Трудности работы авантюристом

Глава 19 — Где искать молодого господина?

Лорд де Феас пил чай с ромашкой, смотрел в окно. Там город внизу в разгаре дня копошился, а ещё дерево там росло прямо посреди улиц зелёным таким бугром. С одной стороны чужеродно смотрится, ещё сорняков ему в Гришаре не хватало… а с другой стороны очень даже уютно, разнообразие какое-то в местный ландшафт.

— Вызывали, Лорд? — Зурд без разрешения и лишних приветствий уселся в кресло позади лорда, и тому пришлось развернуться. Подчинённый ему вассал как всегда был свеж, опрятен, и пахло от него чем-то приятным, свежестью какой-то. Лорд де Феас многое бы отдал, чтобы заиметь сейчас хотя бы часть той могучей энергии Зурда, благодаря которой он выглядит так опрятно и готовым к бою.

— Скажи честно, я плохой правитель? — вопрос сам сорвался с губ Лорда, он даже не успел толком обдумать его, но он уже прозвучал, а Зурд тут же ответил:

— Думаю, что нет, Лорд де Феас. Вы хороший правитель, и стараетесь быть достойным человеком, просто… вам не везёт.

Лорд кашлянул, чтобы приглушить смешок.

— Взять тот же эльфийский квартал… не думаю, что вы могли бы защитить их, хотя пытались в меру сил, и то что произошло… просто так случилось, и я постараюсь сам разобраться с последствиями, если вы не возражаете. В последнее время вы сильно сдали, и я не знаю сколько вы протянете в таком темпе, а ваш наследник не вызывает никакого доверия.

— К слову о нём, где сейчас мой сын?

— Он у себя в покоях.

— Уже? — Лорд де Феас невольно поднял одну бровь в карикатурном жесте, он сам рассчитывал на то, что его отпрыск побудет в яме подольше, а прошло то всего…

— Две недели минуло с той дерьмовый ночи, мессир. И ваш сын уже как несколько дней прозябает в своих покоях.

— Вот как…

Лорд де Феас прикрыл свои очи. И с ужасом подумал о том, как мимолётно время. Как споро движется он в нескончаемом круговороте проблем, и ведь он перестал замечать его, чувствовать пульсацию его механического сердца, перестал смотреть на циферблат часового механизма… он жил последние дни в нескончаемом потоке чего-то будничного, едкого, такого отвратительного, что не хотелось вспоминать, да оно и не откладывалось в памяти.

В этот же миг, в отделении гильдии авантюристов Гришара, приложившись лбом к стене, точно так же в свои мысли был погружён уставший молодой мужчина, что не знал о существовании гномьего часового механизма, но точно так же как Лорд де Феас, ощущал что день сменяется днём, и нет конца сложившемуся устою, а вырваться из него невероятно хочется. Но не сейчас, ведь злость в этом молодом мужчине, по имени Джорджи, возобладала и он вдруг вспомнил о браслете, который ему подарил славный малый по имени Элрики… он совсем забыл про него в прошлую драчку, однако сейчас всё было иначе, он вспомнил, и впервые применил. Как раз в тот момент, когда все авантюристы в зале поднялись, лязгнуло оружие, со всех сторон раздалась брань, а старый кобольд, что приходился молодому мужчине учителем, гордо стоял посреди начинающей свары, расправив плечи и сжав поплотнее кулаки.

Но бой не случился, и брань многоголосая затихла, потому что по широкой лестнице гильдии спускался выбритый налысо мужчина с хмурым взглядом, а позади него двигалась девица из орочьего племени, в зелёной рубахе с коротким рукавом, сверкая крепкими мышцами на руках, она держала в каждой по короткому ятагану. И настрой обоих был весьма боевит, а вид лысого заставил всех окружающих замолчать и поумерить свой пыл. Некоторые даже сели обратно, убрав оружие.

