Василиса из рода Ягинь

Глава 23. Морок

Василиса с филином переглянулись.

– Беги, девка отсюда! Чем дальше, тем лучше, – произнес домовой, трусливо озираясь.

Обычно домовые так себя ведут, коли в доме нечистый объявился. И посильнее их. Значит, вот почему он прячется, бедный.

– Что творится-то хоть? – дрогнувшим спросила василиса. – И кто здесь жил? Другая василиса? Ты про нее сейчас?

– Да. Другая, – вздохнул домовой, а его навьи глаза смотрели на василису внимательно. Пламя свечки дрогнуло, но тут же разгорелось снова. – Долго жила. Много нечистых извела. Мы с ней не дружили, но и не враждовали. Она мне всегда еду оставляла. За это я ее уважал. Приятно, когда чтут старые традиции. Она все по князю сохла. Чуть что, так для него принарядится…

– А князь? – спросила василиса, удивленно глядя на филина.

– А что князь? Он на то и князь, что ничего! Не любят люди с нечистыми якшаться. Холодом Нави от нас веет. Страшно им с нами, – вздохнул домовой.

Домовой помолчал, затравленно осмотревшись.

– Но она его любила, – послышался тихий шепот. – Князю дары богатые прислали однажды! А среди них опояска! Как надел ее князь, так и началось… Днем суды судит, а ночью волком рыщет.

– Князь?!! – воскликнула василиса. – Сам князь?!! Это он и есть зверь посадский? Так вот почему он никого не послал зверя искать! Знает он прекрасно, кто ночью рыщет!

– Тайну свою он девке из ваших сказал. А девка-то его каждую ночь, как луна взойдет, так и держала. А один раз вырвался зверь лютый. И на нее. Сам, своими глазами видал! Она его убить могла, да не убила. Рука не поднялась. Все ему шептала: «Всеволодушка….». Он ее на части рвет, а она все шепчет, упрашивает… Так и не стало ее. А князь решил, что тебя не просто так прислали! Сам слышал, как опричникам говорил: «девок странных в Посад не пускать!».

– Так вот почему мы едва к нему попали, – замерла василиса. Ну, княже! Ну ты и … вражина! – Если бы тогда морок не навели, то до сих пор под воротами стояли.

– Слыхал я вот еще что, – произнес домовой мисочку с кашей к себе притягивая. – Купца отправил с посланием. На словах – про зверя расспросить. А на деле купец письмо вез. Тайное. И сам того не знал. Князь –то ему не шибко доверял. Просил князь, чтобы другой князь, навий из Мертвого Посада тебя извел. Страшно ему, что ты про его душу пришла!

– Так вот почему он нас возле дома купца караулил, – пршептала василиса, едва не осев. – Извести хочет!

– И теперь замышляет тебя извести. Слышишь, про твою душеньку идут! – предупредил домовой, а в двери раздался стук.

– Открывай! Князь перстень потерял! – произнес грубый голос.

Первым очнулся филин. Домовой, не теряя времени даром, тут же юркнул в темноту.

– А с чего вы решили, что князь потерял его именно в нашей горнице? А? Здесь живет честная девушка и честный филин, которые в связях с начальством замечены не были, – заметил филин, а сам шепотом добавил. – Сдирай кольцо – бросай в окно.

Василиса изо всех сил сдирала с руки кольцо. Но оно не снималось, намертво пристав к пальцу.

– Колдовство какое-то, чары, – испуганно шептала она, пытаясь нашептать на колечко. – Не снимается…

– Открывай! – рявкнул голос, а в дверь послышался удар. Засов дернулся, но выдержал. – Приказ князя!

– А с каких это пор князь по бабам и филинам ходит? А? – спросил филин нагловатым голосом. – Я, между прочим, честный филин! И ухаживания от всяких князей не принимаю! Сначала пусть на мне женится, в потом уже со своими любовями лезет!

«Снимай, говорю!», – шипел филин, а Василиса внезапно отпрянула, увидев, как на перстне проступают символы.

