Туманная радуга. Том 2

Смертный приговор

Перед тем, как зайти в подвал, Селоустьев пощелкал выключателями на входе, после чего над дверью зажглись два плоских светильника. В подвале стало гораздо светлее. Костя поставил перед Вероникой двухлитровую бутылку с водой, а затем кинул на одеяло пластмассовый гребешок для волос и большую пачку влажных салфеток.

— Надеюсь, этого хватит, чтобы ты приобрела нормальный внешний вид.

— Спасибо. Думаю, этого вполне достаточно.

Немного отпив из бутылки, Вероника принялась расчесывать гребешком спутанные, влажные волосы. Периодически она кашляла, отчего в туалет хотелось еще сильнее, но она по-прежнему не осмеливалась сказать об этом Косте. После того, как он зажег светильники, она смогла получше рассмотреть помещение и заметила, что в паре метров позади нее стоит металлическое ведро. У нее возникли нехорошие подозрения, что если она попросится в туалет, психопат любезно предложит ей это самое ведро и будет, не отрывая взгляда, смотреть, как она делает свои дела. Девушка решила, что не доставит ему такого удовольствия и будет терпеть до последнего.

Помимо воды, расчески и салфеток, Костя принес с собой небольшую квадратную сумку без ручки, похожую на те, в которых обычно хранятся тонометры. Он положил ее на одну из полок стеллажа, а затем вернулся к своей пленнице и, сев рядом на полу, принялся разглядывать, как она расчесывается.

— Признаться честно, я рассчитывал, что ты попытаешься сбежать. Я даже приготовил для тебя особое наказание. Жаль, что ты не захотела пойти на риск.

— А зачем? — пожала она плечами, продолжая расчесываться. — У нас наконец появилась возможность спокойно обо всем поговорить. Без лишних глаз и ушей. Нам давно следовало это сделать. В нашем распоряжении — куча времени.

— Хорошая попытка, — хохотнул Костя. Вероника заметила, что у него во рту что-то блеснуло. «Лезвие», — подумала она. — Но я не такой идиот, чтобы в это поверить. Каждый раз, когда ты заносишь руку, чтобы провести расческой по волосам, твоя кисть дрожит. Ты кусаешь губы, тяжело дышишь, не можешь усидеть на месте, меняешь позу по десять раз в минуту. Искренностью здесь и не пахнет. Нет, Вероничка, ты меня не одурачишь. Но, знаешь, в одном ты права: время у нас есть. Тебя все равно не хватятся раньше, чем к завтрашнему утру. И раз уж ты так настаиваешь, я постараюсь максимально растянуть удовольствие. Это будет твой идеальный последний раз. Обещаю.

От его слов холодела кровь, но Вероника запрятала весь свой страх подальше. Она подняла голову на своего похитителя и посмотрела прямо ему в глаза. Именно так выглядел самый страшный кошмар, какой только можно себе вообразить. Она боялась Селоустьева до ужаса. Но сейчас не время демонстрировать страх — необходимо спасать себя.

Ее внимание привлекли многочисленные порезы и ссадины на шее, груди и руках психопата. Кое-где были видны запекшиеся следы крови, которые он не посчитал нужным смыть.

— Господи, что это?? — воскликнула Вероника, отбрасывая расческу в сторону. — Нужно срочно промыть раны, Костя!

От его имени тошнило. Произнеся его вслух, девушка почувствовала неприятный привкус во рту, как будто съела что-то отвратительное. Старательно изображая беспокойство, она кое-как вытащила из упаковки пару влажных салфеток, дополнительно смочила их водой из бутылки и взяла руку Селоустьева, чтобы оттереть с нее кровь.

— Я рад, что ты наконец решила проявить обо мне заботу, — сказал он. — Жаль, что уже слишком поздно.

Тем не менее, руку он не убрал, и это был хороший знак. Он купился на ее уловку.

— Кто это с тобой сделал??

— Знаешь, это было нелегко — взбираться по балконной решетке твоих соседей с первого этажа, чтобы пробраться к тебе в квартиру. Мне пришлось дождаться, пока пойдет сильный дождь, чтобы меня никто не заметил. Пару раз я чуть не соскользнул. Ссадины появились как раз из-за этого. Ирония в том, что, уходя, твои тупые подружки даже не удосужились закрыть дверь на ключ. Получается, я мог зайти на огонек цивилизованным способом. Признаюсь, мне стало немного досадно, когда я это понял, но это уже не так важно. Я готов идти на жертвы. Все ради тебя, дорогая. Тем более, что полученные ссадины кажутся мне сущим пустяком, когда я представляю, сколько удовольствия ты доставишь мне в этом подвале сегодняшней ночью. — Из его рта показался кончик лезвия. Он провел по нему кончиком языка и снова скрыл за губами. — А порезы мне оставила твоя кошка. Когда я оказался в большой комнате, она набросилась на меня из-за угла. Я нашел выключатель, включил свет и как следует наподдал ей за это. На какое-то время мне удалось ее утихомирить, но потом она продолжила кидаться. Представляешь, эта тварь надеялась тебя защитить! Никакого инстинкта самосохранения! Я бы разобрался с ней на месте, да на это не было времени. Мы с тобой слишком спешили. В общем, я просто схватил ее за шкирку, дошел до балкона и вышвырнул в окно. Не скажу, что это было для меня безболезненно, — он издал смешок, демонстрируя исполосованные кошачьими когтями руки. — Видишь, сколько всего мне пришлось из-за тебя пережить?

