Уйын Полоза. Книга первая

Глава 34 Битва за Отстойник

— То есть, вы решили не вмешиваться? — Угрюм кипел злобой в глазах, нависая над сидящем у костра Ганджилом, и было от чего. Мисы оказались помогать друзьям освобождать Отстойник.

— Это не наша война. Мы и так многих потеряли из-за злобы и жадности игроков. Мы благодарны вам за помощь, и те два мешочка с драгоценными камнями, тому свидетели. Но лезть туда, где может погибнуть все племя я не хочу. — С вызовом посмотрел на него вождь.

— Засунь себе эти мешочки знаешь куда… — Игорь не договорил, лишь махнул рукой, и повернулся к Максиму. — Ты-то чего молчишь. Там в Отстойнике могут знать где твоя жена. Или тебе уже все равно? Или другую какую-нибудь себе присмотрел? А что, из Ирки скоро неплохая деваха созреет…

— Еще слово, и получишь в рожу. — Прошипел Художник. Его тоже трясло от злости, но он себя сдерживал в отличие от друга.

— Да что тут говорить… — Угрюм сел и отвернулся. — Не ожидал я от мисов такой подлости.

— Мы ничего вам и не обещали. — Огрызнулся вождь. — Так что никакой подлости нет, все честно.

— Лучше помолчи. — Рявкнул на него Максим. — Выручить того, кто помог тебе, это то, что и отличает честного человека, от подлеца. Бросить в трудную минуту того, кого называл другом, это и есть подлость.

— Ты смеешь себе назвать меня подлецом? — Теперь уже вскочил Ганджил, сверкнув глазами.

— А как тебя еще назвать? — Тут же поднялся напротив него Угрюм. — Ты предаешь тех, кто ради тебя, ради твоего племени рисковал жизнью, и пролил кровь.

— Я заплатил за это. — Развернулся к нему вождь.

— А я еще раз говорю, куда ты можешь засунуть свои вонючие камешки. — Игорь готов был порвать собеседника, еле сдерживая себя.

— Сядь Угрюм. Не надо унижаться. Он не понимает, о чем ты говоришь. Он не человек. Он квестовый персонаж, дающий и оплачивающий задания. — Вздохнул Максим. — Надо думать, как самим Отстойник чистить. — А ты. — Он повернулся к вождю. — Забудь о нас, для вашего племени больше нет друзей: Угрюма и Художника. Если придет беда, то просите помощи у таких как вы, у ореков, например.

— Ореки враги. — С сомнением посмотрел на Гвоздева вождь.

— С этого момента, это уже ваши проблемы. –Художник отвернулся. — Пошли Угрюм. — Мне тут противно сидеть. Воняет. — Он швырнул под ноги вождя мешочек, который тот недавно вручил ему как награду за помощь.

— И правда воняет. — Скривился друг, и второй мешочек упал около Ганджила. — Идем, братан. У нас еще много впереди дел.

Они ушли, больше не произнеся ни слова, и даже оставшись вдвоем не поднимали этой темы, словно она жгла ядом язык, а ведь они так надеялись на помощь.

Угрюм до этого, все время говорил, что мисы очень щепетильны в вопросах чести, и всегда отвечают добром на добро, а тут…

Стоило только заговорить с Ганджилом о помощи племени в войне с ублюдками, захватившими отстойник, как вождь отвел глаза:

— Это не наше дело. — Сказал он в сторону. — Мисы не будут больше воевать.

— Но как же так? — Игорь недоуменно посмотрел на него, пытаясь поймать взгляд. — Отстойник часть этой локации, основное поселение, кому вы будете давать задания? С кем торговать, кого учить? Да и там находятся в рабстве те, кто считал вас всегда друзьями, кто верит в вас?..

— Я сказал нет. Проливать кровь противно самой сущности мисов. Мы и так измазались в ней по самые уши. Великий Полоз будет недоволен, и нам еще предстоит отмолить у него этот грех. Война с Отстойником — это ваша проблема, игроков. Мы не будем вмешиваться.

Это было холодным душем для друзей. Такого они не ожидали. Единственный, кто теперь мог помочь, так это Сократ, но и тот связан тревогой за находящуюся в плену жену, и рассчитывать на него практически невозможно.

***

— Ты пойдешь и сдашь нас Графу. — Максим сидел за столом харчевни напротив хозяина «Приюта», а сзади него стоял Угрюм. — Пойдешь к нему и скажешь, что у тебя гости.

— Вас убьют. — Вздохнул Сократ. — Их сорок шесть рыл, а вас двое. — Эх! Если бы не моя Лисенька, я бы с вами. Счет у меня неоплаченный есть. Очень длинный к этим мразям счет. Но повязан я по рукам и ногам.