– Это… Это кольцо василисы, – прошептала она, а ее лицо, подсвеченное зеленью чужой магии показалось зловещим. – Это ее колечко. А как оно у князя оказалось?

– Потом разберемся! Морок наводи! Морок! – шипел филин, а в дверь грохотали удары.

Сама дверь ходила ходуном, пугая тем, что вот-вот вылетит из петель и грохнется на пол.

– Дверь дубовая, дверь бедовая! Замыкаю тебя тайным словом на замки и засовы, – шептал филин, пока василиса растерянно водила руками, пытаясь сосредоточиться. От гулких ударов было сложно не сбиться, но она закрыла глаза, представила, что вокруг шумит лес и попыталась успокоиться.

– Все! – выдохнула василиса, вставая к стене.

– Ты на двоих наложила морок? – спросил филин шепотом, открывая окно. – Пусть думают, что мы с тобой улетели!

– Улетели? – прошептала василиса, стараясь держать морок так, чтобы нигде не мелькнул ни сарафан, ни крыло.

– Ну да! Ты с криками: «Выше, выше! Набирай высоту!». А я с криками: «Пусти, сейчас свалимся!», – хмыкнул филин, замирая на железном наплечнике.

Дверь поддалась и вылетела, расползаясь дымком заклинаний. Значит тут травой специальной заговоренной двери открывают.

– Ага, – выдохнула василиса, стараясь не шевелиться.

В комнату вбежали опричники и тут же остановились, как вкопанные, растеряно глядя по сторонам.

– Но я же слышал! Своими ушами! – послышался грубый голос, пока они уставились на горницу. Один даже к окну бросился, а потом с подозрением обошел горницу, скрипя сапогами.

– Чаровница она, – прищурился он. – Знаем мы таких… Небось, где-то здесь затаилась!

– Чудно тут, – произнес второй, пока остальные стояли за дверью. Он подошел к василисе, присматриваясь к ней. – Сразу видно, что ведьма. И как оно держится, то?

Он с удивлением рассматривал василису, а потом толкнул рукой и отпрянул.

– И ведь держится! – заметил он с удивлением, надвигая на брови шапку. В его бороде запутались белые крошки.

– Глядите-ка! Впервые такое вижу! – заметил опричник, зовя остальных.

– Ого! – удивились все, уставившись на василису. «Что там? Что там?», – любопытствовали за спинами.

– Ты в кого нас обратила? – едва слышно заметил филин, встревожившись. Но василиса молчала. По ее виску стекала капля пота, а напряженные пальцы водили по воздуху. Она стиснула зубы, стараясь изо всех сил удержать морок, пока на него дотошно пялятся.

– Они нас так разглядывают, что мне уже страшно, – сообщил филин, поглядывая на ровный пробор белоснежных волос.

Василиса натужно молчала, изо всех сил пытаясь сконцентрироваться. Она не проронила ни слова, пока филин с удивленным прищуром смотрел на растерявшихся опричников, столпившихся вокруг них.

– Ну и дела! – почесал один голову. – Впервые вижу, чтобы в горнице елка росла! А на ней бревно висело!

– Бревно?! – опешил филин. – Это я, значит, бревно?! Да?! Ты у нас тут елка, а я – бревно?!

Его глаза стали узкими и злобно-подозрительными.

– И где, изволь спросить, я – бревно? В постели бревно? А? А? – пристал филин. Его недовольные глаза уставилась на василису почти вплотную.

– Филин, филин! Где же ты! – послышался голос василисы в коридоре. Тут даже филин обернулся и клюв раскрыл. Голос был точь в точь!

Те опричники, которые стояли возле двери, резко повернули головы и закричали:

– Вот она! Обманула нас! А сама сбежать решила!

Все дернулись и бросились по коридору, оставляя дверь открытой. «Держи ее! Лови!», – слышались голоса. Василиса наконец-то выдохнула, а чары, словно вода стекли с них на пол. Махнув рукой, она закрыла двери и сползла по стенке рядом с посохом. Рука нашарила котомку с травами, а василиса разжевала несколько травинок. Это должно было немного вернуть силы.