Вероника хотела наброситься на него и выцарапать ему глаза. Бить его руками и ногами, орать в его сторону проклятья до тех пор, пока он ее не убьет. Все это пронеслось у нее перед глазами, но она спокойно продолжила вытирать кровь с его рук и тела.

— Ты не говорила, что у тебя есть кошка. Я неприятно удивлен твоим предпочтениям.

— Это кот.

Костя проигнорировал ее слова:

— Кошкам место на улице. Потому я и выкинул твою кошку в окошко. — Получившаяся рифма показалась Косте забавной, и он рассмеялся. — Жаль, что ты живешь на втором этаже. Да, это помогло мне забраться к тебе на балкон, но если рассматривать низкий этаж с другой позиции, то это уже совсем не на руку. Я имею в виду ситуацию с кошкой. Живи ты, к примеру, на девятом, я бы разом избавил твою семью от этой проблемы. А так, если в твою кошку сегодня не попадет молния, то через некоторое время она может расплодиться на весь район. Не понимаю, почему городские власти не предпринимают меры для истребления паразитов… Кошки — они же как крысы… Переносят заразу, грызут провода, уничтожают запасы продовольствия… А еще они живучие, как тараканы. Даже собаки, и те лучше. По сути, такие же вредители, но от них хотя бы не настолько много проблем. При всех своих минусах, собаки не лазают по занавескам, не дерут мебель и обои, не ссут в обувь. А самый главный плюс собак в том, что их всегда легко поймать и наказать, если они совершат проступок. Так что, выкидывая твою кошку в окно, я избавлял тебя от балласта. Но можешь не благодарить. Я уже давно понял, что женщины и благодарность — два абсолютно противоположных понятия, никогда не пересекающихся между собой.

Он продолжал нести какую-то чушь про женщин, которые, по его мнению, не заслуживают ничего, кроме презрения. Говорил, что весь смысл женского существования — своевременно раздвигать ноги и производить на свет потомство. И что после того, когда фертильность женщины сходит на нет, от нее нужно незамедлительно избавляться, ведь она уже бесполезна для общества.

Вероника старалась не вслушиваться в его слова. Она механически выполняла одни и те же действия: достать салфетки, смочить водой из бутылки, поднести к очередному порезу, промыть от крови, достать новую порцию салфеток. Отворачиваясь от Селоустьева, чтобы выжать из салфеток лишнюю воду, она каждый раз пыталась унять подступающие слезы. Она надеялась, что Игорь не растеряется, добежит до крыльца подъезда и, сидя под козырьком, дождется прихода кого-то из соседей или же Иры с Зиной.

«Он умный кот, он обязательно разберется», — успокаивала она себя, и эта надежда придавала ей сил.

— А теперь займись собой, — скомандовал Костя, когда все его раны были промыты. — Время идет, а ты так и не привела себя в подобающий случаю вид.

«Интересно, какому такому случаю?» — с опаской подумала Вероника.

Она взяла гребешок и снова принялась расчесывать волосы, которые все еще были спутаны в некоторых местах. На этот раз делала она это как можно медленней, чтобы растянуть время. У нее были очень нехорошие подозрения по поводу дальнейших планов Селоустьева. Когда он перенес стул из дальнего угла помещения, поставил напротив нее и сел, принявшись наблюдать за ее манипуляциями, эти подозрения сразу переросли в уверенность.

Он сидел, облокотившись на спинку стула, широко расставив ноги, и не сводил с нее глаз. Вероника старалась не смотреть на него, но все равно чувствовала его нарастающее возбуждение. Периодически он наклонял голову вбок и облизывался, движением взгляда фиксируя изгибы ее тела. Сканировал то, что было скрыто под ее тонкой футболкой и пижамными штанами. Похоже, психопата ничуть не смущало, что вид девушки действительно оставлял желать лучшего. Он явно собирался ее изнасиловать, а пока смаковал момент ожидания. Чем дольше ждешь, чем слаще пир.

Распутывая неудобным гребешком волосы, Вероника думала, что если бы Селоустьев предложил ей на выбор заняться с ним сексом или умереть, она бы, не задумываясь, выбрала смерть.

