В боях за Молдавию. Книга 3

Н. Васильев, подполковник запаса ДЕВЯТЬ НЕЗАБЫВАЕМЫХ ДНЕЙ

В мае 1944 года я был назначен заместителем начальника штаба 39-го гвардейского танкового полка.

Назначение получил в знакомую для меня часть, с которой прошел годичный боевой путь в должности командира танковой роты.

За плечами остались совместные бои за Донбасс, Нижний Днепр и Одессу. Мне хорошо были знакомы боевые традиции этого полка, многие бойцы и командиры.

В своих воспоминаниях хочется рассказать о подготовке личного состава полка к боям и его действиях в летнем наступлении 1944 года.

Подготовка к боям. После боев за Одессу наш полк отвели в район станции Раздельная на отдых и пополнение. Но в войну слово отдых понятие условное. Мы просто получили необходимое время для подготовки к новым и, как чувствовалось, решающим боям, которые должны были приблизить час освобождения Молдавии. Солдаты, сержанты и офицеры отдыхали только от свиста пуль и снарядов, но работали много, не считаясь со временем.

Подготовительный период продлился для нас довольно-таки долго. Словом, с апреля по 20 августа 1944 года подразделения нашего полка, как и другие части 14-й гвардейской механизированной бригады, входившей в состав 4-го гвардейского мехкорпуса, готовились к освобождению Молдавии. К середине мая наш полк и части всего корпуса были полностью пополнены материальной частью танков, артиллерии и другой техникой. Получили пополнение мотострелковые части и подразделения.

И как мы были благодарны работникам танковой промышленности, давшим нам качественно новые «тридцатьчетверки», вооруженные 85-миллиметровой пушкой, которая по своим боевым качествам превосходила 88-миллиметровое немецкое орудие, стоявшее на «тиграх» и «фердинандах»!

В беседах между собой мы восхищались умом наших конструкторов и инженеров, героическим трудом рабочих, в ходе войны наладивших серийный выпуск принципиально новых танков, не говоря уже о их количестве.

Часто слышалось: «Смотрю, ребята, сколько танковых корпусов и целых армий участвовало на разных участках советско-германского фронта, а наш полностью сформированный корпус стоит нетронутым. Сколько же их у нас?!»

Быстрое и полное комплектование дало возможность частям готовиться к боям, как говорится, в полном штатном составе.

Получение материальной части и пополнение личным составом возложило на нас, ветеранов полка, большие обязанности. Нам прислали молодых парней 1925–1926 годов рождения, еще не участвовавших в боях и только получивших ускоренную подготовку в тылу.

Здесь я хочу сделать одно отступление, которое считаю нужным и полезным. Дело в том, что мне уже после войны, продолжая службу в рядах Советской Армии, не раз приходилось слышать от молодых офицеров и даже солдат, не нюхавших пороха, об отсутствии на войне какой-либо учебы, занятий. На войне, дескать, воюй, вывели из боя — отдыхай. Понятие, прямо скажу, нелепое и даже вредное.

Именно в ходе войны накапливается опыт благодаря упорной учебе в промежутках между боями, наша армия быстро освоила и даже ввела новые формы и способы ведения боя и операции, последовательно устраняя недостатки начального периода войны.

По инициативе партийной и комсомольской организаций проводились встречи молодого пополнения с ветеранами полка. Перед ним выступали товарищи с богатым боевым опытом, уже к тому времени кавалеры многих орденов и медалей, такие, как командир 1-й танковой роты старший лейтенант Константин Осипов, механик-водитель Василий Березин, разведчик Павел Тиунов и многие другие. Выступления носили тематически направленный характер.

Партийная и комсомольская организации полка совместно с командованием проделали большую работу по пополнению танковых экипажей коммунистами и комсомольцами. В экипажи вливались ветераны полка, имеющие богатый опыт ведения боев.

Как и в мирное время, со всем личным составом полка два раза в неделю проводились политические занятия, которые увязывались с боевой историей полка. Хорошо был организован досуг солдат, сержантов и офицеров. В полку, бригаде работали кружки художественной самодеятельности, силами которых ставились концерты. Приезжали к нам и профессиональные артисты.

