В боях за Молдавию. Книга 3

Н. Фарбман, капитан запаса РАЗВЕДЧИКИ ЗА ДНЕСТРОМ

Необыкновенно жаркое выдалось в Приднестровье лето 1944 года. Июльское солнце изо дня в день нещадно палило землю. Зной проникал повсюду. Не было прохлады и в каменистой балке, круто сбегавшей к левому берегу Днестра, где в блиндажах и землянках разместился КП 295-й стрелковой дивизии. К тому времени за плечами дивизии был уже немалый и нелегкий ратный путь. Ей пришлось сполна изведать горечь вынужденного отступления на Украине в 1941 году, вести тяжелые бои на Северном Донце, отходить с боями под натиском танковых полчищ Гудериана в 1942 году, оставляя фашистам родную землю, политую кровью и потом советских людей. Выдержав трудную оборону в предгорьях Кавказа, дивизия в 1943–1944 годах участвовала в наступлении войск 3-го Украинского фронта, изгоняла немецко-фашистских захватчиков с советской земли, избавила от фашистской тирании сотни наших городов и сел, освободила Нальчик, Пятигорск, Армавир, Херсон, Николаев, Одессу. В апреле — мае 1944 года дивизия вступила на землю Молдавии.

Враг был жесток и мстителен. Чем меньше советской земли оставалось под его пятой, тем больше старался он, отступая, разграбить, уничтожить, навредить…

В июне на Днестре установилась оперативная пауза, то есть относительное затишье. Враг окопался за рекой в ожидании нового наступления наших войск. Главный удар ожидался им со стороны Пугачено-Шерпенского плацдарма на правом берегу Днестра, где располагались соединения 5-й ударной армии, в состав которой входила и наша дивизия. Придавая этому направлению особое значение, немецкое командование сосредоточило на кишиневском выступе главные силы своей дважды «возрожденной» (после полного уничтожения под Сталинградом и разгрома между Ингульцом и Южным Бугом весной 1944 г.) 6-й армии. Следует отметить, что Гитлер придавал восстановлению 6-й армии, ее комплектованию, вооружению и оснащению чрезвычайно большое значение. Не случайно он окрестил ее «армией мстителей».

Части 295-й стрелковой дивизии занимали оборону на плацдарме юго-восточнее села Шерпены. Плацдарм этот представлял собой сравнительно небольшой, утопавший в зелени участок земли протяженностью по фронту не более 7–8, а в глубину — около 3–4 километров. Правый берег Днестра, где находился наш плацдарм, был пологим. Плотной шапкой прикрывали его густые заросли ясеня, тополя, липы, дуба. Издали, с высоты обрывистого левого берега реки, взору открывался безмятежно-мирный пейзаж. Но впечатление это было обманчивым. У подножья возвышенности, там, где шумели рощи, окопался враг. Немцы создали против Шерпенского плацдарма довольно плотную и глубокоэшелонированную оборону. Они держали под неусыпным наблюдением и непрерывным артиллерийским и минометным обстрелом плацдарм и переправу через Днестр. Повсюду среди буйной зелени чернели воронки от снарядов и мин, виднелись израненные осколками и исхлестанные пулями стволы и ветви деревьев. И трудно было представить себе, как удалось на этом малом, простреливаемом врагом клочке земли разместить почти все боевые части и подразделения дивизии. Плацдарм был вдоль и поперек изрыт траншеями и ходами сообщения, блиндажами и землянками, укрытиями для лошадей, огневыми позициями полковых орудий и минометов.