— Зачем вы шумите в моей гильдии, привлекаете столько внимания… — Лысый остановился в пяти шагах от старого кобольда. — Когда три дня назад посреди ночи ко мне в дом ворвалась стража и попросила объяснить, что делает золоторанговый авантюрист в Гришаре… я никогда ещё не был так растерян, и мне пришлось оставшуюся часть ночи провести в отправке посыльных орлов с письмами важнейшим людям королевства, дабы прояснить ситуацию. И вот вы заявляетесь в отделение подвластное мне, Гиеру де Ластиру и требуете… Что вы там требовали?

— Тебя, кусок говна, видеть как можно скорее я требовал. — мрачно и уже не громко ответил старый кобольд.

При его словах боевитая орчиха с двумя ятаганами, что сопровождала гильдмастера, рыкнула и шагнула вперёд, пытаясь плечом оттеснить своего господина.

Старый кобольд перевёл на орчиху взгляд, и улыбнулся.

— А ты умрёшь сука! Как и любой из вашего племени, что мне попадётся сегодня.

Орчиха собиралась ударить, слова кобольда взбесили её судя по всему, и она очень шустро замахнулась. При этом Джорджи, сокрытый в тенях, под действием амулета, скользнул вперёд, обходя собравшихся по дуге, двигаясь преимущество рядом со стенами. В руке его был зажат немного помятый и покорёженный Тихушник, который впрочем весьма неплохо стрелял до сих пор. Разве что при выстреле теперь слышался нехороший лязгающий звук где-то внутри, и рычаг взводился труднее, и сила выстрела словно стала меньше… непонятно как долго ещё протянет этот прекрасный арбалет, но Джорджи в душе надеялся, что хотя бы сегодняшний день он переживёт.

Пока Джорджи обходил собравшихся в зале авантюристов по дуге, он в то же время держал на прицеле девушку из орочьего племени, что очень близка была к атаке, и в момент когда она замахнулась, Джорджи резко остановился и был очень близок к выстрелу, пусть тот скорее всего и намекнёт собравшимся место, откуда он стрелял.

Однако этого не потребовалось.

Гильдмастер, он же Гиера де Ластир, шлёпнул подчинённую по руке, да с такой резкостью и звуком, что Джорджи решил переменить цель. Этот человек казался куда опаснее своей охраны. Орчиха возмущённо посмотрела на господина, но ничего не сказала, однако замахиваться перестала, а в сторону учителя даже извинительно кивнула, но Кобольд по-прежнему пожирал её взором голодных до плоти горящих углей.

— Так зачем вы пришли сюда и устраиваете весь этот балаган? — повторил свой вопрос Гильдмастер.

Джорджи продолжал обходить цели по дуге, пусть он и мог стрелять со спины, но так убить разом будет куда как сложнее, да и читать движения по спине очень сложно, непривычно.

Старый кобольд в тот же момент двумя пальцами, весьма небрежно и с мерзкой улыбочкой на лице, поднял со стойки регистратора изорванный по краям листок, и откинул его в сторону де Ластира. Тот без каких-либо эмоций на лице, подхватил лист, и скользнув по нему быстрым взглядом, вновь посмотрел на старого кобольда и невинно спросил:

— В чём дело? Это задание составлено по всем правилам и заверено гильдией, и если вы пришли жаловаться почему его никто не берёт, и никто из здесь присутствующих не рвётся в эльфийский квартал, то… вы зря пришли, никто не собирается здесь вступать в политику Гришара, и лезть в противостояние двух народов. Мы – гильдия авантюристов. Наша задача убивать хищных тварей, зачищать бандитские банды, и охранять караваны. Мы не наёмная армия, мы не войска… мы авантюристы, и вам ли не знать, кто мы такие?

Кустистые брови старого кобольда задрались куда-то ввысь, а глаза вытаращились так, что орчиха невольно засмеялась, но тут же заткнулась, наткнувшись на недовольный взгляд своего господина.