— Скажи, что ты надевала для него перед вашим первым разом? — прозвучал вкрадчивый голос психопата. — Какое на тебе было белье? Красила ли ты губы и ресницы? А, Вероничка? Или для него ты тоже не особо старалась?

Момент настал. Мысленно пожелав себе удачи, Вероника отложила гребешок в сторону и подняла глаза на своего собеседника.

— Костя… — начала она, заставив свой голос звучать робко. Селоустьев вопросительно вскинул подбородок, позволив ей сразу перейти к делу. — Костя, выслушай меня. Хотя бы в последний раз. Мне уже нет нужды играть в эти игры. В наш последний день я хочу быть с тобой откровенной: у нас с твоим братом ничего не было.

— По-моему, я уже дал понять, что твои уловки больше на меня не сработают! — взревел Костя. — Не сработают! Ты поняла, сука?! Своими жалкими попытками ты только лишний раз выводишь меня из себя! Чего ты добиваешься? Хочешь, чтобы я был с тобой груб?? Любишь пожестче, а мой брат не мог тебе этого дать? Уверяю, после этих твоих выходок я буду максимально груб. Даже жесток. Любишь жестокость, Вероничка? О да, конечно, любишь. По тебе это хорошо видно. Я готов предоставить это сполна. Но сомневаюсь, что тебе понравится. Знаешь, в чем разница между жестким сексом в кино и в жизни? В жизни у нас с тобой не будет стоп-слова. Ты можешь умолять меня, просить, рыдать навзрыд — я все равно не остановлюсь. Я заставлю тебя сполна прочувствовать наказание. Ты будешь ощущать его всеми своими внутренностями. Так что поторапливайся, шлюха, приводи себя в порядок, мы скоро начинаем.

— Он не смог! — вскричала Вероника. — Понимаешь, не смог! Твой брат понятия не имеет, как обращаться с девушками. У нас с ним ничего не было, и скоро ты в этом убедишься!

Последние слова дались ей особенно тяжело, но на ее лице не дрогнул ни один мускул. И это возымело эффект. Сначала Костя недоверчиво прищурился, но затем осознал услышанное, и его гневное лицо тут же разгладилось. Сказав то, что психопат так жаждал услышать, она все-таки добилась своего: заставила его себе поверить.

— А как же ночь в загородном отеле? Он говорил, что там ты не давала ему спать.

— А что ему еще оставалось, Костя? Он хотел тебя разозлить, как ты не понимаешь? Меня там даже не было!

— А у тебя дома, когда он приходил к тебе ночевать? Тебя и там не было?

— Была. А еще с нами находилась моя тетя. Мы играли в приставку, смотрели кино, а потом легли спать. Витя спал в гостиной. Ночью мы никак с ним не пересекались.

— Хочешь сказать, он даже не попытался проникнуть к тебе в комнату? Держишь меня за идиота?!

— А зачем ему пытаться, если он все равно не смог бы ничего сделать? Он бессилен! Совершенно бесполезен как мужчина, понимаешь? Да, внешне он может производить совсем другое впечатление, но когда мы оставались с ним наедине, он не мог меня даже поцеловать! Мы всегда просто разговаривали, смотрели телевизор, а потом он шел домой.

Костя запустил руку в волосы и убрал их назад. Другой рукой он хлопал себя по коленке, которая ходила ходуном. Безумец тщательно обдумывал полученную информацию. Наконец он успокоился и самодовольно произнес:

— Я подозревал нечто подобное… Что мой брат совершенно бесполезен, а его член служит ему только для того, чтобы мочиться. Ты только подтвердила мои подозрения. Но что я никак не могу взять в толк, так это зачем ты с ним связалась? Тебе был нужен мужчина, а ты получила всего лишь бесполезное звено в свою постель. Чего ты ждала от этого союза? Может, до последнего пыталась расшевелить моего братца? Скажи, какие шаги ты предпринимала для этого? Танцевала для него голой? Пыталась пробудить его вялый организм к жизни? Что ты делала? Расскажи мне. Я весь внимание.

— Все, что я делала, пока находилась с ним, — свирепея и скрывая за спиной сжатые от злости кулаки, проговорила Вероника, — это пыталась вызвать твою ревность. Витя никогда не был мне интересен. Никогда. Меня вполне устраивало, что он не предпринимает никаких попыток сближения и не стремится перейти на новый уровень. Наши отношения носили чисто формальный характер, и это устраивало обоих. Нас объединяла общая цель. Мы оба хотели заставить тебя злиться. Витя мечтал доказать, что он во всем лучше тебя. Настолько лучше, что даже смог увести твою девушку. Очевидно, он всегда тебе завидовал. Я понимала это с самого начала. Что касается меня, то я просто была вне себя от мысли, что ты выбрал другую… Я видела тебя с той Алиной. Помнишь, возле больницы? Ты был с ней, а не со мной, и это пожирало меня изнутри. Я представляла, как ты ее целуешь, обнимаешь, говоришь нежные слова, и была так зла, что хотела убить вас обоих. Но потом мне под руку подвернулся твой брат, который тоже был одержим жаждой мести, и я подумала: почему бы не использовать его, чтобы заставить тебя обо всем пожалеть? Но, черт возьми, своими действиями я просто разрушила нашу с тобой любовь! Как же я ошибалась… Как ошибалась, Костя!

