Тридцать ночей

Глава 23

Секреты

После ужина, который состоялся у Айдена дома — выбор был простым: либо у него дома, либо в частных залах ресторана "Андина" — я пристально рассматривала кипы книг, прислонившись к стеклянной стене. К моему ужасу, Айден купил все до единой книги, к которым мы прикасались в магазине. Все 178. И как теперь я должна буду всё это увезти с собой в Англию? Как я смогу хоть одну оставить здесь, не взяв с собой? Солнце садилось за Маунт-Худ. Пронзительная боль снова появилась у меня в животе, поэтому я взяла его перьевую ручку и стопу книг.

— Что ты делаешь? — спросил Айден, всё ещё сидя за огромным обеденным столом из морёного дерева. Кончиком пальца он провёл по краю своего бокала.

Я села рядом с ним, раскладывая свои сокровища на столе.

— Подпишем мои новые книги.

Он улыбнулся и протянул руку к локону моих волос.

— Ещё больше ритуалов?

Я кивнула.

— Я всегда подписываю свои книги, на случай если вдруг их потеряю, то может быть однажды случайно смогу их найти.

Я опустила перо в чернильницу с тёмно-синими чернилами и начала с романа "Гордость и Предубеждение". Айден склонился, дабы посмотреть на это, отведя в сторону мои волосы. Его теплое дыхание щекотало мою щёку.

— Хочешь присоединиться ко мне? — спросила я, желая иметь его собственноручные записи на этих страницах, когда всё это закончится.

Наверное, он услышал отчаяние в моём голосе, так как улыбнулся в ответ.

— Конечно, — сказал он и взял из стопы книгу со стихами Байрона. — Так как мы должны делать это? Похоже, у тебя есть некая система.

— Просто напиши своё имя на страницах восемь, двадцать четыре и одиннадцать.

Сначала он нахмурился, а затем улыбнулся.

— Ах! Даты, когда ты сюда приехала.

— Да, и это так же первая дата, которая у нас с тобой общая.

Я опустила перо и подписала "Братья Карамазовы". Когда я подняла взгляд вверх, что-то в глазах Айдена изменилось. Бирюзовые глубины были окутаны тенью. Он взял под контроль это в считанные секунды, но этого было достаточно, чтобы запустить странный зуд на моих ступнях. Как будто они хотели сбежать. Я подогнула их под себя.

— Ещё подпишешь? — спросила я, передавая ему перо.

Тень развеялась. Он взял "50 Оттенков Серого" и подмигнул мне.

— Ты можешь оставить себе перо, я подпишу ручкой.

Мы подписывали книги, сидя бок о бок, наши бёдра соприкасались. Он обрушил на меня шквал личных вопросов. После посещения "Пауэлса", он забрасывал меня всеми возможными вопросами, начиная с пустяков, заканчивая тестами Роршаха. Пока я отвечала на его вопросы, я на самом деле задумалась о том, как смогу выманить хоть какую-то толику информации из него. Несмотря на мои отважные попытки в "Пауэлсе" ("Я уже прочитал эти книги, Элиза, это для тебя"), на попытки по пути домой ("Бенсону необходима тишина в машине, Элиза") и во время ужина ("Во время приёма пищи говорить не рекомендуется, Элиза"), Айден оставался неуловимым куда сильнее, чем Элемент 115.

— Любимые праздники? — допрос продолжился, когда он подписал "Повесть о двух городах".

— Я ссылаюсь на пятую поправку.

— Ты что? — улыбнулся он.

— Ссылаюсь на пятую поправку. Я не отвечу ни на один твой личный вопрос, пока ты не расскажешь мне что-нибудь о себе. И более того, я откажусь позировать для картины, — пригрозила я, воспользовавшись тем незначительным из инструментов воздействия, которым я обладала.

— Мы не можем этого допустить, — он подписал "Таинственный сад" и отложил ручку в сторону. Сделал глоток вина. Его взгляд стал напряжённым, но он улыбнулся: — Ладно, что бы ты хотела знать?

Я была настолько ошеломлена приглашением, что чернила капнули с пера на страницы "Тысяча и одна ночь" и вопрос получился "в лоб":

— Почему нигде нет никакой личной информации о тебе?

