Василиса из рода Ягинь

Глава 38. Хозяин леса

Только сейчас до василисы дошло, что случилось. И почему нечисти столько. Раньше люди законы соблюдали, и нечисть их постольку – поскольку трогала, а сейчас со всех сторон лезут. Счеты свести хотят. И Сокол в этом виноват. Нет теперь для нечисти закона, нет порядка…

Ради любви своей он вон что сотворил. Василиса посмотрела на Сокола, но промолчала.

– Ладно, – усмехнулся филин. – Значит, зря я тебя искал. Помощи никакой, зато хоть правду узнал. А то я на меньшого думал. Думал, что ворон все это затеял, чтобы до власти дорваться. Оставайся ты, мил дружок – пастушок, вместе со своими коровками. Дуди в свою дудку. А мы будем думать, что дальше делать… Вась, пошли… Толку от него, как от козла молока.

Василиса вздохнула. Не ее это дело промеж князьями – братьями влезать.

Стоило им только отойти на несколько шагов, как вдруг послышлася голос Сокола.

– Обещаешь, что отцу не скажешь, где я укрылся?

– Так, а это уже совсем другой разговор, братик, – усмехнулся филин, останавливаясь. – Обещаю. Да и ты сильно не светись. А то летает себе над лесом, круги наматывает. Думаешь, навьи тебя не узнают? Ото всех не схоронишься, братец. Про тебя нам покойница рассказала, а ей домовые шепнули. Так что плохо ты спрятался, раз мы тебя отыскали. И это при условии, что над покойниками я не властен. Представь, как ворону просто будет тебя найти? А то, что если меньшой все себе заграбастает, то ни тебе, ни мне, житья спокойного не будет. Всех изведет.

Василиса ожидала, что сейчас Сокол скажет, где папоротник, но он усмехнулся.

– Ты всегда умел хорошо говорить, братец. Хотел я пустить тебя по ложному следу, чтобы ты в лесочке поплутал, пока мы с женой переберемся в другую деревню и там схоронимся, но что ж… Держи… – усмехнулся Сокол, снимая шапку. – Нет места, где спрятать его. Везде его найдут. А я так рисковать не стану. При мне он. Так надежней…

У василисы дыхание перехватило. Она столько про этот цветок слышала, а сейчас воочию его увидит.

Сокол взмахнул рукой, а в ней что-то загорелось, словно маленький огонек. Василиса даже на цыпочки привстала, глядя на огонек. Цветочек был крошечный. Он горел, рассыпаясь крошечными искрами.

– Забирай, – буркнул Сокол, отвернувшись.

Филин осторожно взял его и спрятал.

– Спасибо брат. Ты очень помог, – выдохнул он. Но Сокол отвернулся. – Постараюсь отбиться. А там как получится… Если что, не поминай лихом.

Василиса была потрясена. Легендарный цветок, который зацветает на Купальскую Ночь, который охраняет целая орда такой нечистой силы, с которой даже ягиня бы не совладала, у них.

Радость сменилась растерянностью. А что дальше?

– А дальше куда? – спросила василиса, радуясь, что не пришлось жизнью рисковать, чтобы его добыть. Много она слышала легенд про него, и про то, как люди жертву кровавую приносят.

– В Мертвый Посад, – произнес филин.

– Мертвый посад? – спросила василиса. И от собственных слов ей стало страшно.

– Только для начала… – начал было филин, как вдруг лес, в который они вошли зашумел. Деревья, словно с ума сошли. Словно вихрь пронесся над их зелеными вершинами. Василиса тут же за посох схватилась. Вороны, не ожидавшие такого, тут же с громким карканьем взметнулись в небо. Черные стаи кружили над лесом, оглушительно крича.

– Силу чуют! – усмехнулся филин, глядя по сторонам на бушующий лес. – Теперь, васька, нам в лесу нечего бояться!

Деревья разошлись не на шутку, ветки скрипели, листья шуршали, старые ветки падали на землю. Птицы умолкли.

– Тишина! – приказал филин, как вдруг лес стих. Словно и не бушевал вовсе. С дерева упала последняя ветка, а стая ворон покружилась еще немного и стала оседать на ветках.

Василиса шла, задрав голову. Никогда еще она не видела лес таким страшным, тким взволнованным.

Черная хмарь от ворон осела, и лес стал тихим. Ни пения птиц, ни стрекотания. Тишина кромешная.

– Да ладно, – послышался насмешливый голос. – Петь можно!

И лес робко – робко стал оживать. Сначала послышался стекот. Неподалеку запела птица. Ее пение подхватила ее одна. Где-то далеко стала куковать кукушка, а мир снова наполнился привычными звуками.