Вероника прикоснулась щекой к трубе, обвила ее руками и начала горько рыдать. Ее слезы были вызваны всем, чем угодно, но только не раскаяньем перед Селоустьевым. Она плакала из-за кота, которого этого подонок выкинул в грозу со второго этажа, из-за Тимура, предательства которого до сих пор не давали ей спокойно жить, плакала из страха, что ее друзья не смогут вовремя найти этот проклятый подвал. А еще из-за того, что ее похититель, возможно, не купится на весь тот бред, который она только что наплела.

И тем не менее, у нее получилось. Услышав желаемое, псих сразу же купился, а слезы девушки воспринял как проявление ее глубочайшего раскаянья. Мысленно она поблагодарила Витю, который часто разжевывал для нее мотивацию всех действий и поступков Кости. Без его подробного психологического разбора ей бы ни за что не удалось подобрать нужные слова.

Селоустьев взвыл, схватился за голову, а затем буквально слетел со стула, чуть его не опрокинув. Он сел на колени рядом с Вероникой и обхватил ладонями ее щеки, заставив смотреть ему прямо в глаза.

— А что насчет твоей подруги? Что насчет Иры? Неужели ты не ревновала меня к ней? Я видел вас в столовой. Не кажется ли тебе, что вы помирились слишком быстро, учитывая, что ты должна была ее возненавидеть? Что скажешь? Или твоя ревность распространяется не на всех баб, с которыми я спал?

Услышав об Ире, Вероника почувствовала, как внутри закипает гнев. Ей пришлось сделать над собой титаническое усилие и прижаться к Костиной груди, чтобы он не мог видеть, с какой ненавистью она на него смотрит. Близость к его телу, его запах мигом уняли ее гнев. Чувство отвращения было таким сильным, что перебивало все остальные ощущения.

— Ира… Я не знала, что у вас с ней… О боже! — Вероника закрыла рот ладонью. — Неужели все это правда, Костя?? Она ничего мне не рассказывала, только пару раз упоминала, что рассталась со своим парнем Арсением!

Костя облизнул губы и взъерошил волосы:

— Она спутала мне все планы… Чертова сука! Будь она немного поумней, мне бы не пришлось идти на крайние меры! Ничего этого, — он обвел рукой подвал, — могло бы и не быть! Но теперь слишком поздно. Теперь я просто обязан довести дело до конца.

— Ничего не поздно! Не поздно, слышишь, Костя?? Мы наконец во всем разобрались! Теперь у нас впереди — целая жизнь. Которую мы можем прожить вместе. Рука об руку! Ты понимаешь, Костя? Скажи мне, что понимаешь!

— Я понимаю, что влез к тебе в дом, написал предсмертную записку для твоих родственников, а затем вытащил тебя из кровати и увез к себе на дачу. Я понимаю, что за это меня могут упечь за решетку! Это никак не входит в мои планы, дорогая!

Новая информация вихрем пронеслась у Вероники в голове. Если Костя оставил предсмертную записку от ее имени, значит, он полностью и бесповоротно обезумел. Девушка осознала весь ужас ситуации. Одно дело — пробовать переиграть безумца, находящегося во временном помешательстве, и совсем другое — пытаться утихомирить форменного психопата, который уже успел сжечь за собой все мосты. Впрочем, терять было уже нечего, и Вероника все же решила попытать удачу:

— Какое похищение, о чем ты говоришь? Ты сделал то, что должен был сделать. Иначе мы с тобой никогда бы не помирились. Мы оба это понимаем. А записка… она ничего не значит. Если я вернусь домой до возвращения тети, то…

— Нет! Ты не вернешься!

Псих вскочил на ноги и принялся ходить кругами, заламывая руки и тяжело вздыхая. Наконец он сел на одеяло рядом с Вероникой. Она была уверена, что ситуация уже достигла своего дна и дальше может быть только хуже. Но Костя ее удивил.

— Да, — неожиданно спокойно произнес он. — Да, ты права. Не обязательно доводить все до конца, если мы вовремя сумели прийти к общему знаменателю. Я даже рад этому, ведь мне бы пришлось умереть вместе с тобой, а у меня еще столько планов!

— У меня тоже! — мигом подхватила Вероника. — К примеру, мы могли бы создать семью!

— Сколько детей ты хочешь? — с вызовом спросил Костя.

По его тону было не совсем понятно, хочет ли он сам детей или нет. Девушке пришлось рискнуть.

— Если они будут от тебя… — закашлялась она, — то как можно больше, Костя.