Джорджи почти начал уважать этого человека. Гильдмастер Гиера де Ластир. Приставка де говорит, что он дворянин, но, кроме этого, он явно из старых авантюристов, лицо его покрыто морщинами и старым шрамом на подбородке, сам он пусть и лыс, но от него веет каким-то шармом донжуана. Кожа его темна, видимо он часто бывает на солнце; одежда простая, но даже на вид дорогая, больно хорошая ткань в этой тёмно-синей рубашке, а штаны выглядят крепкими, из чёрный кожи с металлическими вставками на коленях и бёдрах. Пояс с металлической бляхой в виде драконьей морды. У него нет с собой никакого оружия, но стоит он так, как стоят обычно мечники. Крепко держится на ногах. Однако со всеми своими достоинствами, Гиера де Ластир был ублюдком. Тем самым ублюдком, которых Джорджи привык за последнюю зиму убивать. Гильдмастер как раз относился к той погани, что на вид благородней некуда, сильно очарователен и ему хочется верить, однако глубоко внутри… эта тварь пострашнее химер с гоблинских топей.

Всё дело в словах и поступках. Гиера хорошо говорит, он умеет это делать и считает себя правым. Но это именно он приказал выдать такие условия для взятия контракта по защите эльфийского квартала, это он якшается с орками, которые явно ему за это очень хорошо заплатили. И сейчас он имеет наглость, прямо в лицо учителю заявлять, что он вообще не обязан был соглашаться на это задание, что гильдия авантюристов не наёмники, а герои. И при этом он умалчивает о золоте эльфов, которое присвоил себе, и стоит здесь с видом правого.

Старый кобольд ещё не перестал удивляться наглому вранью, а Джорджи уже всё решил для себя, и все эти мысли промелькнули в его голове каскадом, он не успел их ещё толком осознать, однако решение было уже принято. И Тихушник совсем не тихо звякнул, выпуская из своей металлической утробы иглу снаряда. Джорджи в этот миг ещё не успел достигнуть нужной ему позиции, и выстрел был выполнен сбоку, а не с лица Гиера, потому игла вместо глаза угодила в корпус, чуть ниже подмышки, под сжатые на груди руки.

Когда выстрел случился. Гиера де Ластир охнул и пошатнулся, а рука его потянулась вниз, где рубашка синяя стремительно темнела и меж рёбер торчала утяжелённая арбалетная игла. Стражница-орчиха с диким взором уставилась в сторону Джорджи, но по движению её шарящих глаз, дозорный тут же понял, что она не видит его, но хорошо понимает, что выстрел был совершён именно оттуда. Некоторые авантюристы повскакивали с мест, но также судорожно оглядывались и требовали остальных успокоиться и найти ублюдка, что только что стрелял. Из угла Джорджи отшатнулись авантюристы, стремясь удалиться подальше от этого места, чтобы никто не подумал на них. И тем самым они закрыли Джорджи обзор, и пусть он уже перезарядил арбалет, но стрелять снова не мог.

Впервые он начинал бойню сам. До этого всегда решение такой значимости было за дедом Клавдием, но сейчас Джорджи не выдержал и начал всё… сам.

В тот же момент по гильдии прокатился звук сухого костистого удара. Многие авантюристы потянулись за оружием. Но удар новой силы сотряс деревянное здание, и Гиера де Ластир отлетел назад, туша его безвольная шлёпнулась об пол, и закончила падение у стены скрючившимся телом, где лица уже почти не было, одна лишь размозжённая каша, и кровь из его бока бежала с каждым мигом сильнее. Люди все разом отпрянули к стенам, многие вытирали брызги с одежды и кожи. А в то же время глухие могучие удары не прекращались, сменившись зубодробительным треском костей и деревянной столешницы регистратора.