Помнится, в двадцатых числах июля, вскоре после занятия нашей дивизией обороны на Шерпенском плацдарме, немцы провели несколько передач через громкоговорительную установку. Как-то ранним утром, когда я с группой разведчиков вел наблюдение за противником из траншеи переднего края нашей обороны, с немецкой стороны, через широкую лесную поляну, заросшую высокой травой, до нас вдруг долетела отчетливая русская речь. Фашистский агитатор призывал советских воинов… «прекратить бессмысленное сопротивление» и «не проливать кровь за коммунистов и евреев». В нашей траншее возникло веселое оживление. Находившийся рядом со мной пожилой усатый пулеметчик, выждав паузу во вражеской передаче, сложил ладони рупором и басом закричал в сторону фашистского оратора:

— Довольно врать! Все равно Гитлеру капут, Берлину капут и тебе тоже капут!

Затем, приладившись к своему пулемету, дал длинную, щедрую очередь по роще, где находилась немецкая громкоговорительная установка. На этом фашистская передача и закончилась.

Что касается нашей агитации среди немецко-фашистских войск, то она пользовалась в то время некоторым успехом. Об этом можно было судить по мертвой тишине, которая воцарялась у немцев, как только начинались наши передачи. Их организатором и исполнителем был старший лейтенант Лев Аронович Голденко, занимавший должность инструктора политотдела дивизии. В любое время дня и ночи можно было встретить его за работой на передовой. С помощью громкоговорительной установки он передавал на немецком языке, которым неплохо владел, сводки Совинформбюро о событиях на фронтах, призывы и обращения Национального комитета «Свободная Германия», рассказывал правду о положении в фашистском тылу. Небольшого роста и хрупкого сложения, большеголовый, с лукаво поблескивавшими за очками серыми глазами, Л. А. Голденко трудился неутомимо и бесстрашно, как рабочий муравей. Частенько он обращался за помощью в штаб дивизии или в отдельную разведроту. Разведчики всегда охотно выполняли просьбы Голденко, переносили и устанавливали на передовой довольно тяжелую и громоздкую громкоговорительную аппаратуру. Но к практическим результатам его деятельности относились скептически. Добродушно подтрунивая над неунывающим и влюбленным в свое дело офицером:

— Вы, товарищ старший лейтенант, уговорили бы фрицев, чтобы они сами в плен сдавались. Нам тогда за языками ходить не придется!

А «ходить за языками» в июле — августе приходилось довольно часто. Фронтовое затишье на Днестре настраивало наши мысли на новое наступление. Но и тогда, в июле 1944 года, ничего не зная о хранившихся в строгой тайне оперативных планах наступления, мы были совершенно уверены в его близости. Эту уверенность рождало не только ощущение нашего морально-политического и военного превосходства над врагом, но также великое желание всех воинов нашей дивизии, армии, фронта, всего советского народа скорее освободить от немецко-фашистских захватчиков нашу Родину и оккупированные страны Европы, скорее сокрушить гитлеровскую Германию.

Подготовка к наступлению требовала активизации нашей разведки. Надо было уточнить имевшиеся и добыть новые сведения о противнике, о расположении его живой силы, оборонительных сооружений и огневых средств. Много важных данных мы получали с помощью визуальной разведки и наблюдения за противником, используя систему НП, расположенных как на склоне левого, высокого, берега Днестра, так и на самом плацдарме в непосредственной близости от врага. Но этих данных было, конечно, недостаточно для выяснения его сил, оборонительной системы и намерений. Нужны были пленные.

Главной добытчицей «языков» считалась в дивизии разведрота. Личный состав ее подбирался очень тщательно. Все это были люди молодые, сильные, ловкие и бесстрашные, глубоко преданные социалистической Родине, в большинстве своем комсомольцы и коммунисты. Повседневно рискуя жизнью, всегда готовые, как говорится, идти в огонь и в воду, они по-настоящему любили жизнь, ценили умную шутку и умели от души посмеяться.