— Мы все понимаем, и потому ничего не требуем, кроме того, что бы ты сообщил Графу, что у тебя гости, и что ты подслушал разговор, в котором они строили планы освобождения Отстойника. — Максим встал, и прошелся по залу. — Распиши покрасочнее, какими словами твои постояльцы описывали нового главу поселка, так, чтобы он позеленел от злобы.

— Это я могу. — Хмыкнул Сократ. — Мне даже не надо ничего придумывать, эти слова сами вертятся на языке.

— Вот и хорошо. — Постарайся его как следует разозлить…

***

Он вернулся на второй день, ближе к вечеру. Вошел молча и сел за стол.

— Ну что?.. — Подскочили к нему друзья.

— Я все сделал как вы просили. — Сократ поднял бледное лицо. — Граф показал мне жену. Ее привели. — Он сглотнул ком в горле. — Привели как собачонку на поводке. — Он отвернулся. — Синее, от побоев лицо моей Лисиньки. В ее глазах я прочитал просьбу: «Убей меня». — Он замолчал. — Я выполню просьбу, но немного по-своему. — Он встал и быстро вышел на кухню.

— Суки! Нелюди! — Угрюм грохнул кулаком по столу. — Удавлю всех.

— Успокойся. — Максим положил ему руку на плечо. — Сейчас нам нужен холодный рассудок, эмоции будут только мешать.

— Я спокоен, просто душа горит. — Игорь встал. — Я ведь знаю ее. Веселая, добрая женщина, которая любит жизнь. Это сколько же надо было вытерпеть, чтобы так… — Он осекся, не подобрав слов, и сел.

Грохнула дверь, едва не слетев с петель, и в зал вернулся Сократ.

— Я иду с вами. — Он со злостью бросил на стол ДП (Пулемет Дегтярева). — Кровью суки умоются за мою Лиську. Не прощу им такого никогда. Хватит бояться и унижаться.

Максим с Угрюмом переглянулись.

— Что зыркаете? — Сократ посмотрел на них красными от злости глазами. — Думали, что тут добрый поваренок за плитой стоит? Нет парни. Я воевать-то умею. Такое в свое время прошел, что лучше перед сном и не вспоминать. Давайте, делитесь своими задумками: «Как гнид давить будем», — а я может еще чего дельного присоветую.

***

Граф привел с собой тридцать человек. Даже не хочется думать, что такого наговорил ему Сократ, что он так разозлился.

Они шли гуськом. Уверенные в себе. Одетые в новенький камуфляж. Как сказал хозяин «Приюта», пошитый всем, кто перешел на сторону Графа, местными умельцами, и оплаченным сохраненными за это жизнями.

Вооружены разношерстно, но добротно. Видно, что война для них не развлечение, а работа. Оружие почищено, смазано, и находиться всегда под рукой. Эти не растеряются, и не побегут в панике. Бой предстоит тяжелый. Десять к одному, расклад не в сторону заговорщиков, но они готовы к этому.

Максим лежал и ждал начала кровавого спектакля, который мог быть последним в его жизни. Его вроде ничего не связывало с каким-то там Отстойником, в котором он даже никогда не был, но судьба свела его с людьми, которым был дорог этот поселок, с глупым названием, и потому поступить по-другому Художник не мог.

Первым в бой должен был вступить Сократ. Тот занял позицию на высотке, в удобной расщелине, удачно расположенной напротив тропы ведущей к харчевне. Раскинул сошки пулемета, прикрыл голову наломанными ветками, замаскировавшись как мог, и с каменным лицом замер в ожидании.

Угрюм и Художник должны под шум грохота пулемета действовать из засады, со спины врага. Они прятались, чуть дальше, один справа, а другой слева от тропы, изображая из себя местную растительность. Их задача пропустить отряд и вступить в бой в нужный момент.

Сердце колотилось, отсчитывая время. Адреналин потряхивал руки, но, когда из-за поворота показался враг, холодное безразличие опустилась на душу. Это просто работа. Кровавая, грязная, но работа. Эмоции только помеха, и путь к ошибкам, и собственной смерти.

Отряд прошел в нескольких метрах от лежек друзей. Впереди шел высокий худощавый парень с голубыми, ледяными глазами. Черные волосы, стянутые на затылке в пучок, хвостом спадали на широкую спину. Почему-то именно они запомнились Максиму, наверно потому, что страшно захотелось отрезать этот пышный хвост и заколотить его в глотку ублюдку. От остальных карателей, командир отличался только тем, что на зеленом камуфляже, на груди, было вышито изображение перевернутого креста на фоне белой морды обезьяны (видимо так неизвестный художник изобразил убыра), и немецким «Шмайссером» (штурмовая винтовка Stg.44), через плечо.

