Ведьма. Истоки

— Не-е-ет, Люсенок! — замахала на меня руками бабуля, как только я озвучила ей свою идею насчет встречи Нового года. — Ну чего я с вами молодыми потащусь в такую даль? Только мешать и скрипеть над душой. Да и планы у меня уже.

Само собой, нам не удалось открутиться от чаепития с обильным завтраком и сейчас даже Василь выглядел чуток сыто-осоловевшим. Да уж, бабули они просто чемпионы мира по закармливанию.

— Планы? — опешила я.

— Ага, мы тут с моими ровесниками своей компанией у Даниловны решили собраться и посидим по-своему. А вот маму с собой бери обязательно. Чего ей одной киснуть. Она наверняка станет отнекиваться, а ты не слушай. Чего она в жизни то видала этой, кроме обихаживания вашего отца-дурня и вас мелких, а потом пахоты беспросветной. А ведь сколько мечтаний у нее по юности было, сколько надежд и планов. А сейчас… и в зеркало уже почти не смотриться, на себе крест поставила. Так что, ты забирай ее в город, внуча, да постарайся ее растормошить и напомнить, что живая она еще и не старая и красивая у нас.

— А ты, ведьмак, смотри у меня! — тихо пригрозила бабуля уже у машины. — Вздумаешь мне с сердцем Люсенка баловаться, так я тебя на правах старшей в роду так скручу — сто лет потом не расплетешься и девкам головы дурить как огня бояться станешь.

— Ба! — возмутилась я. — Ну зачем ты?!

— Затем, что о тебе переживает и, как старшая в роду, право полное мне грозить и указывать имеет. — неожиданно поддержал ее Лукин.

— Подлизывается. — усмехнулась бабуля и расцеловала меня в обе щеки на прощанье. — Храни вас всех Луна!

— Эх, а я хотела всех собрать. — вздохнула я, усаживаясь на сиденье. — Может и Ленка бы с вами увидеться захотела.

— О том не переживай, видела я ее, бродит неподалеку, мне показалась и матери я твоей о том рассказала. — ответила бабуля и захлопнула перед моим носом дверцу, пресекая дальнейшие расспросы.

Мама, как и предсказывала бабуля, сначала пыталась отнекиваться от поездки, но я проявила упорство и уже через час мы выехали из поселка. Я маму усадила вперед, рядом с Лукиным, а сама забралась на заднее за его спиной и подальше от его любопытных глаз. Заодно и втихаря поглаживать по его шее пальцами можно было, прислушиваясь, как сопеть начинает. Несколько часов одновременно вела переписку с предприимчивым диспашером Зээвом Аароновичем и выбирала в интернет магазинах елку и украшения для дома, посуду, салфетки, кое-какие продукты, решив по большей части заказать доставку готовых блюд, благо предложений просто море на любой вкус, только плати. И Данила прав — надо же когда-то начинать привыкать пользоваться тем, что я теперь могу себе позволить все то, о чем раньше случалось только пофантазировать. Потому как, ну на что еще нужны тогда эти деньжищи?

Вот правда записать нас с мамулей хоть в какой-нибудь салон красоты или спа оказалось реальной проблемой. В преддверии праздника там все было расписано и ближайшие окошки начинались только с обеда третьего числа. Об этой своей печали я рассказала ведьмаку во время остановки на заправке, где все мы выходили размять ноги и смотаться по нужде.

— Пффф! — фыркнул он, тут же извлекая телефон. — Нашла проблему. Это в человеческих салонах ажиотаж, у подлунных такого же нет. Сейчас организуем по высшему разряду, тем более в людском вам таких услуг сроду бы не оказали.

— Эй! — насторожилась я. — Только я тебя очень прошу сначала хорошенько подумать, Лукин! Я совсем не хочу, чтобы в присутствии мамы на меня накинулась еще какая-нибудь твоя бывшая!

— А то я сам себе враг, василек. — отмахнулся ведьмак. — Так, на завтра после двух пойдет? Мы до города как раз к утру доберемся, вам отдохнуть с дороги время будет и вперед за красотой.