Это пришлось психопату по душе. Он хлопнул себя по коленям и радостно рассмеялся. Вероника заметила, что лезвие по-прежнему лежит у него на языке.

— Раз уж мы все выяснили, не вижу смысла оттягивать момент, — суетливо произнес он. — Обстоятельства немного изменились, но наш план остается в силе. Разница будет лишь в том, что теперь этот вечер закончится хэппи эндом. Сегодня ты станешь женщиной. Когда рассветет, я отвезу тебя домой. Нужно будет привести тебя в порядок перед тем, как ты представишь меня своей тетке… А теперь вставай, у нас полно дел. У тебя — пятнадцать минут, чтобы принять душ. Я пока расстелю кровать в комнате родителей. Все должно быть так, как мы оба мечтали.

Его настроение менялось слишком стремительно. Вероника вытаращила глаза, судорожно пытаясь что-нибудь придумать, но изо рта вырывались одни лишь междометия и невнятное мычание.

— А, думаешь насчет нас с твоей подругой Ирой? — Костя махнул рукой. — Тебе не о чем волноваться. У нас с ней ничего не было, одни детские игры. Это она влюбилась в меня, как кошка. Я сам никогда не относился к ней всерьез. Поверь, я бы ни за что не стал ее ублажать. Она тупая, скучная и плоская, как доска. Какого вменяемого мужчину может привлечь нечто подобное? — Веронике захотелось перегрызть ему глотку. Она уже начала всерьез рассматривать этот вариант и сдерживалась из последних сил. — Нет, я не из тех, кто бросается на первый попавшийся кусок мяса. Так что будь добра, избавь меня от сцен ревности и поднимайся на ноги. Тебе сейчас нужно беспокоиться только об одном: чтобы у меня не испортилось настроение, когда ты предстанешь передо мной после душа. В обнаженном виде ты должна выглядеть идеально. Ну же, поторапливайся, не тащить же мне тебя вверх по лестнице?

— Э-э, Костя, — промямлила девушка, — а не слишком ли мы торопим события? У меня ведь все это впервые… Как я… с температурой… Я так боюсь все испортить!

В глазах Селоустьева вспыхнул недобрый огонек. Он наклонился к ней и взял ее за подбородок.

— Послушай меня… — в резкой форме начал было он, но в тот же момент почему-то сменил гнев на милость: — Ладно. Хорошо. Раз у тебя совсем нет опыта, ты действительно можешь все испортить… Я уже сталкивался с подобным, и мне бы не хотелось повторений. Только не сегодня. Нужно тебя подготовить… Но тебе следует быть послушной, Вероничка, и внимать всему, что я буду говорить и делать. И побольше инициативы! Я не обязан играть в одни ворота. Не бойся сделать что-то не так, природа сама подскажет, как себя вести. При должном усердии ты будешь готова уже через час, и мы сможем приступить к основной программе.

Вероника никак не была готова к тому, что он сделает дальше. Даже если бы она репетировала этот момент всю жизнь, он бы все равно стал для нее кошмарной неожиданностью. Продолжая придерживать ее за подбородок, Костя резким движением приблизился к ней вплотную и впился в нее губами в ожидании долгого и страстного поцелуя. Но вместо этого девушка отшатнулась от него, как от привидения. С гримасой отвращения на лице она остервенело принялась вытирать губы тканью футболки. Все было кончено. Дальнейшие попытки задурить психопату голову стали бы равнозначны смертному приговору. Впрочем, судя по перекосившемуся от злости Селоустьеву, приговор уже и так был подписан.

— Ах ты сука! Поганая сука! — Костя схватил ее за волосы, намотал их себе на кулак и начал трясти из стороны в сторону. — Думала обвести меня вокруг пальца?? Тебе почти удалось, это правда, но сколько веревочке ни виться, ей все равно приходит конец, верно? А что с Виктором, а, Вероничка? Я уже запутался в твоей лжи. Про него ты тоже соврала? Ну разумеется… Каким же я был идиотом, сколько последних шансов тебе давал! Верил, что удастся тебя вразумить… А ты все это время трахалась с моим братом, с этим проклятым пауком… Целиком застряла в паутине, которую он раскинул по всем углам! Лживая, подлая, тупая шлюха!!

Он рванул ее волосы на себя и снова впился ей в губы. Но на этот раз она уже не могла вырваться. Все, что она было в ее силах — как можно крепче сжать челюсти. Впрочем, менее противно от этого не становилось: психопат водил по ее губам своим мерзким языком и громко чавкал, будто собирается съесть ее заживо. Она пищала и мычала, слезы градом катились по ее щекам, но он и не думал останавливаться. В какой-то момент девушка почувствовала вкус своей крови. Перестав контролировать лезвие у себя во рту, Селоустьев порезал ее и себя. К счастью, это заставило его остановиться.