Граф, а это был именно он, уверенно вел отряд вперед, пружинисто, и в то же время плавно переставляя ноги. Так может идти только тот, кто в каждый миг ожидает нападения, и готов к этому. Он остановился напротив лежки Максима и поднял вверх руку, видимо что-то почувствовав. Долго стоял, рассматривая местность, но ничего подозрительного не обнаружив, дал команду двигаться дальше.

Гусеница отряда потянулась мимо замершего Художника, за своим командиром. Пошли последние секунды перед сражением. Самые нудные и тяжелые, вытягивающие нетерпением душу. Сейчас, с первыми выстрелами пулемета Сократа, тишина леса вздрогнет грохотом и предсмертными криками, и Максим снова начнет убивать. Когда-то давно, в прошлой жизни, он отказался от этого, не продлив контракт, и думал, что на всегда, но судьба все вернула на круги своя. Будь ты проклят, Змей.

Он знал, что сейчас будет громко, и все равно вздрогнул. Ноги сами оттолкнулись от земли, вытолкнув пружиной натренированное тело вверх. В одной руке кинжал, в другой кольт. Через дорогу сосредоточенный и злой Угрюм. Кивнул другу и нырнул в ближайшие кусты, откуда раздался предсмертный крик.

Первый враг лежал за деревом, укрываясь от пулеметного огня. Не останавливаясь, лишь слегка нагнувшись, Художник полоснул по незащищенной шее и бросился перекатом дальше. Там, в распадке, его увидел другой из противников и вскинул автомат. Очередь, взъерошив волосы на голове прошла выше, а плюнувший свинцом кольт оборвал жизнь, того, кто пришел убивать, третьим, кровавым глазом во лбу. Максим не промахивался. Уйын дал ему такую способность, правда сказать за это спасибо, бывший тренер по биатлону ему не хотел.

Третий оказался справа, и он не промахнулся. Руку обожгло, выбив кинжал. Гвоздев упал, и закатился за ствол березы. Кисть ничего не чувствовала, но боли еще не было, она появиться потом, если удастся выжить и победить.

Угрюм, с окровавленным лицом и раскрытым в беззвучным крике ртом показался на миг там, откуда ранили Максима, и тут же скрылся из вида, угрозы с того направления больше нет, краповый берет умеет убивать.

Грохотал, не останавливаясь пулемет. Сократ видимо решил выпустить весь диск без остановки, не жалея патронов. Можно было легко попасть под дружественный огонь, и потому надо действовать осторожно, но Максим был благодарен хозяину харчевни за это. Отвлекая врага на себя, тот давал свободу маневра.

Быстро перетянув руку, чтобы не истечь кровью, пуля пробила на вылет предплечье, слегка задев кость, Художник, пригнувшись, и подобрав потерянный кинжал, побежал дальше, воль тропы, выискивая нового врага.

Очередную жертву пуля из кольта нашла в кустах. Худой, парень с сутулыми плечами, припав к окуляру снайперского прицела винтовки, выискивал между камнями лежки Сократа, голову последнего. Его выстрел слился с выстрелом Художника. Пулемет продолжил грохотать, значит враг промахнулся. Гвоздев непроизвольно улыбнулся, но тут же скривился от боли. Еще одна пуля оцарапала щеку, и ему ничего другого не оставалось, как нырнуть, к убитому снайперу, и мгновенно прикрыться его еще теплым телом, принявшим очередь из «Шмайссера» на себя.

— Граф, сука! Ты —то мне и нужен!

Максим отбросил в сторону многострадальный труп и бросился в догонку за убегающем главарем карательного отряда.

Проклятый хвост мелькал впереди, петляя между деревьев, появляясь и мгновенно скрываясь из вида. Шустрый гад бегал быстрее Максима, и потому быстро удалялся. Скрепя зубами Художник бежал за ним, но не успевал. Не вовремя вернулась чувствительность в прострелянной руке, отдаваясь болью при каждом шаге, но он все же не сдавался. Когда-то же удача должна повернутся к нему лицом, и она повернулась.

Лес резко оборвался маленькой поляной. Враг, увидев это, прыгнул в высокую траву, надеясь ползком преодолеть опасный участок, но Максим оказался быстрее. Пуля, пробив затылок, вышла между глаз, разворотив лицо. Смерть наступила мгновенно.

Художник подбежал ближе и выстрелил еще один раз в спину уже трупа, спрятал кольт в кобуру, вытащил нож, отрезал залитый кровью хвост, развернул нагой тело, и швырнул слипшиеся волосы в вывалившиеся от удара пули из глазниц стеклянные глаза.

— Это тебе, сука. Благодарность за все, что ты сделал. — Он сплюнул и сел в траву рядом.

Неожиданная тишина рухнула на него, оглушив отсутствием стрельбы. Где-то отсчитывала года кукушка. Муха прожужжала деловито перед глазами и села на окровавленную руку, тыкая присоской-носом. Ему на все было наплевать. Пустота в мире, пустота в душе.