– Бревно, да? Это все, что ты обо мне думаешь? Да? – злился филин. – Бревно на елочке! Это ж надо было такое придумать! Додумалась! Ты не в лесу, чтобы березкой оборачиваться! Я – бревно… Бревно…

Голос филина был обреченным. Он отвернулся, искоса глядя на василису.

– Я думала, ты на полу усядешься, – заметила она, чувствуя, как руки все еще дрожат от напряжения. – А ты мне на плечо!

– Трухлявый пень! Пень! – выдыхал филин, явно негодуя. – Ты думаешь, я настолько стар, что из меня грибы растут!

– Ну ведь помогло? – спросила василиса, глядя на проклятущий перстень. Он горел зеленым светом, а она попыталась его снять.

– Че это наш волочок удумал, а? – заметил филин, переводя тему и взгляд. – Ты куда спать улеглась! А ну живо подъем! А то придет серенький волчок и укусит за меня. А я ему еще раз рожу расцарапаю. Как ты думаешь, одноглазым он будет выглядеть еще мужественней?

– Просто устала, – прошептала василиса, лежа на подушках. После морока всегда наступала такая слабость, от которого прогибались ноги, по коже бегали мурашки, а голова гудела и раскалывалась.

– Эй! – послышался голос из темноты. – Кажись, отманил! Сейчас они в погреб ломятся! Я его изнутри запер! А вы мотайте отседова! По – добру, по –здорову!

– Домовой? – спросила василиса, видя, как горят из темноты глаза, которые тут же погасли.

Значит, это был домовой. Ну и дела!

– Надо к князю! – выдохнула василиса.

– Темную устраивать? – спросил филин, видя, как она встает и берет в руки посох.

– Поговорить хочу. С глазу на глаз, – заметила василиса, проверяя посох.

– Ээээ, девк, ты бы не ходила, – снова послышался скрипучий голос домового. – Там такое дело… Выведал я, кой-че… Колечко у тебя не простое. Его прошлая василиса носила! Он ей его жаловал! А теперь ты…

– Ничего не понимаю, – помотала головой василиса, глядя на кольцо. – То, что носила, я сразу почуяла. Каждая вещь следы хранит. А почто ему василисы?

– Кажется, я понял! – усмехнулся филин. Он слетел с плеча василисы, ударился об землю и обернулся… опричником. Никогда раньше он такого не делал.

– Значит, ты в человека оборачиваться можешь? – удивилась василиса, видя перед собой плечистого бородатого опричиника.

– Я и вышивать умею, крестиком! – усмехнулся детина, беря василису за плечо. – Пошли к князю. Узнаем, чего он там хочет! Да поживее!

Василиса послушно направилась в коридор.

– Так ты оборотень, – заметила она, присматриваясь к руке. – Кто же ты, филин?

– Много будешь знать – скоро запаришься, – усмехнулся филин, ведя себя так, словно он всю жизнь водил девушек на свидание к князю.

Двери в княжеские покои выглядели нарядно. Их украшали диковинные птицы да вязь из веток и листьев. Василиса тут же остановилась перед ними.

– Боязно мне, – созналась она, глядя на филина.

– А ты не боись, – усмехнулся филин. – Я с тобой буду.

– И как я тебя признаю? – спросила василиса, упираясь.

– Признаешь, признаешь! Ты князя на чисту воду выведи! – послышался голос филин, а он толкнул двери.

– Вот! Поймали! Сбежать хотела! – рявкнул он так, словно всю жизнь служил опричником.

Возле резного окна стоял князь. На нем была рубаха, подчеркивающая сильные руки, золотой княжеский знак, отчеканенный искусными мастерами, штаны и сапоги с вышивкой.

Он стоял в профиль, глядя куда-то в окно. Там, в синеве небес виднелась луна, идущая на убыль.