— Смотри, как выглядит, страсть, сука. — Костя продемонстрировал ей свой язык с окровавленным лезвием на нем. — Но не волнуйся за меня, у меня всего лишь небольшой порез. Твоему нежному ротику досталось куда больше. Ты это заслужила. О да, заслужила. А сколько нам еще всего предстоит: тебе и не снилось, потаскуха!

У Вероники не было времени оценить размер пореза на нижней губе, потому что Селоустьев, извергая проклятья, потащил ее за волосы по полу. Она начала кричать, но это только сильнее распаляло его. В какой-то момент он разжал кулак, и девушка упала, ударившись головой об пол. Он сел на нее сверху, одной рукой схватил за горло, а другой принялся бить по лицу. Он бил ее ладонью, а не кулаком, но у нее все равно была стойкая уверенность, что еще пара таких ударов — и он обязательно что-нибудь ей сломает. Это продолжалось какое-то время, затем он слез с нее и, тяжело дыша, сел, привалившись спиной к стене.

— Я делал для тебя все, — прохрипел он. — Все. Ты просто неблагодарная мразь, зазнавшаяся сука с гнилым нутром, которая была убеждена, что ничего плохого с ней никогда не случится. Конечно! Ведь у каждой суки есть защитнички. Футболистик и паук Виктор. Только где они сейчас? Где? Правильно, их здесь нет. Здесь только я и ты, но, к сожалению, один из нас не ценит хорошего к себе отношения. — Он укоризненно покачал головой. — Посмотри, что с тобой стало! Выглядишь жалко и несексуально в нашу первую ночь. Ни один из твоих любовничков не захотел бы с тобой знаться, увидев, как ты размазываешь слюни и сопли по своему маленькому личику. Ни один из них. Так что скажи спасибо, что я готов пойти на жертвы и одарить тебя своим вниманием, прежде чем ты сдохнешь.

Костя поднялся на ноги, резким движением ослабил ремень на джинсах, а затем рывком стянул его и швырнул на пол. При этом он внимательно следил за реакцией девушки, которая все еще лежала на полу. Не получив в ответ ничего, кроме презрения во взгляде, он снова сел, привалившись к стене.

Лицо Вероники горело от ударов, но особой боли она не ощущала. Значит, безумец ничего ей не сломал. Пользуясь временным затишьем, она отползла в дальний угол поближе к металлическому стеллажу и села, обхватив руками колени. Костя даже не стал ее останавливать.

Помощь все не шла, и шансов на спасение оставалось все меньше. Кроме того, девушке становилось холодно. Она начала дрожать от подступающего озноба, чувствуя, как понемногу затуманивается ее сознание. Похоже, высокая температура возвращалась. Это было плохо, очень плохо.

— Признайся, — снова заговорил Костя, — ты же всегда меня хотела? Я четко понял это в момент нашего самого первого разговора. Помнишь, как все было? Я очень хорошо помню. Все твои слова, движения и вожделение, которое ты даже не пыталась скрыть. Да, возможно, Виктор и сумел завлечь тебя в свои паучьи сети, но, будь откровенной: ты ведь все равно продолжала меня хотеть все то время, пока играла в опасные игры? Я прав, Вероничка?

Вероника молчала. Она пыталась заставить свой организм мобилизовать последние силы. Сейчас ей ни в коем случае нельзя терять рассудок, становиться сонной и слабой. В этом помещении должен оставаться, по меньшей мере, один вменяемый человек, иначе ситуация окончательно выйдет из-под контроля.

— Скажи, когда ты лежала под ним и смотрела на звездочки на потолке, ты представляла меня? Когда тебе недоставало экшена в постели, ты фантазировала, как бы все могло происходить, будь я на его месте? Слышал, женщины часто так делают… Наверняка ты одна из них. Ты стонала под ним, и он радовался этому, как слепой щенок молочку, даже не подозревая, что ты стонешь для меня. Я прав? Да, — сам себе закивал Костя, — прав. Конечно, прав. Что ж, в последние часы твоего недолгого, жалкого и бесславного существования я дам тебе то, чего ты так давно хотела. Ты наконец узнаешь, в чем разница между щенком, коим всегда был мой брат, и настоящим мужчиной. Ты рада, милая? Покажи мне свою радость, и возможно я буду не таким уж грубым. — Он снова поднялся на ноги и показательно расстегнул ширинку. — Ну же, Вероничка… Улыбнись…

Девушка дрожала, но это было от озноба, а не от страха. Она уже не боялась. Страх сжирал много энергии, а сейчас ей нужно было сберечь последние крохи силы, чтобы выстроить свою речь, наполнить ее смыслом, заставить психопата внимать каждому слову. Нет, Вероника не собиралась снова делать вид, что без ума от него. Это уже не сработает. Он не станет слушать. Просто убьет ее или сделает что-нибудь куда более страшное. Она собиралась сказать ему все как есть. И он выслушает ее, потому что поймет: на этот раз она говорит правду.