В щелях меж людской замершей толпы Джорджи разглядел спину своего учителя, его мелькающую могучую руку, что обхватила за шкирку девушку из орочьего племени, и старый кобольд раз за разом, без всякого удовольствия или злости, со смачным хрустом, опускал черепушку орчихи об столешницу регистратора, который побледневшей тенью стоял у стены, а его белоснежный камзол весь был в бурых разводах и склизких сгустках. Наконец столешница не выдержала. И разлетелась к чёрту, но гораздо раньше не выдержала голова несчастной девушки, там уже не просто было месиво, там половина серого сопливого вещества вместе с черепным крошевом разметалось по округе.

Дед Клавдий с омерзением откинул труп. Утёр воротом безразмерного балахона, который ему выделила Сибилла вместо сожжённой одежды, испачканное в буром дерьме лицо… затем кобольд обвёл собравшихся авантюристов тяжёлым, но бесхитростным взглядом, и сказал прямо и просто:

— Я… когда-то основал эту гильдию… — учитель прокашлялся, сплюнул с языка кусочек щепки, и продолжил: — конечно я был не один. Нас было чуть больше десятка. Сейчас же… когда Аверакл умер, я и вправду остался один. Я последний авантюрист золотого ранга Вингфолда, и я хочу сказать, что пошло оно всё в преисподнюю! Мы грезили когда-то мечтой о мирных поселениях, о детишках что бегают по лесам и полям без страха быть сожранными или выкраденными бандитами, мы верили… честно верили, что найдутся среди обычного люда достойные войны, что пусть и за плату… ведь жить то на что-то надо, но всё же сделают жизнь немного приятнее, что бы свободные честные люди жили без опаски, и доживали до старых лет. — Дед Клавдий с грустью посмотрел на скрюченный труп у стены, что ещё пару мгновений назад был вполне живым гильдмастером Гиером де Ластиром, и сплюнул ещё раз… просто от горечи. — Я не хочу быть к этому дерьму причастным. Больше не хочу зваться авантюристом, потому что вы исказили всё… испоганили всё, над чем я годами трудился, на что мои товарищи положили свои жизни… и сегодня я пришёл в это место, что когда-то было мне домом, надеясь на… как и Аверакл надеялся, что вы всё же поможете его детям.

Кобольд больше ничего не сказал. Молча сорвал с груди массивный золотой амулет. И швырнул его об пол так, что проломились доски, и амулет сплющенный улетел куда-то в тёмную утробу.

Затем дед Клавдий вышел из гильдии. Джорджи следовал за ним уже видимой тенью. И никто из авантюристов их не остановил. В этом месте всё решила сила. И никто не посмел высказать старому кобольду ни единой претензии.

Меж тем, стоило двум странникам выйти, как бойкая девушка в остроконечной шляпе оторвала от стены понравившееся ей объявление, шустро подошла к порушенной стойке регистратора, на ходу брякая каблучками новых сапожек, она закинула объявление в будку трясущегося, ещё не пришедшего в себя, регистратора. И с невинным видом спросила:

— Задание мне оформлять будешь, ублюдок?

В то же время, в том же городе, но в гораздо более роскошном месте, по широким коридорам дворца устало плёлся Лорд де Феас, и при том что ноги его едва слушались, осанка была идеальной! Не хотелось Лорду упасть в глазах стражи, что тут и там в коридоре несла свой патруль, стоя вытянувшись, и провожая Лорда де Феаса почтительными взглядами.

Каким-то чудом он добрался до покоев своего отпрыска. Стража, выставленная лично Зурдом, открыла ему двери. И Лорд де Феас не оглядывая внешний бардак прошёл прямо к ближайшему креслу, скинул с подушки старые панталоны и развалился, устало выдохнул, только затем оглядел взглядом кромешный ад некогда достойного убранства. Тут и там валялись осколки дорого фарфора, кучи одежда, как свежей, так и поношенной. В двери торчал воткнутый кинжал с рукоятью, инкрустированной алмазами, и на белоснежной древесине виднелся развод крови. До Лорда доходили сведения, что его сынок поранил служанку… видимо это её кровь на двери. А внизу битая посуда… Лорд же прошёл по ней, не обращая особого внимания, торопясь достигнуть кресла, ноги сильно подкашивались, а в голове всё мутилось.

