Творцы

Глава 35. Долгий путь домой

Жизнь как-то слишком быстро вошла в ровное русло и потекла размеренно, не давая подумать о возможной подлянке за множеством повседневных дел. Утром Виктор работал с документами, слепками и свитками о рунах, удерживающей под Шамбалой богиню Воды. Руна на самом деле была не одна: основной на главной площади сопутствовали множество мелких, разбросанных по всему земному шару. Почти все их, кроме главной, осквернил Артур Грем, и для укрепления основной руны оскверненные следовало очистить и восстановить.

Еще по утрам время от времени Виктор, известный теперь всему сообществу как исцеленный Лин Веем Макс Нилан, проводил собеседования с творцами, желающими вступить в ряды Чистильщиков. Тем, кто на первый взгляд подходил для этого, давалось испытание на уничтожение тени нулевого уровня. Пока с этим никто не справился: действительно сильные творцы

держались в стороне, молодежь, еще не прошедшая первую ступень посвящения, естественно, проваливалась. До поры до времени Виктора устраивал такой расклад — он привыкал к новому имени и должности.

Днем шли занятия с Денисом, где мальчишка опять показывал чудеса в изучении магии и совершенную беспомощность в спаррингах с другими дзюдоистами. И ведь Вик бы еще понял, если бы тот был в плохой физической форме или болел. Так ведь нет! Оставалось лишь гадать, как заставить его работать в полную силу.

По вечерам Виктор тренировался сам: после восстановления сил требовалось проверить и отточить собственные навыки, хотя бы затем, чтобы держать под контролем своего талантливого ученика. До поры до времени. Иногда он встречался с Александрой — разузнать, как идут дела у детей и у нее самой. И новости все больше радовали.

Лана прилежно занималась с репетиторами, и в следующем учебном году у нее не должно было возникнуть проблем с учебой. К тому же, благодаря дружбе с Милой, она начала проявлять чудеса коммуникации и больше не тушевалась, когда приходилось общаться с другими детьми.

У Яна дела шли чуть хуже. Он не выказал никакого негатива по поводу переезда на новую квартиру, но к подаркам отнесся равнодушно. Часто бывал апатичным: на занятиях погружался в собственные мысли, в свободное время мог подолгу сидеть и смотреть в одну точку. Но стоило попытаться вытащить его из этого состояния, как он тут же становился агрессивным: огрызался, ставил Александре нелепые ультиматумы, нередко разбивал кулаки об стену. Даже с Ланой, в которой он раньше души не чаял, ругался, а уж как доставалось Миле, когда она приезжала к ним в гости. Детский психолог уверяла, что это из-за пережитого стресса, и мальчику надо просто дать прийти в себя.

Эти перепады настроения очень беспокоили Виктора, потому он собирался предложить Александре попробовать вышибить клин клином и рассказать Яну о том, что Вик на самом деле жив. С одной стороны, Ян может еще сильнее возненавидеть его. С другой, сама Саша могла подтвердить историю с тенью, а значит, в какой-то степени оправдать поступки Виктора. В конце концов, ему даже удалось объяснить ей ту пощечину, отчего ее отношение заметно смягчилось, и у Вика глубоко в подсознании зрела мечта вернуть все обратно, как было до тени.

А сегодня Саша и вовсе позвонила сама и попросила «зайти». Не стоило считать это удачным развитием событий, ой как не стоило. Сразу на выходе из телепорта Виктору прилетело чем-то прямоугольным по лицу, а пока он соображал, что происходит, Саша успела ударить еще раз. Потом отступила назад и кинула в него блокнотом в переливающейся синей обложке. Дальше можно было не объяснять — он и без слов понял, что она, несмотря на его запрет, побывала в старой квартире и не только нашла его дневники, но и успела прочитать. Первые так точно, особенно ту часть, где Виктор размышляет на тему, что ему нисколько не совестно, что он определил Александру в жертвы. Что ж, в таком случае, это еще теплый прием.

— С тенью не столкнулась?

Глупый вопрос, даже как попытка отвлечь. Если бы она столкнулась с тенью, из старой квартиры просто не вышла бы, не зря же он охранные руны там менял не так давно.

— Нет, — Саша отрицательно тряхнула головой, и волосы, до этого закрывающие ее лицо, сместились, открывая заплаканные глаза.

«Она надеялась, что я ее хотя бы любил…»

— Это ничего не меняет, — Виктор вздохнул. — Тебе все еще нужны мои деньги…

— Да пошел ты к черту! Я больше ни копейки от тебя не возьму. Так что убирайся отсюда и!..

— Дети, — возразил Вик. — Без моей помощи тебя просто-напросто лишат родительских прав. И эта угроза исходит не от меня, а от деда Яна, который чтобы только насолить, отнимет и Лану тоже. А у детей сейчас сложный период. Тебе надо быть с ними, а не торчать сутками на работе. Да и найдешь ли ты такую работу, на которой будешь достаточно зарабатывать?

Саша, стиснув зубы, промолчала, лишь опустила голову, и волосы снова скрыли ее лицо. Красивое лицо молодой женщины, у которой все еще могло быть впереди, если бы не та роковая встреча с Виктором. Сейчас же она, еще не встретив свой тридцатилетний юбилей, осталась одна с двумя детьми, один из которых был ей неродным, да еще и трудным подростком. Тут ни о какой личной жизни речи идти не могло. Да и после всего, что с ней сделал Виктор, ей еще долго может быть не до личных отношений с кем бы то ни было. Она всего лишь надеялась, что им просто не повезло, просто их семья столкнулась со стихийным бедствием, от которого никто не застрахован. Теперь же знала — все оказалось тщательно спланировано заранее, а вариант с тенью Виком считался не таким уж и невозможным.

Нужно было ей что-нибудь сказать. Пообещать, что все худшее позади, а он обязательно исправит все, что натворил. Но слова застряли в горле, упирались и царапались, лишь бы не прозвучать, лишь бы остаться только в голове и не плодить больше лжи. В конце концов, она заслужила знать правду — она ее выстрадала.

— Прости… Можешь сколько угодно меня ненавидеть и проклинать, но ты и сама понимаешь, что тебе нужны эти деньги. Нужно это время, чтобы привести себя и детей в порядок и попытаться наладить вашу жизнь. Просто считай, что они не мои. Посмертные выплаты за причиненный мною ущерб…

— А Лана? — Саша резко вскинула голову и зло посмотрела в его глаза. — Ее ты тоже включил в расходы по причиненному ущербу?

