Тьма. Том 1 и 2

Том 1 - Глава 8

«Байкальский еженедельник»

Из интервью следователя по особо важным делам Тьмы в отставке Булатова Димитрия Алексеевича (Д.А.) от 7 июня 2011 года.

Димитрий Алексеевич, но как же так? Над вами же неоднократно проводили ритуал распознавания...

Верно. И всё же я в любой момент могу оказаться тёмным.

Но как?

Очень просто, дорогой мой. Очень просто. В любой момент своей жизни двусердый может обратиться к Тьме. В любой! Совершенно!

Это разве не секретная информация?

Пока нет. Скажем так, вы первый, кто об этом узнаёт. Во всяком случае, от меня. Когда-то давно я подписал соглашение о неразглашении. И я не могу рассказывать ничего из того, что рассказали мне другие двусердые. Но вот в чём подвох – этого мне никто не рассказывал. И понял я это тогда, когда уже вышел в отставку! Так что это не секретная информация. Но, уверен, скоро станет таковой.

Что ж, хорошо… Но как же так? Или вы хотите сказать, что чёрное сердце – это как бы своеобразный подарок от Тьмы?

Я этого сказать не хочу (Д.А. улыбается – примечание осведомителя). Это вы сами догадались. Видите, как просто? Достаточно использовать логику! Вооружитесь ей, рассматривая интересующий вопрос – и почти сразу узнаете то, что от вас скрывают. А от вас, будьте уверены, скрывают очень многое. О чём я, конечно же, не могу рассказать.

У меня есть двусердый брат. Так что, получается, он в любой момент может стать на сторону Тьмы?

Стоит ему только этого пожелать – и Тьма сама предложит перейти на свою сторону. И вот что я могу вам гарантировать: отказаться будет очень сложно. Скажу честно: когда я решил провести этот эксперимент, то прожил самые страшные три дня в моей жизни.

Вы смогли отказаться?

Я отказался. Но это не значит, что я смог бы снова. В момент, когда Тьма делает предложение, она… Она знает, куда давить. Она знает, что обещать. Она вытащит на свет ваши самые сокровенные желания и поможет их реализовать, какими бы фантастичными они ни были. А у меня, скажу прямо, с каждым годом жизни остаётся всё меньше и меньше нереализованных желаний. И те, что остаются – реализовать сам я уже не смогу.

Тьма пообещает с ними помочь, и что?

Возможно, я не удержусь. Я привык быть честным с собой. Я отказался один раз: проявил волю, силу характера, преданность человечеству. Но… Я не вру себе. Я осознаю, как тяжело мне было это сделать. И до сих пор испытываю горечь от своего же отказа. А что будет, если Тьма попробует снова?..

Но ведь до вас никто этого не делал! Может быть, если не рассказывать, как обратиться к Тьме, можно ещё долго…

Дорогой мой, если вам никто не сказал – это вовсе не означает, что ничего подобного не случалось. Возможно, Приказы и наше правительство постарались скрыть подобную информацию, упрятав её в самые дальние архивы. А возможно, до меня просто никто не сумел отбиться от Тьмы? Что если я оказался первым? Что если предательства двусердых уже неоднократно случались?

Но они случались! Этот факт отражён в летописях! Я сам читал… Господь Всемогущий! Вот почему… Но… Но как же так?

А вот так… Вот так, дорогой мой! В этом мире всё уже когда-то было. Так стоит ли безоговорочно доверять двусердым? Стоит ли верить тем, кто получил, как вы выразились, «подарок от Тьмы»? Суть Тьмы – пожрать весь мир. Это её природа. Её цель. Она идёт к ней уже тысячу лет. И всю эту тысячу лет она щедро раздавала людям «подарки», так, что ли? Не думаю (Д.А. смеётся – примечание осведомителя). Думаю, это вовсе не подарки…

А что же?

Это брак! Двусердые – это выбраковка. Мы все – неудавшиеся воины Тьмы. Мы должны были прийти к ней, но не пришли… Наоборот, сражаемся против неё. Но кто сказал, что подобный брак нельзя исправить?

И как же быть?