Покрытая мрачными сизыми тучами, луна, словно плыла по небу, заглядывая серебристым светом в княжеские покои. Вся мебель здесь была добротная, резная. Причудливые узоры переплетались на сундуках, скамейках и даже на четырех столбах, державших ткань над огромным княжеским ложем.

– Изловил гадину! – рявкнул филин, а сам шепнул на ухо: «Бойся!».

Как правильно бояться василиса не знала.

– Дрожи! И подыгрывай! – процедил филин, а князь обернулся. Внезапно насупленные брови Всеволода разошлись, а он мягко и слегка удивленно посмотрел на василису.

– Напугали девку, – скривился князь. – Я же просил просто про перстень спросить! Что вы за нелюди!

Он стал прогонять филина, а василиса замерла, растерявшись.

– И посох ей верните! – рявкнул князь. Василиса смотрела на него удивленно. Филин вложил ей посох в руку. Она чуть было не уцепилась за рукав кафтана, но испугалась, что выдаст себя.

– Сильно напугали? – мягко спросил князь, положив руки ей на плечи. От этого жеста василисе стало не по себе. Князь усмехнулся с какой-то горечью, а потом убрал руки и отвернулся.

– Хотел убедиться, что перстень ты надела, – произнес князь, поглядывая на кольцо. – А они все, как обычно, на свой лад поняли.

– А мне показалось, что ты меня в воровстве заподозрил, княже. Извести меня хочешь! – заметила василиса, не двигаясь с места.

Князь бросил на нее вымученный взгляд, а потом покосился на посох.

– Извести, говоришь? – спросил он, глядя на нее и роняя голову в руки. – Хотел. Признаюсь. Думал, что про мою душу пришла. Извелся весь! Вот и послал купца в Мертвый Посад, чтобы тебя извести, пока я сам этого ненароком не сделал.

Василиса опешила. Она думала, что князь юлить будет, словно уж, а он как есть говорит. И брови хмурит.

Василиса немного расслабилась, вздохнула, глядя на красивого молодого князя, что горницу шагами меряет. Нервно ему. Извелся весь.

– Да не доехал он, к счастью, – послышался голос князя. Он снова посмотрел на василису, которая теперь точно ничего не понимала.

– А к русалкам зачем отправил, княже? – спросила василиса, удивляясь. Если до этого она робела, то сейчас чуточку осмелела.

– Затем, чтобы в Посаде тебя не было! – огрызнулся князь, а глаза его вспыхнули в темноте. – Думал, что по лесу поплутаешь, ягод- грибов пособираешь, заночуешь там, в лесочке и по утру в посад явишься! Как все делают! В лесу и то безопасней, чем тут.

– Вы про зверя посадского? – негромко спросила василиса, а княжеские глаза горели в темноте странным и страшным огнем, выдавая в нем ярость и злобу лютую, что сквозь людскую натуру прорывается.

– Я – зверь посадский! – выдохнул князь, а глаза его погасли. Они уже не светились в темноте. – И ничего с собой поделать не могу. Чуть луна в оконце покажется, так меня так крутить – ломать начинает. Ярость невиданная во мне зреет. Злоба нечеловечья на весь мир. И ничего поделать не могу. Никак ее не сдержать.

Князь голову опустил, словно повинился.

– А перстень зачем? – спросила василиса, рассматривая подарок.

– Защитить тебя хочу от зверя, меня раздирающего, – негромко произнес князь. – Его та, что до тебя была, носила, как оберег. Она-то и его и смастерила… Да сняла однажды. Обронила… Нарочно или нет, мне не ведомо… А теперь давай, хватит мучить меня! На то тебя ягиня и растила. Зверь перед тобой. Убивай.

Василиса стояла и смотрела на князя. Посох в ее руке горел зловещим огнем. В полумраке, казалось, что рядом с ней чудовище стоит.

– Чего медлишь! – внезапно заорал князь и рубаху на себе разорвал, обнажив белую мускулистую и вздымающуюся грудь. – Убей уже! И дело с концом! Та не смогла, хоть ты! Знаешь, сколько я людей против воли извел! Скольких жизни лишил! Знала, бы не сомневалась. Убивай!