— Потому что по определению, такое больше не сможет быть чем-то личным.

— Куда ты ходишь, когда хочешь убежать от реальности?

— На самом деле я не могу убежать, как мы уже выяснили это.

Он постучал себе по виску. Его голос стал жёстче, поэтому я перешла на более безопасную территорию, пока он опять не закрылся от меня.

— Кто твой лучший друг?

Его улыбка по-прежнему была искренней. Он снова взял ручку и подписал "Прощай, оружие!".

— Маршалл.

Я широко улыбнулась, когда получила поистине первый настоящий ответ от него. Нечто такое обыденное, как лучший друг.

— Маршалл живёт где-то здесь поблизости?

У меня было сильное желание услышать в ответ "да". Я не испытывала потребности встречаться с ним, но это означало бы, что кто-то смог пробиться через стены Айдена и быть рядом с ним.

Он пригубил ещё немного вина и подписал "Приключения Гекльберри Финна".

— Нет.

— Ох! Ты часто с ним встречаешься?

— Не так, как хотел бы, — он подписал "Рождение Венеры" и встал. — Не хочешь ли своего десерта? Я уверен, ты найдешь это более увлекательным, чем моя дружба, — не дожидаясь моего ответа, он широким шагом направился в кухню.

— Я очень сомневаюсь в этом, — сказала я, следуя за ним.

Он двигался настолько быстро, что уже был у шкафов. Я села за стол для завтраков. Я собиралась спросить о том, как долго он был знаком с Маршаллом, когда он повернулся ко мне и одарил улыбкой.

— Даже "Бачи"? — спросил он, поднимая куполовидную крышку с серебристой тарелки, на которой аккуратно были сложены шоколадки в серебристой упаковке, обрамлённые яблочными дольками.

Вздох изумления сорвался с моих губ. Как много "Бачи" здесь? Одна, две, три, четыре -

Смех Айдена заглушил мою арифметику. Он поставил тарелку передо мной.

— Тридцать, — произнёс он.

Мой живот скрутило и обожгло, слово там прорвало язву.

— Что ты сказал? — прошептала я.

Он нахмурился.

— Тридцать? Пожалуй, у меня найдётся больше, если ты хочешь? Что на это скажешь? Шестьдесят? Сто?

Впервые, с момента как я услышала это, его голос стал смущённым. Его тембр настолько сильно располагал к себе, что я оторвала свой взгляд от серебристой шоколадной башни и пристально посмотрела на него.

Он всё ещё хмурился.

— Я могу выяснить, не продается ли компания, которая их производит? — предложил он вполне серьёзно.

Этого хватило, чтобы заставить меня рассмеяться. Айден Хейл может и имеет уникальные мозги, но девичья одержимость им несомненно находится вне его дедуктивных способностей.

Я схватила его за ворот рубашки и поцеловала его.

— Давай начнём с тридцати, — ответила я, даже, несмотря на то, что "начнём" не имело к этому никакого отношения.

Он обхватил руками моё лицо, его губы и язык превзошли мои. Его сердцебиение барабанило под моей ладонью. Неожиданно он отстранился и пристально посмотрел на меня. Его глаза были необыкновенно спокойными. Пока я смотрела в них, в свободные от эмоциональной динамики, это заставило меня задуматься: "а не был ли это такой момент, когда он хоть на мгновение ничего не вспоминает".

— О чём ты задумался? — спросила я.

Он покачал головой.

— Заблудшая мысль. Не хочешь ещё вина?

— Вообще-то, немного теплого молока, если ты не против, — пробормотала я, так как мой мозг был полностью занят расшифровкой выражения его лица.

— Молока? — улыбнулся он.

Я кивнула. У меня был скрытый мотив для этого. Молоко помогает мне бороться с ночными кошмарами, и сегодня ночью я не собиралась видеть их.

— Ладно, будет молоко.

Он открыл холодильник, наполнил молоком из пакета два хрустальных стакана и подогрел его в микроволновке. Я сделала фотографию своей камерой.

Он прищурил глаза.

— Зачем ты делаешь так много фотографий, Элиза?

— Конец эпохи, — правдиво ответила я.