За свою долгую жизнь я пришёл лишь к одному выводу: Тьму надо бить обычным оружием. Нельзя использовать «теньку». Ни в быту, ни на войне! Только так можно победить! Только чистое человечество способно одолеть такого страшного врага. А «тенька», двусердые и прочее… Это от лукавого. Это от Тьмы.

Вы говорили с Тьмой, Димитрий Алексеевич?

Да.

Какой вы её увидели? Как она выглядит?

Мне показалось… Мне показалось, что это прекрасная женщина. Но, к счастью, я очень плохо видел в тот момент…

Машина прошелестела шинами по асфальту, притормаживая, и свернула с шоссе на грунтовую дорогу, тянувшуюся между двух полей. С одной стороны весело шевелили жёлтыми головами подсолнухи. А с другой, за лесополосой – виднелась вспаханная земля.

На обочине, в сотне метров от шоссе, стоял с десяток автомобилей – скорая, кареты городовых, чёрные автомобили с эмблемой Тёмного Приказа. Эмблема мне нравилась своей современностью и лаконичностью: на чёрном фоне был обведён белым силуэт кошки, приоткрывшей один зелёный глаз.

Машину Константина тут явно знали. И даже ждали. Городовые, стоявшие в охранении, сразу оживились: один побежал куда-то в лесопосадку, а второй стал махать рукой, указывая, где припарковаться.

- Здравия желаю, ваши благородия! – стоило только Косте открыть дверцу, как к автомобилю подскочил радостный урядник. – Константин Петрович! Мария Михайловна!

У урядника, к слову, имелась отметина двусердого. Так что человеком он был непростым.

- Приветствую, Виктор Леонидыч! – поздоровался Константин. – Знакомьтесь, это Фёдор, временный помощник и охранник Марии Михайловны.

Урядник повернулся ко мне, и я решил не выпендриваться:

- Просто Фёдор. Очень приятно!

В ответ он пожал мне руку и приглашающе указал на посадку.

- Ну… Прошу проходить на место. Мария Михайловна, без вас просто не знаем, что и делать!

- Сейчас посмотрим, что там такое… – пообещала Малая.

- Виктор Леонидыч, а покажите, пожалуйста Феде всех наших, чтобы лица запомнил… – попросил Константин.

- Всенепременно! Фёдор, давай за мной! Сейчас со всеми тебя познакомлю.

- Ого! Мясная лавка открыта! – донёсся из лесопосадки голос Марии. – А внутренности отдельно были?

Я хмыкнул на это замечание, а Виктор Леонидыч усмехнулся и пояснил:

- Мы Марию Михайловну постоянно дёргаем. К трупам её благородие привыкли, а вот юмор – как видишь, испортился. Ты сам-то как? Трупов не испугаешься?

- Да вроде бы не должен, – я поморщился. – Насмотрелся за последние дни.

- Ну, значит, молодец! Так, давай с нашими знакомиться…

В группе прикрытия было два десятка городовых и ещё два старших городовых. И все они были двусердыми, как и урядник. Так что правильней было сказать, что это особые городовые, но Виктор Леонидыч, видимо, не считал нужным их инаковость подчёркивать.

Меня представили всем до единого, а я в процессе внимательно наблюдал за каждым, запоминая и лицо, и нюансы поведения. Раз мне сказали, что стрелять надо в любого, если замечу что-то странное – значит, и этих буду подозревать. На всякий случай.

- Ну вот такой у нас отряд! – тем временем подытожил Виктор Леонидыч. – Все ребята, как сам видишь, силой не обделены. Но сильно на неё не рассчитывай…

- Почему? – удивился я. – Раз есть чёрное сердце, значит, что-то да умеют.

- А ты не в курсе, да? – прищурился Виктор Леонидыч.

- Да я недавно стал… – не стал скрывать я и сразу добавил: – Если что, соглашение о неразглашении я уже подписал!..

- Ага, понятно… У них у всех Боевое Рождение, но неполноценное. Да и у меня тоже. Некоторые такое Боевое Рождение даже за Рождение-то не считают… – пояснил урядник. – В общем, можем чуть-чуть… Но разве что самую малость… Я вот, к примеру, могу щит поставить. Правда, только на себя. Как бы эдакой плёнкой прикрываюсь. И она в лучшем случае снизит урон. Уж до чего у Марии Михайловны что щиты, что удары слабенькие… Но у нас-то ещё слабее, Федь!

