В боях за Молдавию. Книга 5

Наш 429-й в Молдавии Б. Т. БЛИНОВ, полковник запаса

Хотелось бы рассказать, как очевидцу, о героизме и подвигах воинов 429-го стрелкового полка, в котором я служил в качестве начальника штаба, а затем командира минометной роты 1-го стрелкового батальона.

Первые бои за Молдавию наш 64-й стрелковый корпус вел в составе 57-й армии севернее города Тирасполя.

В боях за Молдавию на долю нашего полка выпали особенно тяжелые испытания. Весной 1944 года воины 2-го и 3-го Украинских фронтов день и ночь вели ожесточенные и изнуряющие бои. Враг отчаянно сопротивлялся. Наступать приходилось в исключительно тяжелых условиях. Двигались по колено в грязи, почти всю технику бойцы тащили на своих плечах. Сознание высокого долга и страстное желание быстрей освободить свою родину давали нам силы. Трудно представить, каким напряжением сил и воли мы заставляли себя идти вперед. Помню, что основная техника отстала, мы несли на себе станковые пулеметы, 82 мм минометы и др. Батальонные минометы были незаменимым оружием и сыграли исключительную роль в наступательных боях в условиях бездорожья. Они еще имели и то преимущество, что из них можно было стрелять трофейными минами калибра 81 мм, которые фашисты побросали в большом количестве. И там, где гитлеровцы оказывали особенно сильное сопротивление, мы не жалели этого трофея, возвращали его хозяевам с большим удовольствием. Натренированные минометчики вели довольно меткий и плотный огонь, который заставлял умолкать гитлеровские пулеметы и обеспечивал наше движение вперед.

К 12 апреля мы вышли к Днестру. В первую же ночь получили приказ на форсирование этой водной преграды.

Нашему полку было приказано переправиться на западный берег Днестра, между озером Бык и селом Гура-Быкулуй. Когда стемнеет, разведчики полка должны были проверить противоположный берег и найти наиболее удобное место для переправы.

Стояла тихая ночь. Луна изредка пряталась за медленно плывущие облака. Разведчики во главе с командиром взвода полковой разведки лейтенантом Галиевым дождались, пока луна спряталась за большое облако, и удачно на надувной лодке сумели набрать скорость, незамеченными пересечь реку и причалить к обрывистому западному берегу. Потом в течение полутора часов рели наблюдение за противником. Удалось установить, что высадилась разведка на острове, который отделяется от западного берега небольшим ручьем, легко преодолимым вброд. На острове находилось боевое охранение противника с 3 станковыми пулеметами, а по западному берегу реки шла основная линия обороны противника, где были отрыты траншеи полного профиля и, кроме этого, имелось несколько опорных пунктов. Главные из них были на окраине села Гура-Быкулуй и на высоте южнее озера Бык. Разведчики все же были обнаружены противником, и фашисты не замедлили открыть ружейно-пулеметный огонь. Это дало возможность более полно изучить систему огня противника. На обратном пути разведчики были обстреляны сильным пулеметным огнем, надувная лодка была пробита, и из четырех разведчиков добраться до своего берега удалось только лейтенанту Галиеву, который сумел сбросить с себя верхнюю одежду и даже стянуть один сапог.

Форсирование было назначено на 24 часа без артподготовки. За час до этого меня вызвал командир батальона капитан И. И. Морозов и приказал переправиться с радистом в числе первых. В то время я исполнял обязанности начальника штаба батальона.

•Ровно в 24 часа 1-й батальон на надувных резиновых лодках с соблюдением большой осторожности начал переправляться. В одной из этих лодок были радист с рацией, ординарец и я. Лодкой управлял сапер. Мы выбрали удачный момент, когда луна спряталась за облако, и быстро отчалили от берега. Сначала греб только один сапер, но потом к нему присоединились радист и ординарец, и сразу же лодка набрала скорость. Так мы, незамеченные противником, пересекли Днестр, лодка с ходу врезалась в берег, и нам с трудом удалось удержаться в ней. Почти одновременно с нами стали причаливать другие лодки с бойцами первой роты, которой командовал лейтенант Ю. Гуров. Противник время от времени по реке и восточному берегу вел огонь из пулеметов и артиллерии. Это убеждало нас в том, что переправиться удалось незаметно. Тем временем переправлялись все новые и новые группы бойцов.

