Тьма. Том 1 и 2

Том 1 - Глава 16

«Ишимский Вестник», 7 августа 2033 года.

«НАСЕЛЕНИЕ ПОКИДАЕТ ПРИГРАНИЧНЫЕ РАЙОНЫ ИШИМСКОГО КНЯЖЕСТВА»

Наши осведомители сообщают о серьёзных пробках на дорогах, ведущих на север от границы с Тьмой. После того, как отродья несколько раз чуть не прорвали оборону на третьем ряду застав, испуганные граждане массово устремились на север.

Наш специальный осведомитель Михаил Скворцов сообщает подробности из городка Покровск-на-Карамысе, под которым на данный момент складывается наиболее тяжёлая ситуация:

«После использования ракетного вооружения жители города пребывают в ужасе. Дело усугубляется пропажей местных, преимущественно молодых мужчин и женщин. Кроме того, свидетели сообщают, как минимум, о трёх перестрелках с участием сотрудников полиции, Тёмного Приказа и неизвестных лиц.

Как связан Тёмный Приказ с делом об исчезновениях, выяснить не удалось. Руководство, а также доверенные лица Приказа в Покровске-на-Карамысе обсуждать данный вопрос отказываются и на общение с осведомителями не идут.

Многие жители города задумались о временном переезде в более безопасные районы Ишимского княжества – и даже за его пределы. В связи с малым количеством мест в автобусах и поездах, выделенных городом для вывоза населения, обычные горожане идут на решительные меры. Используя личные и прокатные автомобили, они покидают Покровск-на-Карамысе.

Город, лишённый жителей, кажется пустым и вымершим. В торговых рядах даже в лучший день открыто не более четверти лавок. Рыночные площади, на которых ещё несколько дней назад можно было купить почти всё, чего душа желает, опустели. Цена на продукты питания резко взлетели. А жильё в городе продолжает дешеветь.

Выборные городские власти бьют тревогу, будучи, тем не менее, не в состоянии сократить отток населения».

Сотрудники Экономического Приказа на местах уже заговорили о начале крупного социально-экономического кризиса на юге Руси. Если в ближайшее время ставка не сумеет разработать план по масштабному наступлению, Русь ожидают тяжелейшие последствия, устранение которых займёт не один год.

Напоминаем: начавшееся 21 июля сего года нашествие Тьмы продолжается, и войска Руси ведут кровопролитные бои на южной границе. В бои включились первые двусердые, прибывшие из других мест активности Тьмы.

На нашей странице в сети можно посмотреть документальный фильм о жизни, обычаях и нравах далёкой и невероятной Бхарат, а также о религиозных верованиях местного населения.

Читайте также:

Молодёжи нет места в жизни? Что мешает выпускникам пандидактионов найти работу, какие цели они перед собой ставят и о чём мечтает молодое поколение Руси.

Как совместить сети? Приверженцы всеобщей сети вносят на рассмотрение проекты по межсетевому взаимодействию, но отчего-то получают отказ за отказом. В чём причина загадочной неуступчивости властей всех стран мира?

Одежды я купил сразу несколько комплектов. Может, это и дорого, но я решил, что запас карман не тянет. Старался брать, что подешевле, конечно… Но, к сожалению, в лавках на территории училища выбор не такой богатый, как в городе. И не такой дешёвый, как хотелось бы.

Впрочем, судя по всему, людей в Покровске-на-Карамысе осталось не так уж много. Так что ещё неизвестно, чем бы меня встретили городские торговые ряды. Вполне возможно, и там бы я не сумел сэкономить.

А здесь, в «Васильках», милая продавщица помогла выбрать размер, пожелала удачи и избавила меня от хорошей такой суммы… Где-то в половину месячного заработка на границе. А во время обучения я ведь буду получать ещё меньше – и как прикажете выживать? То ли переходить на совсем простую одежду, то ли перестать влипать во всякие истории, в которых эта самая одежда регулярно страдает.

На последнее я, честно говоря, даже не надеялся. Не в моём случае. А теперь ещё и сильные мира сего начали уделять мне пристальное внимание. И память Андрея подсказывала: при таких вводных, испорченная одежда – это меньшее, о чём стоит беспокоиться.

