Вечный Египет

ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ

Уважение древних египтян к образованию, прежде всего к умевшим писать, было безграничным. Письменный прибор, а не меч, как во многих странах в то время, являлся основным средством, с помощью которого египтяне пробивали себе дорогу в жизни, вплоть до высших государственных должностей. Даже командующие армиями начинали карьеру с должности писца.

Письмо, «божественное слово», считалось даром бога мудрости Тота, и перед тем, как начать писать, полагалось совершить возлияние в его честь. Египтяне действительно могут гордиться изобретенным ими письмом. Несмотря на кажущуюся сложность, египетская письменность одна из легко читаемых среди когда-либо употреблявшихся в мире.

Выдающийся русский египтолог Б. А. Тураев писал, что египетский народ жил более или менее самостоятельной культурной жизнью и писал на родном языке иероглифами, курсивным шрифтом или коптскими буквами не менее пяти тысячелетий. За это, исключительное по своей продолжительности в истории время духовное творчество великой нации должно было выразиться в необычайно большом количестве памятников искусства и литературы, особенно если принять в соображение не только ее одаренность, но и всеми признанную особую склонность к художествам, ремеслам и письменности. То, что дошло до нас после многочисленных разгромов и переворотов, пережитых долиной Нила, действительно поражает, даже в своем настоящем виде, многочисленностью, разнообразием, грандиозностью.

Б. А. Тураев отмечал, что «благодаря этой любви писать и читать ни от одного народа не дошло до нас такого количества письменных и рисовальных приборов и произведений письма, которым покрыто все, что попадалось под руку, начиная от стен грандиозных храмов и папирусных свитков до осколков камня, черепков разбитых горшков и вещей домашнего обихода. Ни один народ, кроме того, не додумался до обожествления письменного прибора».

Русский путешественник, герой Бородинского сражения и будущий министр просвещения Авраам Норов, посетивший Египет в 1834–1835 годах, тоже был поражен любовью египтян к письменности. Он писал: «Нельзя не удивляться на каждом шагу глубокомыслию этого первобытного народа, который из храмов, чертогов и других публичных зданий делал книги для изучения их в продолжение всей жизни и которых гранитные листы, пережив тысячелетия, могут быть еще прочтены будущими поколениями»[11].

Действительно, попав в древнеегипетский храм, оказываешься окруженным со всея сторон изображениями, сопровожденными надписями и просто иероглифическими текстами, выбитыми на камне и нередко еще сохранившими яркие цвета раскраски. Только потолок обычно представлял собой голубое небо с золотыми звездами.

Любителю литературы в те далекие времена достаточно было побродить по храмам, чтобы ознакомиться со стихотворными гимнами богам, мифологией и крупными историческими событиями, описанными лучшими придворными поэтами.

Профессия писца высоко ценилась в Египте. В крупных хозяйствах они вели различные реестры, взвешивали урожаи, мерили землю, подсчитывали недоимки. Писцы работали в храмах и административных учреждениях. Конечно, далеко не все из этих должностей хорошо оплачивались, но даже беднейшие считали свое положение более привилегированным, чем положение крестьянина, ремесленника и даже воина. Пожалуй, идеал писца передан в хранящейся в Лувре статуе. Кажется, что он не только ловит слова, но и читает мысли того, кто ему диктует. Писцы, говоря современным языком, составляли административно-бюрократический аппарат, а стремление стать писцом объяснялось вполне прозаическим желанием избежать занятий физическим трудом, тяжелым и неблагодарным.

Бедный, необразованный человек, «чье имя неизвестно», подобен тяжело нагруженному ослу, он «погоняется писцом» Куда в лучшем положении находится человек, который «настроил свое сердце на учение, он поставлен над работой и становится мудрым господином». Поэтому «возьмись за дело и стань писцом, ведь затем ты будешь руководить людьми». В папирусе Анастаси красноречиво говорится о выгодах этой профессии: «Будь писцом! Освободит она [эта должность] тебя от податей, защитит она тебя от работ всяких, удалит она тебя от мотыги… и не будешь ты носить корзину. Она отделит тебя от гребли и весел, удалит она тебя от хлопот. Не будешь ты под владыками многими и под начальниками многочисленными».

Но среди образованных были не только ограниченные чиновники. Уже тогда существовала интеллигенция, глубоко интересовавшаяся литературой, наукой и искусством. Иначе кто бы мог создавать и оценивать литературные произведения, шедевры изобразительного искусства? Эти писцы-интеллигенты считали, что художественное или научное произведение дает больше гарантии бессмертию, чем пирамиды. Так, еще в царствование фараона Рамсеса II были написаны следующие строки:

Для того времени такие утверждения, безусловно, были чрезвычайно смелыми. Безвестный древний автор бросает вызов даже привычным, традиционным религиозным представлениям:

Не исключено, что впервые вера в бессмертие таланта была высказана в Египте. Этот мотив подхватили последующие поколения поэтов. Он вновь прозвучал через века в стихотворении Горация, затем был подхвачен Пушкиным в знаменитом «Памятнике». Вспоминается при этом и булгаковское «Рукописи не горят».