— С ней ничего не…

— Хватит врать! Сколько можно врать, Вик? Я очень внимательно прочитала твои откровения, очень внимательно, поэтому не надо мне врать. А там подробно расписано, зачем тебе нужна была я, и зачем — рожденный мною ребенок. Мы для тебя всего лишь расходный материал — не умерла в родах, так сгодится для воспитания детей. Удобно: нянька, кухарка и кукла для утех в одном лице. Ладно, я-то сама дура, раз повелась на твою рожу. Но ребенок, Вик! Ты сознательно зачал ребенка, чтобы потом отвести ее на убой какому-то там чудовищу! Это еще более отвратительно, чем твои издевательства надо мной. Ты сделал это без вмешательства тени. Ты сделал это осознанно!

На последних словах Виктор шагнул к ней. Саша замолчала и отступила, и продолжала отступать, пока не уперлась в диван, на который и свалилась, но так и не попросила, не приказала ему остановиться. Должно быть, что-то такое отразилось в его взгляде, всколыхнув в ней привычный страх, который она так старательно прятала. Вик навис над ней, скользнул ладонью по лицу, приподнял за подбородок и посмотрел в глаза.

— Лана не умрет.

Саша нервно сглотнула, но, собравшись с силами, все-таки спросила:

— А кто? Кто тогда умрет, Вик? В своих откровениях ты отчетливо написал, что закрывший некие Врата, ради которых и была рождена Лана, умрет. Кто это будет, Вик?

Теперь пришла его очередь отшатнуться. Потому что единственный ответ, который он мог дать, так это: «другой ребенок». Вместо Ланы по его новому плану должен был умереть другой ребенок, даже если все они успеют вырасти.

«Тень тебя не сожрала, потому что ты и без того до отвращения мерзок», — подумал он и, закрыв глаза рукой, упрямо повторил, больше для себя, чем для Саши:

— Лана не умрет. Она не будет закрывать Врата. Их вообще не откроют.

Замолчал. И вязкая тишина заполнила комнату, не давая даже пошевелиться. Виктор не понял, сколько он так простоял, пока Саша, вернув твердость своему голосу, не сказала:

— Уходи, Виктор. Тебе здесь не место.

Он кивнул и, не глядя, начертил руну телепортации.

Врата и необходимая им жертва не выходили у Виктора из головы. Он больше не обращал внимания ни на что, предпочитая зарыться в секретных свитках и манускриптах, по крупицам вытаскивая из них информацию. Конечно, был Лин Вей, который в свое время помог заточить в подземельях Шамбалы богиню Воды, но Врата в той истории не фигурировали. Что же произошло во время призыва, Верховный Творец говорить наотрез отказался, намекнув, что у Виктора полно других дел, которыми следовало бы заняться.

Например, учеником, от которого в последнюю неделю Вик отмахивался, как от назойливой мухи, так и не начав занятия по контролю силы. Выпроваживал Дениса сразу же после обязательных тренировок, как будто боялся к нему привязаться. Привязаться к пацану, которого сам же наметил в жертвы. Самое паршивое, что пацан-то как раз понимал это лучше него, из-за чего время от времени пропускал занятия, желая привлечь внимание. Виктору прогулы были наоборот на руку, и поисками блудного ученика он никогда не занимался.

Вот и сегодня, разложив перед собой переводы с упоминаниями Врат, он надеялся, что Денис прогуляет. Мальчишка опаздывал, значит, надежды были не так уж и не обоснованы. Но стоило погрузиться в работу, как в дверь забарабанили. Те, кто знал о настоящей личности Виктора, обычно входили без стука. Пришлось сначала идти за маской, и только потом открыть дверь.

На пороге стоял бледный Мигель Фернандес — тот самый задира, с которым Денис отказывался драться. Отец Мигеля, Армандо Фернандес, долго возглавлял Конклав Огня, уступив свое место Густафу Маркони незадолго до суда над Виктором. Официально считалось, что Армандо ушел из-за проблем со здоровьем, которые не помешали ему через год снова стать отцом. Его молодая безродная любовница родила дочь, полностью лишенную магических способностей. Семья, конечно же, распалась, бывшая жена начала пить, а потом сожгла мужа с любовницей и младенцем, заперев их в загородной вилле. Опекун Мигеля, не желая отвечать за ребенка, отправил того учиться в Шамбалу. Неудивительно, что мальчик постоянно всех задирал.

Мигель с минуту смотрел на Виктора снизу вверх, собираясь с силами для того, чтобы что-то сказать, потом повернулся направо. Там, прислоненный спиной к стене, лежал Денис. Мальчишка был без сознания, его лихорадило, а под глазами размывались проступающим потом две тонкие кровавые дорожки.

Виктор, отстранив Мигеля, шагнул к Денису и поднял того на руки. Обернулся. Мигель отшатнулся назад и, чуть заикаясь, пробормотал:

— Э-это не я! Клянусь!

— Идем за мной, — скомандовал Вик и скрылся в доме.

Он прошел в комнату, бросил Дениса на кровать, стащил с него футболку. Руны на коже мальчишки, не сдерживаемые больше черной тканью, вспыхнули алым, тело забилось в конвульсиях. Пришлось в срочном порядке рисовать на его груди сковывающую магию руну и накрыть ладонью, чтобы была постоянная подпитка магии, не дающая ей угаснуть.

— Он же не умрет? — громким шепотом спросил от дверей Мигель.

— Если перестанешь дрожать там перепуганным зайцем и поможешь мне, то шансы есть.

Помогать никто не торопился, растрачивая впустую и без того драгоценное время. Виктор обернулся и не терпящим возражений голосом приказал:

— Подойди сюда.

Мигель отшатнулся было, но взял себя в руки и подошёл.

— Чужие активные руны поддерживать умеешь?

— Да, — мальчик кивнул и бросил короткий взгляд на Дениса. — Он же не выгорит, да? Он… Мы его как обычно по пути к вам встретили, а он упал… Мы ничего ему не сделали!

— Да замолчи ты уже, — Виктор поморщился. — Огонь на лапках активировал быстро и держи мою руну.

