— Да что же за напасть такая?! Меня видимо преследуют все эти таинственные исчезновения! — Максим сел за стол, и не сдерживая эмоций врезал кулаком. Смесь разочарования и злобы клокотали в душе, и не сдерживаясь выплескивались раздражением.
Зануда тоже пропал. Его землянка была открыта, вещи не разбросаны, и лежат видимо там, где и лежали все время, пусть и неаккуратно, но на своих местах. На столе холодный чайник, глиняная чашка, с недопитым чаем, медная сковородка с яичницей, и ломоть зачерствевшего, черного хлеба, со следами укуса зубов. Все выглядит так, словно хозяин вышел ненадолго, отвлекшись на что-то очень важное, и сейчас вернется. Но на улице уже далеко не утро, время завтрака, и даже не день, а уже пусть и не поздний, но вечер.
Они пришли к землянке, когда уже смеркалось. Угрюм, по своей привычке, врезав единожды кулаком в дверь, без всякого стеснения ввалился внутрь, Максим зашел следом. Темноту помещения осветила зажженная хозяином поселения спичка, тут же погашенная вздохом глубокого разочарования, но мгновенно вспыхнула новая, и от нее уже загорелась свеча, обозначив кругом света остывший завтрак на столе.
Зануды дома не было, и это странно, потому что он всегда в это время был тут, так как панически боялся темноты и никуда не выходил ночами из дома. Он говорил, что темные дела творятся в темноте, а он человек светлый, и шататься по ночам не привык. Что только не придумает человек, чтобы оправдать свои фобии.
— Н-да. — Угрюм задумчиво почесал затылок. — Последний кто мог прояснить нам ситуацию с исчезновением Профессора, сам пропал. Очень не хочется думать, что сбежал. Мне это совсем не нравится.
— Чего уж тут хорошего. — Максим зло оттолкнул сковородку с яичницей. — Пойду на берег, и еще раз обращусь к васе, пусть повторит «Слово» лично мне.
— Попробуй. — Неуверенно произнес Угрюм. — Но шансов мало, а точнее их вовсе нет. — Награда за задание выдается только один раз, и ты ее уже получил, и не вина этой жабы, Вакуля, что не смог сохранить, и потерял, ведь он выполнил то, что обещал, пусть и не на прямую, а через деда, а что дальше ты сделал со своей наградой, его не касается.
— Ты можешь предложить что-то другое? — Максим резко встал с табурета, на котором сидел, и посмотрел на молча покачавшего отрицательно головой Угрюма. — Чего тогда ноешь? Даже если есть хоть малейший шанс на успех, то надо пробовать, тем более что альтернативы все-равно у нас нет. И не останавливай меня. — Он шагнул к выходу. — Сам сказал, что нет времени… Эх Профессор, Профессор. Куда же ты делся старый недотепа? — Вздохнул и вышел.
***
Ночь медленно накрывала Уйын звездным покрывалом. Две световые дорожки, на фоне зажигающихся звезд, сталкивались отражением, в глади неторопливой реки, одна от заходящего солнца, а другая от поднимающейся луны. Завораживающее зрелище, заставляющее трепетать сердце, но Гвоздеву не было времени любоваться красотами смены дня, и ночи параллельного мира, да и настроение не способствовало подобной релаксации.
Он погрузил лицо в воду, и крикнул.
Волны, мчащегося на встречу с человеком водяного духа, смазали рябью отблеск светил в отражении темнеющего неба, и через короткое время ожидания, васа выскочил на берег, улыбаясь во всю свою щучью пасть, иголками зубов.
— Ты вновь вспомнил Вакуля, друг мой. — Радость встречи светилась в водянистых глазах существа. — Чем я могу помочь, ведь ты же не просто так звал меня? Или все же соскучился?
— Профессор пропал, а вместе с ним и награда. — Не стал юлить Максим. — Ты не можешь повторить, то, что ему передал для меня. Это очень важно.
