважение подальше, — бросил дерзко.

Михаил выдохнул, сжимая и разжимая кулак на правой руке.

— Вика просила Галину Фёдоровну собрать вещи, — холодеющим тоном повторился мужчина. Да, выдержки ему на десятерых хватит. — Я — просто курьер.

В ответ сверху услышал шевеление — гувернантка и Артур спускали три громоздких чемодана. Я отошёл в сторону, пропуская вперёд всю эту драму передачи багажа. Мужчины двинулись к дверям, но Миша вдруг остановился и, оглянувшись, выдал тираду:

— Твой отец очень любил свою невестку. Он был счастлив гулять с ней по выходным и слушать, как она восхищается его сыном и как безумно любит. И он ей верил, потому что в искренности твоей жены глупо сомневаться. И представь, каково ему теперь, обретя покой, видеть, как его смерть стала причиной несчастий. Легко ли видеть ему, как его сын угробил свою семью, отказавшись от любимой женщины, только из-за того, что не смог по-взрослому принять смерть своего родителя?! Час настал и этого бы не изменили ни ты, ни Вика. Это принимают, страдают, мучаются, но принимают, а ты капризничаешь и ведёшь себя подобно ребёнку.

Задел за живое. Да так, что в груди что-то пребольно порвалось и закровоточило.

— Пошёл на хрен из моего дома! — вскипел не на шутку и устремился к дверям.

Миша отступил за порог, с грустью наблюдая, как я захлопну перед его носом дверь.

Он же прав, сука! Ещё как прав! Долбанул несколько раз кулаком по стене и сорвал на пол вешалку для верхней одежды. Выйти, догнать и разбить его мордой об забор? А за что?

Метнулся в гостиную. Досталось так же креслу, в котором любила сидеть Вика. Разносил его в щепки пока без сил не упал рядом. Зарылся в подушки и замер, понимая, что больше не услышу от неё эти лечебные слова "Я люблю тебя".

В дверь позвонили. Уже знал кто это. Сам позвал её. Не хочу. Не сегодня. Открыл двери. Лика при марафете, вновь воспряла духом, улыбается. Как же тошно на неё смотреть.

— Нет, — покачал устало головой, преграждая ей путь внутрь дома. — Уходи.

— Но, — она в негодовании раскрыла рот. — Мы договорились… Ты сам пригласил.

— Иди к чёрту, Лика. Не сегодня, — и дверь так же захлопнулась перед ней.

Доплёлся до бара, налил коньяка. Опостылость давила под рёбрами. Давясь, употребил янтарную жижу и вернулся в спальню.

Пусто. Туалетный столик, тумба, шкафы, полочки в ванной — везде пусто. Больше нет её вещей, к которым так привык. Она ушла. Потому что сам того хотел.

Я снова один. Может и к лучшему? Не будет больше так больно.

ВИКА

Восставать из пепла оказалось не так просто. Первое время не понимала с чего начинать. Поддержка, однако, оказалась очень весомой — мама с сестрой, Таня с Антоном, Миша. Даже Савва впервые появился на пороге моей квартиры. Никто из них не спрашивал, как я переживаю разрыв, не советовал, как поступать дальше, не вынуждал решать брачные вопросы.

Лишь свекровь горько сетовала на сына.

— Я не знаю, что с ним делать, Викуль, — обмакивая веки платком, жаловалась Лариса Игоревна. — Очень боюсь за него. Он же горячая голова. Когда с Ликой был разрыв, он же, как с цепи тогда сорвался — лез на рожон в клубах, приходил пьяный и избитый…

— А сейчас? — я пыталась верить в то, что истеричность в нём убавилась с годами.

— Сейчас он пьёт. И много. Разнёс половину дома. Спит в комнате отца. Меня гонит, твердя, что папа мёртв и мне теперь там делать больше нечего. Даже прислуга не выдерживает и жалуется на него, хочет получить расчёт. В Германа словно демон вселился. Может батюшку позвать?!

Внутри всё холодело и сжималось от услышанного. Герман мне никогда не будет безразличен, но то, что творится сейчас с ним мне нельзя исправить. Он не позволит. Я сделаю только хуже.

— Лариса Игоревна, — тихо проронила я. — Вы же знаете своего сына. Если он ослеплён ненавистью к кому-то, это сложно исправить. В нём ещё живо случившееся. Нужно время.

— Что мне делать, Вик? — жалобно пискнула женщина. — Как ему помочь?

— Он нуждается в понимании, ласке и любви. Гера будет отвергать это всеми силами, но ваша задача не сдаваться. Теперь, кроме вас, ему никто этого дать уже не сможет. Вы — его мама, и вскоре он вас услышит.

Я сжала в руке ладонь женщины.