- Не знал… – я покачал головой. – Не знал, что так может быть.

- Ну, как видишь, может. Боевое Рождение – штука такая… Непредсказуемая! – урядник вздохнул. – А ещё во время обучения всякое может случиться… Ты сам-то, если не секрет?..

- Тоже Боевое Рождение, – признался я, начиная понимать, что мне могло грозить, если бы не боярин Павел.

- Повезло. Ну или не очень… Тут как пойдёт. А вообще, знаешь, на всё воля Господа! – урядник хлопнул меня по плечу. – Ты, главное, учись. Слушайся Марию Михайловну. Может, и дальше всё хорошо будет. Не застрянешь, как мы, в отроках.

- Буду учиться. И слушаться, – очень серьёзно пообещал я.

Правда, кое-что было непонятно: а чего они все мне угрожают-то, а?! То ли намёки делают, то ли заранее оплакивают… Что за мода-то такая? Или причины есть? Решив, что надо в ближайшее время ещё раз разузнать о своих перспективах у старших товарищей, я не стал зацикливаться на вопросе.

Воинская служба приучила меня к тому, что при наличии важной задачи остальное надо временно игнорировать. Пошёл в дозор – зри. Пошёл в бой – бей. А лишние переживания должны остаться в стороне. Всё потом! А сейчас мне надо дежурить рядом с Марией и всех подозревать.

Так что вместо того, чтобы стоять и сопли жевать, я поспешил в посадку, где уже скрылись Малая и Константин.

Среди стволов деревьев мне предстала неаппетитная картина. На земле лежала белая плёнка. А на белой плёнке лежал молодой парень. К несчастью для парня – по частям. И выражение боли и ужаса, застывшее на той части, которая лицо, наводило на мысли, что резать его начали при жизни.

Даже мне что-то слегка поплохело…

Тут, видимо, ещё сыграл роль висевший в лесопосадке запах. Яркое летнее солнышко припекало после ночной грозы, воздух парил – и тело, по всей видимости, начало разлагаться. А без респиратора здесь был один лишь я, да пара санитаров, которые пристроились на сухом деревце и пили чай из картонных стаканчиков. Но с этими-то всё ясно – небось, из морга и прикатили.

- Держи, надень, – спас меня Константин, протянув респиратор.

- Спасибо…

Мария сидела на корточках и, прищурившись, осматривала одну из частей трупа. Рядом с ней стояло несколько человек. Протолкавшись, я пристроился в паре шагов от проректора, внимательно поглядывая по сторонам. Это вызвало определённое недовольство у присутствующих, но Костя одобрительно кивнул. А значит, я всё делал правильно.

Спустя минуту Мария перешла к следующей части трупа и, снова прищурившись, застыла рядом. В этот раз она простояла минут десять, почти не шевелясь и как будто что-то разглядывая. А потом достала из сумочки блокнот и начала в нём черкать.

Так повторялось ещё два раза. Видимо, предыдущие части Мария успела осмотреть, пока я знакомился с группой прикрытия. После чего проректор удовлетворённо кивнула и, обернувшись, махнула рукой одному из тех, кто толкался рядом.

- Матвей, вы карту потоков сделали?

- Конечно, Мария Михайловна! – отозвался молодой парень, к слову, единственный тут без изменённой кожи.

Даже санитары были двусердыми. И я, откровенно говоря, постоянно цеплялся взглядом за это «украшение» на щеках. Не так уж часто мне приходилось вживую встречаться с его обладетелями. Куда чаще я видел их в записи: на экране телевизора или в сети.

Не сказать, чтобы их было критически мало – нет, вполне достаточно. Но, как я заметил, пути обычных людей и двусердых редко пересекались. Правда, в Ишиме у них и интересов было не так чтобы много – хоть город и большой.

Княжеский род, правивший Ишимским княжеством, два-три десятка родов удельных князей со своими закрытыми хозяйствами, да пара военных баз – вот и все основные группы двусердых в округе. Там, на военной базе или в поместьях дворян, их ещё можно было встретить в большом количестве. А остальные были рассредоточены по многочисленным Приказам и местным ведомствам.