Мигель, поняв, что с ним здесь и сейчас никто разбираться не собирается, выполнил просьбу. Вик поднялся и, пройдя к шкафчику у стены, стал доставать оттуда черные бинты для сдерживания выгорания. Когда он только попал в Шамбалу, Лин Вей ещё опасался, что после тени огонь Виктора долго не продержится. Продержался, но бинты вот пригодились.

Он вернулся с ними к кровати и стал обматывать правую руку Дениса. Мигель, не убирая ладони со сковывающей руны, снова спросил:

— Он же не выгорит?

— Не выгорит, — пообещал Виктор. — После второго уровня Лабиринта ещё никто не выгорал.

После упоминания Лабиринта Мигель вздрогнул и едва не отпустил руну, за что получил от Виктора воспитательную оплеуху. Впрочем, когда Денис придет в себя, вот кому бы следовало уши открутить. А потом Вик узнает, кто надоумил мальчишку сунуться в Лабиринт Смерти, и убьет эту тварь. Конечно, опасным для взрослого творца Лабиринт становится только с третьего уровня. Первые два используются для получения рангов, чтобы знать, на какую должность может претендовать творец, и есть ли вообще смысл держать его в Башне и тем более — в Шамбале. Но это же, черт возьми, ребенок! Прошедший оба уровня ребенок…

Когда с руками было покончено, Виктор достал все из того же шкафчика черную простынь, в которую они с Мигелем завернули Дениса. Последнего Вик перекинул через плечо, затем левой рукой схватил Мигеля за шиворот, а правой начертил в воздухе руну телепортации.

Через секунду они втроём очутились в приемной Лин Вея, сорвав тому переговоры с лидером Конклава Огня. Густаф Маркони первым отреагировал на их появление.

— А без вмешательства Верховного творца с детской ссорой не разобраться?

— Боюсь, что нет, — сухо ответил Виктор и, пройдя через весь зал, уложил Дениса перед Лин Веем. — И потом, всех прошедших второй уровень Лабиринта принято представлять Верховному Творцу.

Густаф открыл рот, чтобы сказать очередную колкость, но Лин Вей его опередил.

— Я вас не задерживаю, Густаф. И отказываю в вашей просьбе. Попробуете пойти в обход, готовьтесь к последствиям вплоть до скармливания тени.

— Это мы еще!..

— Уходи!

Лин Вей редко повышал голос, и теперь Виктор понял почему — в его крике слышался треск Изначального пламени. Как только эхо, вызванное криком, смолкло, щелкнула руна телепортации. Вик обернулся, чтобы убедиться, что Густаф не забрал с собой Мигеля. Но Мигель сидел на полу, обхватив голову руками, и мелко дрожал. Кажется, у парня выдался слишком насыщенный день.

— Он тебе нужен? — проследив за его взглядом, спросил Лин Вей.

— Не мне, — Виктор покачал головой. — Ему, — и указал на Дениса.

Тот уже выглядел гораздо лучше: цвет лица выровнялся, лихорадка прекратилась, и только руны, полученные в Лабиринте, продолжали время от времени вспыхивать. Лин Вей погладил ученика по влажным от пота волосам и вздохнул:

— Бедный мальчик, все пытается сбежать, даже не подозревая, что придет умолять, дабы вернуться… Бедный, бедный мальчик…

Выздоровление Дениса протекало медленно. Физически он уже был в норме, а вот морально все ещё разбит. Он почти не реагировал на внешние раздражители, потому Лин Вей решил оставить его под присмотром целителей в местной больнице. Вот и сегодня мальчишка сидел на кровати и бездумно пялился в стену напротив. Виктор подошёл к нему и потрепал по плечу, привлекая внимание. Денис не отреагировал.

— Да ладно. Второй уровень ещё не Лабиринт Смерти, — усмехнулся Вик.

Снова мимо. Да и вряд ли дело было в Лабиринте — скорее, в причине, по которой мальчишка туда пошел. Должно быть, Лабиринт показал ему бессмысленность задуманного. Виктору в свое время тоже показывал, жаль, он не понял и ломанулся со всей прытью в сторону расставленных ловушек…

— Да говорю же, что сюда нельзя! — голос Мигеля из открытой в коридор двери отвлёк от не самых приятных воспоминаний.

— А я говорю, у меня здесь практика! — возразила ему высокая темноволосая девочка с восточным разрезом глаз. — И я вылечу этого вашего симулянта! Не будь я Ольга Романова!

— Мистер Нилан! Ну хоть вы ей скажите, что Денис не симулянт!

Виктор вздохнул — лезть в детские разборки ему не хотелось. На его счастье в кармане брюк зажужжал мобильник. Звонила Александра, две недели как игнорирующая все его сообщения.

— Оставляю Дениса на вас, — пробормотал он и, не слушая их возражений, вышел в коридор. — Что случилось? — спросил уже в трубку.

— Ян сбежал из дома…

Вик сам не понял, как начертил руну телепортации и последние слова Саши слушал уже стоя у нее за спиной.

— Мы поругались. Я… Я его ударила.

Он нажал на сброс вызова и сунул мобильник обратно в карман, намеренно растягивая время, чтобы не дать себе подойти к ней и как следует не встряхнуть за плечи. Нельзя, это же Саша. Для нее влепить сыну заслуженную пощечину уже значит ударить. К тому же она и без того напугана.

— Как давно он ушел?

Она вздрогнула и обернулась. По ее красным глазам и без слов было понятно, что Ян сбежал очень давно. Виктор оказался последним, к кому она обратилась.

— В десять утра. Схватил куртку и выбежал, хлопнув дверью. Я бросилась за ним. Сразу же! Но так и не смогла догнать, а потом… Потом…

— У него были деньги?

Саша задумалась, затем кивнула.

— Я дала ему тысячу незадолго до ссоры. У кого-то из его друзей скоро день рождения, он хотел купить подарок.

Ага, значит, она разрешила Яну видеться со старыми друзьями. Хорошо хоть Виктор настоял, чтобы она отобрала у детей ключи от старой квартиры.

— Ты же забрала у них ключи? — уточнил он, пытаясь придумать, куда бы пошел, если б был подростком с тысячей в кармане.

Саша вздрогнула, поспешно вытянула перед собой руку, будто заранее хотела защититься, и сказала:

— Мы проверяли ту квартиру — там никого не было.