— Увы, мой друг, увы. Я не могу этого сделать. Полозом установлен строгий закон: «Одно задание — одна награда», нарушившему правило наказание. Это или смерть, или развеяние, а я еще пока не готов умирать.
— Но что же мне делать? — Что-то вроде разочарования прорезалось в голосе Гвоздева. — Мне нужно это «Слово», от него зависят жизни людей.
— А Чукля еще говорит, что я жадный… — Вздохнул сокрушенно васа, но в этом вздохе сквозило скорее ехидство, и не было ни граммы понимания трудностей, с которыми столкнулся Художник.
— При чем тут жадность? — Не понял Гвоздев. — Я говорю о Профессоре.
— Как это причем. — Вакуль назидательно поднял указательный палец вверх. — Жадность двигает вперед прогресс, строит города, и эта же жадность низвергает цивилизации в бездну, разрушая все, что до этого построила. Жадность это и порок, и благодать одновременно. Вот и с твоим профессором то же пошутила жадность.
— Ничего не понял. — Максим мотнул головой. — Ты намекаешь, что дед сбежал с моей наградой? Я в это не верю, не тот он человек, да и зачем ему «Слово», которое он не сможет использовать? Ему не добраться до пещеры Горного.
— А кто говорил о деде? Я говорил про жадность, которая с ним пошутила, дед в этом спектакле персонаж, конечно, трагедийный, но увы, второстепенный, оказавшейся невовремя и в не нужном ему месте. А вот главный герой, тот уже потирает руки в ожидании поживы, и готовит карманы под драгоценные камушки, а грудь под славу героя, которые ему должны достаться за пока еще неудавшееся воровство.
— То есть, ты хочешь сказать, что деда выкрал Зануда? Зачем ему «Слово»? — Гвоздев все больше, и больше запутывался.
— Ему оно уже без надобности. Зачем знания тому, кто раков, да червей собой кормит. Мертвецу слова не нужны, ему покой нужен, да и ничего он не крал, пригласил деда на разговор к жадности, и там упокоился ножом в сердце, а уж жадность сделала с дедом то, что хотела, вернее делает, все что хочет, но пока у нее не получается задуманное.
— Теперь вообще ничего не понимаю. — Максим нахмурился. — Зануду убил некто, кто украл деда? Зачем убил? Теперь этот некто пытается выбить из Профессора мое «Слово». Как он узнал о «Слове», и зачем оно ему? Ты можешь сказать, кто это?
— Конечно могу, потому как все видел собственными глазами. — Засмеялся Вакуль. — Но не скажу. Нельзя. Я и так по кромке дозволенного прошел, намекая тебе, тупоголовому, кто это может быть. Если еще чего лишнего сболтну, меня Полоз накажет. Мы аборигены только подсказывать туманно игрокам можем, а вот напрямую с заданиями помогать, этого нам змей не велит.
— Ну хоть в поселении деда держат, или вывезли куда? — Сделал последнюю попытку выпытать из васы хоть какие-то сведения Максим.
— Все что тебе знать положено, я уже сказал. Дальше сам, своим умом, или попроси кого еще из людей подсказать, но к нежити даже не суйся, не скажут более ничего, нельзя им. — Вакуль улыбнулся. — На том прощай, рад был свидеться, ежели что, зови. — Прыгнул в воду, и унесся в темный грот.
— Черт. Ничего не понятно. — Выругался Максим. — Одно радует, что дед пока жив. Но где же его искать теперь?
***
— Ну и куда послал тебя этот нежить? — Недовольный Угрюм, ждал Максима на лавочке, на которой обычно сидел, покуривая самокрутку, Зануда.
— К тебе и послал. — Хмыкнул Гвоздев.
— Это с какого это перепугу, он тебя ко мне направил? Я деда не крал, это уж точно. Зачем мне узнавать у него «Слово», если ты мне его и так скажешь. — Вскинул удивленные глаза хозяин поселения, и рассмеялся. — Зачем мне это?
