Тортоделка. Истинный шедевр

60. Зелёная папка

ВИКА

Известие о гибели Марата подкосило всех членов семьи. Больше всего Германа. Братья часто ссорились и порой не на шутку. Много обид и недосказанностей — всё то, что не стирает смерть, оставляя живым только чувство всепоглощающей вины.

Я не любила своего деверя, но смерти ему никогда не желала, несмотря на его столь низкий поступок по отношению ко мне и родному брату.

Похороны давили эмоционально и психологически, но оставить мужа без своей моральной поддержки не имела права, хоть он и побуждал меня не ходить на церемонию.

Тело его брата почти полностью обгорело в жуткой аварии, опознание буквально шло по личным вещам. Гроб решили не открывать, так как зрелище не подлежало к созерцанию.

Тихий плач женщин семейства на церемонии погребения, скорбные лица мужчин. У Марата оказывается было немало друзей и коллег. К своему шоку, выцепила глазом в толпе и рыжую мерзавку Лику. Вся в чёрном, бледная, красные от слёз глаза не прячет под стеклом очков. Тебя его гибель так же не оставила равнодушной. Интересно, почему?

Герман тоже её заметил и, к моему удивлению, полностью проигнорировал. Я держалась за его стальную ладонь и четко следовала из церкви за ним.

— На кладбище тебе ехать не стоит, — настойчиво попросил муж. — Быть там беременной — плохая примета. Поезжай пока в столовую, проверь всё ли там в порядке.

— Уверен? Вдруг…

— Мне в любом случае тяжело, — перебил Гера. — Но я правда не хочу, чтобы ты с ребёнком под сердцем крутилась возле могил, — мягко поцеловал в край губ. — Поезжайте с Таней. Мне так спокойней.

— Хорошо, — кивнула и, погладив мужа по щеке, покорно выполнила его просьбу.

Следующие дни после похорон стали, словно мёртвые. Даже дети Элины тихонько играли в своей комнате, пока мать пребывала в трауре. Свекровь, вконец, расклеилась и не выходила к нам, как бы мы все не пытались её реанимировать. Потерять сначала мужа, а потом сына — удар сильнее некуда. Если к потере мужа она подсознательно была готова, то к утрате старшего сына абсолютно нет.

Герман походил на свою тень, но всё же что-то пытался делать. Лишь ночью, приходя к нему в комнату, бывало заставала мужчину совершенно разбитым, отчаянно сжимающим подушку в руках. Я молча обнимала его, и голова мужа укладывалась мне на колени.

Спустя месяц после похорон, Герман сообщил, что пока вынужден оставить кондитерскую, так как делами фирмы после смерти брата заниматься больше некому. Муж обещал своему отцу когда-то, что дело семьи продолжит жить, и он не даст ему погибнуть, поэтому считал своим долгом переключиться на семейный бизнес.

Я всецело его поддержала. Поэтому на следующие три месяца осталась почти одна. Герман пропадал в отцовской компании, пытаясь вникнуть в свои новые обязанности, и возвращался лишь глубоким вечером абсолютно без сил.

— Я никогда не желал работать на фирме отца, — печально делился он. — Увы, не моё.

— Думаешь, твоему папе бы понравилось такое насилие над собой? — проронила я, мягко массируя его голову и виски.

— Конечно нет. Но бизнес был его детищем, это то, что кормит всю нашу семью уже много лет. Он любил своё дело, растил и был счастлив передать его своим детям. Жаль, что из нас троих, лишь Марат перенял эту отцовскую жилу.

— Герман, человек должен заниматься не тем, чем приходиться. Это тебя доконает. Поговори со своими родными. Попроси помощи. Я беспокоюсь за тебя, — в ответ на мои слова ребёнок толкнулся. Я улыбнулась, — и наш сын, кстати, меня сейчас поддерживает.

Герман приложил руку к животу, тоже желая пообщаться с малышом. Снова толчок и довольно сильный, отчего аж охнула.

— Ничего себе, боец, — захохотала я, и муж поцеловал в районе пупка.

— Я тебя понял, сынок. Папка что-нибудь придумает.

Течение беременности в последние месяцы шло неспокойно. Давление норовило ввысь, почки шалили, а тело всё время жутко отекало. Я ощущала себя большущим надувным шариком. Работать в кондитерской уже не могла и торжественно передала управление Татьяне, продолжив курировать работу заведения дистанционно.