Комплектованию разведроты и воспитанию ее личного состава много внимания уделяло командование дивизии, особенно начальник штаба дивизии подполковник Иван Константинович Свиридов. Уже немолодой, рано поседевший, легким, пружинным шагом обходил он части дивизии, неожиданно появляясь, в ее самых отдаленных уголках и подразделениях. Частенько захаживал он и в разведроту, подолгу беседовал с ее командирами и бойцами. Кадровый офицер, «военная косточка», всегда подтянутый, требовательный и взыскательный к подчиненным, И. К. Свиридов умел обнаружить незаметный для других непорядок в штабах, частях и подразделениях дивизии. За строгостью его, однако, чувствовались доброжелательность и большое внимание к людям. Поэтому хотя его и побаивались, но по-настоящему уважали.

Добрая память осталась в дивизионной разведроте о майоре Борисе Францевиче Бутейкисе, который прибыл в штаб дивизии еще в августе 1942 года. Человек с солидным партийным стажем и жизненным опытом, в прошлом военный летчик, он был энергичен, сутками пропадал вместе с разведчиками на передовой, подготавливая и проводя разведпоиски.

Летом 1943 года его сменил майор Иван Александрович Андриенко — тоже кадровый офицер, уже в летах, старый коммунист. Высокого роста, сутуловатый, рано облысевший, он был не по возрасту резок в движениях, ходил скоро и размашисто, разговаривал и смеялся громко, прищуривая голубые глаза. Дивизионный разведроте И. А. Андриенко покоя не давал, но и заботился о людях отечески. В прошлом кавалерист, любил лошадей и знал в них толк. Когда осколком снаряда убило «Машку», его любимую верховую кобылицу, майор плакал, как ребенок. Обладая немалым опытом разведывательной работы в войсках, И. А. Андриенко тем не менее умел соглашаться с разумными предложениями и советами опытных разведчиков, тщательно готовил каждую операцию.

Очень большое и благотворное влияние на дивизионных разведчиков оказал старший лейтенант Владимир Федорович Малинин, более года командовавший разведротой. Коммунист, до войны учитель, человек образованный и, начитанный, всегда уравновешенный, он был в свои тридцать два года для разведчиков не только хорошим командиром, но также авторитетным воспитателем и старшим товарищем. Человек принципиальный и требовательный, но по натуре добрый и отзывчивый, В. Ф. Малинин верил в «везение» и «невезение», прощал подчиненным неудачи и оплошности, но не терпел ротозейства, малодушия и лжи. Поимку «языков» он считал обыденным делом, работой, которую надо выполнять умно и добросовестно. Сам смелый и скромный, он требовал того же от разведчиков.

Разведчики опасались попасть под обстрел его насмешек и иронически прищуренных зеленых глаз.

Своего рода нештатным ординарцем у В. Ф. Малинина был воспитанник разведроты и ее любимец Володя, круглый сирота, смышленый и бойкий мальчуган лет четырнадцати.

Незадолго до описываемых событий В. Ф. Малинин был отозван на офицерские курсы «Выстрел». Командиром разведроты стал старший лейтенант Яков Григорьевич Эдельштин, человек совсем еще молодой, ровесник основному составу разведроты. 10-й класс он окончил незадолго до войны, а пехотное училище — уже во время войны. И хотя он не обладал жизненным опытом и знаниями В. Ф. Малинина, но сразу же снискал симпатии и уважение разведчиков за отвагу, открытый характер и веселый нрав, которые как бы светились во всем его облике, во всех движениях его худого и гибкого тела, в озорно блестевших из-под черного чуба карих глазах.

Организация и контроль действий дивизионной и полковых разведок составляли непосредственную обязанность некоторых офицеров штаба дивизии: майора И. А. Андриенко, военной переводчицы лейтенанта Аллы Клюсс, прибывшей к нам вскоре после выхода дивизии на Шерпенский плацдарм. Маленькая жизнерадостная девушка, мечтательница и страстная спорщица, свою военную профессию она знала отменно. К офицерам были приставлены как связные от разведроты совсем еще молодые ребята, комсомольцы Григорий Мовчан и Сергей Мадаминов. Первый, очень высокого роста и худой, был застенчив и иногда по-детски наивен, хотя до войны успел поработать помощником машиниста паровоза на станции Тихорецкая. Второй, узбекский колхозник, был коренаст, медлителен, добродушен и необыкновенно рыж. Службу оба несли хорошо и умели не только в боевой обстановке разыскать разведроту и передать ей приказ, но с успехом выполняли также некоторые чисто штабные поручения: дежурили у телефона, вели журнал наблюдения, помогали составлять разведсводки и т. д.