Правильные и целеустремленные формы и методы партийно-политической работы, собственно, определили высокие морально-боевые качества воинов полка как в ходе подготовки, так и в боях. Инициаторами и организаторами партийно-политической работы в полку, кроме командования, были политработники, такие, как капитан Ерохин, секретарь партийного бюро, комсорг полка Владимир Проскурин, сложивший голову на молдавской земле.

Кроме партийно-политической работы, в этот период нами определялось три основных направления: подготовка материальной части, тактическая подготовка и огневая выучка экипажей.

Естественно, подготовка материальной части к боям у танкистов является главным: не будет исправного двигателя — не нужны ни тактика, ни огонь.

И в подготовительный период личный состав полка приложил максимум усилий к выполнению этой задачи.

Доведение технического состояния танков до почти абсолютной нормы явилось следствием личного вмешательства, настойчивости нашего всеми любимого командира корпуса генерал-майора танковых войск Владимира Ивановича Жданова. Генерал В. И. Жданов посетил все танковые части, лично осмотрел боевую технику. У нас в полку генерал был трижды. Обнаружив недочеты в подготовке материальной части, он установил жесткий срок на их исправление.

Над подготовкой техники к предстоящим боям много работал весь личный состав, готовили не только танки, но и автотранспорт и другую технику. Все это делалось с учетом предстоящего наступления.

Параллельно с подготовкой материальной части интенсивно шла огневая и оперативно-тактическая учеба солдат, сержантов и офицеров. Проводились занятия по вождению в горных условиях, одиночные, взводные и ротные стрельбы днем и ночью.

Были проведены тактические учения и бригад, которыми руководил генерал Жданов. В таких учениях мне приходилось участвовать впервые.

Необходимо было оборудовать мишенное поле на фронте до 3,5 километра и в глубину до 6 километров, причем учебное поле строилось по принципу организации обороны немецко-фашистских войск на промежуточных рубежах обороны, так как частям корпуса предстояло прорывать оборону противника именно на таких рубежах. Бригада в полном составе отрабатывала наступление с боевой стрельбой.

Большая работа проводилась по повышению тактической и оперативной подготовки офицерского состава, здесь подлинными нашими наставниками стали начальник штаба корпуса полковник В. Чиж, подполковник В. Толубко. На штабных, командно-штабных учениях они многому научили нас, особенно молодых офицеров, как планировать и управлять подразделениями в бою.

Заключительным этапом, венцом всей нашей подготовки к боям за освобождение Молдавии явилось проведение теоретических конференций по вождению боевых машин и тактике. Они проводились поэтапно — сначала в полках, а затем и в бригадах.

Особенно запомнились корпусная конференция, проведенная под непосредственным руководством генерала В. И. Жданова. Ее тщательная организация охватывала вопросы тактики, техники и партийно-политической работы в боевой обстановке. На корпусную конференцию, например, были привлечены офицеры от командира роты и выше.

Трудно сейчас представить такой масштаб работы в военное время: ведь мы находились в 30–40 километрах от линии фронта, не было никаких помещений. Но «зал заседаний» был подготовлен отлично. В районе села Карманово в большом саду была сооружена сцена, вокруг нее амфитеатром поставили скамейки. От наблюдения с воздуха большая площадь сверху закрывалась маскировочными сетями.

Вокруг «сцены» и в «зале» на специальных подставках размещались схемы прошлых боев корпуса и отдельных частей, которые являлись предметом широкого обсуждения. Перед нами вырисовывались новые методы и формы боевых действий в предстоящей операции.

На большой поляне в построенных из камыша «ларьках» девушки в солдатских гимнастерках отпускали нам хлебный квас (стояла ужасная жара, было начало августа).

Бои за Молдавию. И вот настал день 19 августа 1944 года. Наш полк получил приказ: с наступлением темноты совершить марш и к 3 часам 20 августа сосредоточиться в садах у села Слободзея Русская, находящегося на берегу Днестра. Марш проходил организованно, со всеми мерами предосторожности и оперативной маскировки. На ложных маршрутах и в районах сосредоточения устраивались демонстрации движения танков, которое имитировалось.