— А я и не говорил, что ты виновен. — Максим присел рядом. — Узнал я тут кое, что. Вместе подумать надо, ты местный, может чего поймешь, из того бреда, что мне васа наплел.
— Давай. Рассказывай. — Угрюм превратился в само внимание, слегка склонившись к Художнику.
— Вакуль говорит очень туманно, но кое-что я все же понял. В общем так… Зануду убили, причем убил тот, кто и выкрал деда.
— Черт. Я почему-то так и подумал. — Перебил Угрюм. — Зануда, конечно, сволочь был приличная, но трус каких еще поискать. Подлость от него ожидать, конечно, можно, но вот чтобы человека похитить… Тут кишка тонка. Думаю, его использовали вслепую, и слили затем, за ненадобностью. Давай-ка парень, теперь поподробнее рассказывай. У нежити мелочей не бывает. Думаю, васа твой рассказал все, что знает, только понять теперь надо, что он имел ввиду.
— Да, собственно, и рассказывать-то нечего. Про жадность Вакуль долго разглагольствовал, словно лекцию читал. И что Зануда никого не крал, а только пригласил на разговор, и что теперь раков с червями кормит. В общем не понял я ничего…
— Стоп! — Подпрыгнул с лавки Угрюм, и засверкал возбужденно глазами. — Говоришь про жадность много разглагольствовал… Вот где подсказка. Надо у самого жадного в поселении искать, а кто у нас самый жадный?.. Правильно, Помело. Но вот незадача, он на делянке и скорее всего не причём. Кто тогда еще? — Задумался хозяин поселения. — Шашлык? Но он размазня и на такое не способен. Еще, пожалуй, кузнец будет… А вот тут, пожалуй, в точку, и жадный и удавить Зануду легко мог, подковы руками гнет. Пошли с Медяку, потрясем его. Только ты в разговор не встревай, я говорить буду. Этого бугая нахрапом брать надо, прямо в лоб. Мозги у него туговаты, сообразительностью не отличаются, и потому растеряется он и ляпнет что-нибудь то, что скрывать надумал. Вот тут-то мы его и прищучим. Как скажу: «Смерти ищешь?». — Ты ему в лоб ствол наведи, только стрелять не вздумай.
***
За дверью землянки кузнеца было тихо. В этот раз Угрюм нагло вламываться не стал, а постучался, и дождался довольно грубого, сонного отклика:
— Кому там не спиться ночами? Чего надо? — Раздался хриплый, каркающий, уверенный в себе голос.
— Отрой Медяк, разговор срочный к тебе. — Ответил Угрюм.
— Чего тебе неймется? Шляешься, когда все вокруг уже спят. — Огрызнулся голос, но дверь грохнув щеколдой распахнулась. На пороге показался звероподобного вида мужик, едва помещавшийся в проеме плечами, заросший по самые брови, черной как смоль бородой, с голым по пояс телом быка, и свечкой в руках. — Чего надо?
— Зачем Профессора украл и Зануду удавил. — Выпалил прямо в лоб, без предварительных раскланиваний Угрюм. — Смерти ищешь?
Максим, ошеломлённый таким скоротечным развитием событий, едва не прозевал команду, но вовремя спохватился, и выхватив «Кольт» уткнул его в лоб кузнеца, почти в переносицу, точно посередине, между глаз.
— Когда удавил? Кого скрал? — Тот свел черные зрачки в одну точку, в дуло пистолета. Ни грамма страха, ни один мускул не дрогнул у Медяка, но в глазах растерянность. — Не давил я сегодня никого. Некогда было. Нож я целый день ковал.
— И вчера не давил? — Сощурился Угрюм.
— Я что вам, каток асфальтовый, или пресс кузнечный? Зачем мне кого-то давить? Да и Зануда не блоха… А чего случилось-то? Да убери ты свою пукалку от меня. — Он отвел кольт Максима ладонью в сторону.