К часу ночи саперами были доставлены последние солдаты батальона. Вдруг взлетела вражеская ракета и осветила лодки возвращающихся саперов. Гитлеровцы открыли по ним ураганный огонь. Наши отважные саперы понесли потери, но в то же время мы еще лучше засекли почти всю огневую систему противника. Наши артиллеристы на восточном берегу прямой наводкой расстреливали огневые точки врага. Командир 1-й роты Ю. Гуров по собственной инициативе во главе одного своего взвода уничтожил три пулеметных точки на острове и захватил тяжело раненного немца, от которого нам мало что удалось узнать. В занятую траншею Гуров выдвинул и остальные два взвода.

Сосредоточив роты под обрывистым берегом островка, я лично побывал во всех подразделениях и с командирами рот договорился действовать несколько иначе, чем было решено ранее. Приказ предусматривал атаку начинать без предварительной подготовки, т. е. успех мог быть достигнут только при наличии внезапности. Наше сосредоточение прошло удачно, но все же под конец противник почувствовал что-то неладное, забеспокоился. Оживали все новые и новые огневые точки. В такой обстановке было слишком рискованно поднимать бойцов в атаку: могли быть большие потери. Поэтому я решил вначале нанести огневой удар по противнику из стрелкового оружия и Только инсценировать атаку, рассчитывая, что противник при таких условиях обнаружит свои силы и в дальнейшем возможно будет сосредоточить огонь из стрелкового оружия и артиллерии наиболее эффективно. Это решение оказалось правильным.

Когда все было готово к атаке, я выстрелил из ракетницы. По сигналу зеленой ракеты бойцы открыли ураганный огонь и вслед за этим прозвучало громовое «ура!», которое имело такой резонанс, что, казалось, вся долина и озеро Бык подхватили его и обрушили на голову врага, усилив и умножив во много раз. Немцы настолько были ошеломлены, что некоторое время даже не вели ответный огонь. По сигналу красной ракетой батальон ринулся вперед и сразу же овладел траншеями противника. Немногие фашисты уцелели. Бойцы, не задерживаясь, бросились дальше. Нам предстояло овладеть высотой, что южнее озера Бык, но путь нам преградила река, оказавшаяся очень глубокой. Нечего было и думать о ее преодолении без переправочных средств. Оценив обстановку, я решил повернуть атакующие роты в сторону с. Гура-Быкулуй, где сосредоточились основные силы гитлеровцев. Наш удар пришелся по юго-западной окраине села. Немцы уже опомнились и начали отчаянно сопротивляться. Дело доходило до рукопашной схватки, но несмотря ни на что, мы быстро продвигались вперед. И в течение часа овладели половиной села. В это время была установлена по рации связь с командиром полка полковником Азатьяном. Выслушав меня, он, несмотря ни на какие доводы, приказал отвести батальон на свою полосу наступления. Трудно было удержать разгоряченных бойцов. Но приказ есть приказ. Его нужно выполнять. Через посыльных я передал его командирам рот. Как только фашисты заметили наш отход, они не замедлили перейти в контратаку. Появилось несколько бронетранспортеров противника, которые стали поливать нас пулеметным огнем. В сложившейся обстановке дальнейший отход грозил утерей плацдарма, так как никто еще, кроме нас, не переправился через Днестр. 1-я рота лейтенанта Гурова была на левом фланге, сумела сразу же оторваться от противника и укрыться под обрывистым берегом озера Бык. 2-я и 3-я роты продолжали отход. Оба командира рот уже получили мой приказ прекратить отход и всеми имеющимися средствами отбить контратаку. Лейтенанту Гурову было приказано под прикрытием обрывистого берега зайти во фланг контратакующему противнику и нанести ему огневой удар. Фашисты все сильней и сильней наседали на нас. Нам удалось с помощью противотанкового ружья вывести из строя один бронетранспортер. Это вдохновило бойцов, и они снова обрушились на врага. Но тут у многих кончились патроны. Возникло небольшое замешательство, однако командир 2-й роты не растерялся и с криком «ура!» повел своих бойцов в атаку. За ним последовала и 3-я рота. В нескольких местах завязалась рукопашная схватка. Вдруг во фланг и тыл фашистов ударил пулемет, а затем раздались автоматные очереди и винтовочные залпы, а через 1–2 минуты с криком «ура!» Юрий Гуров повел в атаку своих молодцов. Фашисты не ожидали этого и бросились в панике назад. Так 1-я рота вовремя сумела нанести фланговый удар фашистам и помогла восстановить положение. Однако мы понесли большие потери. Смертью храбрых пали командиры 1-й и 2-й рот. В этом же бою был тяжело ранен командир 1-й роты лейтенант Гуров — любимец всех солдат батальона.