Ну а такого, чтобы я оказался в окружении сразу пары десятков меченых, в моей жизни ещё не было. И это вызывало определённый дискомфорт. Впрочем, у меня тоже раньше не было полоски изменённой тёмной кожи от груди до щеки…

- Вот смотрите, Мария Михайловна, – молодой парень открыл мобильный терминал и, развернув монитором к Малой, вывел из спящего режима.

Краем глаза я увидел знакомые части трупа и хаотичную мешанину цветных полос. А вот для Марии это явно что-то да значило. Сверившись с блокнотом, она начала решительно чистить рисунок от полос, пока на мониторе не осталось всего три клубка.

- Вот эти… – сказала она. – Один – убийца, ещё двое – упаковывали и таскали тело. Их следы идут в одном направлении. А у вас нет трупа того, кто тело вёз?

- Ушёл, Маш, – ответил Костя. – Разве что машина его осталась. Вон там, за кустами глянь!

- Сейчас посмотрю, – кивнула Мария, двинувшись в указанном направлении.

Сразу за санитарами, по-прежнему пившими чай, из зарослей крапивы выглядывал багажник автомобиля. Правда, был он мало того, что помят, так ещё и пулями изрешечен, будто сито. Сразу видно: задержание прошло без лишнего гуманизма.

Зайдя со стороны водительского сиденья, Мария заглянула в салон, на секунду замерла, недовольно повела носом… А потом отправилась обратно, на своих каблуках, сквозь кусты и крапиву. По пути она разве что вслух не попискивала, пытаясь держать лицо. А в последний момент всё-таки не утерпела и оперлась на меня, чтобы выбраться.

С экрана мобильного терминала исчез ещё один клубок. После чего госпожа проректор махнула нам с Костей рукой и заторопилась к машине. И только когда мы развернулись и поехали к шоссе, Мария, наконец, озвучила выводы:

- Это, определённо, ритуал на силу… На шоссе – направо…

- Уверена в ритуале? – уточнил Костя.

- Шанс ошибиться – процентов пять, – задумчиво хмуря брови, призналась проректор. – Но есть, конечно же…

- Хорошо, учту, – кивнул Костя.

Я оглянулся и посмотрел, как следом за нами выруливают машины городовых в количестве трёх штук. Практически почётный эскорт.

- Не надо ничего учитывать! – отмахнулась проректор. – Это обманка же, очевидно.

- Согласен. Нас тянут в ловушку, – кивнул Костя. – Может, отменить?

- Нет уж… Просто предупреди всех! – попросила Мария.

- Федя! Предупреждаю! На нас нападут! – посмеиваясь, сообщил мне Костя.

Я в ответ мрачно кивнул и расстегнул кобуру, повторно проверяя пистолет.

- Всё, Маш, не переживай! Федя всех положит! – отрапортовал Костя.

- Мальчики, а вы в каком возрасте перестаёте идиотами быть? – выгнув бровь, задалась вопросом Мария, а потом махнула рукой. – Тут тоже направо!

- Это в сторону товарного вокзала, что ли? – удивился Костя.

- Понятия не имею! Но возможно, – кивнула Мария.

Дальше ехали молча. Сначала машина и в самом деле катила в сторону вокзала, но затем, по наводке Марии, свернула и поехала вдоль железнодорожных путей. Спустя где-то минут пятнадцать впереди показалась небольшая станция: одна из множества пригородных остановок на этой ветке.

Рядом со станцией был посёлок, но госпожа проректор указала на железнодорожный переезд, за которым высилось несколько крупных обшарпанных складов.

- Не думаю, что это и есть логово! – поднял бровь Костя. – Вряд ли наш тёмный – такой уж аскет, чтобы на складе жить.

- Там могут быть следы! – отрезала Мария. – Здесь тормози.

Когда вся честная компания выбралась из машин, в нашу сторону из глубины складских построек вышел мужчина с белой повязкой на рукаве, на которой было то ли написано, то ли вышито слово «сторож». Костя начал о чём-то говорить с ним, а Мария поспешила к дверям склада.

Я, само собой, неотступно следовал за ней. И по сторонам не забывал поглядывать. Но пока что в зоне видимости мелькали только наши сопровождающие.

- Вот на этом складе! – сообщила Мария.

- Открывай! – потребовал Константин от сторожа.