— У него есть ключи, — Виктор шумно выдохнул. — Мы — это кто? Ты и Сергей, который водитель Петра Евгеньевича?

Она кивнула и опустила руки. Жест как признание, что виновата — наказывайте. Виктор снова вздохнул. Если отбросить глупую ревность, лезущую всякий раз, когда в контексте Александры вспоминается водитель Петра Евгеньевича, то выходило до банального просто. Саша, не найдя Яна самостоятельно, обратилась за помощью к человеку, который реально мог бы помочь.

— Ладно, к черту. Есть карта города? Нет? А распечатать сможешь?

Минут через десять они сидели в комнате Яна на полу и раскладывали распечатки с картой по номерам. Виктор рассказал Саше дальнейший план своих действий, и она почти успокоилась. Когда приготовления были закончены, Вик начертил на карте руну поиска, потом проткнул палец иголкой и капнул кровью на рыжий узор. Карта вспыхнула, Александра вскрикнула от неожиданности и отпрянула.

— Не бойся — пожара не будет, — успокоил ее Виктор. — Видишь? Всего одна точка выгорела — с координатами, где сейчас Ян. — Он наклонился за листком, с минуту вглядывался в знакомое сочетание улицы и дома, потом перевел взгляд на Александру: — Старая квартира.

— Я… Вик, мы правда там проверяли!

— Он мог прийти позже. Я слетаю за ним и приведу сюда.

— Я с тобой!

— Нет, — он едва заметно качнул головой и, смяв лист, бросил его обратно на пол. — Ты со мной не пойдешь. Сначала ты скажешь мне, где Лана.

— У Федоровых… Вик, она давно отпросилась в гости к Миле! Я…

«…ждешь, что я начну обвинять тебя в том, что ты плохая мать», — мысленно закончил за нее Виктор. Он и правда думал о чем-то таком, но прекрасно понимал, что его выводы базируются на обиде и ревности, а значит, совершенно бессмысленны.

Он помог Александре подняться и, видя, как она стоит, виновато понурив голову, обнял ее и погладил по спине.

— Все хорошо, Саш. Все хорошо. У вас обоих непростой период, так что стычки просто неизбежны. Но сейчас он увидит меня, все осознает, и у вас будет против кого дружить. Поэтому пока я забираю Яна, поезжай к Федоровым и привези Лану домой. Если секрет кому-то рассказывать, так всем. Договорились?

Саша выбралась из его объятий и кивнула.

— Вызову такси, — сказала она и скрылась за дверью.

«Умница, — подумал Вик. — Сообразила».

Заранее заготовленная руна с привязкой к старой квартире слетела с пальцев. Ярко освещенная комната Яна сменилась давящей со всех сторон темнотой. Виктор по привычке тут же зажег руну-светильник и прислушался. В квартире кто-то явно был, не только Ян. Звуки борьбы доносились из детской, но стоило Вику подойти, как все стихло, а через несколько секунд тихий голос сына произнес:

— Не надо… Пожалуйста…

— After all, I must fulfill my deceased daughter’s dream, right?

Сначала он узнал голос, и только потом, уже распахнув дверь и бросив в Эмбер, мать покойной Хелен, очищением, перевел саму фразу:

«Должна же я исполнить мечту покойной дочери».

Не успел. Руна в Эмбер, конечно же, попала, но секундой ранее она разжала пальцы, и Ян выпал из окна. И тело снова зажило своей жизнью. Прыжок на подоконник, толчок и стремительным полет вниз. Распахнутые крылья и страх опоздать. Пульсирующая в висках кровь. Звук столкновения тела с асфальтом…

На соседнем фонаре взорвалась лампа. Завизжала сигнализация припаркованной рядом машины. Загорелся свет в окнах напротив. Какой-то мужик высунулся наружу, но тут же вернулся в дом.

Виктор дрожащими пальцами потянулся к шее сына, потом понял, что он сейчас не только пульс не нащупает, вообще ничего сделать не сможет. К счастью, веки Яна дрогнули, словно показывая, что он еще жив, и за него есть смысл бороться. Вик осторожно поднял сына на руки и телепортировался с ним в лазарет Шамбалы.

Словно бы пародируя сигнализацию, рядом завизжала какая-то девочка. Из ближайшего кабинета выбежала целительница и застыла на месте. Виктор шагнул к ней и протянул Яна.

— Нет, — женщина мотнула головой. — Здесь травмы несовместимые с жизнью, понимаете?

Виктор сделал еще шаг. Целительница отпрянула.

— Я не могу его исцелить, — сказала она и снова мотнула головой. — Несовместимые с жизнью, говорю же!

— Обменяй, — не терпящим возражения голосом приказал Виктор. — Обменяй на мою жизнь.

— Не могу! Это незаконно!

«Я теряю время, — подумал Вик. — Теряю время и не могу обратиться к Сецуну — его просто не хватит на такое…»

— Что здесь происходит? — прошелестел за спиной старческий голос, и Виктор обернулся.

В коридоре, рядом с палатой своего ученика, стоял Лин Вей. А из-за двери выглядывали Мигель с Ольгой.

— Она права, — обрывая всколыхнувшуюся вдруг надежду Виктора, сказал Лин Вей. — Мальчик почти мертв…

— Но вы можете его исцелить.

Сначала прозвучал голос Дениса, потом показался он сам. Смерил любопытствующих бесполезных целителей фирменным хмурым взглядом, затем вновь повернулся к Верховному Творцу.

— Вы сказали, что за пройденные уровни Лабиринта я могу попросить себе награду. Я хочу, чтобы вы его исцелили.

Лин Вей вздохнул и удрученно покачал головой. И Виктор понял, что Ян умрет, и никто ему не поможет. Так и не убранные крылья за спиной дернулись, грозно раскинувшись под потолком. Лин Вей снова вздохнул. К Виктору подошел незнакомый мужчина-целитель и чуть ли не силой отобрал Яна. Защелкали диагностирующие и обезболивающие руны. Вика оттолкнули к стене, чтобы не мешал снующим по коридору целителям. По плечу ударили, привлекая внимание. Оказавшийся совсем рядом Денис кивнул на крылья и, протянув полотенце, что-то сказал. Виктор не расслышал, но не смог не спросить:

— Почему?

— Ну, не могу же я завидовать мертвому пацану? — Денис пожал плечами и пошел обратно к себе в палату.

