Глава 30. Игра в сыщика

Мила развалилась в кресле-груше и листала на ноутбуке информацию из архивов Башни. Заниматься творчеством у нее не выходило от слова совсем. После того, как на кресте она увидела тело Мари — все как отрезало. Мила сомневалась, что теперь успеет в срок закончить свою «легкую» серию полотен для очередной выставки. Перед глазами мелькали образы старых иссохших деревьев, кладбищ и черных воронов. А также образы мертвых девушек с лицом Лизы, поднятых силой запрещенной магии. От последних бросало в дрожь. Зомби-красавицы то плотоядно ели яблоки, насмешливо улыбаясь, то как ни в чем ни бывало мыли посуду в кружевных передничках, то стояли в очереди за новенькими айфонами.

Серия получилась бы провокационная, ее агент пришел бы в восторг! Но Мила знала, если возьмется за подобные наброски — не сможет потом смотреть Яну в глаза.

Поэтому она сидела в кресле, попивала ароматный чай из термокружки, которую ставила прямо на пол, и искала информацию про Виктора Смирнова.

Да, это было не совсем хорошо.

Да, это было не в ее правилах.

Да, она лезла не в свое дело.

Но…

Занять себя было нужно, а мысли упорно сбегали к образам мертвых Мари и Лизы, а Мила не привыкла к компании мертвецов. Она любила рисовать водопады, цветы, загадочных нимф, милых зверьков и силуэты влюбленных пар — словом все то, что несло свет и радость. Поэтому сейчас нужно было перенастроиться на что-то важное, что сможет занять и ее саму, и переключить потом Яна. Она могла бы припереться к нему с двумя чашками кофе и упаковкой вкуснейших круассанов, занять его болтовней, но все это имело бы лишь поверхностный и краткосрочный эффект.

Он потерял девушку. А потом сжег ее не до конца еще мертвое тело. И если что-то и сможет занять его ум, то что-то личное, что-то связанное с семьей. И единственное темное пятно в их семейной истории, куда сам Ян не полезет, это биография его отца.

Все, что было сохранено в электронных архивах, Мила уже наскоро пролистала. Чувствовалось, что в его истории есть какая-то важная ускользающая информация, лежащая на поверхности, но Мила никак не могла ухватить ее.

— Ладно! — разочаровано рявкнула она и испугалась собственного голоса — таким резким и грубым он показался ей в умиротворяющей тишине квартиры. Закрыла ноутбук. Нужно было лететь в Башню и смотреть все вживую. Оцифрованный материал не вмещал и половины того, что было в «живых» архивах: слепки действия магии с мест активности; информация повышенной секретности, не внесенная в открытый архив творцов; незначительные на первый взгляд документы, которые мог пропустить какой-нибудь стажер. Поэтому нужно было допивать чай и начинать заниматься настоящим расследованием.

В архиве было довольно прохладно, Мила то и дело накидывала на плечи широкий цветастый платок с бахромой. В помещении поддерживали пониженную температуру, чтобы бумажная часть архива как можно дольше сохранялась в хорошем состоянии.

«Как будто нельзя было руны тут наложить, как в библиотеке», — ворчала Мила, понимая, что излишние следы магии могли бы наложить свой отпечаток на некоторые «улики».

Чеки из ресторанов, дневники, записки и прочая личная информация, которая хранилась в архиве, не должна была подвергаться воздействию посторонних чар. Некоторые, особенно чувствительные творцы, как она сама, при помощи специальных усиливающих рун могли с легкостью «прочитать» состояние человека, писавшего, например, предсмертную записку или любовное послание. Билеты, заметки в блокнотах — да что угодно, вызывавшее в человеке эмоции! — несли яркий след личности, если только он не был стерт творцом или командой чистильщиков. Чтобы не искажать образ таких вещей, архив сделали практически стерильным от магии.

К разочарованию Милы, почти все, что ей удалось здесь разыскать, она уже просмотрела с компьютера. Единственное, что узнала нового, это то, что образ Виктора как будто двоился. Все документы, относящиеся к последним месяцам его жизни, имели какой-то странный фон. Прежде чем войти в архив, Мила нарисовала на запястьях самые сильные руны, увеличивающие ее чувствительность к образам, но даже это не помогло.

Оставалось одно — проверить магические слепки. И она бы так и сделала, если б не услышала, как в архив кто-то вошел. Мила прислушалась. Стук каблуков гулким эхом растекся по помещению.