— Я так жалею, что приняла тебя не сразу. Ты чудо. Жаль, что мой остолоп это теряет из-за своего сумасбродства.

Свекровь ушла, а я ещё долгое время размышляла о муже. Чего я хочу теперь? Да, я безумно по нему скучаю. Дико хочу вернуться в его крепкие объятия. Быть всецело его, как раньше. Но что вслед за этим? Снова борьба?! Страх потерять его, не угодить, разочаровать, разозлить… Я невероятно от этого устала! Хочу покоя! Побыть одной! Я потеряла мужа, и теперь мечтаю смириться с этим. Отпустить и навсегда.

Но исходящим страхом от нашего разрыва стала кондитерская. Он мог назло мне отобрать её. Антон решительно заверял, что не позволит ему этого сделать, хоть и не верил в подобную низость друга.

Весь последующий месяц я и Герман существовали в режиме радиомолчания. Я старалась не интересоваться им, но то Таня с Антоном, то Лариса Игоревна как-нибудь да заикались о нём. Место второго повара холодного цеха теперь пустовало и, к моему удивлению, его вызвался занять Савва.

— Странно, что ты удивляешься, Викусь, — усмехнулась Коновалова. — Савка же не раз тебе в любви признавался.

— Это я помню, — насупилась, ставя дежу в планетарный миксер. — Но у него после этого девушка была. Я надеялась, что переболел.

— Щас же, — хмыкнула Танюха. — Такую красотку выкурить из сердца невозможно, — девушка ободрительно подмигнула. — Вон Миша тоже и утром, и вечером заходит под видом что-нибудь съесть. — Теперь хихикнула.

— Я заметила, — проронила без энтузиазма и откусила кусок огурца, который подтянула в холодном цехе. Откушенный ломоть засыпала сахаром прямо во рту.

— Фу. Огурец с сахаром? Да ты просто извращенка, — скривилась Таня.

— Перепутала в первый раз по рассеянности соль с сахаром, и вдруг понравилось. Я сегодня уже три огурца так схомячила, — задорно улыбнулась.

— Понятно. Ну так что?

— Что?

— Тебе нужен мужик! — констатировала подруга.

— Мне нужен покой, — мотнула решительно головой. — Иди работай.

В дверях цеха появилась бариста:

— Виктория Андреевна, там к вам курьер. Какие-то важные документы, говорит.

— Иду, Ксюш, — кивнула.

Пакет был крафтовым, опечатан и его увесистость свидетельствовала об объёмном и внимательном изучении. Расписалась и, забрав посылку, решила ознакомиться вечером.

День пролетел быстро. Наплыв посетителей пришёлся на поздние часы. Витрину разобрали на столько, что пришлось отдавать хлынувшие заказы прямо из-под ножа.

— Привет, трудягам, — со служебного входа появились две мужские рожицы Антона и Миши.

— О, наша мужская кавалерия в сборе, — довольно шепнула Таня.

— Ты дала Антону ключ? — вскинула обличающе вверх бровь.

— Давно. Ты ж сама разрешила, когда вела тяжбу с Роспотребом. Вспомни.

Точно. Совсем всё из головы вылетело.

— Ладно, живи! — И повернулась к вошедшим. — Одноразовые халаты будьте любезны надеть, — изрекла важнецким тоном.

Антон закатил глаза, а Миша — вечный носитель подобных вещей — даже ухом не повёл. Таня тут же прильнула к своему мужчине, и парочка "Твикс" заворковала.

— Привет, — лучезарно улыбнулся Михаил, приблизившись.

— Привет. Увязался хвостом за Антоном?

— Да, встретил его по дороге. Честно, собирался войти, как положено.

— Верю. Мы уже заканчиваем. Ребята начинают прибираться, а я пока пойду сводить накладные.

— Я хотел пригласить тебя прогуляться, — нерешительно произнёс мужчина, после необходимой паузы. — Погода на удивление совсем весенняя.

Ком отказа застрял в горле. Мне не хотелось никаких романтических прогулок по городу, но отказать ему в десятый раз уже стыдно.

— Если обещаешь без романтики.

— Торжественно клянусь, — засмеялся врач.

— Тогда подожди меня. Закрою всё здесь и пойдём. Закажите себе с Антоном кофе.

— Я полностью "за", — тут же услышал Татьянин кавалер.

Мужчины ушли в зал. Обычно я рассиживалась до десятого часа, но теперь стоило поторопиться. До крафт-пакета добралась в последнюю очередь, встав изо стола. Может лучше завтра?

Выключила настольную лампу, собираясь уходить, но любопытство сгубило кошку. Распечатала. Первый же документ перекрыл в груди доступ кислорода. Стало трудно дышать, темнота заволокла зрение, и я повалилась на пол, как старая трухлять.