Он вынул стаканы из микроволновки, пристально смотря на меня. Приводило в замешательство то, как он никогда не смотрел на то, что делал. Он сел рядом со мной, подал мне стакан и прикоснулся своим стаканом к моему.

— За новую эпоху, — сказал он.

— И за старую.

Я улыбнулась, не в силах пить за новую эпоху, которая ожидает меня впереди. Я потянулась к башне из "Бачи", взяла верхнюю шоколадку, а остальные решила оставить на все мои оставшиеся дни.

— Разделишь одну со мной? — спросила я его.

— Ты можешь себе это позволить?

— Едва.

Он усмехнулся и взял "Бачи". Я наблюдала, как его длинные пальцы сняли серебристую упаковку и нашли записку.

— Что там сказано?

— "В любви как на войне, все средства хороши", — тихо прочитал он цитату на вощёной записке.

— Ну, не так фатально, — тайком я была рада, что заколдованное "Бачи" не сообщало ему нечто такое, типа "женщина с картины влюбится в тебя", и тем самым напугает его до смерти.

— Так ли это? — он снова посмотрел на записку и положил её на мраморную столешницу. — А что говорит твоя?

Я развернула свою шоколадку, вылавливая первым делом записку. "Нет, поцелуй — не тайна, а секрет, но в губы сказанный случайно!". Ну, спасибо, Ростан! Всё та же нахлынувшая пустота бродила в моей груди, когда я задалась вопросом "было ли это одним из видов секретов Айдена, который он разделит со мной". Может быть, я должна вконец прекратить читать это проклятые записки.

Я сглотнула и подняла вверх глаза.

— Расскажи мне секрет, Айден.

Он медленно наклонился, пока наши губы не встретились. На вкус он был как молоко и "Бачи". Его губы нежно двигались, словно он шептал. Но затем его поцелуй изменился. Он встал настолько резко, что стул опрокинулся на пол позади него. Он сжал мои волосы в кулак и рванул мою голову назад, его рот был в нескольких дюймах от моего рта.

— Ты хочешь знать секрет, Элиза?

Я кивнула, затаив дыхание.

— Я никогда не целовал никого в губы, — прошептал он. — Слишком много вкуса, слишком много сути женщины, чтобы помнить. Но мне нравится целовать тебя.

Я была настолько ошеломлена этим откровением, что отступила назад, но он сдавил мой подбородок, качая в отрицании головой. Обняв меня за талию, он приподнял меня, я ногами обхватила его за талию, и он медленной походкой подошёл к мраморной кухонной столешнице. Он усадил меня на неё, потянулся к моему стакану с молоком и сделал глоток.

— Есть гораздо лучший способ пить молоко, — подмигнул он.

Он выглядел чересчур греховно. В его глазах мелькнул некий умысел, словно он был на задании. Я запустила руки в его волосы и притянула его ближе к себе. Я погладила его щёку, задержавшись на шраме. Побуждение поцеловать его было настолько сильным, что я наклонилась, вымаливая глазами разрешение. Он улыбнулся и кивнул.

Я осторожно подула на шрам. Он имел форму в виде буквы L. "Во имя любви" бесконтрольно подумала я, находясь под воздействием Хейлиума. Я прижалась губами к шраму. Это была узкая дорожка, со временем ставшая жёсткой. Он оставил оттиск на моих губах. Я снова поцеловала его.

Он простонал и начал целовать знакомые мне участки, которые он ранее уже пометил. Мою челюсть, моё горло, мою ключицу.

— Ты хочешь знать ещё один секрет? — прошептал он, касаясь моей кожи.

Я простонала "да".

Он поднёс свой рот к моему уху.

— Ты мне нравишься в этом платье, потому что выглядишь так, словно принадлежишь счастливому времени.

Он развязал бант на спине. Я была слишком потеряна, чтобы найти смысл в его словах, поэтому просто вняла их. Медленно он расстегнул молнию и приспустил платье с моих плеч, обрушив поток поцелуев на них. Сняв полностью с меня платье, он положил его на столешницу. Затем отступил на шаг назад, пристально рассматривая меня. Я полностью осознавала, что свет был включен, но его вчерашние слова до сих пор звучали в моих ушах. "Не прячься от меня". Я боролась со своей скромностью до тех пор, пока он не улыбнулся.