— Профессор пропал, и мы его ищем, к его пропаже Зануда имеет какое-то отношение, но того убили. — Вздохнул Угрюм.
— А я-то тут причем? — Не понял Медяк. — Я кузнец, а не бандит, на мокруху не пойду, да и зачем, когда и так платят неплохо, с голоду не пухну. Шли бы вы себе, поздорову, от греха подальше.
***
— Засада. — Угрюм выглядел растерянным. — Ума не приложу, кого еще в подозреваемые назначить. Тут, в поселке, почти все жадные, но только на преступление не пойдут, слишком трусливые, те кто дальше, в Уйын сунуться побоялся, и тут осел. Такие на поступок не способны. А украсть Профессора, да еще и Зануду грохнуть… Нет, пожалуй, кроме Медяка и Помело тут больше нет таких…
— Если мелочи так важны, то не просто так васа вспомнил про раков. — Задумался Максим. — С водой как-то смерть Зануды связана.
— Точно! — Хлопнул себя по лбу Угрюм. — Тело в реке спрятали, тут больше никаких водоемов нет. В таком случае…
— В таком случае кузнец не при чем, он слишком далеко, от воды, а вот дом Помело прямо на берегу. — Продолжил размышления Гвоздев.
— Нет, не вяжется. — Нахмурился глава поселения. — Помело на вырубке, не мог же он быть одновременно, и тут, и там.
— А его жена? — Спросил без всякой надежды в голосе Максим.
— Оторва? — Задумался Угрюм. — А ведь она могла, не зря ведь такое погоняло получила. Только непонятно, как она с Занудой умудрилась схлестнуться. Она ведь не вылезает со своего огорода, а он со своей скамейки не поднимался.
— Так давай сходим к ней и узнаем. — Пожал плечами Гвоздев. — Ночь правда на дворе, не время в гости ходить.
— Время, не время, какая теперь разница. У нас другого выхода нет, нам Профессора найти срочно надо. Иначе конец всему поселению. — Вздохнул Угрюм.
— Так чего ты один корячишься, поднял бы народ, пусть помогают, если жить хотят. — Рыкнул зло Максим. — Это их тоже касается, между прочим.
— Ты местный контингент не знаешь. Инициативы в них ноль, все кто на поступок способны, дальше уходят, а тут амебы бесхребетные остаются. Им самое главное, чтобы безопасно было, и кое-как прожить можно. Плевать они на задания Полоза хотели с риском связанные. Живут в этом болоте, и рады. — Огрызнулся Угрюм.
— А ты тут тогда чего делаешь? На амебу вроде не похож, от каждого шороха не вздрагиваешь? — Максим посмотрел в глаза собеседника.
— Квест у меня тут основной. — Вздохнул тот. — Был. Некуда мне идти больше, пришел уже я. Тут и останусь наверно до конца. Но хватит разглагольствовать. Пошли к Оторве. Только аккуратно. Держи ухо в остро, она баба вспыльчивая и непредсказуемая.
***
Ночь давно вступила в свои права. Луна спряталась за тучи, и мир погрузился в полную тьму. Как Угрюм находил дорогу, непонятно, кругом, куда не кинь взгляд, черный мрак, даже друг друга они видят с трудом.
Свет показался неожиданно. Два мерцающих огня в окошках полуземлянки Помело, как два маячка во мраке, указывали нужную дорогу. Ищущие Профессора люди прибавили шагу. Неожиданный сдавленный крик боли, волнением, и надеждой на скорое окончание поисков, нарушил ночную тишину.
Кричали со стороны полуземлянки, голосом полным надрывной боли, страданья и страха. Они бросились бежать в ту сторону, на ходу вытаскивая пистолеты.
Угрюм с разбегу врезал в закрытые двери плечом, но те устояли и не поддались грубому напору.
