Уйын Полоза. Книга первая

Глава 27 В награду слова

Мы любим наблюдать за необычными проявлениями природы, особенно со стороны, с безопасного места, где нам ничего не угрожает, в кино, или по телевизору, и чем более они глобальны и разрушительны, тем больше вызывают наш неподдельный интерес.

Несущийся смерч, сметающий все на своем пути, взлетающие вверх автомобили, срываемые крыши домов, бурлящий поток вышедшей из берегов, взбесившейся реки, летающие как туалетная бумага железные листы кровли, что может быть более восхитительнее и увлекательнее подобного зрелища, особенно если картинка снята с нужного ракурса, и в хорошем цвете? А что может быть прекраснее болида, полосующего черноту вселенной над головой? Летит такой огненный шар с полыхающем дымом хвоста и ревом раздираемого пламенем пространства, а ты сидишь в мягком кресле, с чашкой чая в руках и пончиком, или бутылкой пива, и жмурясь от удовольствия наслаждаешься красивой картинкой.

Тебе хорошо, ну а страшное, но завораживающее зрелище где-то там, далеко, и для тебя все происходящее лишь интересное кино, ты просто зритель. Тепло и уютно, мурлыкает комфортом рядом кот, и сейчас, после этого ужаса, на экране начнется другой, добрый фильм, которого ты ждал, ну а завтра новый день, и снова на работу. Все идет своим обычным чередом, и ту картинку с апокалипсисом, ты скоро забудешь, она конечно интересная, но она всего лишь картинка.

А теперь представь, что это не кино, и ты не в мягком кресле, а в диком поле, и эта жуткая картинка реальна, и она летит в тебя такая, какая есть на самом деле, жестокая, несущая с собой настоящую боль и настоящую смерть, и воскрешения как в компьютерной игрушке не будет.

Вот сначала появляется маленькая совсем не страшная желтая точечка, но она быстро наливается в размытый мячик белой плазмы, а еще через мгновение это уже огненная стрела, оставляющая за собой хвост подсвеченного первозданным пламенем, раскаленного пара, разрывающая тупым, полыхающим концом толщу бурлящей над твоей головой воды,

Доли секунды, и распахиваются ворота в ад. Грохот бушующего пространства распахивает небеса, и стрела, состоящая из огня, окутывается круглым облаком раскаленного тумана, похожего на гигантский бублик. Все это взрывается ровно по середине плевком шипящего кипятка, и прямо тебе на голову, из этого бурлящего, клубящегося чем-то неестественно жутким гигантского бублика, падает на голову сгусток раскаленной, вынутой из самого центра солнца, плазмы.

У тебя в голове лишь одна мысль, убившая в панике все остальные: «Бежать, срочно бежать», — но увы, некуда здесь бежать, кругом смерть, и она еще более жуткая, чем просто сгореть заживо, она смеется над тобой на клыках обступивших тварей, которые вот-вот начнут рвать нежную плоть, и жрать ее чавкая и пуская слюни вперемешку с кровью, твоей кстати кровью. Как впечатления? Не прочувствовал еще момент? Нет? Тогда добро пожаловать в Уйын, братан.

Вырвавшись из небесного моря, сгусток пламени рухнул на головы застывших друзей, и сполз огненной лавой по телам, не причинив вреда. Он выжег, обрезав словно циркулем ровный круг, уничтожив всех улиток в радиусе десяти меров, оставив после себя только пепел.

Пылающая собачка, неожиданно появившаяся неоткуда, весело тявкая, уже носилась в дыму, за пределами обуглившейся земли, и словно мячиками играла уцелевшими улитками, подбрасывая их и ловя протуберанцами-клыками, и те лопались в ее пасти. Щенок радостно повизгивал, проглатывая оставшуюся от твари слизь, кидался к новой игрушке, и все повторялось снова.

Маленькая девочка, с костром вместо волос на голове, появилась, материализовавшись из пепла, вспыхнувшего белым огнем под ногами Максима, и улыбнулась.

— Здравствуй, дяденька Художник. Мы вроде только что расстались, а ты уже соскучился, и позвал. Я очень рада. Моей собачке срочно нужна косточка, она очень хочет кушать, а я совсем не умею рисовать… Поможешь? — Жуткий ребенок резко обернулся, посмотрев туда, куда смотрел Гвоздев, и увидел черную женщину, прожигающую его взглядом. — Ты снова стоишь у меня на пути, тетенька Ерва. Зачем ты обижаешь моих друзей? — Голос ребенка стал жестким, и в нем зазвучал металл.

— Уйди с дороги, маленькая дрянь. Это моя добыча, посланная самим Полозом. — Ответный зловещий шепот резанул по ушам, так, что голова Гвоздева закружилась и он едва не упал.