Уже в первые дни после выхода дивизии на Шерпенский плацдарм в результате наблюдения за противником, обобщения сведений, полученных из полков, сопоставления данных войсковой и артиллерийско-инструментальной разведок нами была составлена детальная схема расположения войск противника, его оборонительных сооружений, огневых точек, минометных и артиллерийских позиций. Было установлено, что расположенные против нас немецко-фашистские войска создали довольно плотную систему обороны, интенсивно прикрытую проволочными заграждениями и минными полями.

В конце июля в расположении противника стало заметно какое-то непонятное оживление. Усилился пулеметный и артиллерийско-минометный обстрел наших позиций, с наступлением темноты и до самого рассвета за немецкими траншеями не умолкал гул моторов. В светлое время суток, чего раньше не было, из Шерпен, большого села на гребне возвышенности, к передовой и обратно запылили грузовики, бронетранспортеры, легковые автомашины. Но что скрывалось за этим оживлением? Какие части противника сосредоточены перед нами? Каковы их намерения? Эти вопросы интересовали командование дивизии, а нам, разведчикам, не давали покоя.

Ответ на эти вопросы мог дать только «язык». В конце июля дивизионная разведрота действовала непрерывно тремя поисковыми группами на разных участках, не сидели сложа руки и полковые разведчики. Но ночные поиски успеха не имели. Немцы беспрерывно освещали ракетами и простреливали пулеметным огнем подступы к своей обороне. Наши ночные действия только усиливали их настороженность. Необходимо было перехитрить врага и «выудить» у него пленного.

В результате долгих наблюдений за противником, которые велись днем и ночью поисковыми группами, командирами разведвзводов, Эдельштином, Андриенко и мною, были выявлены уязвимые места немецкой обороны, а также «распорядок дня» во вражеских траншеях.

В один из дней еще до рассвета поисковая группа выбралась из траншеи и, ползком выдвинувшись в нейтральное пространство, залегла в густой траве. В траншее боевого охранения остались пулеметный расчет, командиры стрелковой роты и минометной батареи, Эдельштин и я. План действий разведгруппы был такой. Тщательно замаскировавшись в траве и кустарнике, разведчики должны были дождаться 8–9 часов утра, когда у немцев начнется раздача завтрака, затем по сигналу командира группы стремительным броском овладеть немецкой траншеей и захватить находившегося в ней пулеметчика. После этого, прикрываясь автоматным огнем, так же быстро отойти на исходные позиции. Вся операция должна была, по нашим расчетам, занять не более 10 минут. Договорились, что сигналом к броску будет взрыв противотанковой гранаты, которую метнет в немецкую траншею командир разведгруппы. Четко определили план действий групп захвата и прикрытия, обязанности каждого разведчика. Перед стрелковой ротой, на участке которой проводился поиск, была поставлена задача всеми огневыми средствами поддерживать и прикрывать действия разведгруппы. По сигналу отхода (красная ракета в сторону противника) огонь минометов переносился непосредственно на участок поиска.