– Теперь не пропадем! – довольно усмехнулся филин, а василиса все назад оглядывалась. Неужели княжич променял все на девушку ту, неказистую.

– Есть будешь? – спросил филин, глядя на василису. Та что-то поникла. Он ушел, оставив их с Черепушей наедине.

Черепуша молчала, а потом не то вздохнула, не то прокряхтела.

– Посмотрим, во что это выльется, – заметила Черепуша, что-то бубня себе под нос. – Когда в нужде, так друзья, а коли нужда пройдет, останется ли дружба? А про любовь вообще молчу!

– Ты о чем? – спросила василиса, глядя, как над тысячелистником летают маленькие белые бабочки.

– Да о том, что получил твой княжич силу, а ты ему почто теперича нужна? – хмыкнул Черепуша. – Подумай сама, девонька! Нет, я понимаю, что сердцем прикипела. Сама знаю, каково это, когда душа к другому тянется так, что мочи нет… Но ты в оба гляди…

Василиса покраснела. Черепуша словно в воду глядела, говоря про чувства ее. С каждым днем она все жарче их ощущала. А как вспомнит ласки бесстыжие, так сразу алеет, что маков цвет.

Но ведь Сокол на девушку свою, считай, все обменял.

Черепуша внезапно умолкла. На поляну вышел княжич, а руки у него были … в крови.Глава 39. Сестры – лихоманки

– Ягоды будешь? – спросил княжич, а василиса поняла, что это – не кровь, а сок. Она сидела и ела ягоды, думая над словами Черепуши. А ведь и правда. Если не одобрил отец простую девушку в качестве невесты для старшего сына, то разве он одобрит василису? Которая всю жизнь с нечистью борется…

– О чем задумалась? – спросил князь, а василиса доела ягоды.

– О том, одобрит или нет твой отец меня, василису? – спросила василиса. – Он ведь и простую девушку не одобрил.

– А мне плевать, – заметил князь с усмешкой. – Одобрит или нет. Это – мой выбор. Я так решил. Так что это меньшее, что должно тебя занимать. Сейчас бы нам до Мертвого Посада побыстрее добраться.

– Это еще почему? – спросила василиса, лежа на котомке и глядя на звездное небо среди веток.

– Потому что я полетал немного, – заметил князь, прислонившись к дереву. – Черный Посад и Белый Посад полностью братцу перешел. Видел я его и василису в Черном Посаде.

– Неужели? – перепугалась василиса, дернувшись. Вот теперь точно не уснуть!

– Да, – вздохнул князь. – Чем больше мертвых, тем лучше ему. Он над покойниками хозяин. Ими и пойдет! Людей в посадах оставит, а мертвых поднимет. Что с людей проку?

Василиса поежилась. Нервно ей стало от слов. Лес наполнялся звуками, а она смотрела сквозь густой ельник на звезды.

– Ты был там, за лесом? – спросила она, понимая, что уснуть никак не получается.

– Был. Я и до этого был, когда лес поменьше был… – усмехнулся княжич. Он подполз поближе и обнял ее, согревая. Только холод Нави чувствовался в его прикосновении. Страшно василисе было, когда он прикасался к ней. Кажется, ее навья часть отзывалась на его силу.

– И что там? – прошептала василиса, чувствуя, как душа греется рядом.

– Раньше были терема каменные… В одном тереме много людей жило. В одном городе много теремов таких стояло. Миллионы людей жили, – нехотя заметил князь. – Телеги железные ездили… Людей раньше много было. Это нечисти мало. А людей много. А сейчас все зарастает потихоньку. Скоро лес еще больше будет…

Сейчас под шум леса, под пение ночных птиц, по ласковый шепот листьев и сверчков, все это казалось каким-то сказочным. Может, и правда, сказка все? А лес был всегда. И всегда в нем жили люди?

Нет, сто – это много. Сто человек – целая деревня. Миллионы жили… Как же они, бедные, ели-то? Без леса? Лес и накормит, и обогреет. Наверное, впроголодь.Василиса не могла представить себе другой жизни, как ни пыталась. Что вот так, и не было леса. А что тогда было? И телеги железные с оберегами, небось ездили… В одном тереме много людей жило. Много, это сколько? Десять? Пятнадцать? Сто?

С этими мыслями василиса и уснула. Проснулась она рано утром, когда свет позолотил елки. Тонкие лучики света проникали сквозь густой ельник и падали на сумку и на щеку.

– Пойдем, – послышался голос князя.

– Пойдем, – эхом отозвалась василиса.

Лес, словно сам помогал и выбирал дорогу поспокойней. Перед ними, словно россыпь сокровищ открывались грибные и ягодные поляны.