Кто бы мог подумать, голос, похожий на смесь журчания ручья и шипение змеи может оглушить и заложить уши, словно кувалдой ударив по голове. Черный монстр говорил тихо, но слова его били больно, словно сделаны были из камня. Мир вокруг начал сгущаться, превращаясь в тягучий кисель.

Девочка, быстро наливаясь огнем, увеличивалась в размерах, и менялась, превращаясь в нечто похожее на ящерицу. Голос ее звучал все громче и громче, наполняясь постепенно рычанием бушующего огня.

— На этот раз мы все-таки решим, кто из нас сильнее, кто останется жить, и будет здесь править. — Превратившийся наконец в огромную, огненную саламандру с человеческим лицом, ребенок, медленно пошел на встречу черной женщины, давя четырьмя лапами, и разметая по сторонам нервным хвостом вспыхивающих улиток. — Только ты, я, и больше никого. Никто больше не помешает нам. — Из пасти вырвался огонь, и пылающей стрелой устремился к цели, но Ерва, не растерялась, и взмахнув руками, покрылась пухлым коконом пузырящейся, словно газированной воды, в которое и влетело зашипев, и потухло смертельное пламя, не причинив вреда.

Черная женщина крутанулась вокруг своей оси, и атаковала уже сама, причем сделала это на столько быстро, что Гвоздев едва успел заметить, что она сделала. Сорвавшийся с кончиков вытянутых пальцев с присосками водяной смерч, вытянувшийся толстым пожарным шлангом с воронкой снизу, понесся на встречу недавней девочки, высасывая одним, тонким концом воду из необычного неба и разбрасывая другим, как сеялкой, вокруг себя, многочисленных улиток. За мгновение до встречи с врагом, он вдруг побелел, превратившись в снежную вьюгу, и всосал в себя, с противным чавкающим звуком, защитницу Гвоздева. Максим, не выдержав, вскинув к плечу автомат, дал очередь.

— Ты что творишь, дурень? Куда полез? Не видишь, что ли, что твои пули ей как слону смешные муравьи, она их даже не чувствует. — Угрюм схватил Художника за руки, насильно опустив «Калаш» стволом в землю. — Не дури, они сами между собой разберутся. Теперь наше дело сторона.

— Не могу я просто стоять и смотреть. Огневушка помогает нам, а мы ничего не делаем. — Максим оттолкнул друга, и сменив рожек выпустил еще одну очередь.

— Дурак. — Прошипел Игорь. — Сдохнем тут оба, если не прекратишь строить из себя Робин Гуда.

В это время снежный кокон, окутавший саламандру, быстро растаял и стек к ее ногам, оставив после себя лужу грязной, парящей кипятком жижи, в которой варились черные улитки.

Девочка, если можно было теперь так назвать это создание, резко мотнула огненной головой, и сноп вспыхнувших неестественным огнем искр, сорвавшийся с пылающих волос, устремился на встречу черной сопернице, но та вдруг подпрыгнула, и зачерпнув из неба горсть воды, швырнула ее на встречу угрозе.

Взрыв огненного пара столкнувшихся стихий сотряс тундру, бросив ударной волной друзей на землю, и оглушив. Оба монстра рассмеялись, и вновь атаковали друг друга. Новый грохот сотряс тундру, и лежащих людей, а следом еще один, и еще, и окончания этому не было видно. Огонь боролся с водой, заливая кипятком землю, густой туман сделал видимость округи нулевой, и в этом аду, словно издеваясь, раздавался жуткий женский смех двух созданий Полоза.

— Лежи и не дергайся. — Угрюм схватил пытающегося подняться Художника. — Нам там места нет. Если только не хочешь стать главной частью наваристого бульончика из человечины. Лежи и жди, наше время капает, скоро все закончится. Нарисуй лучше, пока есть время, девочке косточку для собачки. Она очень этого просила. — Рука его дрожала, и в глазах застыл ужас, но он улыбался. — Скоро ништяки делить будем братан. Потерпи немного, не делай глупостей.

Максим сел, тряхнув оглушенной головой, вытащил из ножен кинжал, и нацарапал на обгоревшем мху, раскидав трупики улиток, рисунок корявой косточки.

— Это все, что я могу для тебя сделать, Огневушка, прости. — Прошептал он пересохшими губами, в сторону раскаленного тумана.

— Спасибо, дяденька Художник. — Раздался оттуда детский голос. — Я, и песик будем тебя помнить.

— И я, буду вас помнить. — Максим смахнул с глаз несуществующую слезу, и тут же раздался безучастный мужской голос:

— До окончания испытания осталась одна минута. После завершения, вы окажитесь в локации, из которой попали в это место. Ждите, там с вами будут говорить.