Никогда, казалось нам, не рассветало так медленно, как в то утро. Никогда раньше солнце не поднималось за нашими спинами так лениво и безразлично. Вот уже и роса отсверкала в буйных травах, и под палящим солнцем заструился от них пьянящий аромат. А на поляне и за нею тихо, будто и война кончилась. Но мы-то знаем, что именно в эти самые мгновения наши ребята там, впереди, прильнув к земле и вдыхая ее пряные запахи, ударами сердец своих отсчитывают секунды и готовятся к смертельной схватке с врагом. Мы стоим, прислонившись спинами к прохладной стенке траншеи, — Эдельштин, командир стрелковой роты, минометчик и я, курим, молчим, ждем…

И вот, наконец, воздух вздрагивает от взрыва гранаты, за ним следует еще несколько взрывов и тут же треск наших автоматов. Ответного огня не слышно. Значит, начало хорошее — враг застигнут врасплох. Затем все стихает. Так и должно быть — это наши ребята уже добрались до немецкой траншеи и действуют в ней. Но вот послышались одиночные выстрелы, снова затрещали наши автоматы, взметнулась и погасла на той стороне красная ракета, застучал немецкий пулемет. Сразу же дружно захлопали наши минометы, длинными очередями ударили пулеметы. Проходит еще несколько томительных минут, и вот, наконец, впереди будто из земли вырастает стремительная фигура Полухина. Он прыгает в траншею и выдыхает: «Взяли!» Низко пригнувшись к земле, на нас бежит немец, неуклюже скатывается в траншею, вскакивает на ноги, ошалело смотрит на нас… и, прося пощады, бормочет: «Хитлер капут!» Последним возвращается, волоча немецкий ручной пулемет, Иван Панченко. Гимнастерка на плече разорвана, в крови — он ранен. Теперь все здесь, только нет с нами Дмитрия Крижановского…

Из предварительного допроса пленного, принадлежавшего 320-й пехотной дивизии, выяснилось, что он недавно из госпиталя, по пути на передовую в районе Кишинева и ближе к Днестру видел большое скопление немецких войск, под Шерпенами — артиллерийские батареи, в лесу и рощах — танки.

Разведчики прислушиваются к допросу, курят, лица усталы и суровы — каждый думает о гибели командира, товарища…

Не теряя времени, отправляемся к командиру дивизии Герою Советского Союза генерал-майору А. П. Дорофееву. В его просторном блиндаже уже собрались начальник штаба дивизии полковник И. К. Свиридов, командующий артиллерии, начальники оперативного отделения и политотдела дивизии. Андриенко и Эдельштин докладывают о результатах разведпоиска, а я — о показаниях пленного. Затем проводится более тщательный допрос пленного, выясняются новые данные о противнике, по карте устанавливается местонахождение немецких артбатарей, танков, инженерных сооружений. Алла Клюсс под мою диктовку печатает на пишущей машинке протокол допроса, а И. А. Андриенко тем временем связывается с разведотделом штаба корпуса и докладывает о захвате пленного и его показаниях.

В ожидании отправки пленного в штаб корпуса беседую с ним. Нас интересует обстановка в тылу Германии, где немец недавно побывал. Как следует из его показаний, настроение в немецко-фашистской армии и в тылу подавленное, но еще многие надеются на тотальную мобилизацию и обещанное Гитлером «новое оружие». Офицеры запугивают солдат русским пленом, который, якобы, сулит им неминуемую гибель, приказывают стоять насмерть. Допрос окончен.

Выполняя задачу, поставленную командованием дивизии, мы организовали еще один поиск с целью захвата пленного на левом фланге 1038-го стрелкового полка. Непосредственная подготовка и проведение этого поиска были поручены капитану Акулову и взводу разведчиков полка. Была создана разведгруппа в составе 13 человек под командой помкомвзвода старшего сержанта комсомольца Александра Моисеевича Губенко. Объектом поиска избрали пулеметную точку на прилегавшем к правому берегу Днестра участке. В течение двух дней Губенко со своими разведчиками вел непрерывное наблюдение за объектом поиска через, стереотрубу, установленную на дамбе левого берега реки, откуда передний край немецкой обороны просматривался как на ладони.