— Ещё секретов, Элиза?

Я кивнула, не имея никакой власти над своею речью.

— Никто не выглядит так, как ты, в моей памяти. И даже ты сама.

Одно его магическое движение и мой бюстгальтер оказался снят. Я мечтала о том, что могу что-то сказать, но единственный звук, который я оказалась способна издать, был вздох. Его губы прижались к моему горлу и стали опускаться всё ниже и ниже, и, наконец, его рот накрыл мой правый сосок. Его язык вырисовывал круги, из поцелуев и покусываний он сплёл узор, который заставил меня трепетать. Я попыталась обхватить его ногами за талию, чтобы ощутить прикосновение его тела, но он раздвинул их так широко, насколько это было возможно, заполнив столешницу по всей длине. Я ощущала себя выставленной на показ, но моя кровь кипела, поэтому меня это совсем не волновало. Медленно два его пальца скользнули внутрь меня. Эффект был молниеносным. Мои бедра качнулись вперёд, требуя углубить. Он прорычал мне в грудь:

— Веди себя хорошо или я не поделюсь с тобой больше никаким секретом.

Он покружил пальцами раз, два. Единственный звук, который я смогла произнести в ответ, был стоном. Мои бедра возбуждённо извивались под его мучительно-медленными, но уверенными пальцами.

— Вот ещё один: мне нравится какая ты на вкус.

Стоя между моих ног, он преклонил колени на пол, подул приносящим удовольствие воздухом на меня и ущипнул моё лоно. Его пальцы всё так же растягивали меня и кружили внутри меня. Всё внутри меня начало дрожать. Почти. Ближе. Ближе.

— Итак, насчёт этого молока, — сказал он, и вылил всё ещё горячее молоко на ложбинку между моими грудями.

Оно воспламеняло мою кожу и стекало одной единственной струйкой вниз по моему телу, между моими ногами, где в ожидании находился его рот, который затем сомкнулся на мне. Тепло молока и давление его рта отправило меня через край. Мгновенно взрывной экстаз накрыл меня. Мои руки обессилили, когда он поглотил последнюю каплю молока, и я тяжело опустилась на столешницу. За закрытыми веками темнота была окутана красноватым туманом. Его имя отражалось в ночи. Я слышала его так, будто находилась под водой.

Когда я пробудилась от перенесённого экстаза, я всё ещё могла ощутить его успокаивающие поцелуи у себя между ног и на внутренней стороне моих бедёр. Я взглянула вниз на него. Его образ был размыт по краям. Он поднялся с колен, улыбаясь, и моё зрение сфокусировалось.

— Не двигайся, ни на дюйм, — приказал он и широкими шагами направился в сторону спальни.

Я несколько раз моргнула, всё ещё испытывая потрясение от его секретов и его прикосновений, когда он вернулся с презервативом и расположился между моих ног.

— Сними мою одежду.

Ох, ну наконец! Я начала было расстёгивать его рубашку, но это требовало так много времени, что рванув, я разорвала её, точно также как он сделал это вчера. Я проигнорировала его смешок, пока расстёгивала молнию на его джинсах и грубо стягивала их вниз по его ногам. Он шагнул из них, полностью затвердевший и мощный. Мои глаза были прикованы к его естеству, но он приподнял мой подбородок, так чтобы я подняла свой взгляд.

— Вновь глаза на меня.

Он приподнял меня со столешницы, прижав ближе к себе, и очень медленно скользнул внутрь. Моё тело начало подстраиваться под него. Точно также неторопливо он вышел и снова вошёл в меня в том же темпе. Его глаза были закрыты, а челюсть сжата в попытке сдержать себя.

— Ещё секрет, Элиза?

— Да, — "а" повисло в воздухе.

— Мне нравится, что я единственный, кто был внутри тебя. У тебя нет никаких иных воспоминаний подобного рода.