«Дети не должны умирать», — вспомнилась чье-то высказывание.

Виктор убрал крылья и, прислонившись спиной к стене, сполз на пол.

«Дети не должны умирать, — мысленно повторил он. — Но умереть кому-то все равно придется…»

Задолго до того, как стать Хранителем Ключа Воды, а после Верховным Творцом, Лин Вей был обычным целителем. Но сила, полученная благодаря двум ритуалам, сделала его навыки уникальными: он мог за короткое время исцелять любые раны и переломы. Похожим могли похвастаться лишь Ключ Воды и те, кто прошел Лабиринт Смерти. Но кроме Калки Вишнуяшуся, легендарного правителя Шамбалы и первого Ключа Огня по совместительству, последнее никому не было по силам.

Виктору повезло, что Лин Вей в тот момент был у целителей и согласился помочь Яну. Если бы этого не случилось, Вик не представлял, что бы он делал. Руну обмена жизни мог применить любой творец, но Виктор так и не удосужился ее выучить — и сложная, и опасная еще на момент изучения, и времени все как-то не было. Все возился с пацаном, которого определил на убой. Пацаном, спасшим его сына…

Уставшая женщина-целитель с залегшей под глазами синевой вышла из палаты, куда унесли Яна, и сказала:

— Можете его забрать. Он проспит еще около суток, может, чуть больше. Вряд ли вспомнит, что произошло, да и не нужно этого. Постарайтесь сделать так, чтобы у него не было никакого стресса хотя бы с месяц.

Вик молча кивнул и, поднявшись, прошел в палату. Спящий Ян лежал на кушетке, и по нему нельзя было сказать, что шесть часов назад он упал из окна шестого этажа. Если бы Виктор был суеверным, сказал бы, что для полного ужаса не хватало еще одной цифры шесть. Но ему хватило и двух, потому он решил больше не думать об этом. Поднял сына на руки и начертил руну телепортации.

В комнате Яна было уже светло не от ламп, а из-за льющегося в окна тусклого утреннего солнца — питерская погода решила сегодня обойтись без дождя. Остатков карты на полу не обнаружилось, значит, Саша не только вернулась, но и успела убраться. Наверное, она убивала время, чтобы не сойти с ума, ожидая непонятно чего. Виктор прошел к кровати и положил на нее сына, подумал, что Лин Вей даже одежду мальчику восстановить позаботился. Хотя, это могли быть и обычные целители — бытовая магия доступна почти любому творцу еще с детства.

Спустя пару минут Саша распахнула двери комнаты и буквально влетела внутрь, остановившись лишь рядом с кроватью. Упала на колени, принялась судорожно тормошить Яна, повторяя что-то невнятное. Виктору пришлось схватить ее в охапку и оттащить назад, не обращая внимания на слабые попытки вырваться.

— Тише, Саша. Его нельзя пока будить. Понимаешь? Пусть спит. Вон, смотри, с ним все хорошо. Пусть спит.

Она уже по-новому посмотрела на Яна и всхлипнула. Мальчик пошевелился во сне и, повернувшись на бок лицом к ним, позвал:

— Мам?

Саша оттолкнула от себя Виктора и снова бросилась к кровати. Погладила Яна по руке.

— Все хорошо, малыш, — прошептала она. — Все хорошо, спи.

Ян пробормотал что-то в ответ. Александра накрыла его одеялом и, поцеловав в щеку, поднялась на ноги. Но когда Саша обернулась к Виктору, ему пришлось в срочном порядке зажимать ей рот, не давая закричать.

— Все разговоры в коридоре, — предложил он.

Жена кивнула, но стоило Вику убрать руку, не удержалась от вопроса:

— Это был он? Мальчик, выпавший из окна старой квартиры, это Ян?

— Идем, — Виктор потянул ее к двери.

Уже в коридоре, наложив на комнату Яна заклинание пузыря, чтобы никто не помешал ему спать, Вик повернулся к прислонившейся к стене Саше и спросил:

— Откуда ты знаешь про окно?

— Звонили из полиции. Их кто-то переполошил вчера вечером, а ты… Ты весь в крови, Вик. Весь в крови и долго не возвращался!

Так вот что сказал тогда Денис. Советовал переодеться, чтобы никого не напугать. Если Саше звонили из полиции, неудивительно, что она сделала правильные выводы. Виктор машинально начертил на одежде руну для очистки и, вздохнув, сжал кулаки от злости на себя самого. Столько времени просидел у целителей и даже не задумался, что весь в крови!

— Ты опять маму обижаешь?! — спросил за спиной строгий детский голос.

Они с Сашей одновременно повернулись и увидели стоящую в дверях своей комнаты Лану. Саша первой взяла себя в руки, прошла к дочери и, обняв ту, объяснила:

— Меня никто не обижает. Просто Ян вернулся, и я плачу от счастья.

— Правда?

— Конечно, солнышко.

— А вы его теперь накажете?

Повисла неловкая пауза. О том, наказывать Яна или нет, они думали в самую последнюю очередь.

— Нет, — ответил Вик и потрепал дочку по голове. — Нельзя сейчас Яна наказывать. Его надо окружить теплом и заботой, чтобы он понял, что его здесь любят, и больше не стал убегать.

Лана на секунду задумалась, потом с самым серьезным видом кивнула.

— Почему бы тебе ещё не поспать? — предложила ей Александра. — Ты очень поздно уснула из-за того, что ждала Яна.

— А папа мне почитает сказку?

Саша растерянно обернулась к Виктору. Он улыбнулся и кивнул.

— Конечно, бао-бей. Сейчас отправим твою маму умываться и заваривать себе чай с ромашкой, а сами пойдем слушать сказку.

— Это я буду слушать! — возмутилась Лана. — Ты — рассказывать!

Виктор рассмеялся, поднял дочку на руки и прижал к себе.

— Да-да, все правильно. Ты рассказывать, я слушать.

— Папа!

Он почувствовал на себе настороженный взгляд Александры и обернулся к ней.

— Все в порядке?

— Да-да, в порядке. Идите читайте сказку, а я… Мне и впрямь стоит умыться.

Лана была идеальным ребенком: умная, не капризная, все понимающая. Она уснула почти в самом начале сказания о Калки и Агни, и Виктор просто сидел рядом и смотрел, как она спит. Маленькое сокровище. Виктор любил своих детей несмотря ни на что. И за каждого из них готов был отдать свою жизнь.