- Да зачем вам туда, ваше благородие? – удивился сторож. – Там смотреть нечего: одно только железо ржавое.

- Ты давай, открывай! – Костя мягко подтолкнул сторожа к дверям. – Ключ-то есть?

- А как же! Как ему не быть-то? – отозвался тот и выудил из-под обвисшего свитера связку с ключами. – Вот они! Ваше благородие… Вот…

Мы с Марией посторонились, пропуская мужика. Единственное странное, что я в нём заметил – так это что он по такой жаре свитер носит. Даже если на голое тело – всё равно перегрев можно влёгкую поймать.

Но мужику, похоже, было нормально. И оттого он был ещё более подозрительным. Как бы то ни было, погремев ключами, сторож выбрал нужный и, открыв дверь, приглашающе махнул рукой:

- Проходите, ваши благородия! Но вы помните: я, Павел Широков, человек благовоспитанный! Всё по закону… Только вы мне уж бумагу составьте, ваши благородия! Что обыск был! И что вы тут были!

- Всенепременно, господин хороший, всенепременно!.. – пообещал ему урядник, первым окунувшись в темноту склада. – Ох ты ж… Осторожней, не споткнитесь!

Следом за урядником скользнули пятеро городовых, а дальше уже Константин разрешил войти и Маше. Я успел её обогнать и проскользнуть внутрь раньше. И даже заранее протянул руку. Госпожа проректор элегантно, с цоканьем каблучков, заплыла внутрь… И немедленно споткнулась о лежащую на земле трубу.

В общем, моя рука пришлась как нельзя кстати. Вцепившись в неё, Мария удержала равновесие и благодарно кивнула.

- Так… – она сделала ещё несколько шагов, а затем прищурилась и внимательно огляделась. – Тут следов… Очень много… Всяких…

- Это не наших ребят следы? – уточнил Константин, стоявший рядом.

- Нет, у наших я все слепки запомнила… – покусывая себя за губу, нахмурила брови Маша. – Кость, надо пройтись по складу и проверить, где в последнее время люди были.

- Вон туда точно кто-то ходил, Мария Михайловна! – урядник указал сначала на пол, где в пыли отчётливо просматривались отпечатки ботинок, а потом в дальнюю часть склада.

- Заходим и проверяем везде! – приказал Константин. – Сами стараемся не следить! Ещё не хватало след окончательно потерять…

Склад был длинный. От двери вёл центральный проход, конец которого терялся где-то в темноте, а в обе стороны от него шли бесконечные стеллажи, уходящие под потолок и уставленные картонными ящиками. На всякий случай я сунул нос в один из них. Оказалось, сторож не врал про ржавые железяки.

- Что там? – Мария тоже заинтересовалась.

- Ржавые болты на полсантиметра! – отозвался я.

- Не, это неинтересно… – задумчиво покусывая себя за губу, проректор начала поглядывать по сторонам. – А наверху что?

- Мостки там, Мария Михайловна! – отозвался урядник. – Сейчас лестницу найдём и проверим, что и как.

Мостки тянулись вдоль всего склада на уровне где-то четырёх метров. Лестницу нашли только в самом конце склада. Возможно, ещё одна имелась у входа, но мы её могли и пропустить всей большой компанией. Марию же привлекло что-то в одном из последних проходов между стеллажами.

Они подалась в сторону, присела на корточки и стала всматриваться в нижнюю полку. Именно в этот момент ближе ко входу, наверху, что-то громыхнуло и забарабанило по металлическим мосткам…

- Так, один наряд за мной! Остальные тут! – приказал Виктор Леонидыч, вытащив из кобуры пистолет. – Только тихо, парни!

- Есть тихо! – отозвался старший городовой во главе пятерых коллег. – Не шумим…

И вправду, вверх по лестнице городовые устремились почти бесшумно. Я даже позавидовал. Не уверен, что смог бы настолько быстро и тихо бежать по металлическим ступеням. В моём представлении они должны были громыхать так, что на весь склад было бы слышно.

Костя прошёл чуть дальше, скрывшись за стеллажами. Последний оставшийся с нами старший городовой и пятеро его подчинённых рассредоточились вокруг, от скуки рассматривая стеллажи.