– Что-то ты как-то приуныла, – заметил князь. – Боишься Мертвого Посада?

– Боюсь, – согласилась василиса, удивляясь, что никакая лесная нечисть по пути не встретилась.

– Не бойся, – зевнул князь. – Я же рядом…

Эти слова словно согрели ее, но ненадолго. По пути попадались деревни, которые приходилось обходить стороной. Несколько мертвых деревень пугали своей тишиной. Старые ленты висели на дереве, а их никто не обновлял. Некогда плодородные поля поросли лебедой и бурьяном в человеческий рост. Серые, покосившиеся дома, потихоньку умирали, сбившись в кучу. Неподалеку от домов кто-то протяжно выл.

– Домовой одинокий воет, – выдохнула василиса. – Бросили его. С собой не взяли…

– А быть может, и брать некому было, – заметила Черепуша. – Гляди, какие дома добротные побросали. Небось, упырь какой выжрал. Или сестры лихоманки… А да, сестры – лихоманки…

Только сейчас василиса увидела старый ров, которым опахивали деревню, чтобы в нее не пробрались сестры – лихоманки. И на душе стало тоскливо. Вой осиротевшего домового остался позади.

– Василиса, – послышался голосок со спины.

– Не оборачивайся, – произнес князь.

– Василисушка, – другой голос был ласковым и вкрадчивым. А еще он доносился откуда-то сверху.

– Дамочка, пошла вон, – послышался смех князя. – Иди отсюда, чахоточная… Я знаю, вы там все больные… Нечего косить под русалок. Нет, ну главное, снял девицу, привез домой подарок жене! А нечего девок где попало снимать!

– А раньше такое было? – спросила василиса, когда они свернули. Тут –то и было видно, что на дереве сидят красавицы, похожие на русалок. Волосы длинные, лица бледные, под тонкими рубахами все видно.

– Было, только они по-другому назывались, – рассмеялся князь.

Василиса вздохнула. А вот и они, на дереве сидят, путника выжидают. И горе тому, кто на их зов отзовется.

– Василиса… – послышался ласковый голос, словно шепот ветра.

– Слышишь, тебя случайно не Тупея зовут? – спросил князь, не оборачиваясь. – Кашлея? Чудесное имя. Но я бы назвал тебя Тупея! Тупеечка, дорогая моя, иди отсюда. Иди кого-нибудь другого высматривай.

Лихоманка разобиделась и к сестрам вернулась.

– Тоже мне, устроили тифозные притон, – поморщился князь.

Солнце уже было в зените, а тропки петляли в травах, ведя куда-то, откуда не возвращаются.

– Откуда здесь тропки? – спросила василиса, видя, что лес полон тропок. Раньше тропка свидетельствовала о том, что где-то неподалеку есть жилье.

– Это – лешачьи тропы, – заметил князь. – Я тебя лешачьими тропами веду. Так быстрее будет.

Хотела василиса что-то сказать, что-то ласковое, да передумала. Ей сейчас очень хотелось к нему прижаться. Словно предчувствие дурное покоя не давало.

– Почти пришли, – заметил князь, когда сквозь непролазную чащобу пролегла тонкая тропа. Словно деревья, кусты, травы, – все расступилось перед ними.

– А вот это новости, – заметил князь, когда из-за деревьев показалась поляна, покрытая туманом. – Стой за мной.

Поляна была огромной. Только вот чувство от нее было какое-то тревожное.

– Удобно, не так ли? – послышался голос князя, а он шагнул на поляну. И тут василиса ахнула. Она увидела деревянные стены посада. А вокруг них белый туман, в котором стояли мертвые.

– Кар! – послышался хриплый крик ворона. Он ударился об землю, представая в человеческом обличье. Из тумана вслед за ним шагнула Василиса Черная. Сейчас она была одета, как царица. Черный страшный кокошник, украшенный узором из черепов, черные бусы – рясны, шли от края кокошника и рядами ниспадали на ее грудь. Бледное лицо, темные глаза внимательно смотрели на незваных гостей.

– Чудненько, – усмехнулся ворон, глядя на василису и княжича. – И вы тут! Не придется за вами по всем лесам гоняться. Я уж думал, что вы на каком-нибудь гнилом болоте схоронились…

– Вот для чего ты посады стравливал. Войско себе собирал. Смердит от твоего войска, однако, – заметил княжич. Василиса смотрела на пустые, белесые глаза упырей, стоящих под стенами огромного посада. На острых кольях, огораживающих посад бревенчатой стеной, виднелись людские черепа.

– Ну что, братик, – заметил ворон. – Время пришло. До Сокола я потом доберусь. А сейчас ты мне мешаешь немного.