Вот только она – одежда, то есть – в этом мире стоит недёшево. А мне, если я правильно понимаю, ещё придётся копить на проращивание сердца у Софии. Сама она такую сумму за десять лет не соберёт: это нереально. А значит, вся тяжесть оплаты ляжет на мои плечи.

Можно, конечно, сесть на попе ровно: мол, само прорастёт, и ничего страшного. Но у сестры-то никаких Андреев внутри не прячется. Значит, надо гарантированно защитить её от обращения к Тьме.

А проращивание – это дорого… Очень дорого, судя по словам Марии Михайловны. Кстати, надо будет с ней по этому поводу посоветоваться… Она, пожалуй, единственный человек, кроме сестры, которому я могу хоть сколько-нибудь доверять.

Вернувшись в комнату, я залез в маленький холодильник, распаковал бутылку воды – и долго, с наслаждением, маленькими глоточками, пил. А потом достал вторую, она же последняя – и снова пил… Медленно, давая жидкости усвоиться и впитаться в каждую клеточку...

Ещё и на виски, подаренный Марией Михайловной, поглядывал: всё-таки это тоже жидкость.

Удержался! Кремень был! Просто ушёл в душ, надеясь, видимо, кожей впитать ещё больше жидкости. И там, под струями воды, я с махозистским удовольствием натирал себя мочалкой и мылом. Прямо-таки до состояния скрипящей чистоты.

На ужин пришёл, когда в столовой особо никого не было. Не успели ещё подтянуться сотрудники и редкие учащиеся. Много брать не стал: надо было дать желудку время растянуться и вспомнить, что такое еда.

- Привет! А ты новенький, да? А я тебя раньше тут не видела! – зазвенел у меня над ухом девичий голосок, когда я маленькими глоточками всасывал в себя чай, растягивая удовольствие.

Я чуть не поперхнулся. Видел, что какая-то девушка зашла в столовую, но вообще не слышал, как она подкрадывается ко мне. То ли слишком расслабился, то ли, наоборот, слишком сконцентрировался – правда, исключительно на еде.

А надо ведь и о личной безопасности не забывать!..

- Я – Вася! – гордо заявила обладательница девичьего голоска, лихим движением кругленького бедра отодвигая стул и усаживаясь напротив.

И даже не спрашивая, согласен ли я.

Первое, что я хотел сказать, было:

- Гуляй, Вася!

Второе:

- Смотри, сколько пустых столов! Вовсе незачем надоедать мне!

Третье:

- Плохо быть Васей, когда ты девочка…

А потом я всё-таки подумал, что ссориться с другими учащимися – себе дороже. Тем более, девушка не проявляла никакой агрессии, а всего лишь хотела пообщаться. Поэтому я сделал ещё пару глоточков, неторопливо покатал чай на языке, наслаждаясь терпким вкусом… И вежливо представился:

- Фёдор.

- Ты на первом году обучения? – не унималась общительная девица, умудряясь проявлять равносильный интерес как ко мне, так и к мясному рагу в своей тарелке.

- Пока неясно, – признался я, краем глаза разглядывая собеседницу. – Может, и на втором…

На красивом личике Марии Михайловны шрам выглядел инородным и неуместным. Я бы в жизни не сказал этого вслух, но факт остаётся фактом: метка двусердого казалась на ней пятном, которое отчего-то очень хотелось стереть.

А у Васи даже шрам умудрялся выглядеть мило. Нет, ещё не красиво, отнюдь, но мило. Да и сама Вася была именно милой. В ней не было какой-то обжигающей красоты, зато имелось целое море обаяния.

И она не стеснялась расплёскивать это море вокруг…

- Вот здорово! Повезло тебе: не надо будет год с «тенькой» мучиться! Я, кстати, тоже пойду на второй год обучения. Снова… Один раз уже пошла в прошлом году, но вылетела на шесть месяцев. Пришлось оставаться на второй год.

- Не повезло… – чтобы поддержать разговор, вздохнул я.