Кончались патроны. Уже три часа продолжался этот ожесточенный бой, но удивительно то, что бойцы не унывали, они яростно сражались. Половина из них уже вооружилась трофейным оружием. Но враг все же почувствовал ослабление огня и снова бросился в контратаку. Однако наши бойцы уже приспособились драться не только огнем, но и штыком, и прикладом, а нередко бросались из засады и отнимали оружие у врага. Гибель командиров рот не ослабила ряды, даже удвоила силы и ярость, ненависть к врагу.

Понеся большие потери, немцы прекратили контратаки и стали вести ураганный огонь из всех видов оружия, но наши бойцы, укрывшись в зданиях, спокойно чувствовали себя, так как ружейно-пулеметный огонь не поражал их, а артиллерийский был направлен в наш тыл. У нас не работала связь с полком. Подкрепления не было, патронов тоже. Создалось критическое положение. Мною уже было послано для восстановления связи четыре человека, но никто из них не вернулся. Было около 4 часов ночи. Противник в ответ на громкое «ура!», еще больше создавшее впечатление атаки на широком фронте, усиливал огонь и трудно было разобраться в ночное время, кто ведет огонь, так как, находясь в полукольце, мы попадали под перекрестный огонь. Летели трассирующие пули, а разрывные (которые применяли только фашисты) своими вспышками создавали имитацию выстрела в местах их разрыва. Совершенно дезориентированный противник обрушивал шквал огня по пустому месту.

Так мы держались до 5 часов утра.

Как-то незаметно для всех 2-ю и 3-ю роты объединил находящийся в боевых порядках на первом фланге батальона комсорг полка лейтенант Федор Ременный, а 1-й ротой стал командовать парторг полка капитан Манько, который с самого начала боя находился в боевых порядках этой роты. Это очень помогло выдержать такой трудный бой.

Только я собрался послать очередного посыльного, как связист радостно крикнул: «Есть связь!» Я бросился к телефонном) аппарату. У аппарата был лейтенант Коряковский — командир минометной роты, который находился со своей ротой на острове и обеспечивал охрану переправы, оборудовав огневые позиции для минометов под обрывом берега, что защищало их от огня артиллерии и стрелкового оружия противника. Коряковский доложил мне, что артиллерийский огонь противника до сих пор нс давал восстановить проводную связь с командиром полка и эвакуировать раненых, которых много скопилось на берегу. Там же находился и лейтенант Гуров. Фашисты пытались отрезать батальон от переправы, но минометчики отбили все атаки. Коряковский доложил также, что 10 лодок сумели доставить боеприпасы, патроны и мины. Эти лодки собираются в обратный путь, берут раненых. К этому времени артиллерийский огонь противника несколько ослаб, так как наша артиллерия уже подтянулась и беспрерывно громила огневые точки врага. Я приказал срочно доставить нам патроны, проследить за эвакуацией раненых и передать на тот берег, чтобы срочно переправляли подкрепление Одновременно попросил немедленно сделать пристрелку минометов по церкви, которая находилась недалеко от нас. Коряковский быстро выполнил мое приказание.

Вскоре начали рваться мины около церкви. Я по телефону стал корректировать минометный огонь, эффективность которого наши бойцы сразу почувствовали, и это придало им еще больше уверенности. Фашисты вскоре ослабили огонь и прекратили атаки. Но через полчаса открыли сильный огонь с правого фланга и бросились в атаку, стремясь отрезать нас от переправы. Я сразу же перебросил два ручных пулемета и один станковый на правый фланг, вызвал Коряковского, и через несколько минут на фашистов обрушился огонь наших минометов. Атака фашистам не удалась. Минут через 20 фашисты еще раз предприняли такую же атаку, но также безуспешно.

После неудачных атак они около часа молчали. Но мы чувствовали, что немцы не успокоятся на этом и примут все меры к ликвидации плацдарма. Так оно и получилось. Не успели мы улучшить свои позиции, как противник предпринял отчаянное наступление на всем участке нашей обороны. Снова лавина огня обрушилась на нас. Появились бронетранспортеры. Однако и мы к этому времени обрели силу: на КП прибыли артиллеристы, командир дивизиона 76 мм пушек, командир гаубичной батареи, командир минометной батареи 120 мм. Через остров уже переправился соседний 431-й стрелковый полк нашей 52-й дивизии, который до этого безуспешно пытался форсировать Днестр прямо у села Гура-Быкулуй, понес большие потери и был сведен в один батальон. Прибыл комбат капитан И. И. Морозов, который и принял командование, а мне было приказано принять 1-ю роту.