Пространство подернулось рябью, задрожало. Море над головой вспенилось, закрутилось воронкой, и рухнуло на головы людей, погрузив в пучину, и перехватив дыхание, но это быстро закончилось, и под ногами оказалась земля.

— Десять. — Тот же голос начал отсчет времени, оставшегося до возвращения. — Девять, восемь, семь. — Пустыня задрожала, и вдруг осыпалась зыбучим песком, потянув за собой игроков. — Один…

***

Все тот же ручей журчит под ногами, и взбирается по отвесной скале, омывая рычаги-стрелки с изображениями животных, и исчезая в камне, словно впитываясь в губку. Ничего не изменилось в пещере. Полумрак и запах нефти, и только тишина казалась теперь неестественно-оглушающей, или так ощущалось после грохота сражения монстров.

Они стояли ошарашенные быстрой сменой обстановки, и не веря, что после всего случившегося остались живы. Стояли, смотрели на воду и молчали, наслаждаясь покоем. В такие моменты слова не нужны, они лишние, невозможно высказать чувства, бушующие в душе, их просто не описать, как бы этого не хотелось сделать.

В такие моменты человек всегда один, даже если вокруг толпа друзей, даже если рядом близкие ему люди и волнуются за него. Ему просто нечего им сказать. Это как боль рождения и смерти, она всегда только для одного, и это совсем не эгоизм, это то, что испытывает человек, это только его боль, и одновременно облегчение от финала, а все остальные могут ему только посочувствовать, или порадоваться, в зависимости от ситуации, но ощутить того, что ощущает он, увы не могут.

Первым очнулся Угрюм. Он оглянулся, словно не веря, что все это происходит с ним, и что это не сон.

— Однако. — Произнес он и замолчал. Максим недоуменно посмотрел на него, и они, одновременно повернувшись друг, к другу засмеялись, хлопая по плечам. — Живы братан. — Глотал слова бушующими в душе чувствами Игорь. — Понимаешь?! Живы! На-ка выкуси пиявка болотная, уж облезлый. Кишка у тебя тонка Угрюма упокоить. — Он ткнул в сторону ручья скрученный из пальцев, грязный кукиш. — Я еще тебя переживу червяк-переросток.

— Очень будет интересно на это посмотреть. — Неожиданно раздался в пещере громкий, шипящий, уверенный в себе, привыкший повелевать голос. — Но я не в обиде, я все понимаю. Победа вскружила голову, и отключила разум. Я много слышал в свою сторону гадостей и пожеланий смерти, но все те, кто это говорил, давно сгнили, а я все еще живу. Я могу умереть только вместе с этим миром, утащив с собой в могилу и всех вас, но это невозможно, ибо я бессмертен.

Но это все вода. Поговорим о главном. Вы выполнили квест, пройдя испытание. Первое из череды на пути к признанию вас этим миром. Я рад что не ошибся. Отныне вы носите титул: «Надежда Полоза», и мои создания будут относиться к вам с уважением. Это и будет первая из наград. Вторая сейчас плывет по ручью, и она будет помощницей в предстоящем квесте, сумейте ей правильно воспользоваться. Третья награда не может быть общей, она индивидуальна для каждого. Это будут слова. Я отвечу каждому из вас на один заданный вопрос, подарю слова, которые укажут путь к цели, к которой тот стремится, подскажу путь, но его будет надо еще найти.

Думайте, прежде чем спрашивать, вопрос от каждого только один, и ответ будет то же один. Второй попытки не будет, я и так слишком щедро вас одариваю за простенькое испытание.

— Простенькое испытание?! Любой вопрос? — Сощурился удивленный Угрюм.

— Любой. — Подтвердил свои слова голос.

— Выйдет за меня замуж Еляк, и что для этого надо? — Рыкнул злобно Игорь.

— Ты слишком хитер, и задал два вопроса. — Рассмеялся голос. — Я отвечу на последний. Стань для племени Земляники, и для моих созданий своим. Ответ на вопрос дан. Теперь твоя очередь, Художник.

— Где искать Настю? — Максим поднял глаза, пытаясь отыскать в пещере собеседника.

— Слишком прямо, и слишком грубо. — Вновь рассмеялся тот. — Это твой основной квест, и ответив на него, я выполню его за тебя, а это неправильно. Дойди до конца поднимаясь и опускаясь по пути, страдая жаждой и утопая в сырости, только так ты найдешь жену.

— Ответь. Она жива? — Игорь вновь начал искать глазами, полными надежды собеседника.