- Не, наоборот! Мне мои однокашники не нравились! Таких снобов в том году набрали, что просто жуть!.. А на втором году обучения вроде ребята нормальные. Там одна только Королева от всех нос воротит…

- Королева? – уточнил я.

- Ага… Какая-то фифа. Поступила в прошлом году, нос задирает, смотрит на всех свысока… Увидишь ещё… А ты ничего такой! Общительный! – одобрила Вася.

А я не стал её расстраивать тем, что она мне просто выбора не оставила. Впрочем, было у меня ощущение, что если бы я и захотел чем-то Васю расстроить, то все мои усилия эта ходячая непосредственность проигнорировала бы.

Есть такие люди, у которых мама с папой где-то упустили момент. Может, лишний раз по заднице не отвесили. А может, и сами недалеко ушли от своих отпрысков. И вот, пожалуйста: их выросшее чадушко уже крутит-вертит людьми, как ему вздумается. И не замечает ни намёков, ни открытых просьб свалить в закат.

А главное – таких ничем не прошибёшь, если ты обычный человек, у которого есть остатки совести. Чтобы добраться до болезненных точек Васи, пришлось бы идти на самые гнусные приёмы. Потому что даже если бы я полным иронии голосом спросил:

- Ты, правда, думаешь, что ты красивая?

…Боюсь, ответ был бы таким, что это я бы чувствовал свою неполноценность, а не она.

Например:

- Конечно! Я самая красивая девушка в мире! А ты давно был у офтальмолога? Сходи! Я волнуюсь за тебя!

Ни знания Андрея, ни мой личный опыт не могли подсказать, как избавиться от такого собеседника, не показав себя последним козлом. А значит, всё, что мне оставалось – это поддерживать её монолог:

- Хуже всего то, что на втором году все уже прошли первый кризис. Почувствовать «теньку» – ваще несложно. А вот прогнать пару тысяч капель – вот это всё, тушите свечи! А пока не прокачаешь… – Вася сделала страшные глаза и сообщила ужасную тайну: – …Покусайловна тебе зачёт не поставит.

- А кто такая… – я тоже сделал страшные глаза и спросил шёпотом: – …Покусайловна?

- Проректор ТриэМ, Малая Мария Михайловна! – так же тихо, тоном заговорщика, ответила Вася. – Мелкая такая, и на каблучищах! Она ещё тебя в училище принимать должна была.

- Точно… – кивнул я, размышляя о том, знает ли Мария о своей репутации. – А почему она Покусайловна?

- Потому что только накосячь, и всё. Секир-башка! Будешь сидеть на жёстком-прежёстком стуле в её кабинете, краснеть, потеть и объяснять, почему ты такой красивый, а она должна с тобой возиться!..

- Красивый? – не сразу понял я шутку юмора.

- Ну ты либо красивый, либо умный. Я вот красивая! – с тяжёлым вздохом призналась Вася.

- Я тогда буду умным, – решил я. – Ради разнообразия.

- Ну попробуй!

- Фёдор! Вот вы где!.. – застыв на пороге, сообщила на всю столовую девушка с длинными светлыми волосами, заплетёнными в тугую косу.

- У-у-у-у… Елизавета Дмитриевна… Ты попал! – тихонько оценила Вася, ещё больше округлив глаза.

- Фёдор, Мария Михайловна ждёт в кабинете на разговор! – Елизавета Дмитриевна, то есть Лизонька, близко не подходила: видимо, к ней должен был бежать я.

– И всё-таки красивый… – бросила мне на прощание Вася.

А я просто отсалютовал ей остатками чая, невыразимо завидуя тому, что детство у этих великовозрастных малышей будет продолжаться ещё, как минимум, три года.

Моё, похоже, закончилось уже бесповоротно.

Как только я поравнялся с Лизонькой, она развернулась и решительно повела меня по коридору. А стоило нам выйти в парк, доверенная Марии Михайловны, наконец, решила заговорить:

- Василиса Орестовна Булатова – дочь Ореста Викторовича Булатова, головы Пограничного управления Военного Приказа в Ишимском княжестве. Не смогла перевестись на третий год обучения после нападения на кортеж её отца в прошлом году. Лекарям пришлось лечить тёмное омертвение, которое прилетело по бедной девочке.