Моим частым гостем стала Оля, с которой я неплохо сдружилась. Чета Калиных жила неподалеку и поэтому девушка забегала к нам с детьми. Малышня Элины так же радовалась их приезду.

Пока сорванцы громили дом, мы сидели в столовой за чашкой чая и десертом.

— Вижу вы с Германом уже давно семья, но почему-то до сих пор живёте в разных комнатах. Может пора окончательно сдать позиции?

— Может и пора, — поджала неуверенно губы. — Но я, отчего-то всё время жду подвоха. Не знаю как от этого избавиться. Но существование моей отдельной территории, словно защита для меня, мнимое убежище в случае нового апокалипсиса в наших отношениях.

— Викуль, — янтарный взор Оли, серьёзно полоснул до самой сердечной мышцы, — тебе, рано или поздно, придётся решить: простить мужа или уходить. Потому что раздельное жительство — это не семья. Хочешь, чтобы твой сын рос в нездоровой атмосфере?

— Это мои страхи, Оль. Мне постоянно кажется, что если мы снова объявим себя парой, то стервятники опять набросятся на нас. Подставы, подножки и унижения — всё тут же вернётся.

— Пока у вашей семьи есть враги, вашему союзу и раздельное жильё не поможет. Ты как-то странно мыслишь, Вик! — Оля покачала головой.

— В каком смысле?

— В самом прямом. Вика, это ваши общие недруги, но вы боретесь с ними по одиночке. Ты любишь своего мужа. И я уверена, что и он тебя. Вы должны снова взять друг друга за руки и вдвоём дать усиленный и окончательный отпор. Даже втроём.

Невольно всеми фибрами соглашалась с ней.

— Как у вас было с Ярославом? Гера рассказывал, что и вы через многое прошли.

Оля немного замялась и красивое лицо стало ещё серьёзней.

— Моя встреча с Яриком останется самым жутким моментом в моей жизни, как и любой женщины. Тот день я до сих пор мечтаю стереть из своей памяти. Что он сотворил, прости, не хочу рассказывать, потому что теперь он всё же мой муж. Но, поверь, то, что он делал потом ради меня, перечеркнуло всё причиненное мне зло. Я умудрилась не только простить его, но и полюбить. Тогда я невероятно сильно презирала себя за внезапные чувства к нему, считала себя сумасшедшей, но, видимо, судьба так странно разложила карты. Но, став его женщиной, не пожалела и по сей день. Для того чтобы ощутить полноту счастья, Вик, нужно именно простить и отпустить. Гордость, предубеждения и обида — не гаранты истинного счастья.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍Слушала её, замерев сердцем. Отпустить? Смогу ли я? Пока рядом крутилась Лика, мне тяжело думать о неприкосновенном счастье для нашего союза. Да, бывшая мужа затихла, но мне всё время казалось, что я у неё, как на ладони. И стоит на секунду расслабиться, мне свернут шею, как цыпленку.

Ярослав так же нередко гостил в нашем доме, так как расследование убийства Саввы всё ещё шло и дата суда наконец была назначена. Ничего нового Калин нарыть пока не смог, только мелкие детали, которые мало помогали.

Я ждала своего часа икс, ещё больше нервничая и переживая. Неизвестность выматывала хуже всего.

Сегодня впервые решила посетить мужа на работе. Высокое офисное здание Москва-Сити. Фирма семейства Беспаловых располагалась на тридцать четвертом этаже. Выйдя из лифта, тут же попала под удивленно-скептические взоры работников. Действительно, женщина с огромным пузом здесь явно не к месту. Решила обратиться к девушке за ближайшим столом.

— Кабинет Германа Юрьевича в какой стороне не подскажите?

Очкастая айтишница тоже отвлеклась на мою персону, но, посчитав безынтересной, нехотя буркнула:

— Вон туда по коридору. Там увидите вычурно-богатую дверь.

— Спасибо. Вы — милы, — скривилась ей в ответ и поплелась в указанном направлении.

Дверь и правда вычурная, благо, я в курсе, что это вкус не моего мужа. Войдя, застала секретаршу за маникюром. И правда, работы полон рот. Бедняга. Блондинестая "уточка" с четвёртым размером груди недовольно зыркнула на меня.

— Вам кого?

У Геры явно проблемы с кадрами.