Он продолжил движение, и на этот раз стон вырвался из его груди. Этот звук разорвал все мои связи с разумом. Я хотела больше. Больше секретов, больше интенсивности, больше глубины, больше его. И словно поняв меня, он вложил больше силы в свои толчки, и мои стоны сменились на громкие мольбы. Его пальцы впились в мою плоть, оставляя синяки на моей спине, его дыхание ускорилось. Ещё один толчок. Два, три. Я разбилась вдребезги. Всё внутри меня сотрясалось, а снаружи трепетало. Неистовое освобождение засосало меня в небытиё. Последнее, что я слышала, это завершающий возглас Айдена — не стон, а именно возглас — а затем опустилась тишина.

У меня было смутное ощущение, что меня куда-то перенесли, но не было никакого представления, как это случилось, или когда, или где я. Когда я открыла глаза, волшебным образом мы очутились в его кровати. Я лежала на животе, а он, полулежа, возвышался надо мной, его вес пригвоздил меня к матрасу. Он поцеловал меня за ушком, ущипнув за мочку.

— Ты способна когерентно мыслить? — поинтересовался он.

— Ммм.

— Готова узнать ещё больше секретов? — прошептал он, и прежде чем я успела ответить, он сжал мои волосы в кулак и повернул мою голову так, что наши рты встретились.

Этот поцелуй был совсем иной. Дикий. Исчезли приносящие наслаждение нежные дуновения воздухом, исчезли мягкие щелчки языком. Его губы обладали властной остротой, так, словно произносимый ими секрет был предвестником бури. Я старалась максимально возможно ему вторить, зарывшись пальцами в его волосы. Его губы двинулись ниже по моей челюсти, вернувшись к моему уху.

— Мне нравится как ты пахнешь, потому что я никогда ранее не чувствовал этого, — прошептал он, раздвигая мои ноги коленом, и удерживая мою голову, прижатой к подушке.

Его голос был наполнен тайнами. Его рука грубо обхватила мою грудь. Это принесло боль, но было бы гораздо больнее, если бы его рук на мне не было. Мою кожу начало прожигать статическим зарядом. Его рука опустилась ниже по моему телу, туда, где этот заряд был наиболее сильным. Каждый жёсткий круг, выписываемый его пальцами, привносил порцию огня, пульсирующего у меня в крови. Мои лёгкие не смогли поспевать за этим темпом.

— А вот и последний секрет, Элиза. То какая ты прямо сейчас, полностью моя, это как раз то, что я буду вспоминать, глядя на эту картину.

Он подхватил мои бёдра и приподнял их в воздух. В тот же миг, он членом жёстко ударил по моему лону. Я вскрикнула от рассекающего ощущения. Моя кровь сильно стучала в ушах. Я услышала, как он разрывает фольгу презерватива, я не знала, где он его взял, и затем резко вошёл в меня, заполнив наполовину. Я простонала от облегчения. Он вышел. И когда я стала хныкать, он начал повторять свою игру снова и снова, пока электрический зуд на моей коже не превратился в нечто иное, намекая на великолепный шторм за горизонтом. Именно это будет моим концом. И не потому, что я не выживу. А потому что из-за такого заявления прав на меня, он вышел за пределы моего тела. Было нечто такое пленяющее в этом, несмотря на моё совсем недавнее раскрепощение, я никогда не чувствовала себя менее свободной. Он снова потерся об меня и затем остановился. Я сдалась и начала умолять:

— Пожалуйста, Айден.

— Полагаю, теперь твоя очередь делиться секретами.

— Я хочу тебя! — прокричала я.

Подождите — что? Что я только что произнесла? Бедрами я проталкивалась ближе к нему, но он заставил их остановиться.

— Это опасный секрет, — прошептал он мне на ухо и одним резким толчком наполнил меня.

О. Боже. Мой. Все толчки, которые я впитала в себя — абсолютно нисколько — не шли в сравнение с этими. Я не могла ощутить ни одной части своего тела, кроме неумолимого сжатия внутри себя. Я выкрикивала, взывала настолько громко, настолько кротко, упрашивала, приказывала, умоляла. Я не могла понять слов, которые срывались с моих уст, но меня это не заботило. Единственное, что имело значение — не просто он, а чувство принадлежности ему.

— Смотри на меня, — произнёс он сквозь зубы.