— Пойдет. Спасибо тебе. — я оглянулась, не пялиться ли кто нас, и чуть навалилась грудью на его локоть, прижимаясь к боку и потянувшись чмокнуть в уже немного заросшую щетиной щеку.

Ведьмак молниеносно развернулся, ловя мои губы своими, скользнул нахальной лапой на талию и сразу же ниже, вжав в себя и бессовестно вильнул бедрами, придавая всему налет непристойности.

— Не стоит благодарности, василек, я же для себя стараюсь. Для меня же блистать станешь и возможность маме твоей угодить. — он еще раз коснулся моих губ своими, пусть и кратко, но гораздо жарче и качнул бедрами снова, — Хотя нет, от сеанса сексуальной благодарности с твоей стороны я все же не откажусь. Я же не злой Буратино сам себе.

— Не прекратишь ее лапать сейчас и рискуешь в расстрельный список у ее родительницы залететь. — проворчал Василь. — Вон она уже вышла из здания.

От этого замечания Лукин мигом помрачнел и шарахнулся от меня, будто я его укусила или правда опасался гнева моей мамы, как огня и пошел к машине.

Оборотень изобразил очень многозначительную гримасу, что выглядело странно на его грубоватом лице с крупными чертами и указал мне глазами на спину уходящего ведьмака. “Я все поняла уже” — ответила ему беззвучно.

К моменту, как мы прибыли к моему дому, пространство под аркой было заставлено коробками от разных сервисов доставки. Я везде указывала “оставить у двери”, ведь за сохранность товаров не стоило переживать. Ясное дело, что без моего прямого указания ни одна вещь через порог перенесена не будет, но я бы не позавидовала тому, кто рискнул бы позариться на якобы бесхозные коробки. Никифор вместе с домом всегда на страже и блюдут.

— Ох, Люсеночек, вот это хоромы и красотень! — начала еще у входа в арку восхищаться мама, да так дальше битый час и ходила, осматривая мое жилище.

— Хозя-а-айка, родима-а-ая! — выкатился меховым шаром чистой радости навстречу Алька. — Вернулась! Жива-здорова!

—Привет, Алька! — погладила я его, любопытно зыркающего на так же изумленно глядящую на него маму. — Это моя…

— Низкий поклон, здравия и благополучия, родительница благословенная! — не дослушав меня, кинулся к ней в ноги мой слуга. — Рад буду и тебе услужать исправно, коли на то воля будет хозяйки моей!

— Ну, в общем это — Алька, мама. Он мой помощник.

— Какой пушистый и миленький, — расчувствовалась мама и погладила подлизу, который тут же и заурчал довольно.

— Алька, потом тереться будешь. — с нарочитой строгостью заворчала я. — Нам с дороги всем поесть и отдохнуть нужно, а пока маме комнату приготовить. И все товары доставленные внутрь перетаскать и разобрать.

— Я отчаливаю пока, у меня дела. — сухо сообщил с порога Лукин, занесший мамины сумки и поставив их, сразу и отчалил.

— А я сначала с патрулем по округе, — тоже не стал входить оборотень.

Уже наверху в столовой я познакомила маму с домовиком, а вот амфиптера призывать не стала. Мало ли как они друг на друга прореагируют, Фанирс не любитель показываться кому-нибудь.

Приняв по очереди душ и позавтракав, мы отдыхать так и не улеглись, слишком уж мама была под впечатлением от всего. Решили тогда распаковывать покупки, ставить елку и украшать ее и дом. Василь явился, немного озадаченно понаблюдал за нами, поглощая свой гигантский бутерброд, а потом и присоединился.

Мы успели и украсить и захламить упаковкой всю немаленькую столовую, распаковав и заказанную мною посуду к праздничному столу, вручив Альке продукты и обсудить меню, под его же местами обиженное сопение, когда за нами приехал Данила.

— Ну что, дамы, готовы отправиться в царство ухода, где мастера уже готовы пытаться придать вашей ослепительной семейной красоте еще больше сияния? Если честно, не завидую я их задаче, сложно сделать лучше то, что и так прекрасно от природы.