— А вы чья секретарша? — сдвинула брови.

— Герман Юрьевич занят. Просил посторонних не впускать.

Нашла постороннюю. Решительно направилась к его кабинету.

— Эй, брюхатая, оглохла? — хамовито рявкнула девушка и метнулась за мной, пытаясь остановить.

Я решительно вошла в кабинет супруга, а секретарша визгливо пищала мне в спину:

— Я вызову охрану!

Кабинет начальника фирмы оказался небольшим. За столом у самого окна сладко сопела фигура мужа, прямо лицом на бумагах. Ор молоденькой секретарши, заставил его подпрыгнуть и широко раскрыть глаза, не въезжая в происходящее. Картина меня как и улыбнула, так и вызвала сочувствие. Супруг в подобном напряге в последнее время очень плохо спал.

— Герман Юрьевич, простите… Я ей говорила, — испуганно заблеяла секретарша, тыча пальцем в меня, — но эта бешеная прёт как бульдозер.

— Анна, этот бешеный бульдозер — моя жена, — устало рявкнул Гера, отчего девушка сменила сразу все цвета радуги поочередно от красного до фиолетового.

— Ради бога, Герман Юрьевич, я не знала, — испуганно запричитала Анна. — Простите, пожалуйста, — дрожа всем телом, смотрит на меня.

— Выйди лучше, — стало её немного жаль, но на будущее, пусть учится быть вежливой со всеми, а не выборочно.

Повернулась к мужу — глаза красные, уставшие.

— Может, стоит взять выходной и просто отоспаться? Ты неважно выглядишь.

— Мне немного осталось. Я нанял нового гендиректора из Питера. Скоро он возьмёт управление фирмой на себя, и у меня появиться больше времени.

— Это прекрасная новость, а то твои секретарши даже не в курсе, что у тебя дома есть беременная жена, — ворчливо прошла к окну.

Смешок.

— Кто-то ревнует или мне кажется? — обнял со спины. Поцелуй в плечо.

— Там не к чему ревновать. Тощая блондинка с большими титьками. Бьюсь об заклад, что липовые…

Герман начал от души хохотать и прижал к себе сильнее.

— Мне больше по душе шикарная брюнетка с большим пузиком. Не злись, толстушка.

— За толстушку ещё ответишь, — ворчливо сгримасничала.

— Хоть сейчас, — изогнулся и поглотил в сладкий поцелуй. — Раз ты решила сделать мне сюрприз, может, ещё составишь компанию за ланчем?

— С удовольствием, — улыбнулась я.

— Ура! — И мужчина оживленно начал сгребать все бумаги в сторону, организуя зону для обеда и роняя часть канцелярии на пол.

Взгляд пал на зелёную папку, которая шлепнулась прямо у моих ног. Аккуратно присела, чтобы поднять. "Личные дела сотрудников" — прочла крупный шрифт.

— Запросил вчера у кадров, — заметив мой интерес, пояснил муж. — Не смотрел ещё. Хотел проверить косяки. Не идёт у Марата последнее полугодие. Почти свыше миллиона где-то весит. Решил проверить зарплатный фонд сам.

— Как всё сложно у тебя тут, — покачала головой и вернула папку на край стола.

Обед заказали в ближайшем ресторане, и уже через час душераздирающие запахи блюд заставляли слюнки выделяться в тройном объёме.

— Герман, я требую, чтобы ты выкроил себе хотя бы денёк на отдых, — смотрела на него, скорее, жалобно, чем настойчиво. — Я помню, что значит работать без отдыха. Ты свалишься от недосыпа и нервов.

— До конца недели потерпеть осталось, родная. И всё! Клянусь! В понедельник приезжает… Этот самый…

— Гендиректор, — подсказала. Да, его мозг с языком уже явно в ссоре.

— Вот. Я ввожу его в курс, и вуаля. Фирма под его руководством на наших акциях, а я больше не ломаю голову над всей этой тягомотиной.

— Самое главное, чтобы гендиректор дельным оказался.

— Я его с когтями вырывал у других бизнесменов. Почти лям за него вбухал!

Закончив ланч, собралась уходить. Гера поймал у дверей и напевно промурлыкал на ушко:

— Придёшь сегодня вечером ко мне?

— Гера, я на восьмом месяце…

— Я помню, и поэтому уже месяц тебя не трогаю. Но, если лишишь ещё и поцелуев, точно помру.