Он замер, боясь спугнуть пришедшую только что мысль. Так странно, ответ всегда был с ним, в нем самом, а он все искал пути обхода, придумывал какие-то совершенно ненужные жертвы. Решение же оказалось до банального простым: он эту кашу заварил, ему и расхлёбывать. А нужной руне его научит Сецуну — тому даже не придется при этом использовать магию, значит, выгорание не ускорится.

Виктор улыбнулся, поцеловал спящую дочку в висок и вышел за дверь. В последний раз он испытывал такое согласие с собой очень давно, даже забыл, что такое бывает — до встречи с Хеленой и столкновения с миром творцов.

Саша обнаружилась на кухне: сидела за столом, откинувшись на спинку стула, спокойная и отрешенная, как спустившаяся с небес богиня. Рядом на столе стояла чашка с горячей водой, от которой вверх поднималась тонкая дымка пара.

— У меня нет чая с ромашкой, — не оборачиваясь, пояснила она и сморщилась, как от внезапно нахлынувшей боли. — Ненавижу ромашку.

Виктор кивнул, пытаясь подобрать слова, чтобы не задеть ее за живое и не заставлять снова плакать. Взял стул, поставил напротив нее и с тревогой заглянул в глаза. Саше нельзя было расклеиваться — ей оставаться с детьми. С них и решил начать.

— Лана уснула. Когда проснется, не вспомнит, что я приходил. В прошлый раз ей поставили Ловца Иллюзий, чтобы она не помнила, что я жив. С Яном тоже все хорошо…

Саша вздрогнула и дернулась в сторону двери, как будто сын мог неожиданно объявиться в дверях и закатить истерику. Виктор перехватил ее и успокаивающе погладил по плечу.

— Он спит. С ним все хорошо. Он спит, а когда проснется, будет просить прощения за то, что убегал. Вот увидишь.

Она натянуто улыбнулась и едва заметно качнула головой.

— Он сказал, что я ему не родная, и вообще только и думаю, как бы от него избавиться. А я, вместо того, чтобы спросить, почему он так решил, ударила его. Как будто хотела подтвердить его слова…

— Ч-ш-ш… Ещё спросишь. Вот как очнётся, так и спросишь. Он жив, значит у вас все шансы помириться. Ты нужна ему. Слышала же, что он тебя звал.

— Меня ли?

— А кого? Эй, Саша, посмотри на меня, — он протянул к ней руку, взял за подбородок, приподнял ее голову. — Ты хорошая мать. Просто на тебя навалилось слишком много. Нужно отдохнуть. Хотя бы поспать.

Она решительно отвела его руку от своего лица, но не отпустила, позволив ему слегка сжать ее пальцы. Сидела и смотрела в его глаза, а он все ждал, что она расплачется, но она просто смотрела. И Виктор понял, что если Саша сейчас сорвётся в истерику, он не сможет её остановить.

На стене щелкнули часы, отмеряя ровно семь утра по московскому времени. Саша моргнула, словно очнулась от забытья. И Вик снова предложил:

— Тебе надо поспать.

— Не могу, — она покачала головой. — Мне кажется, стоит закрыть глаза, как с детьми что-нибудь случится. Как будто с открытыми уже не случилось. Ты сказал, что я хорошая мать… Если бы это было так, разве я бы допустила, чтобы Ян убежал? Из-за собственных обид не сразу позвонила тебе, а ты вернулся весь в крови… Когда звонили из полиции и спросили, в порядке ли мой мальчик, я соврала им, что он спит в своей постели. Даже наорала на них, сказав, что не собираюсь будить ребенка из-за чужих пьяных россказней. И они потом перезвонили, извинились, что действительно ошиблись… И ты вернулся с Яном, но весь в его крови…

Саша махнула свободной рукой, едва не опрокинув чашку с горячей водой. Виктор решил от греха подальше вылить воду в раковину, потом вернулся к жене и протянул ей руку:

— Идем, уложу тебя спать.

Она снова поморщилась, потом крепко зажмурившись, мотнула головой.

— Ясно, тебя надо нести.

Он потянулся к ней, чтобы поднять на руки, и замер, когда она резко отпрянула и задрожала.

— Прости, — Виктор вздохнул, пододвинул свой стул чуть ближе к Саше и снова сел. — Я вызываю у тебя не самые приятные воспоминания, да? После всего. И понимаю, тебе сложно поверить, что я больше не…

— Я верю, — перебила его Саша. — Тень… я знаю, как она работает. И несмотря на твои дневники, ты хорошо ко мне относился. До тени… А после я не всегда желала тебе смерти — иногда мне хотелось, чтобы все стало как прежде. И иногда считала, что все это заслужила. Я же встречалась, а потом забеременела от женатого человека. Да, ты скрывал, но след от кольца все равно было видно. Вот, смотри, тут такая тонкая полоска…

Она взяла его за руку, подняла ее на уровень глаз и замерла, увидев вместо искомой полоски кольцо. Виктор перехватил ее кисть и указал на её безымянный палец.

— Такая?

И не давая ответить, склонился к ней и поцеловал в губы. Не сразу, но она ответила, подалась навстречу. И надо бы остановиться, потому что ничем хорошим это закончиться не могло. Здесь и сейчас он пользовался ее отчаянием и беспомощностью. Но разве она не пользовалась тем же? И отдаваясь ему, она одновременно наказывала себя и поощряла. Для него же это было актом милосердия и наказанием за ее недоверие. К черту! Какая разница что это и чем обернется, когда она выгибается ему навстречу и призывно стонет, впиваясь пальцами в его спину?

Кровать была узкой. Виктор помнил, как Саша ее выбирала, отчасти назло ему. И вот теперь, лежа на спине, он занимал почти всю ее, а Саша расположилась сбоку и частично на самом Вике, использовав его грудь как подушку. Она уснула почти сразу после секса, а его, несмотря на усталость, сразила бессонница. Так и лежал, вслушиваясь в звуки сонной утренней квартиры, и думал, как бы так аккуратно повернуться на бок, чтобы не разбудить жену — через два часа рука все-таки затекла. Будить не хотелось еще и потому, что Виктор не знал, как ее успокаивать, если она решит обвинить его в случившимся. Потому что наоборот хотелось примирения.