Я закатила глаза, намекая на перебор с лестью, но хитрый Лис продолжал смотреть невозмутимо, зато мама косилась на меня по дороге неуверенно. Но оказавшись на пороге заведения, сверкающего зеркалами и наполненного головокружительным благоуханием я и сама немного растерялась. Честно сказать, у меня то раньше и на маникюр в салоне денег никогда не наскребалось, волосы я не стригла лет с четырнадцати, только кончики и не красила до сих пор, за лицом тоже как-то сама ухаживала, так что данная территория для меня была такой же неизведанной, как и для мамы. Разве что краем уха из чужой болтовни почерпнула информацию.

Но ничего страшного с нами не случилось, в салоне работали очень приветливые и терпеливые к нам деревенщинам неопытным альфары, под чью журчащую серебряными колокольчиками добродушную болтовню мы быстро расслабились. Нас мазали чем-то пузырящимся и щекотным с головы до ног, мяли, безболезненно на удивление терли сверкающим, как молотое стекло порошком, массировали, снова мазали, обматывали, колдовали с волосами, лицом, руками и ногами. И все это так аккуратно, что меня то и дело вырубало. Я умудрялась поспать и во время массажа и на масках. Взбодрились мы только во время заключительного чаепития. Без понятия, что было в том чае, но после него я ощутила себя полной энергии. Глаза раскрылись, как от дозы крепчайшего кофе, и я ими уставилась на родительницу изумленно.

— Мамуля-а-а! — протянула ошарашенно, — Какая же ты у меня красивая!

— Ну ты скажешь, Люсенок… — порозовела она, смущаясь и выглядя от этого еще моложе и привлекательнее.

Блин, мужики, где ваши глаза все эти годы были? Как можно было мою мамулю не рассмотреть вот такую? Хотя… кому там в нашем захолустье рассматривать? Нормальные все давно порасхватаны, остальные алкашье, да сидельцы, таких и даром не надо. Да еще и она сама вечно как будто пыльно-туманным пологом от всех отгороженная ходила, а сейчас этот гадкий полог с нее словно сдернули, являя миру роскошную женщину, которую не сумел по достоинству оценить мой отец. Ну так ему и надо, значит!

Выражение лица ведьмака, встретившего нас было бесценно. На этот раз он что-то не сподобился на красиво сформулированные льстивые восхваления, а наоборот пробурчал нечто малоразборчивое, почему-то помрачнев.

— Шоппинг? — хмуро спросил он. — Только учтите, что народищу в магазинах…

— Ничего, мы недолго. — ответила я с заднего сиденья, отписываясь Зээву Аароновичу и договариваясь о встрече с его посыльным.

Конечно с “мы недолго” это я сильно обольщалась. Людей, желающих успеть купить нечто по предновогодним скидками и просто гребущих все подряд было прямо-таки море. Даже в дорогих бутиках, где цены кусаются в любое время. Но все же я сумела предаться разнузданному греху бесчетных трат, приодев мамулю как королеву и себе отхватив кое-что. От Лукина, настороженно блюдущего нас, мое пересечение с курьером диспашера не ускользнуло, но вопросов наводящих не последовало.

Домой мы ввалились все в пакетах и не чуя ног. Мама тут же распрощалась и отправилась спать, заявив, что сроду и на грядках так не уставала, ни рук ни ног не чувствует уже, хоть и было все здорово.

Я тоже устала жутко, но все же была более тренирована городской жизнью, так что решила не откладывать задуманное в долгий ящик. Подмигнула высунувшемуся в столовую сонному оборотню и молча поманила ведьмака за собой в спальню.

— Твоя мама в доме, ты уверена, что это хорошая идея? — пробухтел он тихо по пути, изумив меня своей невесть откуда взявшейся застенчивостью.

— Уверена, что это замечательная идея и крайне своевременная главное, — так же шепотом ответила я, плотно закрыла дверь спальни и велела, принявшись торопливо сдирать упаковочную золоченую бумагу со свертка от Зээва Аароновича: — Снимай давай свитер и рубашку.