Мои глаза распахнулись, и я потерялась в бирюзовых глубинах. Сверкнула молния. Впервые моё освобождение началось в моих глазах. В глазах стояли слезы, и затем всё, особенно осознание, вырвалось из меня. Мы оба рухнули на кровать. Я почувствовала, как он вышел из меня и обвил меня руками, целуя мой висок.

— Достаточно на сегодня секретов, — шепнул он.

Моя последняя мысль была о тепле его кожи на моей спине и том факте, что это было похоже на то, словно у меня всё ещё есть с ним завтра. А затем я забылась.

* * * * *

Ахнув, я открыла глаза. В спальне Айдена было темно, за исключением лунного света, льющегося через стеклянную стену. В моём разуме стремительно текли мысли. Мою кожу всё ещё покалывало электрическим разрядом, подобно следу уходящего шторма. Я запаниковала от мысли, что у меня случился ещё один ночной кошмар, но нет. Единственными мыслями в моей голове были нашёптанные Айденом секреты. Если он никогда раньше не целовал женщину в губы, должно быть, я ему нравлюсь. Но до того как я воспарила над кроватью от нахлынувших ощущений, ещё секрет был раскрыт: опасно хотеть его. Почему?

Я посмотрела на Айдена, дабы успокоить поток своих мыслей. Его лицо было расслабленным, его волосы были в беспорядке, что стало делом моих рук. Несмотря на всю власть, которую он излучал, когда бодрствовал, выглядел он уязвимым. Но напряжение в плечах никогда не отпускало его, даже во сне. У меня возникла сильная потребность обнять его. Я протянула руку, желая ласково погладить его по щеке. Тепло его тела согрело мои пальцы, и я нежно коснулась ими его щетины.

Мгновение. Он вытянулся в струнку, его рука с силой схватила моё запястье. Его остов начало сотрясать. Его голова склонилась к груди, как будто кто-то удерживал её там, и его спина превратилась в камень. Плечи и бицепсы натянулись, словно он пытался прорваться через цепи. Шея резко дернулась из стороны в сторону, как если бы на неё была накинута петля или тугой хомут. Его грудная клетка вздымалась. Угрожающий звук начал формироваться в его груди, и кровать начала покачиваться от его судорожных содроганий. Его пальцы впились в мою плоть.

— Айден! — с ужасом воскликнула я.

Его голова всколыхнулась и повернулась ко мне. Я не могла разглядеть его глаза в темноте, но ощутила горячее дыхание на своём лице. Его дыхание было прерывистым, израненным. Хватка на запястье слегка ослабла, и его голова резко дёрнулась в сторону, словно отгоняла невидимое прикосновение. Или словно некая сила пыталась разорвать на части или задушить его. Моё сердце колотилось в груди, но в этот момент я осознала свой собственный страх. Это был страх не за себя. А за него.

— Айден, — прошептала я, желая прикоснуться к нему, но боясь сделать ещё хуже. Затем я вспомнила то, как он успокаивал меня вчера: — Всё хорошо. Это не на самом деле. Проснись. Ты в безопасности.

Дрожь начала спадать, но его голова снова резко дёрнулась. Перед моими глазами предстал безумный образ зловещей силы, пытающейся отнять его у меня.

Я не могла позволить, чтобы это произошло ни с одной его частичкой.

— Айден, пожалуйста, это я, Иза — умм — Элиза. Элиза Сноу.

Он ахнул так, словно вырвался из-под воды. Молниеносно он отпрянул назад и включил прикроватный светильник. Его глаза были дикими, цвета практически непроглядной синевы. Его руки нависли над моим лицом.

— Элиза? Боже! Я тебе причинил боль? Я тебя ударил? — неистово настаивал он.

— Нет, вовсе нет. Видишь? Я в порядке.

Я подняла руки так, чтобы он смог увидеть их. Его глаза внимательно осмотрели мои руки, мою грудь, моё лицо, мои глаза.

— Это был лишь плохой сон, — уверяла я его, несмотря на то, что имела хорошие познания в том, что собой представлял плохой сон, и ничего подобного этому я ещё никогда не видела. — Может тебе принести воды? Может выйти на свежий воздух?