Вместе с комбатом прибыл из резерва лейтенант Минц, которого назначили командиром 2-й роты, состоящей из бойцов 2-й и 3-й рот.

Лейтенант Минц был моим ровесником, энергичным и храбрым командиром; когда на плацдарме подразделения перешли к прочной обороне, нас с ним назначили начальниками штабов. Его в 1-й батальон, а меня в 3-й.

За успешное форсирование Днестра и обеспечение плацдарма большое количество бойцов и командиров было награждено орденами и медалями, а наиболее отличившимся было присвоено звание Героя Советского Союза, в числе которых были:

Командир 1-го батальона 429-го стрелкового полка капитан И. И. Морозов.

Командир 1-й роты этого же батальона лейтенант Ю. Гуров.

Командир минометной роты этого же батальона И. С. Коряковский.

Комсорг полка Ф. Ременный.

Итак, отдельные попытки гитлеровцев сбросить нас в Днестр продолжались.

Артиллеристы немедленно открыли огонь по атакующим гитлеровцам. Правее нас ударил по фашистам всеми своими огневыми средствами 431-й стрелковый полк, а вскоре перешел в контратаку и стал теснить фашистов к берегу. Вслед за ним и мы бросились в атаку. Гитлеровцы не выдержали натиска и, боясь окружения, стали покидать окопы по берегу реки и спешно отходить, оставляя село. К 7 часам утра мы очистили село Гура-Быкулуй. Саперы быстро налаживали переправу. К нашему счастью, днем противник не использовал всех возможностей, и мы смогли переправить всю дивизию. В обеспечении форсирования и налаживания переправы исключительное геройство и мужество проявили саперы полка, под градом снарядов и пуль они навели понтрнный мост.

В период наведения переправы и форсирования мы постоянно видели адъютанта командира дивизии старшего лейтенанта Б. М. Полуянова. На своем коне он появлялся в местах, где обстановка складывалась особенно сложно. Благодаря его энергии на переправе был полный порядок, полки и даже отдельные подразделения вовремя получали необходимые распоряжения.

Когда мы расширяли плацдарм, нашему батальону помогала хозяйственная рота дивизии, которой командовал лейтенант Петр Зеленин. Сосредоточив роту правее нашего батальона, он с ходу бросился во главе своих бойцов в атаку и обеспечил успех всего батальона. С Зелениным у нас был общий окоп и командный пункт (когда мы перешли к обороне). В беседе с ним я узнал, что он до войны жил в городе Тирасполе и хорошо знал эти места.

Вскоре был получен приказ расширить плацдарм, и после небольшой артподготовки в 22 часа мы атаковали противника севернее озера Бык. Нам удалось сбить его и выйти на уровень западного берега озера. Однако соседи южнее не смогли продвинуться, и мы попали под сильный фланговый огонь. Был дан приказ закрепиться на достигнутом. Всю ночь мы отбивались от фашистов. А когда рассвело, противник через озеро стал в упор из пушек расстреливать наши одиночные ячейки. Нам грозила неминуемая гибель. Выручили нас артиллеристы. Буквально в считанные минуты нащупали батарею противника и уничтожили ее. Я наблюдал, как метко ложились снаряды и как вскоре раздался сильный взрыв на месте батареи противника. Это взорвались снаряды. Через несколько часов соседи слева с помощью огня наших артиллеристов выбили противника с высоты и вышли на уровень наших передовых подразделений. Теперь наш левый фланг был обеспечен. За день мы еще больше расширили плацдарм. Фашисты в течение трех суток непрерывно контратаковали нас, пытаясь ликвидировать плацдарм. Ни на минуту не затихала яростная стрельба. На четвертые сутки обе стороны исчерпали наступательные возможности и перешли к жесткой обороне. Здесь, на плацдарме, мы и находились до августа месяца. Противник еще не раз пытался сбросить нас в реку, но прочность нашей обороны не дала им добиться своей цели.

У нас были оборудованы окопы полного профиля, блиндажи, отрыт ход сообщения от передовой до переправы, по которому круглосуточно доставлялись боеприпасы.