А Мария так и зависла рядом с нижней полкой. От нечего делать я прошёл дальше к стене, где обнаружил открытую дверь, ведущую в соседнее помещение, и пару металлических шкафов. Один из них был не заперт, а внутри лежали спецовки складских работников.

Вернувшись, знаками показал старшему городовому на находку. Тот кивнул, взял троих подчинённых и пошёл осматривать. А я продолжил нести стражу рядом с Марией.

Что-то было не так…

Двое городовых вели себя, как прежде, и подозрений не вызывали. Но чуйка, уже проявившая себя во время службы, буквально взвыла сиреной боевой тревоги. Нахмурившись, я стал внимательно оглядываться вокруг, стараясь не пропустить ни одной мелочи.

Почувствовав какое-то движение за полками, сделал шаг в сторону и выглянул в проход. К нам направлялся сторож. И вот тут, наверно, мне бы стоило успокоиться. Но сторож определённо вёл себя странно… Даже, можно сказать, подозрительно…

Я вот – человек нормальный. Стою ногами на земле. А сторож вёл себя ненормально. Он передвигался при помощи рук, хватаясь за полки, как какая-то обезьяна. Я лишь на мгновение растерялся, укладывая увиденное в голове… А затем вытянул пистолет из кобуры, прицелился и – выстрелил.

И я должен был попасть! Должен был! Я буквально чувствовал, куда ударит пуля.

И туда она и ударила.

Но этот гад в последний момент резко сместился в сторону. И тут же, замерев буквально на секунду, атаковал.

Спасли меня стеллаж и ящики, принявшие на себя основной удар. А мне лишь прилетело волной воздуха в плечо и по заднице. Зато несчастное складское имущество, лишившись равновесия, собиралось передать эстафетную палочку дальше. Ящики с нашей стороны стеллажа угрожающе выдвинулись со своих мест. А стеллаж уже опасно качался.

И только услышав отчаянную ругань со второго этажа, я понял, что удар предназначался не мне. И даже не Марии. Сторож бил по лестнице! И он своего добился. Лестнице пришёл конец: её всю перекосило, сплющило, как комок жвачки, и бросило на пол.

- Стой, гнида, стой! – орал Виктор Леонидыч сверху.

- Лестница!

- Стреляй!

Хлопки пистолетных выстрелов зазвучали сверху со стороны входа. Но сторож даже и не думал останавливаться: он просто резко сместился в мёртвую для стрелков зону, извернулся и метнул две молнии в оставшихся со мной и Марией городовых. Один успел выставить какой-то щит, а вот второму не повезло: упал на землю, сотрясаясь в конвульсиях.

Я выстрелил повторно. И снова я должен был попасть в сторожа, но в последний момент тот резко выскочил из прицела, выставил руку в мою сторону, замер…

Откровенно говоря, дожидаться удара я не стал. В два прыжка подскочил к Марии, сгрёб её в охапку, благо проректор была небольшого росточка, и рванул прочь.

- Федя! Ты что?!.. – спросила она откуда-то у меня из-под мышки.

Похоже, Костя был прав: в процессе поиска следов Мария никого и ничего не слышит. Тяжёлый случай.

Позади нас что-то невероятно могучее и смертоносное скрутило стеллаж, и он со стоном и грохотом обрушился на то место, где Мария была всего секунду назад. А следом обрушился и тот стеллаж, который она так внимательно осматривала.

- Что?! – воскликнула проректор, но у меня не было времени отвечать.

Поспешно утвердив её на ногах, я развернулся. Повезло: успел в тот самый момент, когда тёмный показался в зоне видимости. Я даже смог взять его на мушку и выстрелить… И эта сволочь снова сместилась прямо из-под пули, после чего на секунду замерла, готовясь к атаке.

Малая уже пришла в себя. Во всяком случае, соображала теперь быстро, а не как сонная муха. Выставив вперёд руку, она создала щит, который и принял на себя удар заклятия, похожего на клубок чёрных нитей. Столкнувшись со щитом, этот клубок раскрылся, а тонкие нити с противным свистом выстрелили во все стороны.