Я стремительно бросилась ближе к нему. Мне хотелось его обнять, но инстинктивно я понимала, что в данный момент ему не захочется ощущать чьи-либо руки вокруг себя. Поэтому я лишь прикоснулась обеими руками к его лицу и поцеловала его шрам.

— Шшш, — прошептала я. — Всё закончилось. Всё позади, — но как только я сказала эти слова, мне пришло на ум: а на самом ли деле для него всё закончилось? Какое бы ни было это зло, с его памятью, мог ли он избавиться от этого? — Айден, расскажешь мне, что не так? Пожалуйста? Я хочу помочь.

В мгновение его взгляд стал жёстче. Вспышка ярости блеснула в его глазах. Он скинул мои руки с лица.

— Извини, я на минутку, — формально ответил он, и прежде чем я успела моргнуть, он отодвинулся, встал с кровати и выскочил из комнаты.

Я смотрела ему вслед, пытаясь успокоить своё дыхание. Мои лёгкие хорошо справлялись до этого момента — ради него. Но от вида захлопнутой двери спальни, они начали содрогаться. Я сделала вдох-выдох, но кислород не поступал. Я просеменила в ванную комнату и выпила немного воды, стараясь поразмыслить. Что же произошло с ним такое, что стало причиной этого? Так как единственное, что я знала наверняка, равно как и периодическую таблицу, такой сон он видел уже раньше. Это было частью его самого.

Я услышала, как открылась дверь в спальню, поэтому выбежала из ванной комнаты. Он был одет в туже одежду, что и днём, вероятно, он нашёл её на полу в кухне, оставленную там во время деления счастливыми секретами. Я подошла к нему и взяла его за руку.

— Тебе лучше?

— Да, спасибо, — тот же вежливый тон.

— Мне очень, очень жаль.

Его челюсть сжалась, и он прикрыл глаза.

— Почему ты извиняешься, Элиза?

— Потому что разбудила тебя. Я лишь хотела прикоснуться к твоему лицу, — промямлила я, поглаживая его щетину.

Он подвёл меня к кровати. Его глаза всё ещё были закрыты. Я не знала, представлял ли он нечто или пытался это оттолкнуть.

— Посмотри на меня, — обратилась я к нему с просьбой.

Он открыл глаза. Теперь они были взяты под контроль, они были ясными, но совершенно холодными.

— Элиза, ты не сделала ничего плохого. Поверь мне. Это не имеет к тебе никакого отношения. Единственное о чём я сожалею, что напугал тебя. Мне очень жаль. Теперь иди спать. Я вернусь чуть позже.

Вернусь чуть позже? Нет! Я не хотела, чтобы он оставался один, и вновь переживал какие бы то ни было ужасы, которые он уже, должно быть, видел с предельной ясностью. Я схватила ворот его рубашки и притянула его ближе к себе.

— Останься со мной. Мы можем поехать в "Сад Роз", если хочешь? Или поговорить? Или давай просто сходим на прогулку? Или займёмся любовью? Просто... просто останься.

Он попробовал разомкнуть мои пальцы на своей рубашке, ущипнув меня за подбородок.

— Иди спать, Элиза.

Когда я не выпустила из рук воротник его рубашки, он склонил голову так, что наши лбы практически соприкасались, и закрыл глаза.

— Пожалуйста, — произнёс он тихим голосом.

Тогда я поняла, что никогда прежде не слышала от него искренней просьбы о чём-то, в чём он нуждался. Ну, а теперь он просил. Я кивнула и оторвалась от него, затратив больше сил, чем мне потребовалось на то, чтобы сесть на борт того самолёта четыре года назад. Он склонил голову в сторону и удалился из комнаты.

Я лежала на его стороне кровати, ощущая его тепло, которое словно как в ловушке сохранилось под одеялом. Я удерживала свой взгляд на двери, мечтая о том, чтобы она открылась. Я сосредоточила всё своё внимание лишь исключительно на запахе его подушки, прислушиваясь к любому признаку мужчины, находящегося по другую сторону стены. Но там присутствовала лишь тишина.

Водород, 1,008... Кислород, 15,999. Фтор, 18,998. Неон, 20,180... Астат, 210. Радон, 222. Франций, 223. Радий, 226.