— Открывай Оторва. Отдай профессора! Или я буду убивать тебя медленно. Открывай, я знаю, что он у тебя! — Рев хозяина поселения, вперемешку с грохотом сыплющихся в двери пинков не обещал ничего хорошего забаррикадировавшейся в доме женщине.
— Быстро ты догадался. — Послышался глухой, насмешливый голос. — Давай Угрюм договариваться, ты уходишь, а я отпускаю деда. Будешь дальше ломиться, я сначала отрежу ему голову, а потом встречу тебя в упор двенадцатым калибром.
— Послушай. — Вмешался в разговор Максим. — Зачем тебе это все? Ведь «Слово», которое должен мне передать Профессор, спасет все поселение. Отпусти его, и мы уйдем.
— Ты считаешь меня дурой. — Раздался смех. — Угрюм никогда не отпускает того, кто покусился на покой его Сытухи, он носится с этим как курица с яйцом. — Смех стих и раздалось зловещее шипение. — Плевала я тут на всех. Пусть сдохнут. С помощью «Слова», я открою проход к Горному, узнаю, как убить менквов, и буду за камушки отбивать их нападения на города и деревни. Я буду знаменита и богата.
— Ты сдохнешь тварь! — Рявкнул Угрюм.
— Не пугай. Я может и сдохну, но заберу и еще кое-кого с собой, так что ищи выход из этого положения Угрюм. Тебе разрешить создавшуюся ситуацию важнее чем мне, а у меня пути назад нет. Думай Угрюм, думай, и не ошибись.
Хозяин поселения резко повернулся к Максиму, и предупреждающе прижав указательный палец к губам, зашептал:
— Подыграй мне. Ты добрый полицейский я злой. — Он вновь повернулся к дверям и заговорил громко, словно обращаясь к своему напарнику. — Давай их тут спалим к чертям собачьим. «Слово» конечно важно, но ведь можно еще раз у Вакуля квест взять, и узнать его по новой, время позволяет.
— Но там Профессор. — Подмигнул заговорщически Максим. — Я так не могу! Он не в чем не виноват. Оторву, конечно, наказать надо, но деда жалко.
— Ну и что? Подумаешь. Дед свое пожил, пора и на покой. Зато подумай, какое будет удовольствие слушать как воет от боли эта сука! — Засмеялся Угрюм. — Где-то тут у них сено припасено, пойдем сходим да принесем, как раз уже светает, все не впотьмах ковыряться. — Он затопал ногами, словно пошел прочь.
— Ты что задумал, упырь?! — Заорала Оторва. — Совсем берега попутал?! Ты же раньше никогда невинных не трогал? Скрипуху пожалей!
— Все меняется, подруга. Ради того, чтобы тебя грохнуть, я поступлюсь принципами. — Рыкнул по-звериному в закрытые двери Угрюм. — Выходи сама, и тогда я не буду тебя поджаривать, а просто пристрелю.
— Ну уж нет, ты не пристрелишь меня, и я не доставлю тебе даже удовольствия насладится своими криками, смогу убить себя до того, как огонь вырвет из моей груди вопли, и ты их не услышишь.
— Там что-то происходит. — Максим прислушался. — Крики в поселке. На панику похоже.
— Дьявол! — Взревел Угрюм. — Началось. Опоздали мы с оружием Художник. Теперь надо народ спасать. — Он посмотрел куда-то за спину Гвоздева. — Вон одна из тварей сюда по картошке идет. — Он обернулся к дверям. — Готовься Оторва, теперь тебя ни одна баррикада не спасет, только быстрые ноги и чистое поле, ты сдохнешь из-за своей жадности в пасти менква.
— Не стреляй, я выхожу. — Двери щелкнули щеколдой, и в щель высунулся ствол двустволки. — Забудем на время наши обиды. Все разборки перенесем на потом, если выживем, а сейчас у нас общий враг.
— Согласен. Вылазь из берлоги, и Профессора выводи. — Кивнул Угрюм. — И молись, чтобы сдохнуть.