В боях за Молдавию. Книга 5

И грянул бой Е. С. ЛЯХ, майор запаса

День выдался солнечный. Вокруг было тихо и как-то по-особенному торжественно. Казалось, что нет больше войны, не умирают люди.

В овраге, в районе Слободзеи-Молдавской, на краю селения Солнцево, так почему-то называли наши солдаты этот населенный пункт, расположился штаб 61-й гвардейской Краснознаменной Славянской стрелковой дивизии. Сегодня, как никогда, всё были в приподнятом настроении, и было от чего. Командиру дивизии полковнику Лозановичу было присвоено звание генерал-майора. Правда, оно было присвоено ему не накануне Ясско-Кишиневской наступательной операции, а значительно раньше, но сегодня он впервые появился в генеральской форме.

Как и водится в таких случаях, все дружно его поздравляли и в первую очередь, конечно же, ближайшие помощники и офицеры штаба дивизии. Генерал стоял на пригорке, со всех сторон его окружали глубокие воронки от разрывов бомб, которыми фашистские стервятники только вчера буквально засыпали нашу территорию. В налете участвовало более 100 пикирующих бомбардировщиков Ю-87 в сопровождении большой группы истребителей— «мессершмиттов». Видимо, им стало известно о нахождении штаба дивизии и расположении войск в этой местности.

В этой приятной церемонии приняли участие и разведчики дивизии во главе с начальником разведки подполковником Шарлаповым. Нам всем захотелось как-то отметить это событие. А тут как раз и случай подвернулся. Еще вчера был получен приказ взять «языка». И сегодня, за несколько часов до начала наступления, мы должны были приказ выполнить.

Уже полностью стемнело, когда мы вошли в зловонное озеро Ботна. По его берегу проходил наш передний край обороны, а на той стороне, за высокой насыпью, укрылись фашисты. Свист пуль не утихал. Видимо, фашисты прочно и надолго закрепились за этой насыпью.

Первые сотни метров мы прошли благополучно, тихо, все время натыкаясь на тела убитых. Озеро было неглубоким. Из воды торчало множество лошадиных ног, виднелись разбухшие туши всяких домашних животных. Разложившиеся трупы людей и туши животных создавали такое зловоние, что хоть противогаз надерай, и тот не спасет. В другое время, наверно, и на пушечный высФрел не подошел бы к этому озеру. Еще никто, за долгое время обороны — почти четыре месяца — не решался этим путем взять «языка», но теперь его надо было взять, так как именно на этом участке, с правого фланга, должна была наступать наша дивизия. Мы упорно шли к намеченной цели. Никто и ничто уже нас не могло остановить. Путь нами уже был проверен раньше, на всякий случай. Илистый грунт засасывал ноги, и было приятно чуть-чуть передохнуть, когда удавалось На мгновенье выбраться на что-нибудь твердое. Намокшая одежда липла к телу, но было тепло, воду как будто специально подогрели, и вонь уже не так замечали, привыкли. Мы знали: трудности — впереди. Вот-вот немцы начнут пускать ракеты, а за ними вслед вести беспорядочный огонь из всех видов оружия по глади озера. Немцы знали, что днем по озеру никто не пойдет, это равносильно самоубийству. Однако с наступлением темноты, соблюдая все законы войны, с нашего берега можно дойти минимум за 4 часа. Если же учесть, что в эту пору лета становится темно где-то часам к 10 вечера, то немцы и начинают пальбу в полночь, опасаясь подхода наших разведчиков. И это время приближалось.

Ракеты вспыхивают совсем рядом, значит, близок берег врага. Что нас там ждет? Все оружие: автоматы, пистолеты, гранаты, штыки-ножи — висит на специальном приспособлении на шее. Очень трудно, страшно тяжело, но кому сейчас легко? Наконец достигли берега. Большая трава и камышовые заросли, запахи полевых цветов — все это создавало долгожданную свежесть. Лейтенант Кошелев, командир и старший поиска, скомандовал всем залечь. Лежали недолго. Вот Володя Онищенко, комсорг роты разведчиков дивизии, посмотрел на часы. 3 часа ночи. Стало чуть-чуть сереть. Стрельба совершенно прекратилась, и стало так тихо, будто мы не воевали, а отдыхали после утомительной рыбалки.

Это место для проведения поиска было выбрано не случайно. Четыре месяца никто здесь немцев не тревожил, и они были уверены в надежности этого участка.

— Ну, пошли, — почти шепотом произнес Кошелев и жестом показал куда. Подползли к насыпи, взобрались на бруствер, за ним шла углообразная траншея, причем очень глубокая. Каждый из нас уже заранее знал, что и как делать, потому что роли были распределены еще при подготовке к поиску и на местности были прорепетированы все возможные варианты. Первым вплотную к траншее подполз Кошелев, посмотрел вниз и молниеносным движением руки дал знак подползти остальным.