И одна, к несчастью, пробила грудь последнего оставшегося при нас городового. Бедолага как раз поднимал руку с пистолетом…

До нас нити не долетели, разбившись о защиту: только чёрные сгустки, бившие больно, но не смертельно. А я выстрелил ещё дважды, пользуясь тем, что щита больше нет. Первый раз целился в паскудного сторожа, но тот снова переместился. А во второй раз – попробовал поймать его в конце смещения. Вот только оказалось, что этот подлец умеет изменять траекторию движения…

Хорошо ещё, Мария, которая честно пряталась за моей широкой спиной, успела заново поставить щит. Правда, для этого ей пришлось просовывать руку у меня под мышкой, но ведь смогла!..

Однако и сторож, гад такой, оказался непрост. Вместо того, чтобы ударить напрямую, он врезал по секции стеллажа, стоявшего рядом, и тот с противным скрежетом начал крениться в нашу сторону.

Такого бы щит Марии не выдержал. Да и направлен он был в сторону буйного сторожа, а не на стеллаж. Оставалось одно: я опять схватил госпожу проректора в охапку и со всех ног рванул к двери в служебное помещение. Малая, кстати, показала себя надёжным боевым товарищем: стоически терпела мою руку под рёбрами, продолжая держать щит.

И не зря: пару секунд спустя в щит прилетело! А потом ударило меня в спину.

От боли на миг потемнело в глазах… Но я успел втащить проректора в дверь. И сразу же ушёл на пару шагов в сторону, опуская Марию на пол.

- Федя! Ты как? – с ужасом выдохнула она. – У тебя вся спина…

- Не сейчас! – рыкнул я, осторожно выглядывая из двери.

Тёмный задержался, дождавшись полного падения стеллажей. А затем повторил свой трюк, но уже в той стороне, где был Константин.

- С дороги! – мимо меня в дверь проскочили городовые, открыв огонь и заставив сторожа метаться чуть ли не по стенам.

Вот только попасть не могли. А тот, прыгая со стеллажа на стеллаж, добился того, что ещё одна секция стала заваливаться на городовых. Не успев выскочить из-под удара, они оказались погребены под грудой ящиков. Я слышал ругань и крики, но сейчас помочь не мог.

Не до того было: сторож, скалясь, метнулся к двери. Пришлось, выставив пистолет вперёд, снова прикрывать Марию окровавленной спиной.

- Только не ставь щит! – тихо попросил я.

- С ума сошёл?! – шёпотом возмутилась проректор.

- Не ставь! – повторил я, сжав зубы и отступая от двери. – Лучше смотри, чтобы сзади ни обо что не споткнуться… Отходим.

Тёмный сразу к нам в дверь забегать не стал: для начала ударил по стене, за которой мы совсем недавно прятались. Та брызнула кирпичами, а прямо передо мной на пол упали два шкафа со спецодеждой, которые я заметил ранее. Хорошо, что мы с Марией, по-прежнему пятясь задом, успели отступить на несколько шагов.

А вот тёмный вынужден был заскочить следом. Найдя нас взглядом, он вытянул руку и застыл. За моей спиной приглушённо вскрикнула Мария.

Атаки не последовало… Сторож так и продолжал смотреть на меня и Марию, вытянув руку. А главное, что за эту передышку надо было похвалить наблюдательного меня! Я заметил, что этот бешеный алкаш, вступивший в союз со своей белочкой, каждый раз дожидался моего выстрела. И только после этого атаковал.

Я не мог в него попасть! Гадёныш видел движение моего пальца и смещался за долю секунды до. Он замирал только в тот момент, когда атаковал сам! Только тогда! И сейчас мы застыли друг напротив друга, но не начинали атаку.

- Слушай, Павел, – не выдержал я этой нездоровой ситуации. – Ну чего ты так взъелся-то? Обещали же бумажку выправить…

- Отойди! – хрипло потребовал сторож. – Ты мне не нужен!

- Ну чего ты, в самом деле? – спросил я, продолжая отступать и подталкивать спиной Марию. – Нормально же общались!

- Отойди!!! – рявкнул сторож. – Просто отойди!

Из главного помещения доносился всё приближающийся топот. Время работало на моей стороне. И сторож это понимал. Пару раз он дёргался к стенам узкого служебного помещения, но каждый раз я смещался так, чтобы Мария оставалась прикрыта.

