Ведьма. Истоки

Глава 26

Я в очередной раз глянула в выданный мне Лукиным бинокль, нервничая и ощущая себя участницей то ли шпионской акции, то ли театральной постановки в декорациях живой природы. Той самой, которую нам дружно нужно было сделать еще живее, пусть и иллюзорно. Странное двойственное ощущение, когда воспринимать все то, что запланировано и отрепетировано, не выходит совсем уж всерьез, но при этом и страшновато нешуточно. А ну как пойдет все совсем не по плану, и кто-то пострадает?

— Да угомонись ты, визгопряха! — шикнул на ерзающую меня леший, что присутствовал сейчас рядом только посредством одной из своих синих искр-зрачков. — Вот не уймешься — не удержат тебя ветки, и как бякнешься, что на весь лес хруст да ор твой будут, и все прахом пойдет.

Я покосилась в сторону приглядывающей за мной искры недовольно, но промолчала. Не время вступать в споры или жаловаться на неудобства. А найти действительно комфортное положение, чтобы подольше не шевелиться, в моем убежище на твердых, шершавых и кое-где колючих ветвях было нереально. Конструкцию, напоминающую большое гнездо, сотворил для меня лесной царь, путем неторопливого (подгадывая шевеление под резкие порывы ветра для скрытности) переплетения тех самых ветвей с особо густой листвой, дабы скрывать мой наблюдательный пункт. До земли тут было метров десять — забираясь, вниз старалась не смотреть, да и сейчас больше обозревать окрестности предпочитала, чем интересоваться подножием дерева, на котором сидела, потому как, если навернусь отсюда — без серьезных травм не обойдется.

— Я волнуюсь. А вдруг они стрелять в Данилу станут сходу? — шепотом ответила лешему, снова осмотрев в бинокль лагерь копачей.

Четыре палатки, ревущий и противно тренькающий какой-то сигналкой желто-черный экскаватор, с хрустом и треском вгрызающийся в землю, столб дыма над походной кухней. Работяги — все загорелые и потные мужчины разного возраста, орудующие всевозможными инструментами, всего шестнадцать человек насчитала, включая водилу техники. Оружия увидеть не удалось, но лешак заверил меня, что оно у них всегда под рукой, и даже указал на троих мужиков, особых любителей стрелять чуть что.

— Да чего бы им в него сходу палить? Чай видно, что не зверь лесной.

— Откуда нам знать, что им там видно или видится после того зелья, которым их эта тетка опаивает! — не выдержав, я все-таки тихо огрызнулась.

На данный момент бригада так называемых трудников выглядела вполне себе тривиально — обычные люди, пашущие в поте лица. Но, если судить по рассказу самого же лешего, у них происходят ежевечерние обдолбанные танцы под аккомпанемент псевдорелигиозных песнопений, так что, надеяться на их адекватность мне страшновато, а уж тем более, когда речь идет о жизни и здоровье близкого человека.

Кстати, здоровенное кострище, вокруг которого эти самые дебильные обряды и происходили на их прошлой стоянке, я видела собственными глазами, когда подбирались сюда, так что какие уж тут сомнения.

— Да вон твой забабенник плетется уже, — прервал мое тревожное самонакручивание чащобный хозяин.

— Кто…Тьфу ты, где?! — встрепенулась я, с запозданием поняв и заценив очередной перл великого и могучего, обозначающий наверняка мужчину свободных нравов, во что мне по-прежнему упрямо тыкал леший.

Ну да, в своем же глазу бревна не замечаем. Подумала и чуть не расфыркалась, не взирая на общую обстановку, представив, как по поводу бревна в прямом смысле и его расположения прошелся бы мой ехидный любовник.