На основных же маршрутах и районах сосредоточения соблюдались светомаскировка и полное радиомолчание. В связи с тем, что удаление от мест дислокации до районов сосредоточения было небольшим (для 39-го гвардейского танкового полка оно составляло 30 километров), танки двигались на малой скорости.

Слабый рокот моторов и еле слышное полязгивание гусениц создавали непривычную обстановку для танкистов. Они привыкли действовать на больших скоростях, на полных оборотах двигателей. Но поскольку обстановка требовала скрытности, пришлось изменить основному правилу. С переходом и сосредоточением полк справился успешно, в назначенное время прибыл в указанный район. Личному составу было приказано отдыхать.

Но отдых оказался недолгим: в 8 часов всех разбудил огромной силы грохот, залпы тысяч орудий и минометов слились в единый гул — началась артиллерийская подготовка атаки. В небе, сопровождаемые истребителями, появились знаменитые штурмовики «ИЛ-2». Волна за волной они сбрасывали смертоносный груз на головы фашистов.

В считанные минуты правый берег Днестра в районе переднего края и в глубине обороны противника покрылся сплошным облаком дыма и пыли. Среди яркого солнечного утра наступила почти ночь.

Все бойцы и командиры, от заряжающего до командира полка, вышли на берег Днестра, наблюдая за действиями нашей артиллерии. От радости солдаты, сержанты и офицеры обнимались, поздравляли друг друга с началом наступления.

По окончании артиллерийской и авиационной подготовки, продолжавшейся один час 45 минут, пехота перешла в атаку. Личный состав нашего полка собрался на митинг, с глубоким вниманием было выслушано обращение Военного совета 3-го Украинского фронта к воинам фронта. Во всех выступлениях солдат, сержантов и офицеров слышались слова: «Только победа», «Никакой пощады врагу». Кроме митинга, проводились партийное и комсомольское собрания, прошедшие на высоком идейно-патриотическом уровне.

В этот день, 20 августа, личный состав полка продолжал проверять материальную часть. Офицеры штаба напряженно работали, собирая информацию о ходе наступления частей и соединений, действующих впереди.

Пехота продвигалась быстро. Порой в потоке информации мы не успевали своевременно наносить ее на карту. В этот день нами также было закончено проведение рекогносцировки маршрута к переправе, разработаны планы в соответствии с полученной задачей.

В 18 часов полк двинулся к реке у села Чобручи и начал переправу на противоположный берег по понтонному мосту.

Переправа полка и в целом бригады продолжалась около двух часов. В течение ночи мы прошли территорию бывшего плацдарма, передний край обороны противника и вышли на рубеж ввода в прорыв! Здесь воины полка не могли не оценить плотность и мощь артиллерийской и авиационной подготовки. На пути встречались словно вспаханные траншеи, исковерканная вражеская техника, много трупов гитлеровцев. Виденное еще больше укрепляло уверенность в победе.

При вводе в прорыв построение бригады было следующим: 39-й гвардейский танковый полк (без роты) с мотострелковым батальоном, батареей артиллерийского дивизиона бригады, зенитно-артиллерийской батареей корпуса составлял передовой отряд бригады. Остальные подразделения со средствами усиления составляли главные силы.

Такое построение диктовалось обстановкой и стремлением к действиям в высоком темпе, т. е. в голове главных сил требовалось иметь сильный ударный кулак.

Впереди действовал отдельный разведывательный дозор в составе разведвзвода полка, затем головной отряд в составе мотострелковой роты со взводом танков и саперным взводом полка, за ними двигались главные силы отряда.

С рассветом выступила разведка полка, имея задачу действовать по маршруту полка в общем направлении Талмаз — станция Березино — Тарутино. Это позволило нам получать сразу же обобщенные данные о противике. Разведку возглавил капитан Дрочук.

Спустя час главные силы полка по команде устремились в прорыв. Началось преследование противника, которому за ночь удалась оторваться от нашей пехоты. Надо было увеличить скорости.

Минут через 40–50 штаб получил радиограмму от капитана Дрочука о встрече с противником. Я в это время находился с командиром полка подполковником Скаженюком на его «виллисе», на котором стояла радиостанция «РБМ».