— Хочешь знать, как все обстоит на самом деле, Костя? — начала она, еще не подозревая, что время, которое она потратит на свою речь, в конечном счете спасет ей жизнь. Слова ее путались, но она говорила предельно искренне. — Я расскажу тебе. Ты мне отвратителен. Во всех смыслах. Я поняла это с самого первого дня, когда мне не посчастливилось с тобой познакомиться. До тебя я даже не подозревала, что способна ненавидеть кого-то настолько сильно. И пускай тебя не обнадеживает слово «ненависть», которому многие приписывают романтический смысл. Нет, я говорю о той ненависти, которая вызывает глубокое отвращение ко всему, что связано с тобой. Ты мне противен. Настолько, что меня тошнит при одном взгляде. Я даже не знаю, что вызывает у меня большее отвращение: ты, как человек, или ты, как мужчина. Хотя назвать тебя мужчиной может разве что такой же безумец. Мужчина не способен обидеть животное и любое другое беззащитное существо. Не ударит девушку и уже тем более не станет ее насиловать. Так что ты не мужчина, а мерзкий, жалкий, отвратительный паразит, существующий лишь для того, чтобы портить жизнь окружающим. Твое место — за решеткой или в лечебнице. Рано или поздно ты там окажешься. Тропа безумия уже ведет тебя в нужном направлении.

— Не боишься пожалеть о сказанном? — В его голосе прозвучала угроза.

— Я жалею только о том, — закашлявшись, произнесла Вероника, — что не сказала все это раньше.

— Не сказала, потому что на самом деле так не думаешь.

— Нет. Мне просто было страшно. А теперь я не боюсь.

— Лживая шлюха! Я больше не верю ни единому твоему слову. Ты всегда врала, тебе ведь это ничего не стоит. Более чем уверен, что когда я наконец тебя трахну, то увижу наслаждение в твоих глазах. А потом ты попросишь еще, но вместо этого я убью тебя, как поганую шавку. А когда ты сдохнешь, я буду стоять улыбаться.

— Лучше сразу задуши меня, — отозвалась Вероника. — Иначе я умру еще до начала первого акта, и тебе придется иметь дело с трупом.

— Что? Задушить? Я же не убийца, в конце концов. Кроме того, задуши я тебя, твое личико быстро станет синим. А мне бы очень не хотелось, чтобы после смерти ты растеряла всю свою красоту. От этого в первую очередь пострадаю я сам. Точнее, моя репутация. Меня же несправедливо обвинят меня в отсутствии вкуса на женщин! О нет, дорогая, для тебя я придумал кое-что получше. Тебе понравится.

В его глазах загорелось что-то вроде воодушевления. Он подошел к стеллажу и взял с полки ту самую небольшую сумку, которую принес вместе с водой, салфетками и расческой. Присев напротив Вероники, расстегнул на сумке молнию. Внутри обнаружились три закупоренных стеклянных флакона с какими-то жидкостями, а также одноразовые шприцы. Поочередно указывая на каждый флакон, психопат принялся объяснять, что к чему:

— Смотри, тварь, я заранее все подготовил. Здесь — раствор тиопентала натрия. Я приготовил его, когда ходил тебе за водой. Это наркоз, который погрузит тебя в сон уже через тридцать секунд после введения в вену. Судя по цвету, раствор все еще действенный, но нам с тобой все равно стоит поторопиться — он очень нестойкий, обычно его готовят непосредственно перед инъекцией. Тут, — он указал на второй флакон, — лидамитол, препарат из группы миорелаксантов, который тебя обездвижит. Зачем он нужен, Костя, спросишь ты. Не бери в голову. Мне просто показалось это забавным — умертвить тебя так же, как это делают на Западе с приговоренными к смерти преступниками. Ты ведь совершила много преступлений, верно? Итак, что же в последнем флаконе? А там у нас самый главный сюрприз — раствор калиевой соли соляной кислоты. Проще говоря, хлорид калия, абсолютно безопасный препарат, если применять его в терапевтических дозах. Но, как ты уже, наверное, успела догадаться, здесь, — Костя радостно потряс перед девушкой флаконом, — далеко не терапевтическая доза, а раствор высокой концентрации вещества. Он вызовет остановку твоего маленького прогнившего сердечка. После подобной инъекции смерть наступает не сразу, обычно ей предшествуют страшные мучения. Но я никакой не садист, и именно поэтому помимо хлорида калия изготовил два предыдущих раствора, чтобы ты не мучилась. Не уверен, что ты до конца понимаешь, о чем я говорю, поэтому поясню: если будешь достаточно послушной, то получишь две первые инъекции и спокойно умрешь во сне. А решишь вести себя плохо — я сразу вколю тебе хлорид калия и начну наблюдать, как ты корчишься у меня в ногах. Согласись, вряд ли бы тебе хотелось такой незавидной смерти.