В то же время, его сын очумело пялился на отца сонными, заплаканными глазами. Это должно было быть очень милым зрелищем, если бы сыну не было почти два десятка лет. Это возраст, когда уже давно пора стать мужчиной, возраст первого брака и детей младенцев… но никак не плаксивой мины огромного ребёнка переростка, что пялится на тебя со злобным возмущением, вместо слов благодарности.

— Ну здравствуй, сынок. Как дела твои?

Рот ребёнка-переростка раскрылся, собираясь вывалить на отца пучины проклятий и возмущённого дерьма. Но Лорд этого слушать не хотел, и до момента, как ребёнок выскажет ему ВСЁ, Лорд де Феас приподнял палец с серебряным кольцом, сверкнула руна, и рот его сына, что было раскрылся, тут же закрылся обратно. Со щелчком. Глаза сына расширились, щёки налились кровью, но сам он при этом оставался недвижимым, и ощущал в этот миг должно быть весьма сильное давление на каждую частичку своего отожравшегося тела, но нагрузка была не такой, чтобы навредить, однако была неприятна весьма.

Заклинание называлось «Воздушные путы», и даже скромных способностей к магии, коими обладал Лорд де Феас, было достаточно чтобы продержать такое заклинаньице ближайшие минут десять. А большее ему и не требовалось, время не ждёт, дела тоже.

— Дела твои, мой сын, должны быть отличными! Просто замечательными! Ведь ты жив. А девушки эльфийки мертвы. О-о-о… я вижу по твоим глазам, что ты не считаешь это весомым проступком. Вижу, что ты даже вины не испытываешь по этому поводу, ну покуролесил немного с главой орков, ты ведь друг его, и помогаешь ему всячески… ну да, пострадали при этом какие-то эльфийские девки… ну да, эльфы и так зарвались и их давно нужно было проучить, и ты ведь мой дорогой сын так хорошо с этим справился! — Лорд де Феас прям ощущал, как хочется его сыну кивнуть радостно, уведомить своего родителя дорогого, что всё так и есть, что он во всём прав, и что сын его молодец. Достойный наследник рода!

Только это не так. А сын даже иронию вряд ли уловил. Тупой. Напыщенный. Упоённые вседозволием.

Когда-то давно, Лорд дал своему сыну имя Теобальд, а Тео с древнего наречия означало храбрость, означало честь. И когда-то давно Лорд называл своего сына никак иначе, как Тео. Он был его львёнком. Его единственным наследником. Шутка ли… а в роду де Феасов наследник всегда был один, во все времена.

Когда-то давно их прокляли древние ведьмы, обитающие на холмах возле Гришара. И пусть тех ведьм уже давно нет, а проклятье их живо. По-сути их род должен был оборваться, ведьмы прокляли кровь, а нет проклятья сильнее, чем на крови. Однако какому-то магу, имя коего со временем стёрлось, известно лишь, что он был друидом и ведущь в магии ведьм… так вот этому магу удалось облегчить проклятье, найти изъян в рунной формуле, вписанной в родовую кровь. И род де Феасов смог выжить, однако никогда в нём не рождалось больше одного единственного наследника. Дочерей было много… и много теперь побочных ветвей и отдельных кланов в родстве, а вот наследник один. Всегда лишь один, и как бы Лорд де Феас не пытался вновь зачать сына, после рождения Тео, он был абсолютно бесплоден, его семя потеряло в себе искру жизни.

И вот единственное дитя сидит перед ним на кровати, сжатое до неподвижной статуи заклинанием, и смотрит на своего отца с дикой ненавистью и детской обидой, словно Лорд отобрал у сына игрушку.