«Женщина… Интересно кого и зачем сюда принесло?»

Мила мысленно взмолилась, чтобы это был кто-нибудь, кто не занят делом погибшей Лизы. Так не хотелось отвечать на вопросы, так не хотелось вновь в это все погружаться.

— Дорогая, ты же должна отдыхать! — послышался знакомый голос, и Мила выдохнула.

Из-за стеллажей с бутылочками, где хранились магические слепки, выглянула Анжелика. Она окинула Милу суровым взглядом и покачала головой.

— Тебе бы дома отлеживаться, а не по архивам шастать. Ты что тут делаешь?

— Информацию ищу, — Мила пожала плечами. — Дома я же с ума сойду.

— Только не говори, что ты полезла расследовать смерть Лизы. Или Мари… Или вообще хоть чью-нибудь.

— Ну-у, — протянула Мила.

— Таблетки, что я дала, ты принимаешь?

— Только перед сном. Они мне голову дурманят, я не могу нормально соображать.

— Так тебе и не надо! — возмутилась Анжелика. — Ты должна отдыхать, слушать музыку, читать книжки. Кино смотреть с подружками.

Мила улыбнулась, вспомнив о Мигеле.

— Я уже посмотрела, — отчиталась она. — Теперь хочу немножко себя занять.

Анжелика подошла вплотную к столу, на котором были разложены документы по делу Виктора, удивленно посмотрела сначала на фото, затем на надпись на коробке, откуда Мила вытащила сведения.

— Удивила, — призналась Анжелика. — Почему тебя заинтересовал Смирнов?

— Из-за Яна… — Мила не стала вдаваться в подробности.

— А, — отрывисто произнесла Анжелика и улыбнулась. — Ясно… — и добавила: — Если хочешь узнать о Викторе, то давай встретимся в кафе через пятнадцать минут. Ни одна бумажка здесь не расскажет тебе всей правды о нем. Зато я могу рассказать о том, каким он был человеком.

— Правда? — Мила не могла поверить услышанному.

— Да. Только мне нужно закончить свои дела. Жди за столиком у окна. Можешь даже угостить меня кофе.

— Всенепременно! — восторженно отозвалась Мила и принялась складывать документы в коробку. Теперь у нее будет настоящий живой рассказ для Яна, а не какие-то там сухие заметки архива.

Анжелика явилась ровно через пятнадцать минут, и Мила позавидовала ее пунктуальности. Поначалу ее рассказ больше сводился к фактам, о которых Мила уже прочитала в архиве. Но чем дольше говорила Анжелика, тем больше Милу затягивало в историю. Виктор оказался очень ярким человеком, и, несмотря на сложную судьбу и непростые отношения с детьми, Мила начала проникаться к нему симпатией.

— Виктор вообще был очень сильным, — Анжелика произнесла это с ноткой печали. — Когда его осудили за нападение на Артура Грема и скормили Тени, он еще год держался.

— Тени? Какой тени? Той штуке, которую источает запертый в подвале в Шамбале богиня Воды?

Анжелика кивнула.

— Это сделано не ради прихоти. Виктор ничего не объяснил судьям. Даже я просила его все рассказать, но он сказал только «я не могу». Мне не удалось расспросить его, он твердо стоял на своем. И на суде ничего не сказал в свое оправдание. Только то, что он не виновен. А тень… Если б он был на сто процентов чист, со временем она бы перестала иметь над ним силу. Виктор продержался целый год, борясь с ней, прежде чем она перехватила контроль.

— Бедный… — прошептала Мила. Ей почему-то очень захотелось поверить, что Виктор был невиновен.

— Он начал пить, срывался на жену и детей. Многие верили, что это временно, что потом Виктор все-таки одолеет тень. Или Лин Вей вмешается и потребует изменить наказание. Но он не вмешался. Даже когда нашли доказательства, что Артур первым напал на Виктора, когда тот гулял с детьми. То есть, это была обычная самозащита.

— А Виктор даже на суде не сказал, что защищался?

Анжелика мотнула головой.

— Нет… Он хранил в тайне все, что был связано с тем днем. Боролся с тенью, ни у кого не просил помощи. А потом… Потом его убили.

Какое-то время они молчали, затем Мила набралась смелости спросить:

— Это стало большой потерей, да?

Анжелика кивнула.

— Он был надежным. К нему можно было обратиться за поддержкой. И вообще, мужик был хороший. Хотя по жизни ему вообще не везло.