Дело было худо. Поняв, что терять уже практически нечего, Вероника попросилась в туалет. Еще не хватало, чтобы ее нашли мертвой в луже собственной мочи. Костя воспринял просьбу на удивление спокойно. Просто указал ей на ведро. Взяв одеяло и держа его перед собой словно ширму, девушка отгородилась от его любопытного взгляда. После этого ей стало намного легче. Она по-прежнему чувствовала себя паршиво, но теперь, по крайней мере, у нее перестало тянуть низ живота.

— А теперь раздевайся, — скомандовал Костя, — или я сделаю это сам.

Все ее тело стало ватным, а голова — такой тяжелой, будто бы ее доверху наполнили свинцом. Девушка понимала, что конец близок, но ей так сильно хотелось спать, что она совсем не чувствовала страха.

— Да пошел ты, — безэмоционально бросила она и затем легла на одеяло, свернувшись калачиком.

Не успел Костя как-то на это среагировать, как наверху раздался ужасающий шум: звук разбитого стекла смешался с оглушительным металлическим лязгом, как будто кто-то разом уронил на пол сто чашек, ложек, кастрюль и сковородок, а затем это все, гремя, разлетелось в разные стороны.

— Кажется, у нас гости, Вероничка, — вслушиваясь в грохот, резюмировал Костя. — Придется немного изменить наши планы.

Он взял стул и подставил под дверную ручку таким образом, чтобы с той стороны ее невозможно было опустить вниз и проникнуть в подвал.

— Что… Что там такое?

— Еще один сюрприз от меня. Правда, уже не для тебя, а для паука, который таки приполз тебя спасать. Смотрела фильм «Один дома»? Я сделал нечто подобное: на подходе к лестнице, ведущей в подвал, разлил бутылку подсолнечного масла, рассыпал пластмассовые шарики и расставил повсюду башенки из разной посуды, которой здесь навалом после смерти моих бабки с дедом. А еще я выкрутил все лампочки в коридоре, так что у Виктора просто не осталось шансов на благоприятный исход операции. Надеюсь, при падении он сломал себе шею и сдох в луже масла, как поганое насекомое, коим он и является.

— Витя!! — что есть мочи заорала Вероника. — Витя, я здесь, в подвале!

Костя тут же накинулся на нее и пару раз приложил головой об пол. Вероятно, надеялся вырубить ее, но одеяло немного смягчило удар, и девушка осталась в сознании. Правда, сил звать на помощь у нее уже не было. Из-за подскочившей температуры она находилась в полубреду, едва способная пошевелиться. Костя метнулся к своей медицинской сумке и вскоре уже сидел перед Вероникой со шприцем, полным бесцветной жидкости.

— Жаль, что мы с тобой не успели сделать все, что было запланировано, — пробормотал он, опасливо косясь на дверь. — Сама понимаешь: на это нет времени. Паук опять нарушил все наши планы, так что придется сразу перейти к финалу и вколоть тебе хлорид калия. Тебя ждет ужасная смерть, но вина за эти мучения будет лежать только на Викторе. Как видишь, он настолько эгоистичен, что просто не дает мне возможности закончить все на хорошей ноте. Но не беспокойся, к себе я тоже не буду лоялен. После того, как ты получишь свою инъекцию, я вколю себе точно такую же.

Сама толком не сознавая, что делает, Вероника резко приподнялась на локтях и выбила шприц из его рук. В этот момент за дверью раздались крики. Девушке показалось, что помимо Витиного голоса, там слышатся еще Тимур с Зинаидой. Впрочем, в полубреду ей могло это просто почудиться.

Поняв, что ручка не двигается, человек с той стороны принялся выбивать дверь. Дрожащей рукой Костя поднял шприц, а затем сел на Веронику сверху, намертво прижав к полу. Почувствовав, что жертва пытается сопротивляться, он дал ей оплеуху.

— Заткнись, Вероничка, — прошептал он. Лезвие неистово двигалось туда-сюда, периодически поблескивая на его языке. — Заткнись. Осталось потерпеть совсем немного. А потом мы вновь воссоединимся. Надеюсь, там нам никто не помешает насладиться друг другом. А пока — сожми кулачок, да покрепче.

Взяв девушку за запястье, он нащупал вену на сгибе ее локтя. По ту сторону двери доносились маты. Кто-то заорал: «Да отойдите вы оба!». Далее последовал мат, и человек принялся бить по двери с такой силой, что завибрировал даже бетонный пол.

Вероника принялась вяло извиваться, чтобы Костя терял драгоценное время, пытаясь воткнуть ей в вену иглу. На другое у нее просто не оставалось сил: она чувствовала себя так, будто все ее тело набито ватой, такой горячей, что она вот-вот сгорит. Обозвав девушку очередным грязным словом, Костя с силой ударил ее головой об пол. Она почувствовала, как все чернеет перед глазами, и потеряла сознание.