— Да? И ты готова мне ответить тем же?

А я готова? Не в смысле обнажиться для него, а для… Ух, меня даже передернуло от предвкушения и мандража. Положив на прикроватный столик сам сверток, извлекла первый предмет и, натянув на лицо максимально невозмутимое выражение, продемонстрировала ведьмаку ошейник из мягчайшей посеребренной кожи, щедро украшенный по всей длине и по самой массивной пряжке черными бриллиантами.

— А ты готов к тому, чтобы признать себя моим? — покачала я провокационное украшение на пальце.

Я ждала чего угодно. Что Лукин вскипит, рассмеется мне в лицо или начнет вилять со всякими там “на кой черт такой экстрим” доводами. Но вместо этого он нахмурился так, что весь лоб складками пошел и брови сошлись, шагнул ко мне и опустился на колени.

— Значит только так ты будешь во мне уверена, да, василек? — только и спросил он, и откинул голову покорно. — Ну пусть так.

Я опешила и примерзла к месту, вмиг осознав, насколько дебильной вышла моя попытка пошутить там, где для него, выходит, все крайне серьезно.

— Да ты с ума что ли сошел… — отшатнулась от него. — Я же просто… блин, прости, Данила!

Бросив дурацкий ошейник на пол, я метнулась к свертку, схватила второй футляр. Вернулась и бухнулась на колени напротив него, принявшись открывать подрагивающими руками. Замочек щелкнул, на пол, мягко звякнув, выпали заказанные мною у диспашера парные помолвочные браслеты фейринской работы. Завораживающе-черный металл гибких полос основы, что никогда не натирает и всегда кажется теплым на ощупь и великолепная тончайшая серо-жемчужная вязь нанесенного поверх нее рисунка.

— Вот! — подхватила я более широкий и длинный, под его запястье и протянула все еще трясущейся рукой, расстроенная и снова неуверенная ни в чем. — Я хотела… если ты только гото…

— Люська-Люська… ну ты у меня и… сокровище, блин.— Лукин рассмеялся и подставил мне запястье с готовностью, позволяя мне неуклюже застегнуть на нем украшение.

Следом поднял мой браслет и живо надел и защелкнул. Решительно соединил наши руки и сплел пальцы, давая браслетам соприкоснуться и активироваться. Волна замыкающей магии промчалась жгучим импульсом, кратко ослепляя и обжигая болью затрепыхавшееся сердце, как если бы выжигая там печать. Писали, что так и было и теперь мы связаны почти намертво, разорвать связь можно только через адские мучения. А вот брачные узы у фейри и вовсе неразрушимы.

Очнулась от волшебного шока я уже сидящей верхом на привалившемся спиной к изножью кровати Лукине, удобно расположившемся на полу. И он, очухавшись от магии быстрее меня, как раз ерзал, извлекая нечто из кармана. Нечто оказалось маленькой богато украшенной коробочкой с роскошным, но достаточно массивным перстнем внутри. Без камня, но с выпуклой головой сфинкса в навершии.

— А я уж думал, что ты так и не сподобишься действовать сама, василек, вот и решил тебя хоть как-то подтолкнуть. — сказал мне Данила, протягивая мне. — На, владей и распоряжайся как душа пожелает.

— Эммм… Это колечко со смыслом?

— Скорее уж с начинкой, Люська. — ответил ведьмак. — Внутри ампула с моей кровью, отданная добровольно, мои же волосы и даже осколок зуба.

Чисто по человечески я испытала краткий импульс брезгливости, но моя сущность подлунной взяла верх и опешила от значимости подарка.

— Но ведь с этим я могу…

— Ага, можешь сотворить со мной все, что заблагорассудиться и у шансов защититься у меня не будет. В твоих руках весь и из твоих рук, что угодно, девочка. — глядя прямо мне в глаза подтвердил Данила и привлек для поцелуя, прежде чем успела отказаться или возмутиться.

— А ошейничек ты далеко не забрасывай, василек, пошалим как-нибудь.