Угрюм тихо подошел и присел рядом.

— Ты как, братан? Что с рукой? — Он посмотрел на мертвого Графа. — А постриг-то ты его зачем? Парикмахер?

— Мечтал об этом, как только увидел. Сам не знаю зачем, но очень хотелось заставить его сожрать собственный хвост. Что с Сократом? — Художник безучастно смотрел на муху на своей руке.

— Жив чертяка. Больше половины ублюдков положил первой очередью. Теперь ходит от одного трупа к другому, режет головы и в реку выкидывает. Я спросил: «Зачем?». — Так он так посмотрел, что мне сразу стало неинтересно.

— Что-то все больно быстро закончилось? Думал дольше будем бодаться. — Максим все так же смотрел на муху.

— Мисы помогли. — Хмыкнул Игорь.

— Мисы? — Наконец поднял удивленные глаза Художник.

— Ага. — Я сам в шоке. — Брат Ганджила привел. Да вон и он сам идет. Сейчас все по полочкам разложит.

Догсан, с наложенной на тетиву стрелой материализовался из леса и медленно подошел к сидящим друзьям. Молча поклонился, здороваясь, скосился на труп, и закинул за плечи лук.

— Рад сражаться плечом к плечу с героями. — Он еще раз сдержанно склонил голову. — Мы пришли вам на помощь, потому что считаем, что мой брат поступил бесчестно. Но я прошу его простить. Он боится за все племя, ответственность иногда заставляет идти против совести. Я говорил с ним, он все понял и просит у вас прощения. Вождь не хочет терять друзей, их слишком мало в этом мире. И еще. -Он смутился. — Мы не квестовые персонажи, мы мисы, и у нас есть душа.

— Проехали. -Дружелюбно улыбнулся Угрюм. — Губка зеленая есть? Надо Художнику кровь остановить. Нам еще Отстойник брать, а с кровотечением он воевать не сможет.

***

Городом отстойник можно было назвать с большой натяжкой, но все же это был город, первый из увиденных в этом мире Максимом. Деревянные, невысокие дома, покрытые дранкой. Песчаные, довольно широкие дороги. Все это он рассматривал в прицел автомата, из ближайшего леса.

Угрюм, переодетый в камуфляж одного из отряда Графа, вел ссутулившегося Догсана со сложенными за спиной руками. Полное ощущение, что боец Графа ведет смирившуюся с неизбежностью нелюдь. Их встречали двое вооруженных людей, пытаясь из-под ладоней разглядеть кто это такой к ним приближается, так как парочка двигалась на фоне уходящего на покой солнца, слепящего закатом глаза.

— Ты кто такой? — Голос одного из встречающих остановил Игоря в пяти метах. Угрюм сделал вид, что удивился, улыбнулся и вдруг резко метнул нож. Второй воин упал сраженный метким выстрелом Художника, а из леса, уже выскакивали молчаливые мисы, и тенями неслись к домам Отстойника.

Одинокий выстрел прозвучал из одного из окон, но в тот же момент туда влетело сразу три стрелы, и больше никто не мешал нелюдям ворваться в город.

Максим вступил в сражение последним, до конца прикрывая друга и Догсана, пока их фигуры не скрылись в одной из дверей.

Он бежал между домов, водя стволом по сторонам в поисках цели.

Раскрасневшаяся, растрёпанная женщина, сидела на трупе солдата Графа, и заливаясь слезами, выла, и уродовала его грудь кухонным ножом.

В одно из окон вылетел еще один друг ореков, с торчащими в спине вилами. Город наконец проснулся и встал на свою защиту. Серыми тенями метались от двери, к двери мисы в поисках жертв, и им помогали жители, показывая, а иногда и выталкивая унижавших их совсем недавно, считавших скотом сволочей.

Максим опустил автомат. И присел устало на скамейку у бревенчатой стены у одного из домов. Его помощь уже была не нужна, можно немного отдохнуть. Из-за поворота показался Угрюм, и поднял приветственно руку. Художник кивнул в ответ, и в этот момент его грудь пробила пуля. Прошла насквозь, и стукнув о стену, оставив темное пятно, скатилась в песок. Гвоздев недоуменно посмотрел на окровавленную ладонь, которой прижал рану. Посмотрел на застывшего от неожиданности Угрюма и упал.

— Сука. — Игорь разрядил обойму в попытавшегося нырнуть за угол врага, стрелявшего в друга, и бросившись, приподнял Гвоздеву голову. — Ты что, братишка?! Ты не смей помирать Макс! Как же я без тебя -то?! Да я только жить начал!.. Суукаа!!!

Это было последнее, что услышал Художник, прежде чем тьма поглотила его сознание.

22.08 2024г.