Вскоре к нам стало поступать пополнение. К августу в полках уже было по три батальона полного состава. Шла усиленная боевая и политическая подготовка. Мне поручили формировать 3-й батальон. После окончания формирования батальон был направлен на передовую, а я вначале был назначен заместителем командира учебной роты дивизии капитана П. Дубенца, а потом принял минометную роту в батальоне капитана Морозова И. И. и 31-го стрелкового полка.

К этому времени командиром полка стал подполковник Абаньшин. В середине августа начальник артиллерии полка собрал всех командиров минометных рот и батарей 120 мм минометов и 45 мм пушек и передал приказ командира полка о том, что артиллерия и минометы должны скрытно от противника сняться с огневых позиций и сосредоточиться на левом берегу Днестра. С наступлением темноты нас на автомашинах перебросили южнее г. Бендеры. Как только переехали Днестр, высадили и повели сначала только командиров. Шли по траншее, которая была очень мелкой, так как место низкое и болотистое. Немцы одну за другой бросали ракеты и изредка давали пулеметные очереди. Окопы фашистов были на господствующей высоте, а наши — внизу. Нам указали места для огневых позиций. Для минометной роты в 20–25 метрах от окопов стрелковых рот. К утру мы оборудовали огневые позиции, сделали неглубокую траншею и замаскировались. Перед нами высился холм. Называли его «Суворовской могилой».

До 20 августа мы незаметно для противника совершенствовали свою огневую позицию и пристрелку.

19 августа вечером, где-то между 21–24 часами, на высоте у противника вдруг заговорил громкоговоритель. Говорил кто-то на чистом русском языке. Он сказал, что завтра утром начинаем наступление и т. п. После этого были проиграны несколько русских популярных песен. Пока играли песни, передовая молчала, но вот диктор снова начал «агитацию», и по нему открыли огонь. Громкоговоритель замолк. Нас несколько обеспокоила осведомленность противника, так как действительно мы завтра должны были наступать, даже часы наступления противник назвал правильно. Но каждый подумал, что противник узнал о нашем наступлении только что, иначе бы он раньше заговорил об этом.

20 августа в 8 часов вздрогнула земля от могучего артиллерийско-минометного огня. Вскоре разрывы слились в сплошной рев. Этот ураган огня бушевал около двух часов. Несколько раз огонь переносился в глубь обороны противника.

В 10 часов пехота ринулась вперед. Слева бойцы уже в первой траншее противника, они идут вперед, выбивая врага из второй траншеи, но Суворовский курган взять не удалось — здесь не были уничтожены доты. Несколько часов длился штурм кургана, но изменения были незначительны.

К вечеру к нам подошла колонна автомашин. Нам было приказано грузиться. В кузовах автомашин, к нашей радости, были бойцы нашего полка. Нам сообщили, что 64-й стрелковый корпус вводится в прорыв с задачей отрезать противнику пути отступления к переправам на реке Прут.

Оборона была прорвана. Несколько часов мы мчались, изредка встречая небольшие группы противника, и к вечеру наш полк высадили в районе с. Сарата-Галбенэ. 1-му батальону было приказано занять село и хорошо закрепиться, не пропустить отступающие подразделения врага на запад. Не успели мы как следует закрепиться, как с востока стали появляться сначала мелкие группы противника, которые мы пленяли или уничтожали, а через 1–1,5 часа появилась лавина солдат противника. Шли танки, бронетранспортеры, штурмовые орудия, автомашины с солдатами и артиллерией. Мы открыли огонь из всех видов оружия, но лавина продолжала двигаться. Разделившись на две части, противник стал заходить с флангов, но там также встретил решительный отпор наших соседей. Завязался бой, как говорится, не на жизнь, а на смерть. Несколько бронетранспортеров и автомашин нами было подбито, но танки и самоходные орудия открыли сильный огонь. Казалось, имеющаяся полковая артиллерия и минометы бессильны против королёвских «тигров» и «фердинандов». И все же сильный артиллерийско-минометный огонь заставил даже танки повернуть и идти в обход наших позиций Село Сарата-Галбенэ стало крепостью на пути гитлеровцев.

Пехота противника заметалась, бросилась назад, оставляя множество трупов. Мы кричали в рупор, предлагая немцам сдаваться в плен, но шум боя и появившиеся штурмовики Илюшина заглмпали все.

