23

Мне нужна какая-то опора. Уцепиться за что-то, чтобы почувствовать, что я всё ещё на месте, что меня не снесло в пропасть бурной рекой.

Я пытаюсь ухватиться пальцами за стены, но они скользят, а ногти оставляют царапины на недавно поклеенных новеньких обоях.

Ну да и плевать сейчас мне. Всё равно.

Если бы Мирон не держал меня крепко за бёдра, я бы уже давно свалилась.

Я шепчу что-то бессвязное, ловлю ртом воздух, пока Мирон выделывает своим языком нечто такое, отчего меня начинает трясти. Колени сводит судорогой, я рефлекторно пытаюсь сжать их, но Дорофеев удерживает, сильнее только разводит.

К движениям его языка присоединяются пальцы. Сначала он гладит меня ими, а потом и вовсе ныряет внутрь, заставляя вскрикнуть. Низ живота наливается тяжестью, внизу ощущается горячее покалывание, во рту всё давно пересохло.

То, что он делает со мною — слишком откровенно.

Слишком — как и сам Дорофеев.

В какой-то момент он по особенному засасывает клитор, делает точечное движение языком, и я взрываюсь.

На искры, на осколки, на молекулы….

Кажется, что всё вокруг вращается, стены сходят с мест и вот-вот обрушатся на меня, на нас.

Я полностью дезориентирована. Я не понимаю, не осознаю своё положение в пространстве. Не сразу понимаю, что Мирон несет меня на руках.

— Где у тебя спальня? — спрашивает хрипло.

— Там… — киваю неопределённо, наверное, такой ответ ему вряд ли поможет.

Но он и сам справляется. Не такая уже большая у меня квартира.

Дорофеев швыряет меня на кровать и нависает сверху. Сминает большим пальцем губы, вынуждая посмотреть на него.

— Ты капец какая вкусная, Кошка, — в прямом смысле облизывается, проводя языком по своей нижней губе и слизывая блестящие остатки моей смазки. — Хотел тебя прямо там на себя натянуть, но как-то не пристало, что ли… прямо у порога.

— Как благородно, — усмехаюсь и поражаюсь самой себе, что его грубость не отвращает, а вдруг… возбуждает.

С ним хочется быть плохой девочкой.

— Спасибо, — ведёт бровью и ухмыляется. — У меня прадед был дворянином, видимо в крови.

На этом наш странный диалог заканчивается, потому что Мирон спускает вниз свои брюки и я наблюдаю, как он раскатывает по члену откуда-то взявшийся презерватив.

Совсем не стесняясь, вот так спокойно и напоказ. Потом берёт меня за щиколотки, разводит ноги в стороны, и я будто только в этот момент осознаю, насколько его член огромен, и что он сейчас внедрит его в меня.

И он это делает. Одним плавным, протяжным толчком загоняет его в меня до корня.

Я сжимаюсь вокруг его огромного ствола, запрокинув голову. Он настолько растягивает меня внутри, что мне даже больно.

— Ну и узенькая щелочка у тебя, Кисуля, — шепчет пошло, склонившись надо мною на вытянутых руках. — Будем сейчас старательно разрабатывать.

Орангутанг, чёрт тебя дери.

Самовлюблённый, павлинистый дятел.

С большим членом, которым он сейчас старательно накачивает меня.

Он трахает меня сначала медленно, но потом, когда я привыкаю к его размеру, наращивает темп. Наше дыхание сбивается в один ритм, а мои мысли, словно пыль, рассыпаются с каждым его движением. Я чувствую, что все вокруг становится неважным, мир за пределами этой моей спальни перестает существовать.

Мои руки сжимают покрывало, я не сразу нахожу точку опоры, пока не вонзаюсь ногтями в плечи Мирона. Он шипит, но я решаю, что потерпит, в меня-то он целый член вставляет.

Мы снова смотрим друг на друга — в его глазах читается то же самое желание, которое я чувствую внутри себя. Нет ни слов, ни лишних забот. Всё, что нам нужно — это этот момент.

В какой-то момент Мирон немного замедляется и ложится на меня, прижимая своим весом к кровати. Склоняется и его губы мягко касаются моей шеи, вызывая дрожь. От этой резкой смены тактики у меня по спине пробегает теплая волна. Я закрываю глаза, отдаваясь ему полностью. Тону в этот ментоле, так удачно смешавшимся с мужским запахом.

Я чувствую, как горячие волны снова начинают топить низ моего живота. Дышу глубже и чаще. Мышцы ног напрягаются, приближая меня к такой желанной развязке.

— Кончай, Кошка, — шепчет Дорофеев мне в ухо, безошибочно угадывая мое состояние. — Хочу еще раз на это посмотреть.

Я ничего не успеваю ему ответить, потому что мир снова рассыпается на тысячу осколков. Оргазм с его членом внутри оказывается куда мощнее, чем первый. Я вся сжимаюсь, вся пульсирую. Меня захватывает удовольствие, разворачиваясь в каждой моей клетке и поджигая ее.

А через пару толчков кончает и Мирон. С глухим рыком сжимает зубами моё плечо и затихает.

Спустя минуту он откатывается рядом на кровать и притягивает меня к себе рукой. Мы оба тяжело дышим.

— Вообще-то для начала я хотел минет и поглазеть на твои сиськи. В итоге остался и без первого, и без второго.

— Бедный-несчастный….

— Но знаешь, и так тоже ничего. Остальное успеем тоже.

— Размечтался, — хмыкаю и пытаюсь встать, но он не пускает.

— Слушай, Люба, не знаю даже как тебе сказать, но ты пошевелилась, и у меня снова встаёт. Так что давай ты потом пофыркаешь…

Загрузка...