Командир полка передал начальнику штаба майору Дубинскому, чтобы он возглавил колонну главных сил, а мне приказал следовать с ним к разведчикам, чтобы разобраться на месте и там принять решение.

Наш «виллис» догнал разведывательный дозор, рассредоточенный в придорожной посадке невдалеке от села Копчак, которое противник оборонял силами до двух рот с минометами и артиллерией. Нас встретил командир разведгруппы и доложил обстановку.

Разведка настигла противника, двигавшегося походной колонной. Заметив наших разведчиков, фашисты развернулись, перейдя к обороне. И сейчас еще наблюдалось движение в его боевых порядках. Стало ясно, что немцы оборону заняли поспешно. Командир полка принял решение атаковать противника силами только что подошедшего головного отряда. Я передал приказ командиру отряда об атаке с ходу.

В этой схватке погиб наш ветеран полка, кавалер двух орденов Славы, помощник командира разведывательного взвода сержант Павел Тиунов.

Когда разведчики обнаружили врага, Павлик (так звали его все в полку), командуя головным бронетранспортером, без приказа решил атаковать выезжавшие на огневые позиции орудия.

Ведя огонь из двух пулеметов, он поджег вражеские тягачи и уничтожил расчеты пушек. Но вражеская пуля сразила и его.

Не дело разведчиков — атаковать противника, однако действия Тиунова можно оправдать. Погиб он с честью, сохранив жизнь десяткам других. Головной отряд развернул наступление, а разведчики получили задачу, обойдя населенный пункт, продолжать действовать вдоль дороги с целью обнаружить главные силы противника.

Бой отряда развивался успешно, противник, заняв оборону, не имел времени на организацию стройной системы огня и не смог противостоять натиску гвардейцев.

Во время наблюдения за ходом боя справа от нас, метрах в 20–25, разорвалась мина. Мы бросились на землю, но осколок вражеской мины попал в руку командира, раздробив сустав выше кисти. Я перевязал его руку и отправил в сторону главных сил полка, откуда он был направлен в госпиталь.

В командование полком вступил начальник штаба майор Дубинский, а я принял штаб.

В последующем события развивались так стремительно, что описать их очень трудно.

Подразделения нашего полка и другие части бригады в течение 21 августа наступали стремительно, не давая противнику возможности закрепиться на выгодных рубежах и оказать сопротивление. Бросая технику и раненых, он не успевал уводить и тыловые части.

В одном из населенных пунктов, где-то на исходе дня, на окраине стояла дымящаяся походная кухня. Около нее выстроились в одну шеренгу 5 румынских солдат. Никто не обращал на них внимания. Меня эта картина заинтересовала. Я приказал водителю подъехать. Когда подошел к ним, они четко отдали честь и показали на аккуратно сложенные винтовки. Один предложил мне и офицерам штаба откушать мамалыги…

До завершения окружения полку и бригаде в целом пришлось вести двухчасовой бой на подступах к станции Березино, об одном из эпизодов которого следует рассказать.

На левом фланге бригады вела бой танковая рота под командованием старшего лейтенанта Константина Осипова. Известно, что бой в оперативной глубине ведется всегда с открытыми флангами. Наступлением руководил командир бригады полковник Н. А. Никитин. С наблюдательного пункта, находившегося на безымянной высоте, весь боевой порядок был виден как на ладони. Дубинский и я находились рядом.

Вдруг слышим возглас: «Слева танки!» И действительно, вдоль гребня высотки вытягивались 4 самоходки противника. Замысел ясен: выйти во фланг, занять огневые позиции и открыть по нашим наступающим танкам фланкирующий огонь.

Пренебрегая дисциплиной скрытого управления, я закричал в микрофон радиостанции:

— Костя! Ты ослеп. Смотри влево!

Развернуть часть танков навстречу вражеским самоходкам было рискованно. Поэтому Костя решил своим танком атаковать их, прикрыв левый фланг роты.

Машина на максимальной скорости устремилась на врага, огнем с ходу была подожжена одна самоходка. По остальным открыла огонь наша артиллерия.

Кто уничтожил три остальные машины — артиллеристы или танкисты — не так важно. Главное то, что Осипов смело двинулся на вражеские машины, а на такое не всякий решился бы.