Невооруженным глазом ведьмака я разглядеть не смогла, причем не столько из-за дали, сколько из-за нового аспекта моего зрения, что стал проявляться все активнее. Я теперь видела подземные водные потоки, и это пока немного мешало и дезориентировало. Хорошо, не немного, а довольно сильно, и это беспокоит, потому как началось это буквально каких-то несколько часов назад, когда мы репетировали наше мистическое шоу, и я побаиваюсь, что это теперь навсегда. Ну, в смысле, вдруг я не смогу это как-то “выключать” и видеть все как раньше? Все же в голове буквально плывет от этой новой глубинной перспективы, которая накладывается на картинку обычной поверхности почвы. Поэтому-то я и смотрю побольше в бинокль, он полностью снимал этот эффект полупрозрачной земли.

Поймав в фокус Лукина, я даже вздрогнула, хотя и знала, что его внешний вид — это тоже часть нашего плана. Выпил Данила зелье преображения при мне, но когда расходились, действие его едва началось, а сейчас наблюдался максимальный эффект, как я понимаю. Между деревьев, покачиваясь, медленно брел еле узнаваемый ведьмак. В засохшей грязи с головы до ног, точно как выбрался из болота, едва там не утонув. Лицо перецарапанное, изможденное и одновременно распухшее от укусов всякой летучей гнуси, глаза ввалились, без обуви. Да уж, я бы и сама его сходу не узнала, не говоря уже о постороннем человеке, что вероятно мог видеть его записи с камеры наблюдения из поселка лжецелителей. Вероятность того, что эта пятерка, типа старцев, обменивается информацией была, тем более после того шороха, что навел наш честный, но насильственный отъем Айданы.

Копачи Лукина заметили и напряглись, по позам это прекрасно читалось. Мои пальцы непроизвольно стали скрючиваться, по ладоням скользнули вылезающие когти. Конечно, если на моего мужчину нападут, то ни он, ни я, ни Василь бездействовать не будем, и закончится все быстро и крайне кроваво, скорее всего. Я в курсе, что оборотню и ведьмаку такой поворот ситуации не нравился исключительно потому, что могло грозить разбирательством со стороны отдельских, если они, не приведи Луна, как-то пронюхают. Да и наличие кучи трупов людей, которых могут кинуться искать, сильно снижало лимит времени на наши собственные раскопки. А их не избежать, потому как лешачье “конечно знаю где” включало в себя, как выяснилось, участок леса площадью в добрые две сотни квадратных метров.

Данила что-то сказал пялящимся на него копачам, протянул руку, шагнул и рухнул лицом вперед. Я вздрогнула, но цыкнула на трусиху внутри, напоминая, что упал он, театрально играя истощение долго блуждавшего по лесам и топям горе-грибника потеряшки, а не от выстрела. Работяги наконец-то отморозились и пошли (не кинулись!) к упавшему мужчине. Такое чувство, что едва живые люди на них ежедневно выбредают, надо же какие сволочи бессердечные!

Дальше все пошло именно так, как мы и просчитали. Никто не ломанулся отвозить явно оголодавшего и едва живого незнакомца в поселок за медпомощью. Копачи просто отволокли его в свой лагерь, уложили на одеяло у одной из палаток, отжалели воды или чая в большой железной кружке, миску какой-то еды и преспокойно ушли дальше работать, оставив едва пришедшего в сознание человека. Нет, я вот все понимаю, что у нас так и задумано, и никакой ведьмак не полумертвый бродяга, но что за народ-то пошел?! Так вам и надо, значит!

— Все оттого, что трудники эти у той еропины простоволосой место свое знают, как служивые крепкую палку пробующие у хорошего воеводы. — О, это я вслух возмутилась, получается? — А не как твой басалай языкатый — одно огурство и дерзость в нем.

И-и-и опять представляю — куда и как Лукин ввернул бы про крепкую палку, которую можно попробовать вредному старцу. Блин, Лис, я с тобой конкретной пошлячкой стала уже! Так и звучит в ушах твой насмешливый голос, произносящий едкие ответы.