— Почему? Я так поняла, что его многие любили. На работе складывалось, и в семье. Ну, пока тень не начала влиять.

— Дети у него хорошие, а вот с женщинами не везло. Поэтому про семью — очень спорное утверждение. Первая жена от него гуляла. Вторая — недолго горевала, когда его не стало. Быстренько выскочила замуж. И тоже за творца.

— За творца? — Мила так громко задала вопрос, что на них покосилась половина посетителей кафе.

— Ага. За Макса.

— За какого Макса? — теперь девушка перешла почти на шепот.

— Ну, какой у нас Макс самый видный в Башне? Вот за него и выскочила.

— За Нилана? — Мила почти задохнулась от возмущения. — Александра Альбертовна, приемная мама Яна, замужем за Максом Ниланом?

— Да. Он, конечно, держит личную жизнь в секрете и никому никогда не показывает свою жену, но ты же близка с его детьми, думаю, он не будет возражать, что я тебе рассказала.

— Вот это но-омер… — Мила откинулась на спинку диванчика. — Я знала, что он женат, но чтобы на маме Яна — даже не подозревала!

— Мир тесен, — Анжелика дернула плечом, словно это все было ничего не значащей мелочью. Для нее, наверное, все это действительно было ерундой, но для Милы — открытием года. — Да и не удивительно, — продолжила Анжелика. — Первый муж был творцом, так почему бы и второму не быть. Вряд ли, став хоть косвенно частью этого мира, можно потом вернуться к обычной жизни. Вот она и подсуетилась. Похоронила мужа, погоревала для приличия и опять вышла замуж.

Мила не стала спрашивать Анжелику, почему Макс, общаясь с Яном, не удосужился сообщить, что он его отчим, но самого Макса она планировала расспросить при первой же встрече. Неужели не он знакомился с Ланой, когда подруга ездила в гости к матери в Японию? Хотя с провалами в памяти у Ланы вполне могло статься, что та просто об этом забыла.

— Можешь посмотреть досье Макса. В общем доступе нет информации о его жене, но может быть, найдешь что-то о том, как они познакомились, или еще что-нибудь интересное.

— Да, пожалуй, я так и сделаю, — Мила с благодарностью посмотрела на Анжелику. — Я так признательна вам за помощь!

— Если больше у тебя нет вопросов, то я вернусь к делам. У меня сегодня еще несколько встреч запланировано.

— Нет, больше никаких вопросов. Спасибо!

— А ты не задерживайся. Сделай мне одолжение, как закончишь с досье — сразу домой.

— Хорошо! Так и сделаю, — пообещала Мила, сама себе не веря.

Вернувшись в архив, она первым делом пролистала досье на Макса. Информации было немного, все очень сухо и по существу. И ни слова о жене. Впрочем, Макс был не единственным, кто не афишировал свои отношения. Не найдя ничего интересного, Мила вернула папки на место. Но уходить не хотелось. Азарт сыщика нагнал адреналин, и Миле это понравилось. Теперь ей казалось, что любые тайны будут ей по плечу.

«Артур! — вспомнила Мила. — Вот кто связан с делом Виктора!»

Сделав крутой разворот, она быстрым шагом направилась к полке, где могло храниться «дело» Артура. Поиски не заняли много времени, и уже через пару минут Мила взвалила на стол папки и склянки с магическими слепками.

— Тут обязательно что-то будет… — предчувствуя новое открытие, пробубнила она себе под нос.

Мила сразу отложила папки, содержащие информацию о семье, навыках, о далеком прошлом. Оставила только самое свежее, только то, что относилось к деятельности Артура за год до их стычки с Виктором.

Проскальзывая сквозь дублирующуюся информацию о дне, когда Виктор убил Артура Грема, Мила выискивала что-то новое. Что-то, что могло стать ключиком к этим странным событиям. Зачем Артур Грем встречался с Виктором в тот день? И почему все решили, что это Виктор убил Грема? Но самое главное, почему Виктор ничего не рассказал? Почему не признался. Нужно было срочно нащупать хоть что-то, что прольет свет на их конфликт.

На втором круге пролистывания материалов азарт начал спадать. Все одно и то же, одно и то же! Ничего нового или интересного. Сухие факты, сжатые сводки. Ску-ко-та.

«Может быть, слепки с места что-то дадут?»