Учитывая особенности местности (ровный луг, покрытый низкой травой и редким кустарником, сравнительно неширокая нейтральная полоса), был намечен следующий план действий: утром, улучив удобный момент, стремительным броском ворваться в немецкую траншею, уничтожить дежурного пулеметчика и захватить пленного в траншее или в блиндаже… Два разведчика, используя небольшие складки местности и кустарник, скрытно подползли на расстояние 15 метров к вражескому пулеметчику. Один из них, Александр Бочков, выбрав удобный момент, устремился вперед. Враг заметил его, но открыть огонь не успел. Отважный разведчик автоматной очередью скосил немецкого пулеметчика и ворвался в траншею. За ним устремилась вся группа. Захватив подвернувшегося в траншее немецкого ефрейтора, разведчики гранатами уничтожили находившихся в блиндаже вражеских солдат и готовились уже отходить, но ураганный минометный огонь противника по нейтральной полосе заставил РГ некоторое время «пересидеть» в немецкой траншее. Затем, выждав паузу в минометном обстреле, разведчики быстро и без потерь вернулись на исходные позиции. Пленный ефрейтор принадлежал к той же 320-й пехотной дивизии. Его показания значительно расширили данные о противнике, полученные нами при допросе предыдущего пленного.

В период подготовки нашего наступления задача дивизионной разведки заключалась не только в выявлении боевых сил противника и его намерений. Необходимо было еще, пользуясь всеми доступными каналами войсковой разведки, тщательно и систематически следить за изменениями в группировке врага, за происходящими и возможными перемещениями его живой силы и огневых средств. С этой целью офицеры штаба дивизии планировали и координировали действия отдельной разведроты и полковых разведподразделений таким образом, чтобы пленные захватывались на разных участках обороны противника регулярно, вплоть до самого начала наступления наших войск. Разведпоиски в августе проводились по жестко спланированному «графику».

Прежде всего надо было взять контрольного пленного, чтобы проверить и подтвердить ранее полученные данные о группировке противника перед фронтом нашей дивизии. Такая задача и была поставлена где-то в середине августа перед разведротой. Разведгруппа в составе 15 человек под командой коммуниста старшего лейтенанта Александра Петровича Рязанова получила задачу захватить контрольного пленного на центральном участке обороны немцев перед нашим плацдармом. Группой захвата в этом поиске руководил помкомвзвода коммунист старший сержант Дмитрий Иванович Евдокимов, а группой прикрытия старший лейтенант Рязанов.

И на этот раз поиск был проведен ранним утром. Скрываясь в густой траве, ползком через проходы, сделанные саперами в проволочных заграждениях и минных полях, разведчики приблизились к пулеметной точке противника на расстояние 20–25 метров. Выбрав момент, когда находившиеся у пулемета три вражеских солдата отвлеклись, группа захвата бросилась вперед и, ворвавшись в немецкую траншею, автоматным огнем и гранатами уничтожила более десятка гитлеровцев. Захватив пленного, они быстро отошли на исходный рубеж. В этой операции особенно отважно и умело действовали коммунисты старший лейтенант А. П. Рязанов и старший сержант Д. И. Евдокимов, комсорг разведроты сержант Сергей Павлович Токарев и комсомолец рядовой Иван Захарович Лучкин.

Через несколько дней после этой операции был проведен очередной разведпоиск на том же самом участке и снова утром. Расчет разведчиков оправдал себя: враг не ожидал такой «безрассудной» дерзости. Захваченный нами немецкий унтер-офицер был словоохотлив и дал важные показания, которые позволили внести существенные дополнения и уточнения в разведданные о противнике. И в этом поиске исключительную отвагу и находчивость проявил комсомолец Иван Лучкин, на груди которого вскоре засверкал орден Славы 2-й степени.

Так проходили на Шерпенском плацдарме будничные боевые дни наших разведчиков. За время нахождения на плацдарме с 17 июля по 22 августа дивизионной разведротой и полковыми разведвзводами было захвачено пять пленных. При этом поиски проводились, как правило, не ночью, а утром и днем.