После боя командир бригады нашел Осипова, расцеловал его и назвал «летчиком». Кличка эта долго держалась за ним.

Овладев станцией Березино, бригада и полк получили задачу действовать в направлении Комрата, Леово.

К исходу 22 августа наши подразделения выбили противника из Комрата, а к 8 часам утра 23 августа вышли на южную окраину Леово. Атака с ходу на город одним полком не увенчалась успехом. Противник, переправляясь через Прут, упорно удерживал за собой мост. На дорогах стояли орудия, и, как обнаружилось позже, улицы города были заминированы.

В полк приехал комбриг. Ознакомился с обстановкой и сказал, что Леово атакуем всей бригадой.

К этому времени мы уничтожили заслоны на дорогах и ворвались в город. Выйдя к реке, установили, что переправа через Прут взорвана. Организовали наблюдение за противоположным берегом, куда должны подойти передовые части 2-го Украинского фронта. Соединением войск обоих фронтов в этом районе должно было завершиться окружение основных сил врага.

В полдень на правом берегу реки появились знакомые силуэты тридцатьчетверок, а в воздухе — серии белых ракет. Радости не было предела.

Правда, мы не могли обняться и расцеловаться, как было под Сталинградом. Нас разделяла река.

Итак, противник окружен. Перед нашими гвардейцами стала задача удерживать его в стальном кольце и по частям уничтожить.

К вечеру поступили данные, из которых стало известно о сосредоточении крупных сил противника восточнее села Сарата-Розешты. Бригаде предписывалось выйти в Сарата-Розешты, занять оборону и не допустить прорыва противника из окружения.

Бригада вышла в том же построении. Приблизительно часам к трем 24 августа полк вышел к селу на указанный командованием рубеж. Трудная задача занимать оборону ночью, да еще на незнакомой местности. Не знали мы и точного расположения противника. Ориентировались только очертаниями села и поблескивающей вдали рекой. Все же кое-как разобрались, развернули подразделения фронтом на восток и заняли оборону.

Я разослал офицеров штаба уточнить боевые порядки, оказать помощь командирам подразделений в организации системы огня. Командный пункт полка разместился на северо-восточной окраине Сарата-Розешты. Первая танковая рота с мотострелками заняла оборону в 150 метрах от сельского кладбища, вторая вышла севернее, а третья с остальными подразделениями подтягивалась к рубежу обороны. В таком положении полк принял первый бой по уничтожению окруженных войск противника. В 4 часа 30 минут перед нашей обороной появилась пехота противника, сопровождаемая танками. Их атака направлялась как раз на северо-восточную окраину Сарата-Розешты, где находился взорванный мост через Прут. Наступил рассвет.

Наблюдая в бинокль, Дубинский сказал:

— Ну, Степаныч, придется туго.

Я передал приказ открыть огонь.

Бой разгорелся, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Фашисты стремительно и настойчиво рвались к реке в надежде вырваться из кольца.

Выстрелы орудий, треск пулеметов и автоматов — все это слилось в сплошной гул. Танки и мотопехота расстреливали врага, что называется, в упор. Мотострелки поднимались в контратаки, доходившие до рукопашных схваток.

Атаки противника захлебнулись, но вражеские автоматчики все же просочились на флангах и в стыки наших подразделений. Они появились и перед нашим КП, где находились разведвзвод, саперный взвод и штаб полка. В 50 метрах располагался командный пункт мотострелкового батальона. У них тоже было около взвода солдат. Майор Дубинский подал команду к бою.

Самым мощным оружием у нас оказался танк командира полка. Он и решил исход боя, хотя здесь героически сражались все. Десятки вражеских трупов лежали на земле. Понесли и мы значительные потери. Тяжелое ранение в живот получил и майор Дубинский.

Бой кипел. Доложив по радио командиру бригады о случившемся, я получил приказ вступить в исполнение обязанностей командира полка.

Принять полк в такой обстановке — задача не из легких.

Только в ночь на 26 августа противник изменил тактику, отказался от дневных атак и начал прорываться мелкими группами под покровом ночи. 27 августа началась массовая сдача в плен солдат и офицеров противника, а 28 августа на поле боя наступила полная тишина.