- Почему она тогда не в Ишиме учится? – не понял я.

- Полтора года назад её отец переехал сюда, чтобы вести некое расследование. С тех пор он и ещё два десятка чинов живут в Покровске-на-Карамысе. Между тем, расследование всё ещё не завершено. Многие считают, что, на самом деле, Булатов попал в опалу у его светлости Дмитрия Фомича Дашкова… Но я бы не стала верить этим слухам. Даже если Булатов и попал в опалу, то когда он из неё выйдет – тем, кто смеялся над ним, мало не покажется. Вам полезно знать, с кем будете учиться, Фёдор Андреевич… Если понадобится консультация – обращайтесь! – на ходу подытожила Лизонька, встряхнув толстой русой косой.

- Спасибо, буду иметь в виду, – искренне поблагодарил я эту ценнейшую девушку. – А не подскажете ли, кем является молодой человек, которого я на днях встретил в нашей столовой?.. У него тёмные волосы, нос с горбинкой, тёмные глаза и колючий взгляд. И ещё тонкий шрам под глазом.

- Это Ставин Андрей Васильевич, внук известного в нашем городе нефтедобытчика, Андрея Петровича Васильева. Молодой человек весьма заносчив, поэтому будьте с ним осторожны, – сдвинув бровки, посоветовала Лизонька. – В этом году он заканчивает обучение. Ожидается, что пройдёт до седьмого кризиса включительно. И уже сейчас является отроком первого ранга.

- И ещё раз спасибо! – кивнул я, слегка опешив от обилия информации.

Будучи обычным человеком, я как-то не задумывался о том, чтоб держать в уме такие особенности чужих биографий. А теперь… Ну да, чем выше забираешься, тем внимательнее надо следить за нюансами родственных связей в своём круге общения. Ляпнув не то и не тому, можно запросто попасть впросак.

Так что информацию от Лизоньки я не просто запомнил, а постарался накрепко вколотить себе в память. Это там, в столовой, я мог общаться с обычной девушкой Васей. Но и тогда в голове всё равно стоило бы держать, кто у неё папа.

Нет в этом училище никаких обычных девушек, и не будет.

Мария Михайловна пребывала в глубокой задумчивости. Удобные кресла из её кабинета успели унести. Зато на своё место вернулся знаменитый, как оказалось, стул для наказаний. Точнее, для нерадивых учащихся.

Я осторожно примостился на него и стал ждать, когда проректор обратит на меня своё драгоценное внимание.

- Дай угадаю… Ты даже не удосужился посмотреть, как зовут ректора нашего училища? – наконец, произнесла Мария Михайловна после долгой тишины.

И ошиблась! Удосужился, но его имя мне ни о чём не говорило. А времени рыть информацию глубже не было. Так что пришлось слегка урезать триумф от того, какой я умный:

- Верстов Дмитрий Всеволодович, светлейший князь. Имение где-то под Муромом, – отчитался я и честно признал: – Большего не успел узнать.

- Уже неплохо! – с тяжёлой усмешкой посмотрела на меня Мария Михайловна. – Верстов Дмитрий Всеволодович – сын Верстова Всеволода Андреевича, талантливого двусердого, разработавшего технологию теневого обогащения материалов, и Агафьи Симоновны Рюрик, одной из богатуров Русского Царства. А, кроме того, племянник царя Петра, отца нынешнего царя.

- Серьёзный человек. Как и все Рюриковичи… – кивнул я.

- В жизни не думала, что воспользуюсь правом ему позвонить и попросить о помощи… – тихо сказала Мария Михайловна, и в свете заходящего солнца стало видно, какие глубокие тени залегли под её глазами. – И, тем более, я даже думать не смела, что он за эту помощь ничего не попросит…

- А он не попросил, Мария Михайловна? – уточнил я.

- Да, Федя, он не попросил… – госпожа проректор подпёрла рукой подбородок и задумчиво посмотрела в дальние дали, которые, похоже, находились не только за моей спиной, но и вообще за дверью её кабинета.

А потом неожиданно спросила, скосив на меня взгляд:

- И что это значит? Как думаешь?