И если сейчас он уберёт заклинание и позволит Тео выговориться, то не услышит ничего нового, вновь окажется виноватым во всём, его сын мечтает об его извинениях, о том, чтобы ему позволили жить как он хочет, а по ночам будет замучивать насмерть эльфиек. И это сейчас, а что будет когда он начнёт править? Марионетка на троне герцогства. Треть королевства будет в руках Тео. Сколько это людей, которые не посмеют возразить, не посмеют воспротивиться приказам ублюдка, обожающего замучивать насмерть людей?

Сколько времени он уже сидит здесь молча? А ведь с самого начала он не хотел разговаривать с сыном. Не хотел. Он устал от него. И больше всего мечтал прирезать сынка и сплавить останки куда-нибудь в сточные воды под замком. И плевать кто после него займёт трон, кому достанется корона. Плевать кто из младших родов примет на себя обязательства, может они все перессорятся и устроят новые войны…

Нет. Совсем не плевать. Это важно. Это нужно. Ему нужно, ведь он столько сделал для Гришара, столицы своих земель. Уже с десяток лет на его землях покой. И даже король засматривается на богатства Гришара, то и дело собираясь поднять налог, но у венценосного сил маловато для подобной возни, ведь у Лорда тысячная золотая рать, тысяча рыцарей под командованием опытного Зурдиаса, а при желании можно собрать в довесок тридцать тысяч пеших.

Только вот к чему эта сила, если передать её некому? В герцогстве налажены независимые торговые пути, как на суше, так и на воде, благодаря оркам. В герцогстве благодаря отправкам в общины крестьян природных магов улучшились урожаи и засухи стали реже беспокоить, а если и случаются, то происходят не так пагубно, как раньше, без тотального мора и голода, ведь есть запасы зерна под магическими печатями, что способны хранить зерно веками… а ведь когда-то Феасы занимались выращиванием красных цветов, с дурманящим эффектом, что так часто используется поныне в простой людской медицине, ведь имеет и болеутоляющий эффект. И пусть на его землях всё ещё имеются подобные поля, и наркотик производится, однако сколько всего помимо этого ему удалось создать за годы своего правления? И пусть он умирает от усталости и силы его на исходе, но он был достойным правителем… он к этому стремился всю жизнь, по заветам своего отца, что начал изменения в родовых землях и просил сына их продолжать. Только вот к чему теперь все его успехи?

Его сын всё испортит. В этом нет ни капли сомнений. И сейчас уже поздно думать, куда Лорд де Феас свернул не туда – что он сделал не так в воспитании отпрыска. Сейчас уже воспитывать поздно. Нужно вести переговоры с родственными кланами, найти достойного приемника титула, которому хватит сил удержать власть… это новая порция работы, что затянется на годы. Ему нужно эти годы как-то прожить, и найти способ втихую избавиться от сына. Не сейчас, когда по городу ходят слухи, что наследник впал в немилость отца, а орки пронюхали, что Тео последние две недели просидел в яме… главарь орков всерьёз рассчитывает на Тео, думает, что тот займёт власть и готовит почву для контроля. Его можно понять, отцеубийца, орочий ублюдок, он ведь и правда считает, что ему всё можно и власть его безгранична. Контролирует речные торговые пути, и одну пятую городской стражи, хотя больше половины из них может и подкупить… опасен, но чертовски полезен. Пусть и дальше думает, что имеет влияние, Тео не долго осталось жить, может через полгода… на летних рыцарских играх случится несчастный случай, и Лорд де Феас будет страшно горевать. На показ. В душе же обретя наконец долгожданный покой от вечных проблем, наконец отоспится немного.

С этими мыслями он поднялся из кресла, что весьма сильно воняло забродившим вином, как и большая часть покоев. Мгновенным импульсом маны он скинул воздушные путы, и поспешил выйти из покоев сына как можно скорее, сдерживая на ходу отвращение.

Ему во вслед раздалось жалобное:

— Пап, я…

Дверь захлопнулась, и Лорд де Феас устало потащился по извилистым коридорам дворца.