Данила, дождавшись когда все свалят, ожил и быстренько учинил обыск всех палаток и всех вещей рабочих. После последовали его какие-то манипуляции вокруг походной кухни, с котлов которой он сноровисто взял пробы и поколдовал над ними с помощью содержимого своих многочисленных чудо-карманов. Спустя где-то час ожидания, он поднял руки, в одной из которых сверкнул пузырек с мутной жидкостью и помахал, сигнализируя нам, что разобрался, каким снадобьем опаивают местных трудяг, и что сделал антидот.

— У него все готово! — обрадованно и облегченно выдохнула я, покосившись на лешего. Точнее туда, где он предположительно находился.

— Волкодлак ваш тоже зверье мое собрал, да согнал куда велено. Прибудет эта баба облудная, и можно начинать. Чтобы и духу этих тьмонеистовых в моей вотчине не стало. Так что, ты давай, господарка, готова тоже будь.

— Да я вроде готова… — ответила, прикусив губу и взывая к Луне и силе рода своего. Не подведите в нужный момент, пожалуйста!

К моменту, как к лагерю копачей подъехал иностранный внедорожник, явно прошедший апгрейд, изрядно поднявший его над землей еще дополнительно, я уже все, что можно, себе отлежала и отдавила чертовыми ветками.

— Смотри-ка, припозднилась сегодня она, — прокомментировал появление с переднего пассажирского рослой незнакомки очень в теле леший. — И не в духах еще, видать. Да и с лица чегой-то спала и сбледнула.

Одета женщина была как он и описывал — свободное белое одеяние с вышивкой по вороту, рукавам и подолу и золотой обруч с крупным круглым куском бирюзы на лбу поверх распущенных окрашенных в светлый блонд длинных волос.

И она, и правда, была не в настроении. Сходу ткнула указующим перстом с гневной миной в сторону опять притворяющегося помирающим ведьмака, и до меня донесся отзвук ее глубокого голоса. Слов не разобрала, но и мимики достаточно. Присутствием постороннего она жутко недовольна и однозначно чихать ей на его состояние.

Работники сбились в кучу перед ней и, судя по жестикуляции, оправдывались, но противная бабища была непреклонна. Махнула рукой небрежно, и двое ее падаванов подхватили Данилу с одеяла под руки и поволокли в сторону недалекой реки. Да вы охренели тут все?

Тем временем, остальные рабочие отчитались перед злобной заразой и приступили к ужину, запивая еду пойлом из котла, в который она нечто плесканула. Вернулись и те, что уволокли ведьмака. Доели, стали разводить большой костер посреди стоянки, а сама тетка ковырялась пока в куче коряг, корней, камней, что ее служащие складывали весь день недалеко от экскаватора. По какому принципу происходил отбор — непонятно, но то, что искомое все еще не найдено, читалось на лице лжецелительницы. Что это одна из так называемых стариц, я не сомневалась. Очевидно, решила обойти остальных, отыскав нечто, что даст ей больше власти над Айданой? Только ошибочка, дамочка, у вас изначальная. Ни у кого из вас над моим наследием власти никогда и не было.

К предсказанным странным танцам и песнопениям перешла вся компашка, когда уже стало смеркаться, и костер запылал вовсю. Вот тут и начало выясняться — что-то пошло не так. Как бы ни старалась мадам заворожить мужичков ритмичными движениями и монотонными завываниями, те откликались как-то вяло и подпевали невпопад и недружно.

— Самое время, господарка! — кольнул меня в бок пальцем-сучком леший. — Луна взошла уже, а темень ночная совсем не накрыла. Пора!

Ну пора, так пора.

Я выдохнула, собираясь, потянулась к мощному подземному потоку вблизи лагеря копачей, который подтянула предварительно к самой поверхности.

“Водица текучая, могучая, волею своей тебе повелеваю выше земли, травы и древ подняться, под Луной показаться, облик человечий принимая и голосом моим вещая!”