- Ну не то чтобы я страдал манией величия… – задумчиво предположил я, получив одобрительный кивок. – …Но если он ничего у вас не попросил, то, вероятно, Дмитрий Всеволодович уже получил своё вознаграждение. И по всему выходит, это вознаграждение – я сам.

- Верно мыслишь! – подняв пальчик вверх, похвалила меня Мария Михайловна. – Но только не ты, который сейчас. А ты, который будешь потом, когда станешь для него полезен.

- Я как-то почти и не сомневался… Особенно после того, как он предупредил про Тёмный Приказ! – улыбнулся я.

- А теперь давай по порядку… – снова посерьёзнела Мария Михайловна. – Первое, что ты сейчас сделаешь – это подпишешь с нашим училищем два договора: на трёхлетнее обучение на вознаграждаемой основе и на расширенную практику…

Продолжения не последовало. Мария Михайловна начала копаться в ящике стола, нырнув туда почти целиком, а я решил уточнить:

- И что это за вознаграждаемая основа? Почему именно по ней?

- Потому что Тёмный Приказ, Федя, отозвал твой ученический запрос через два часа после того, как мы забрали тебя от них. Они нам за твоё обучение платить не будут. А этот договор позволит нам напрямую получить деньги, выделенные государством на твоё образование. И, конечно же, Тёмный Приказ не собирается теперь платить тебе ученический оклад. И вот тут самое главное…

Госпожа проректор выложила на стол два распечатанных документа:

- Дмитрий Всеволодович назначил тебе оклад сам, из средств училища. На первое полугодие двести четыре рубля тридцать одну копейку в месяц. А дальше – по твоей успеваемости. Самое малое, что ты будешь получать – сто тридцать один рубль. Самое большое – пятьсот два рубля. Скажу прямо, сейчас по всей Руси оклад от нас получают всего шестнадцать человек. И ты – семнадцатый. Как ты сам понимаешь, деньги тебе очень нужны. И не для себя, а для сестры. Ты же это понимаешь?

В мире Андрея ещё можно было бы сказать, что я не – не я, а сестра взрослая и сама с усами. В мире Феди усатых женщин не было. Равно как и свободных от обязательств, аки горные орлы, мужчин. Здесь во многом сохранялся старый патриархальный уклад, где старший мужчина в семье, став совершеннолетним в двадцать лет, принимал на себя ответственность за семью.

И хоть до моего двадцатилетия оставалось ещё несколько месяцев, в глазах окружающих за братьев и сестёр уже отвечал я. Отказаться я мог, но тогда об уважении можно было забыть.

Куда бы я ни пошёл, что бы я ни делал, везде на мне висело бы клеймо «отказника». Раньше оно и в самом деле висело, кстати – на правом запястье. А теперь просто оказывалось в личном деле. В его общедоступной части, которую мог посмотреть любой житель Русского царства.

Хорошо, что я никогда и не думал бегать от ответственности. И за Софию, и за малышню. Плохо, что отец умер, и разделить это бремя мне было не с кем.

- И не думал отказываться! – признался я. – Но меня очень волнуют три вопроса. Как она, что с ней, и почему ей нельзя покидать Тёмный Приказ?

- Она сейчас в камере обособления, которая отсекает всю «теньку», поступающую извне, – со вздохом пояснила Мария Михайловна. – Пока она там, тёмный не может переродить её из спящей куколки в действующую. А сидеть ей там до тех пор, пока Костя не найдёт тёмного и не убьёт его. Тогда твоя сестра станет обычной непророщенной двусердой. Если бы мы взяли этого кондитера, который занёс семечко Тьмы в твою сестру, может, и получилось бы сходу выйти на след. Но вмешался ты… И случайно размазал беднягу его же заклятием, которое ты перенасытил своей энергией.

Увидев, как моё лицо вытягивается, Мария Михайловна покачала головой и пояснила:

- Не принимай на свой счёт, Федь! Мы ждали его там, куда он вёл твою сестру. То есть в его же лавке. Если бы ты не догнал его, он бы не стал спешить. Так что, боюсь, кинувшись в погоню, ты оказал всем, включая сестру, медвежью услугу. Но знать о засаде ты никак не мог. Просто действовал по обстоятельствам. Винить тебе себя не в чем. К тому же, ты ударил вовремя, не дав завершить процесс внедрения тёмного сердца.