— Хитрец. Это второй вопрос, и ответ на него получишь в конце пути, или, если повезет в одном из следующих испытаний. Ответ на вопрос дан. Обязательства исполнены. Вторая награда сейчас появиться, а я покидаю вас игроки.

— Урод. — В наступившей тишине, раздражённый голос Угрюма прозвучал зловеще. — Мог бы и камушков подбросить, жмот. Намел тут нам какой-то пурги. Поди разбери, что сказал. Первый раз такую награду получаю. Как я ему своим с Земляничниками стану, если они нелюди, а я человек[ОH1]? Бред какой-то. — Он задумался. — Хотя знаешь. Не слышал я, чтобы вот так, в живую, кто-то с ним базарил. В снах гаденыш приходит, это все знают, в видениях появляется, пусть и не часто, это точно, через своих ублюдков квесты выдает, это как «Отче наш», но что бы вот так, сам заявился, про такое я не слышал. Знать уважает нас пиявка эта, братан. Гордись, мы на высоком счету, или в полном дерьме.

— Мы с тобой, пройдя испытание, заслужили уважение местных. Думаю, что нужно искать еще одно. — Уверенно произнес Максим, не обращая внимания на слова друга о Полозе. — Повышать репутацию нам надо, тогда тебя признают своим, и разрешат жениться на Еляк, а вот на счет моей награды. — Он задумался. — То тут действительно какой-то бред.

— У тебя-то как раз все и понятно. — Махнул рукой Игорь. — В горы надо лезть для начала, он так и сказал, вверх. Потом по пещерам полазить, это про низ. Затем по пустыням пошляться, где жарко, и жажда мучает, ну и по водичке поплавать, по морю там, или по реке какой, в общем, где сыро и промокнуть можно, в процессе разберемся. Нагуляемся мы в поисках твоей женушки, так нашляемся, что тошнить от путешествий будет. И вот еще что. — Он улыбнулся. — Жива она братан, иначе эта сволочь квеста бы не дала. Не сомневайся.

— Ты можешь не идти. — Пожал плечами Максим.

— Ага. — Рассмеялся Угрюм. — Без твоей запредельной удачи в поисках проблем на пятую точку, я никогда для моей Елякушки своим не стану, да и квест основной у меня с тобой связан.

— Тогда не ной. — Улыбнулся Гвоздев.

— Чего это я ною? Разложил тебе по полочкам весь расклад, а ты еще и недоволен. — Возмутился Игорь. — Вон, смотри, очередное дерьмо к нам по ручью плывет. Не разберу в потемках, что за хренотень. — Он подслеповато сощурился. — Похоже на обрывок туалетной бумаги. Как раз в нашу тему предмет.

Это оказался листок плотной бумаги, свернутой в трубочку и перевязанной зеленой с красными вкраплениями ниткой. По углам письма, а это было именно письмо, красовались изображения цветущей земляники, а на фоне расплывчатого изображения короны, по центру, отчетливо выделялся кроваво красный текст, написанный вычурными, крупными буквами, очень похожими на замысловато выгнутые стебельки растений. Толи в силу какой-то пропитки, то ли заколдованности местными умельцами, бумага не намокла и текст не расплылся.

«Брату моему, царственному Ахтамаку.

Народ Земляники в скорби, мой брат. Тот, кто защищал, тот, к кому они шли со своими бедами и невзгодами, зная, что он поможет, стал для них врагом.

Мы были с тобой неразлучны, моя дочь считала тебя вторым отцом, а ты едва не убил нас.

Подумай брат!

Ты знаешь способ вернутся к прежней жизни, но почему-то не воспользуешься им. Одумайся.

Тот, кто принесет тебе это письмо будет стоять перед выбором: убить тебя или помочь возродиться. Помоги ему не ошибиться.

Я верю в твою мудрость.

Твой царствующий брат: Катил».

— Вот почтальоном я еще не работал. — Усмехнулся Угрюм. — Я так понимаю, что выбор: «Убить, или помиловать», будет стоять перед нами, а этот листочек, и есть то оружие, которое мой будущий тестюшка закинул в пещеру. Однако он затейник. Только вот он одно не учел: мяскяй бессмертный, его убить, вряд ли получиться, и он не испугается.

— Убить может и нельзя, хотя после того, что мы тут прочитали, я в его бессмертности засомневался, но вот напугать можно, и я знаю как. — Задумался Максим. — Надо нам в дождливую локацию наведаться. Ткнем его носом в письмо, посмотрим, как отреагирует, а там подумаем.

— Или подохнем в муках. — Вздохнул Угрюм. — Ну да не бросать же тебя одного. Без меня ты точно сгинешь. Пошли везунчик. Хлебнем еще немного дерьма полной ложкой. Эх, грехи мои тяжкие.