За этими мыслями он не заметил, как Саша проснулась. Несколько минут она тихо лежала с открытыми глазами, и тогда Виктор, погладив ее по спине, спросил:

— Ты как?

Она пожала плечами.

— Не знаю. Надо подумать.

Он изловчился и заглянул ей в лицо — Саша хмурилась.

— Мне уйти?

— Не навсегда, — не задумываясь ответила она, а потом, видимо пожалев его, пояснила: — Лана проснулась. Сидит у себя и думает, стоит ли будить меня или пошариться в холодильнике и позавтракать тем, что найдет. Я ее вчера ужасно перепугала. Сначала сама отпустила с ночевкой к подружке, а потом заявилась на ночь глядя и потащила домой, так и не сумев объяснить, зачем. Сделала это потому, что ты мне приказал, а самостоятельно думать я тогда не могла. Надеюсь, сегодня объяснять не придется. Да, Вик, я ее чувствую. Чем старше она становится, тем меньше, но иногда, как сегодня, чувствую. Сильнее всего было за день до твоей мнимой смерти, настолько сильно, что я упала прямо в приемном покое в больнице у Яна. А они обкололи меня успокоительным и оставили на ночь у себя…

А Виктор тогда подумал, что Ян умер, Саша забрала дочь и сбежала, в то время, как Лану собирались убить. Но обдумать это как следует Саша ему не дала.

— Так что давай — поднимайся, иначе мне придется столкнуть тебя с кровати. Не то, чтобы это было необходимо, но мне хочется столкнуть тебя с кровати.

Тело Эмбер Миллер, как догадался Виктор, убрали люди Лин Вея, пока сам Вик сходил с ума от затянувшегося ожидания в коридоре больницы. Они много чего еще полезного сделали, например, перехватили полицейских, собиравшихся на деле проверить дома ли Ян. Но, конечно же, Верховный Творец ничего не делал просто так.

Они с Виктором сидели в приемных покоях Лин Вея и играли в сянцы. Виктор и в шахматы-то играл так себе, а уж в китайские и подавно, потому бездумно двигал фигуры, ожидая, когда начнется разговор, ради которого его на самом деле позвали. О том, что это не самая хорошая тактика, понял, когда получил веером по руке.

— Вы самый худший из известных мне творцов, — доверительно сообщил Лин Вей. — А я, в силу возраста, знал очень многих. И вы не самый сильный, особенно сейчас, когда вы не до конца восстановились после тени. Думаете, мало было желающих на место мастера по боевой магии для моего ученика?

— Неужели можно по экватору в две линии выстроить? — деланно ужаснулся Виктор, за что снова получил веером.

— Я помог вашему ребенку, чтобы вы не отвлекались и занимались моим. И что вы сделали?! — в голосе Верховного Творца снова слышался треск Изначального пламени, но Виктора он больше не пугал.

— Неправильная формулировка. Вы буквально собрали, склеили моего ребенка, срастили его сломанные косточки. В ответ я сделал тоже самое для вашего.

Сломленный дух — не то же самое, что сломленное тело, но так же смертельно опасно. Особенно если ребенку из возможных выходов оставляют только Лабиринт Смерти. Потому что дети не должны умирать, даже если у них уже была своя могила на пригородном кладбище на севере Италии.

Денис долго смотрел на скульптуру ангела на надгробии, потом с неудовольствием отметил:

— Мама выбирала — работа искусствоведом не прошла для нее даром. Зачем вы притащили меня сюда? Показать, что для родителей я умер? Мне уже говорили об этом.

— А про поединок воли тебе рассказывали? — спросил Виктор и бросил на могилу купленный у ворот цветок.

Денис покачал головой, в его глазах впервые за долгое время появился интерес.

— Совершеннолетний творец, прошедший оба уровня Лабиринта и не желающий оставаться в сообществе, может потребовать у Верховного творца поединок воли. Верховный не в праве ответить отказом, но может выставить вместо себя другого бойца. Бой ведется до первой крови. Если инициировавший поединок побеждает, то становится свободным с небольшим ограничением на применение магии, кроме бытовой. Если проигрывает, наказание выбирает Верховный творец на свое усмотрение. Подожди еще года четыре, за это время успеешь как следует подготовиться, а потом потребуй поединок. Лин Вей ни за что не станет биться против тебя, и выставит скорее всего меня. А уж меня побеждать ты научишься гораздо раньше.

— А ваша дочь?

— Просто не попадайся ей на глаза, и все, что ты увидел в череде вероятностей, не сбудется. Ты же хотел работать с искусственным интеллектом? Так и вали в силиконовую долину. С твоей башкой у тебя проблем не возникнет.

— Она умрет, — Денис нахмурился.

— Не волнуйся, у меня есть еще один дурак на заклание — я сам.

Мальчишка задумался, снова отвернулся к могиле и долго пялился на свое имя и даты под ним. Потом практически неслышно спросил:

— Почему?

— Ну, — усмехнулся Виктор, — не могу же я завидовать мертвому пацану.

Воспоминание о недавнем разговоре вновь вызвало на лице Вика улыбку, за что он снова получил от Лин Вея веером.

— Но он же теперь в норме, — возразил Виктор на немой укор. — И даже если он и есть тот самый Калки, вам его не жалко? Парень в предыдущей жизни сначала сердце отдал, чтобы спасти творцов, потом и заменяющий сердце огонь, чтобы остановить войну и примирить два народа, а вы что? Мало того, что ломанулись воевать с небывалым ажиотажем, так еще и мясных големов выдумали. Про призванную богиню Воды я вообще молчу.

Лин Вей тоже молчал, только сверлил Вика внимательным взглядом прищуренных глаз. Потом резко смахнул сянцы с доски.

— Несмотря на всю мою лояльность к вам и вашей семье, вы явно стремитесь стать моим врагом!

— Другом, — спокойно возразил Виктор. — Знаете, один из способов потушить огонь — накрыть его чем-нибудь плотным, чтобы ограничить приток кислорода. Заперев парня здесь ради его же безопасности, вы закрыли ему приток кислорода. Если бы я хотел стать вашим врагом, я бы помог вам погасить его огонь вовсе. Но я, как и Денис, пришел в этот мир извне, а потому понимаю, как сильно важна для него свобода выбора. И нет, я не верю в судьбу, но верю в могущественных кукловодов. Вроде нашего обожаемого бога Огня. И если последнему понадобится в итоге вернуть мальчишку в Шамбалу, что ж, так тому и быть. Но он должен понимать, зачем возвращается, даже если ему придется валяться у вас в ногах, как вы недавно предсказывали. А потому, не надо, Лин Вей, не держите его — дайте парню гореть свободно. Не дайте ему погаснуть.