- Сожалею… – искренне извинился я.

- Ты не мог знать, – улыбнулась проректор. – Просто стечение обстоятельств.

Так могло казаться Марии Михайловне. Так могло казаться даже Косте. Но я-то успел заметить тем утром отсутствие дозоров по всей улице... И если бы я тогда обратился к памяти Андрея, то догадался бы, что пропали они не просто так, а чтобы не спугнуть какую-то цель. Да и о том, что кондитер, обнаружив погоню, начнёт спешить – я тоже мог бы догадаться...

Правда, объяснить всё это Марии Михайловне я не мог. Во всяком случае, умолчав о любителе блинов и весёленьких шортов, который засел в моей голове. Так что… Оставалось только кивнуть и приступить к подписанию договоров, подвинутых ко мне проректором.

- Что сам думаешь о своём кризисе? – задумчиво спросила Мария, пока я ставил автографы на страницах.

- Это было странно… – честно ответил я. – И судя по тому, как всех взволновало то, что я видел – ещё и необычно.

- Необычно, – кивнула Мария Михайловна. – Обычно двусердые засыпают без сновидений и просыпаются либо уже на новом ранге, либо тёмными. Видят ли видения те, кто стал тёмными – неизвестно, как ты понимаешь... Они, видишь ли, на контакт не идут.

- Дмитрий Всеволодович… – нахмурив лоб, припомнил я свои подозрения.

- Да, он говорил, что такое случается, – кивнула Мария.

- Не просто говорил. Он задавал вопросы, которые мог бы задать тот, кто видел такие же видения. Или тот, кто уже знаком с подобными рассказами.

- Интересно… – протянула госпожа проректор. – Получается, ректор может знать что-то такое, чего почти никто на Руси не знает. Разве что другие Рюриковичи... Впрочем, нам это сейчас не поможет. А так всё верно: твой кризис прошёл необычно. Приборы врачей показывали чёткую картину вмешательства в ход кризиса, но все защиты остались нетронутыми. И следов внешнего вмешательства мы не нашли. Понять бы, что внутри тебя помогло пройти кризис…

На этом моменте я успел струхнуть, но Мария Михайловна продолжила, не дожидаясь ответа:

- Но боюсь, Федя, ты и сам этого не понимаешь. Я предлагала ректору всё-таки попробовать сломать твою энергетическую структуру, но он почему-то уверен, что ты и другие кризисы сможешь пройти. Иначе бы не назначил ученический оклад и не подписал бы с тобой договор на обучение. Договор, к слову, на шесть лет. Сначала три года общего обучения, а дальше – расширенная практика. Знаешь, что это означает?

- Что я буду пахать на училище, как привязанный? – добродушно, впрочем, хмыкнул я.

- Точно! Впрочем, не сомневайся: в этом будут свои преимущества. Захочешь совмещать с другой работой? Пожалуйста, никаких трудностей! Практика есть практика. Ну а пока тебе придётся поездить на практику со мной. Думаю, ты не откажешься: дело касается как раз того тёмного, которого надо убить, чтобы отпустили твою сестру.

- Да я хоть сейчас! – с энтузиазмом отозвался я, возвращая подписанные договора.

- Вот прямо сейчас не надо!.. – улыбнулась проректор. – Прямо сейчас займись учебниками. Чем лучше учишься, тем больше оклад, помнишь? Завтра с утра потренирую тебя обращению с «тенькой». А вот днём за нами заскочит Костя, и тогда уже поедем выслеживать того тёмного урода. И вот что, Федя… Купи себе оружие!

- У меня назрел дурацкий вопрос: а где его купить? – наклонив голову вбок, поинтересовался я.

- В город одному тебе пока нельзя! – сразу же предупредила Мария Михайловна. – Сходи лучше в наши торговые ряды.

- Вроде бы там оружейной лавки не было… – заметил я.