И сторож занервничал, бегая глазами в поисках хоть какого-то способа до неё добраться… Но та сама предоставила ему шанс. Точнее, она предоставила шанс нам обоим: и мне, и сторожу. Отступая, я знал, что рано или поздно она споткнётся. Ну просто нельзя ходить спиной вперёд в тёмном помещении, полном хлама, и не запнуться. Тем более, на каблуках.

Этого ждал сторож, чтобы ударить по Марии Михайловне. Этого ждал я, чтобы выстрелить в сторожа, когда он застынет, выпуская наружу своё чёрное колдовство. Этого ждала ножка Марии Михайловны, которая, наконец, нашла какую-то железяку, об которую можно споткнуться.

Наверно, этого ждала даже железяка. Ведь недаром она тут лежала: не могло же её пребывание в данной конкретной точке пространственно-временного промежутка быть абсолютно бессмысленным?

И услышав испуганный писк за спиной, я уже давил на спусковой крючок. А сторож вытянул руку влево от меня и… Каким-то чудом я всё-таки поймал то короткое мгновение, когда он на секунду застывал перед ударом.

Выстрел из пистолета и треск заклятия, принявшего форму чёрного копья, прозвучали одновременно.

И хоть сторож попытался в последний момент сместиться, но пуля с сердечником из хладного железа оказалась быстрее, зацепив его. А я оказался быстрее чёрного копья и успел поймать левой рукой Марию, дернув её вправо, прочь от странного чёрного копья, в итоге ударившего в молоко. То есть в пол.

- Мама! То есть Федя-а-а! – от избытка чувств пискнула проректор. – А-а-а-а!

И у неё были на то все основания. Ведь оно обычно как происходит? Спасая жизнь женщины, мужчина уносит её прочь от всех опасностей. А у нас как?

А у нас было наоборот. Двигаясь вдоль стены, левой рукой я тащил за собой Марию по направлению к противнику. Тащил и стрелял. А сторож, сволочь такая, тоже никак не хотел сдаваться.

Как заводная кукла, бил и бил по нам какими-то мелкими заклятиями – хотя и видно было, что вот-вот концы отдаст. И даже так он умудрялся уходить из-под пуль. В итоге, попал я всего три раза, расстреляв остаток магазина. Но, главное, что он в нас ни разу не попал.

И чем меньше было расстояние между нами, тем хуже становилось сторожу. Последняя пуля наконец-то ударила ему в голову, но он и без того уже хрипел, с трудом шевелился и вообще демонстрировал все признаки острой интоксикации хладным железом.

Тяжело дыша, я остановился рядом с телом. В шаге от меня плюхнулась на пол Мария.

- Камушек забился… – проговорила она, поморщившись.

Стянув с ноги туфлю, женщина принялась её вытряхивать. А я так и стоял, как настоящий самец-победитель: ловя редкий миг тишины и гордо глядя на убитого врага. Вот только ликование долго не продлилось…

Когда Мария надевала туфлю обратно, она бросила взгляд в глубину помещения, широко раскрыла глаза… А потом тихо-тихо прошептала почти в полной тишине:

- Ф-ф-ф-федя-а-а-а-а!

Проследив за её взглядом, я увидел, как какая-то тёмная и очень неспокойная субстанция на том месте, где мы начали наш со сторожем последний поединок, пожирает стены и подпорки здания.

А потом склад горестно застонал… Печально-печально так… И я мог его понять! Я готов был даже стонать с ним в унисон!

Потому что стены начали складываться внутрь помещения. Они трещали, кряхтели, дрожали, а крыша у нас с Марией над головой опасно похрустывала.

- Вашу мать!.. – пробормотал я, когда всё начало рушиться.

Бежать к выходу? А успеем мы уйти из-под удара? Или прикрыть женщину в надежде, что моё тело станет щитом от обломков? Но оно у меня не настолько крепкое, да и жить, если честно, очень хотелось…

За оставшуюся секунду выход был найден! Подхватив госпожу проректора, со страхом глядевшую на прогибающийся потолок, я почти закинул её в металлический шкаф со спецодеждой.

А затем прыгнул следом и захлопнул дверь.

И сразу же получил удар по затылку и спине, когда на шкаф обрушилось что-то тяжёлое, сминая стенки и прогибая внутрь дверцы. Наверно, я даже отключился…