Весна в Питере выдалась ужасной, поэтому Виктор вытащил Александру в Париж — все одно город на букву «П». Они сидели за столиком уличного кафе, и Саша рассказывала, как дела у детей. Основные новости касались Яна и причин, сподвигнувших его на побег. Оказалось, Ян сильно переживал, что Александра ему не родная мать, а значит, могла от него отказаться. Кому нужен чужой ребенок? Такие мысли мальчику внушала бабка — Эмбер Миллер, замаскировавшаяся под репетитора английского, которого по настоянию Виктора наняли среди прочих для подготовки к учебному году в новой школе. На фоне неожиданного появления у Ланы подруги Ян нервничал еще сильнее, но так и не предпринимал ничего серьезного, чтобы испортить жизнь Александре. Тогда Эмбер стала внушать ему мысль, что Виктор тоже считал Яна неродным и даже делал тест ДНК, собираясь при отрицательном результате сдать мальчика в детдом.

Стоит ли говорить, что когда Ян нашел искомый тест среди документов, принесенных Сашей со старой квартиры вместе с дневниками, он психанул? И хоть события, из-за которых его второй раз в жизни выкинули в окно, он не помнил, чувствовал, что случилось что-то плохое. Саше пришлось соврать, что его чуть не сбила машина, от чего он поскользнулся на льду и приложился головой об столб. А вот про тест рассказала правду, с помощью Петра Евгеньевича подняв судебное дело, когда Генри Миллер пытался отсудить у Виктора опеку над внуком. К слову, Генри собирался судиться и с Александрой, но смерть Эмбер отбила у него все желание. А может это был Лин Вей со своим веером или кистью для каллиграфии. В любом случае, объяснение причин, подкрепленное нотариально заверенными документами, Яна успокоило, хотя он все еще ревновал мать и сестру к Миле.

Лана, к их общему удивлению, помнила, что Виктор приходил, но решила, что ей это приснилось. О чем и было шепотом рассказано Саше тем самым утром, когда Ян все еще спал, а Вик ретировался в Шамбалу. В остальном у Ланы все было хорошо, она делала значительные успехи в учебе, а в свободное время читала, удивляя Александру скоростью поглощения книг.

Саша, в свою очередь, восстановилась в университете на заочном и готовилась к диплому, который из-за Виктора так и не защитила. Теперь ее комната была завалена чертежами, учебниками и пустыми чашками из-под кофе, в чем Вик убедился лично час назад, когда забирал ее в кафе. О себе она рассказывала с меньшим энтузиазмом, в итоге снова перейдя на семью Миллер.

— Я все думаю, как ты с ней вообще познакомился. Со своей первой женой. В плане, как средний писатель из Питера встретился с английской аристократкой.

— Великий, — поправил ее Виктор.

— Средний, Вик. Средний.

— Вот умеешь ты обидеть, — он укоризненно покачал головой, и Саша поспешно добавила:

— Я про продажи, а не талант.

— Оксфорд. Я там учился. Не делай такие большие глаза, я же в них утону. Да, мой отец обычный военный репортер, погибший в очередной командировке в горячую точку, как я тебе и рассказывал. А вот мама была генеральской дочкой, а я, соответственно, генеральским внуком. Все хотели, чтобы я пошел по дедушкиным стопам, отсюда все эти спортивные секции, дзюдо и так далее. Но когда папа умер, мама решила, что не хочет в одиночку хоронить всех своих мужчин и забрала меня из Суворовского училища. Она так радовалась, когда мне приспичило учиться в Оксфорде, что даже деда сама уговорила. Там я и познакомился с Хеленой Миллер. Мама ее страсть как не любила, говорила будто боится, что из-за Хелены я не вернусь в Россию. Но когда я вернулся домой с Хеленой, она еще больше расстроилась, пусть и приняла внука. Да, Яна она обожала, потому и согласилась сидеть с ним и приглядывать за моей якобы сумасшедшей женой. А я, как последний идиот, совсем не думал о сыне и маме, только о Хелене. Остальное ты знаешь из дневников. Про себя, про то, как Хелена убила мою маму и едва не убила Яна, а потом выбросилась в окно. Мама перед смертью несколько раз предупреждала меня, что чувствует от Хелены угрозу, а я ей не верил… Наверное, мой дар творца передался от нее — вряд ли это была обычная женская интуиция.

Он замолчал, ожидая от Саши расспросов. Но она хмуро смотрела в свое отражение в чашке кофе. Ей было неприятно снова слушать про то, что Виктор выбрал ее как жертву на заклание, и никаких чувств к ней не испытывал. Раньше не испытывал. Сейчас же… Все-таки лучшие шутки всегда у жизни. Виктору стоило умереть, чтобы понять, как сильно он любит свою жену — Александру. Но лучше уж поздно, чем никогда.

Вик потянулся к своей чашке и залпом выпил остывший кофе, а потом в оставшейся на дне гуще ложкой начертил руну, которую усиленно пытался начертить последние две недели.

— Вот, — он протянул чашку Саше и, поймав ее непонимающий взгляд, улыбнулся. — Ты спрашивала, кто должен умереть вместо нашей дочери. Это руна и есть ответ. Им буду я. Смертником.

Саша выпустила чашку из рук, но Виктор успел поймать ее и поставить обратно на стол. Потом залез в карман и достал оттуда футляр с кольцом, потянулся ко все еще растерянной Александре и надел кольцо ей на палец.

— Это мамино, — пояснил он. — Думаю, ты бы ей понравилась. В конце концов, ты лучшее, что со мной случилось. Не надо, не снимай. Оно твое, даже если ты решила, что не хочешь быть со мной после всего, что я натворил.

— Нечестно, — пробормотала она, потом посмотрела Виктору в глаза и повторила: — Это нечестно.

— Ты меня не слушала, — улыбнулся он и снова взял ее руки в свои. — Я же мамкин мажор, я в принципе не играю по правилам. И потом, — он перешел на доверительный шепот, — я их не знаю.