- Дойдёшь до дальней стены в рядах, там металлическая дверь. Стучишь туда, а когда откроют, скажешь: «Батыр – не богатыр». Только так, чтобы больше никто не слышал, хорошо?

- Батыр не богатыр? – переспросил я, изогнув бровь и улыбнувшись.

- Пароль не я выдумывала! – засмеявшись, пояснила Малая. – Мне их по утрам сообщают. Они каждый день такие… Дурацкие… В общем, купи себе нормальный ствол, как Костя просил. Иначе он меня совсем загрызёт. Заодно, пока мы на выезде, буду дальше учить тебя обращению с «тенькой».

- Госпожа проректор, а можно вопрос? – вспомнил я кое-что, что меня очень волновало.

- Задавай, – кивнула она.

- Сколько стоит проращивание чёрного сердца? Мне, честно говоря, и спросить-то не у кого… – я развёл руками. – И есть ли какое-то проращивание, скажем так, с гарантиями, которое позволит дорасти хоть до богатура?

- Ты лучше этот вопрос уточни у своих однокашников в столовой. Честно говоря, я не в курсе нынешних расценок… – сразу помрачнела Малая. – К тому же… Ты ещё не слышал моего прозвища в училище?

- М-м-м… – я замялся.

- Да не мнись ты! – не переставая хмурить брови, отмахнулась проректор. – Покусайловна – моё прозвище. Слышал уже, вижу!.. Ну так вот, мало кто знает, откуда оно вообще взялось. Из нынешних учащихся, конечно. А вот их мамы и папы наверняка помнят.

Я промолчал, показывая, что весь преисполнен внимания.

- Мой отец занимал высокий пост в Тайном Приказе по Ишимскому княжеству. Он был головой местного отделения Приказа. По долгу службы много раз брал за жопу местных воротил и аристократов. Его убили. Скорее всего, убили за слишком верную службу царю: его так и называли, цепным псом Рюриковичей. А меня, его дочь, цепной сукой.

По лицу Марии Михайловны пробежала тень, и её черты как будто заострились, став жёстче. Похоже, у неё внутри скрывалась не только боль из-за погибшего брата, но и вполне понятная злость на многих влиятельных людей в Покровске-на-Карамысе.

- А моего брата называли цепным сучонком. И если мне чёрное сердце прорастили ещё при жизни отца, то вот брату… Я смогла найти только три предложения, чтобы прорастить ему сердце. Все они были не самые надёжные, но при этом дорогие. Все от ста тысяч рублей. Я обращалась к местным аристократическим родам, но для цепной суки и сучонка всегда был отказ. За то, что моей отец покусал местных – они мстили его детям.

- Гадость какая… Чего-то я уже не хочу к ним обращаться! – поморщившись, выдохнул я.

- Дело давнее, Федь!.. – Мария Михайловна качнула головой и как-то сразу переключилась, снова смягчившись. – Я, став проректором «Васильков», обучаю всех одинаково, не обращая внимания, отказала мне когда-то эта семья в помощи или нет. Таков уж аристократический мир. Он невелик, и все в нём друг друга знают. И либо ты прощаешь придурков, либо мстишь, но тогда идёшь до конца. Я выбрала прощение, Федь. Но я не забыла… И если к тем, кто не делал мне зла, всегда была снисходительна в случае неуспеваемости, то вот тем, кто помнит меня цепной сукой… К их ошибкам я снисхождения не испытывала никогда. И они это поняли. И знают.

- И не пытаются примириться? – удивился я и виновато пояснил: – Ну просто, если уж они привыкли лицемерить, то зачем изменять привычкам?

- Пытались… – Мария Михайловна грустно улыбнулась. – И все они знают моё условие: примирение будет тогда, когда они вернут мне брата.

- Может, это и глупо… – заметил я и ответил ей жизнерадостной улыбкой: – …Но назовите мне тех, с кем в будущем не стоит иметь никаких дел. Вы у меня всё-таки любимый проректор!

- Не подлизывайся! – Мария Михайловна, против воли, развеселилась и погрозила мне пальцем. – Не переживай: скажу, как время придёт, кому не стоит подставлять спину. Ну а пока твоя величина не поднялась выше плинтуса. Так что первым делом давай подрастай в силе и рангах… Ах да, ранги!..