На дне траншеи, на деревянном ящике из-под мин, сидел здоровенный немец. Между ног он держал винтовку и, низко склонив голову к правому колену, сладко спал. Каска лежала рядом на ранце, покрытом рыжим мехом. По условленному сигналу Володя Онищенко и Андрей Лопатин, группа захвата, самые сильные ребята, тихонько спустились в траншею и одним ударом оглушили немца, зажали ему рот. В это время мы прыгнули в траншею, мгновенно выбросили немца наверх и выскочили вслед сами.

Подхватив немца, мы бросились к озеру. Все это проделали быстро, точно, без единого шороха. Когда двинулись обратно, Володя снова посмотрел на часы. Было 3 часа 04 минуты. На всю операцию по захвату «языка» ушло всего четыре минуты, и невольно вспомнились те дни, когда мы теряли много разведчиков и месяцами не могли взять живого немца.

Назад шли быстро, но осторожно, не нарушая тишины. Спасало то, что вода была выше пояса, нет почти никакого шума, а вот на мелководье, как ни старайся, все равно шума не избежать. Когда до нашего берега оставалось минут двадцать ходу, случилось непредвиденное. Немец все время был в шоковом состоянии, мы уже стали поаиваться, не прикончили ли его совсем? Как вдруг он оглушительно заорал. Мы пожалели, что в пути вынули из его рта кляп. Его «успокоили», но крик, видимо, был услышан противником. Он открыл огонь и с такой силой, что мы невольно растерялись. Уже через мгновение мы поняли, что огонь со всех видов оружия открыли наши войска. Отчетливо было видно, как от беглого огня содрогался передний край немцев. Нас уже ждали. При подходе к НП батальона мы увидели «виллис» генерала, и он сам вышел из траншеи в сопровождении начальника штаба дивизии полковника Притузова.

Смахнув со лба пот, Кошелев громко и четко доложил о выполнении задания, и мы все увидели сияющее лицо генерала. Он был доволен нашей «работой», и это радовало. Пленного здесь же предварительно допросил сам генерал. Пленный дал ценные и очень нужные показания.

Было уже 5 часов 45 минут, когда мы подходили к своему расположению, недалеко от населенного пункта Талмаз, который находился в руках немцев. Слышалась ожесточенная перестрелка, видимо, шел сильный бой в районе Талмаза. Придя на место, мы увидели печальные лица разведчиков. То, что мы услышали, потрясло до глубины души.

Оказывается, одновременно с нами группа разведчиков 189-го гвардейского полка, входящего в состав нашей дивизии, при участии дивизионных разведчиков, среди которых был и прославленный наш разведчик Иван Джуринский, в эту ночь действовала на правом фланге дивизии, в районе Талмаза, где отвлекала внимание немцев от основного поиска. Если позволит обстановка, они должны были захватить «языка».

Группа наткнулась на засаду фашистов, завязался бой. В этой ожесточенной схватке были тяжело ранены Иван Джуринский и заместитель начальника разведки дивизии капитан Тонкошкуров. Немцам удалось захватить раненого Джуринского, и после зверских пыток, на рассвете, они повесили его на кресте церкви в центре селения Талмаз.

Командир дивизии дал приказ одной из рот полка совместно с дивизионными разведчиками провести разведку боем и снять тело разведчика с церкви. Этой молниеносной операцией руководил офицер разведки полка старший лейтенант Иманов, сын легендарного героя гражданской войны Амангельды Иманова.

Внезапный налет застал немцев врасплох. Уничтожив десятки радовавшихся мизерной «победе» фашистов, разведчики сняли тело Джуринского и благополучно, без потерь, возвратились на свои позиции.

Джуринский лежал на офицерской плащ-накидке. Он был гораздо старше нас, а кое-кому и в отцы годился, ведь некоторым из нас было по 17–18 лет, но все мы его называли «наш Ваня». Из многих ран на теле, в том числе и штыковых, все еще сочилась кровь. Кто-то сказал, что скончался и капитан Тонкошкуров. Решено было обоих похоронить в Тирасполе на кладбище, где уже было захоронено много наших товарищей.

Время шло быстро. Уже было 8.00 утра, и хоронить друзей сегодня не позволила обстановка.

И вдруг земля содрогнулась, будто началось землетрясение, — сплошной гул и гром. Удары орудийных залпов потрясли передний край немцев, смертоносной молнией проносились снаряды легендарных «катюш». Это было начало Ясско-Кишиневской операции.

На следующий день мы были уже в Каушанах. Нас осталось трое: Володя Онищенко, Андрей Лопатин и я. Рядом со школой — это было небольшое одноэтажное здание — мы выкопали яму и похоронили И. Джуринского. Дали прощальный салют, и слезы невольно выступили на наших глазах. Было тяжело осознавать, что это расставание навсегда…

Литературная обработка Е. Ткачука