— Я приду в десять, — сладостно проворковала и томно поцеловала в губы. — Не опаздывай.

— Буду, как штык, — сжал крепко-прекрепко и чмокнул в щеку.

Вышла из его кабинета, улыбаясь.

Но супруг не появился ни вечером, ни утром, а его телефон резко замолчал.

ГЕРМАН

Был счастлив увидеть её посреди рабочего катаклизма. Эти пара часов с женой смогли напомнить мне, что я — человек, а не раб.

Взяв на себя управление фирмой, понял, что около полугода до своей смерти брат вообще не заботился о семейном бизнесе. Марат забросил все отчётности, не заключал никаких договоров, а все ведущие компании в Москве и в других городах отказались с ним сотрудничать. Сослаться на траур по отцу не получалось, так как фирма пошла на спад ещё при жизни папы. Брата я знал достаточно, чтобы не сомневаться в его компетентности. Что с тобой творилось эти полгода? Депрессия?

Марат давно жил обособленно от нас и ратовал за такое существование. Отца любил наравне со мной. С сестрой и мамой находился даже в более хороших отношениях, чем я. И, вроде, всё. Господи, я больше тридцати лет прожил, называясь его братом, но абсолютно ничего о нём не знаю! Была ли у него любовь? То, что он периодически трахал Лику, знал и категорически не одобрял этого. В остальном — тёмный лес и густые заросли.

Жаль, что всё это стало волновать меня только сейчас, когда его больше нет. Капкан скорби вновь сдавил грудь, и я откинулся на стуле, чтобы вдохнуть воздуха. Время перевалило за шесть. Секретарша, уставшая извиняться за казус с Викой, расстроенно сообщила, что уходит домой. Да, рабочий день простых людей подошёл к концу. У меня же ещё есть пара часов до домашнего свидания с женой.

Взгляд упал на зелёную папку с делами всех сотрудников. Точно, этим и займусь.

Поехали. Фото, резюме, заслуги, договора о принятии на работу, заявления об увольнении. Зарплатный отчёт по каждому. Табель, ставка, отработанные часы, больничные листы, прогулы, штрафы.

От количества цифр голова начала разбухать, пока внезапно не сдулась от следующего личного дела.

Да ладно, не может быть! Потёр глаза, решив, что ослеп. Нет, всё верно! Я не ошибся. Вот это поворот.

Быстро набрал Ярослава — недоступен. Чёрт! Сфотографировал на телефон и попытался отправить ему в мессенджере. Доставка зависла где-то в паутине сотовой системы. Твою мать! Неужели, так и не купил новый телефон, взамен разбитого в Самаре?

Нет, он обязан это увидеть и как можно быстрей. Соскочил с места, сунул папку в сумку и помчался к выходу.

В приёмной оказалось темно. На кой чёрт эта глупая секретарша выключает свет, если я ещё здесь?! Искать выключатель нет времени, потому разблокировал экран телефона, чтобы подсвечивать себе путь. Вышел в коридор. Стук каблуков моих ботинок эхом ударялся в стены, пока шёл к лифтам. Зал айтишников давно опустел. Достигнув лифта, вызвал кабину. Где-то в глубине, среди столов услышал явное шевеление.

— Эй? Кто здесь ещё?! — крикнул грозно.

Нечего тут торчать, если рабочий день давно закончился. Без ответа, но ощущение чьего-то присутствия меня так и не покинуло. Решил проверить, не хватало тут ещё грабителей или хакеров. Дерьма потом не оберёшься.

Твёрдым шагом вернулся в зал. Нашёл выключатель. Щелкнул. Не работает?!

— Хрень! — прорычал я.

Всё дальнейшее произошло мгновенно. Сильная рука схватила за волосы и вписала меня головой в стену. В глазах мгновенно поплыло. Попытался ударить невидимого противника в ответ. Кажется попал. Звук боли и шипение. Вернуть себя из нокаута не успел — новый болезненный удар в переносицу. Кровь закропила на пол.

В шею что-то вонзилось, парализовав болью, и горючая смесь поползла по венам.

— Падла! — прохрипел я, снова выбрасывая перед собой кулаки, не целясь.

Различил в полутьме лишь чёрный силуэт в капюшоне. Хоть немного, но я тебя достану. Следующий мощный удар в лицо отправил моё сознание в тошнотворную темноту.