Новые и новые волны гитлеровцев устремлялись на нас. Ведя огонь на ход), гитлеровцы с безумноп яростью обреченных лезли вперед. Отдельные толпы солдат брели, как стадо, не снимая винтовок с ремня. Но вот группа — около 200 немецких солдат — подняла, наконец, белый флаг, а вслед за ними бежали еще н еще, спешили присоединиться. Собралось около 500 пленных солдат, которых мы вынуждены были разместить в нескольких погребах и подвалах.

Боеприпасы у нас быстро уменьшались, и мы стали вести огонь только тогда, когда гитлеровцы предпринимали атаки перед фронтом нашего батальона. Вскоре очередная лавина гитлеровцев, поливая нас свинцом, начала обтекать батальон справа и слева. Мы оказались окруженными со всех сторон. Занимая круговую оборону, удерживали село. Ночью противник сгруппировался вдоль протекавшей перед нами речки.

Перед утром мы организовали атаку на подошедшую близко к нам колонну немцев. Нам посчастливилось без потерь захватить исправными три автомашины, пять повозок и кухню с полным котлом супа. В автомашинах мы обнаружили мины 81 мм и большое количество винтовочных патронов. На повозках также были боеприпасы, продовольствие и три ручных пулемета МГ-34. Это было очень кстати, так как минами 81 мм можно было стрелять из наших 82 мм минометов, а трофейных пулеметов и винтовок у нас было достаточно.

С рассветом бой разгорелся с новой силой и длился весь день. Вечером и всю ночь поток отступающих войск противника продолжал нарастать. Связи со штабом полка у нас не было — он также находился в окружении. Там же находились наши командир батальона и начальник штаба.

Командовать батальоном пришлось вновь мне. По-прежнему было очень плохо с боеприпасами. Вся надежда — на трофеи.

Была создана группа смельчаков во главе со старшиной хозвзвода, которая беспрерывно снабжала нас трофейными боеприпасами, даже дважды умудрялась привозить от немцев кухню с готовыми обедом и ужином.

Наконец нам удалось по рации связаться со штабом дивизии, а через них и с полком. Командир полка подполкотпгик Абаньшин приказал батальону с наступлением рассвета прорваться на юг и соединиться со штабом полка.

Сразу же стали готовиться к прорыву. Были уточнены наши силы и наличие оружия и боеприпасов, поставлена задача перед каждым подразделением. Перед рассветом на автомашины погрузили пулеметы и минометы так, чтобы на ходу можно было вести огонь даже из минометов. Маршрут известен, и автомашины вырвались на дорогу на большой скорости. Солдаты поливали растерявшихся фашистов свинцовым огнем.

Проскочив около двух километров по шоссе, свернули с дороги и помчались вдоль речки на юг. Свернув в первый же овраг, они остановились и заняли круговую оборону. За ними под прикрытием ружейно-пулеметного огня прорвались и остальные.

С криком «ура!» мы бросились в атаку вдоль шоссе на юг. Немцы, идущие по шоссе, разбежались, некоторые поднимали руки и сдавались.

Атака удалась.

После этого батальон в полном составе, развернувшись цепью, поднялся на высоту, где были оборудованы кем-то окопы. Едва мы успели занять их, как перед нами как из-под земли появилась очередная лавина немцев. Мы сразу же открыли огонь, фашисты заметались. Воспользовавшись этим, батальон пошел в атаку. Немцы на этот раз не оказали сопротивления, и целый лес рук поднялся вверх. Более тысячи человек было пленено нами.

Как же командование полка было удивлено, когда вслед за нами в село вошли около 2000 пленных.

Сразу же батальон занял оборону фронтом на юго-восток. До вечера мы отбивались от гитлеровцев, стремившихся прорваться через наши боевые порядки. До обеда то и дело бои принимали ожесточенный характер, шло много танков и другой техники. Жарко было не только нам, пехотинцам, но и артиллеристам. Много было разбитых машин противника, но и немало их сумело пройти, обойдя нас, а подчас и через нас. Обидно было, что не хватало сил закрыть все пути отступления разбойничьим ордам. Помню, как заместитель командира дивизии полковник Урюпин, как бы успокаивая себя, говорил: «Далеко не уйдете, там вас ждут танкисты». И действительно, как стало известно позже, за нами ближе к реке Прут стояли два корпуса (7-й механизированный и 4-й гвардейский танковый).

После обеда началась почти массовая сдача немцев в плен. Шли колонны и группы с белыми флагами или с поднятыми руками.

Бои заканчивались, мы приводили свои подразделения в порядок и готовились к новым боям, но уже не на молдавской земле.