Мила встала, захлопнула папку и положила ее поверх остальных. Нужно было убрать это все в коробку, но улетучившийся азарт, казалось, забрал с собой все силы. Она подтянула пустую коробку к себе и принялась укладывать в нее папки. Не всем скопом, а по одной. Лениво и методично. Иногда такие простые действия могли вернуть ее в чувство. Не медитация, конечно, но что-то около, если правильно настроиться.

Когда большая часть папок была уложена, взгляд Милы упал на небольшое белое пятнышко на дне коробки. Она протянула руку, чтобы дотронуться и понять, что привлекало ее внимание. На ощупь — это было что-то бумажное. Мила потянула за край и тут же сообразила — на дне коробки лежало фото, вероятно, выпавшее из бумаг.

Вытащив его на свет, она обмерла. На листе десять на пятнадцать красовался символ очень похожий на тот, что украшал книгу Дерека, и каждый раз фигурировал на месте преступления.

Мила села. Извилистые линии почти точь-в-точь повторяли узор с обложки. Она какое-то время еще просто смотрела на него, пытаясь понять, почему этот узор вызывает у нее такое странно ощущение, похожее на дежа вю. Как будто она смотрит на что-то, что уже не раз видела, причем не только на книге и фотках с мест преступления. Было что-то еще. Что-то неуловимое. Дурацкое чувство, похожее на то, которое испытываешь, когда хочешь чихнуть, но не можешь. У Милы даже засвербило в носу.

«Что же ты скрываешь?» — спросила она и перевернула фото. Обругав себя, что не сделала этого раньше, девушка принялась читать написанную неровным почерком надпись: «Печать, удерживающая богиню Воды».

В прошлый раз им с Дэном уже удалось обнаружить кое-какую информацию об этом символе. А теперь было ощущение, что она смотрит на отгадку, но никак не может ее ухватить.

Мила поднесла фотографию к лицу. Надпись легко читалась, но сама бумага была чем-то испачкана. Грязные разводы и царапанные линии были похожи на картинку из черно-белого атласа. Мила усмехнулась.

«Художники! Везде найдем узор!»

Она достала смартфон, собираясь сделать фотографию надписи, и вдруг замерла.

«Карта… как в школьном атласе…»

Сердце забилось быстрее…

— Господи… Карта!

Мила наспех сделала снимок обеих сторон фото и сунула его к остальным документам. Распихав коробки по стеллажам, она выскочила из архива.

Жертвы, карты, символы — все это связано! Девушка нажала на кнопку лифта, моля, чтобы он пришел как можно скорее. Терпения не хватало. Нужно срочно рассказать Анжелике о своей догадке. В кабинете у нее может быть карта, а в компьютере есть вся информация по мертвым моделям.

Вбежав в кабинет без стука, Мила замерла на пороге. На диванчике напротив нее сидел скучающий Ян.

— Привет, — он махнул рукой. — Ты чего так врываешься?

— А где Анжелика? — проигнорировав вопрос Яна, задала свой.

— В Шамбалу вызвали. Что-то срочное.

— А ты тут… — вопрос оборвался. Она хотела спросить «зачем», но сообразила, что уже знает ответ — Анжелика вызвала Яна, чтобы допросить о случившемся с Лизой. Чтобы не давить на больную мозоль, Мила исправилась: —… долго сидишь?

— Минут двадцать.

— У меня есть дикая мысль. И мне нужно проверить, верна ли она, — Мила осмотрелась. — У Анжелики тут нет скрытой панели с картой?

Ян окинул кабинет взглядом и мотнул головой:

— Я не видел.

— Блин… А у кого есть? Не знаешь?

— У Ваньки дома вроде была. Сеня рассказывал. Я тоже себе такую хочу. Здоровую, на полстены. Чтоб с гвоздиками и ниточками, как в детективах. Но в однушке места нет, — посетовал Ян. — А тебе зачем карта?

— Ты помнишь символ, который был в деле о мертвых моделях? — спросила Мила и, не дав ему ответить, продолжила. — Мне кажется, если отметить места, где умерли девушки, получится похожий символ. Вернее, часть символа. Понимаешь? Как в игре «соедини точки».

Ян насторожился.

— И мне нужна карта, нормальная такая, настенная, чтоб точки эти отметить. И посмотреть, верна ли моя догадка.

— Предлагаю позвонить Ваньке и попросить у него доступ к карте. Я тут все равно сидеть уже замаялся. Анжелика, думаю, позвонит, если вернется раньше меня.

— Значит, ты со мной? — обрадовалась Мила.

— А куда я денусь?

— Тогда вперед! А я пока наберу Ваньку.

Загрузка...