- А что с ними не так? – удивился я.

- Ну, во-первых, ты теперь отрок второго ранга. Так что сейчас Лизонька принесёт документ, а ты ознакомишься и подпишешь, – строго напомнила Мария Михайловна. – Во-вторых… Тебе очень надо стать боярином, Федя! Когда переходишь на шестой ранг и становишься младшим боярином, можешь подать заявление на свой надел. Если рядом с городом – тогда тебе дадут надел поменьше. Если где-нибудь севернее, то получишь больше. В землях за северной границей вообще могут дать огромные территории. Только непонятно, что с ними делать там…

Щёлк! Вот оно! Я знал, что двусердым положены свои наделы, но в жизни не думал, что есть реальная возможность получить много земли. Вот он, мой шанс на то, чтобы разбогатеть! Потому как у меня в голове сидел Андрей. А у Андрея в голове сидело несколько сотен карт с полезными ископаемыми Сибири. Правда, он при жизни о них даже вспомнить не смог бы. Но я-то мог! Причём мог в подробностях! Только подумал – и вот, уже получил ответ.

А теперь: внимание! Официальная северная граница Руси в Западной и Центральной Сибири почти не заходила севернее шестидесятой параллели. Вся богатейшая сибирская кладовая лежала практически нетронутой. Редкие лагеря, где вахтовым методом работали заключённые и вольнонаёмные – не в счёт. Их было не так уж и много.

Правда, в Сибири на диком выпасе водились отродья Тьмы, пробившиеся из Чукотской и Скандинавской Тьмы… Поэтому найти желающих там жить и работать – будет сложно. Но лихих людей на Руси хватало во все времена.

Тут надо было думать о том, чтобы мою землицу не отжали аристократы посильнее, прослышав о найденных безродным Федькой Седовым богатствах…

- …С землёй не торопись! Постарайся заработать авторитет, вырасти в рангах, – продолжала Мария Михайловна. – Тогда и землю выбьешь получше. Заработать денег можно и другими способами. На царской службе, например. Если Дмитрий Всеволодович не ошибся, расти ты будешь поначалу довольно быстро. Так что…

А я вспоминал совет боярина Павла, того, кто помог мне с чёрным сердцем: аристократия уважает только силу. Не деньги… Не связи… Силу. Умение управлять «тенькой», способность защитить себя и отстоять своё.

Я много раз видел в СМИ, как какой-нибудь князь Такойтович поносит князя Другойтовича… Но никогда не слышал, чтобы кто-то поносил Рюриковичей. Потому что сильнее них на Руси никого не было.

Иди, скажи Агафье Симоновне Рюрик, что она дура и земляной червяк. Уже завтра, наплевав на все запреты собственного же рода, эта женщина-богатур приедет в твой город и сравняет его с землёй, уничтожив всё, что было тебе дорого.

Утрирую, конечно… Скорей, с её-то силой, посмеётся и ответит, что сам дурак. Но суть от этого не меняется. Силу аристократы уважают больше, чем деньги и связи. Потому как этой силой можно всё легко и быстро перечеркнуть – буквально в один момент. Богатур в роду – это как ядерная боеголовка у страны: оружие последнего шанса.

И я буду расти не просто быстро… Я буду расти, как бамбук! Сегодня пробился, а завтра упираюсь в небеса! Опасно? Плевать на опасность! Я уже три раза за этот месяц практически умер. Я молод! Полон сил! И я невероятно дерзкий парень! Поэтому Дмитрий Всеволодович ошибся: я буду расти даже быстрее, чем он ожидает.

- …И ещё тебе скоро должны прийти на счёт подъёмные за получение второго ранга отрока. Сразу тысяча рублей: не удивляйся! – предупредила проректор. – Вот, наверное, и всё пока...

- Я всё понял, Мария Михайловна! – ответил я.

- Сильно сомневаюсь, но я тебе это ещё не раз буду повторять… – ухмыльнулась Малая. – Иди, учись… Ну и отдыхать не забывай.