В разведывательных боевых операциях на Шерпенском плацдарме большое мужество, отвагу, самоотверженность и находчивость проявили дивизионные разведчики старший лейтенант Я. Г. Эдельштин, лейтенант А. П. Рязанов, старшие сержанты Дмитрий Крижановский и Дмитрий Евдокимов, сержант Сергей Токарев, рядовые Иван Панченко, Иван Лучкин, Николай Полухин, Василий Дмитриенко, Иван Звездин, Ахмед Сулейманов, полковые разведчики лейтенант Николай Тюрин, старшие сержанты Александр Губенко и Василий Копылов, рядовой Александр Бочков и многие другие.

Данные, добытые нами в результате допроса пленных, помогли расшифровать систему обороны врага и раскрыть его тактические замыслы.

Рано утром 20 августа земля содрогнулась от артиллерийской канонады и бомбовых ударов нашей авиации. Началась знаменитая Ясско-Кишиневская операция. На Кицканском плацдарме войскам 3-го Украинского фронта удалось в первый же день наступления взломать оборону противника и значительно продвинуться вперед. А на третий день, 23 августа, в наступление перешли и части нашей дивизии.

Во время наступления на Кишинев и дальше активно действовали подвижные группы дивизионной разведки. Настигая арьергарды противника, они захватывали пленных и уточняли пути отступления противника.

Особенно успешно действовала группа конной разведки в составе 15 человек под командой коммуниста лейтенанта Ивана Тимофеевича Ерохина. Во время преследования противника большую смелость и находчивость проявили конные разведчики сержант Иван Бройко, рядовые Чеботарев, Матюха, Чибис, Барвенков, Тихонов, Толмачев и другие.

В этих дерзких рейдах конных разведчиков участвовала и наша переводчица Алла Клюсс, оказавшаяся отважной и лихой наездницей. Трудно было поверить, что это та самая застенчиво красневшая девушка, которая совсем недавно, в период фронтового затишья, зачитывалась романами, которые доставала невесть где. Ее маленькая, крепко сбитая фигурка то и дело мелькала на гнедом жеребце. И нужно было видеть, какой удалью светились ее глаза под растрепанными иссиня-черными волосами, когда она, доставив на КП дивизии очередную группу пленных, говорила:

— Получайте фрицев!

В ходе нашего наступления за Днестром отважно и умело действовали также полковые разведчики. В сложной боевой обстановке самостоятельные и довольно удачные решения принимались не только офицерами, но также сержантами и рядовыми разведподразделений. Так, помощник командира взвода 1038-го стрелкового полка старший сержант А. М. Губенко возглавил разведгруппу в составе 7 человек. Разведчики захватили у немцев мотоцикл с коляской и установленным на ней пулеметом. На этом мотоцикле Губенко и его разведчики колесили по тылам врага, наводили панику на путях его отступления, захватывали пленных.

Чем дальше уходили мы от Днестра на запад, тем чаще попадались на нашем пути молдавские села с ярко раскрашенными глинобитными хатами, с устремленными в небо журавлями колодцев. Жители освобожденных сел встречали нас радушно, угощали виноградом, фруктами, напутствовали добрым словом.

Путь разведчиков лежал дальше, к Пруту. Миновали Ганчешты, вышли к растянувшемуся на несколько километров вдоль Прута селу Карпинены. Воины нашей дивизии были готовы перешагнуть Прут, чтобы участвовать в освобождении от фашистского ига народов Балканского полуострова. Но дивизии был предначертан другой маршрут. Ей предстояли жестокие бои против немецко-фашистских войск на Пилице и Варте, на Одере и Шпрее.

Далеко позади осталось жаркое лето 1944 года, синий Днестр, дубравы и сады Молдавии, израненные железом войны, ее мирный и добрый народ, освобожденный из фашистской неволи. Но долго еще воспоминания тех дней волновали нас, придавали силы для новых ратных подвигов на пути к окончательному разгрому врага, к нашей полной победе.