Верховный Главнокомандующий [с иллюстрациями]

Глава 22. Мейшагольская позиция

Слухом, как говорится земля полнится! Поэтому, вернувшись в избу в селе Шавлишки — где познакомились с полковником Свечиным, мы застали там собравшихся в приличном количестве офицеров в звании до полковника и даже одного генерала — начальников частей дислоцированных на Мейшагольской позиции, прослышавших об посещении этой забытой Богом местности Императором.

Все вместе, мы имели удовольствие наблюдать через окошко атаку роты ландвера. «Атака» была сродни «артподготовке»: редкая цепь немецкой пехоты вышла из своих окопов, прошла где-то двести метров и залегла под нашим интенсивным стрелково-пулемётным огнём. Полежав, отдохнув, немецкая рота под прикрытием огня двух-трёх батарей, уползла в свои окопы, оставив редкие бугорки убитых или тяжелораненых.

Тут же, по горячим следам, я провёл «разбор полётов» и «раздачу слонов»:

— Два вопроса, господа офицеры: почему бы не подпустить врага поближе — на дистанцию уверенного поражения вашими… Ээээ… Ээээ… «Стрелками», право слово — их назвать, было бы великим грехом пред Всевышним!

«Господа офицеры», только руками развели… Не догадались без тебя, Надёжа-Государь, мол!

— Второй вопрос: почему Вы так уверенно предсказали атаку немцев, господин полковник? Причём, так были спокойны — явно будучи совершенно уверенным, в её благополучном отбитии?

Ответ полковника Свечина на «второй вопрос» был простым, просто детским:

— Потому что, немцы — таким манером нас уже третий день подряд атакуют, Ваше Величество!

— Вот, как?! Интересное кино, очень интересное…

Хорошая вещь «послезнание» — но перед хроноаборигенами, слишком часто и открыто её демонстрировать не следует! «Во избежание», так сказать. Поэтому, я сделал вид, что глубоко задумался… Походив туда-сюда по хате с глубокомысленным видом, я неожиданно спросил у командира полка:

— Так, Вы что, господин полковник? Ждёте, когда немцы на Вас деревянную бомбу[169] с аэроплана скинут?!

— Извините, Ваше Величество…?

— Это не атаки, а ДЕМОНСТРАЦИЯ!!! Немцы, отвлекают внимание, чтоб ударить в другом месте.

Послышались удивлённые возгласы:

— А, ведь, я тоже подумал, что против нашего полка немцы лишь «демонстрируют»!

Мля… Сколько сразу умных появляется, когда носом как слепого котёнка ткнёшь.

— Ладно, господа офицеры, — я решительно «брал быка за рога», — кто, что прежде «думал» и главное чем — в послевоенных мемуарах напишите! — тонкий намёк на полковника Свечина, который конечно же его не понял, — теперь давайте думать, что делать будем… Предлагаю начать с того, что все вместе определим место нанесения немцами главного удара.

После недолгой дискуссии, все единогласно решили, что таковым будет участок соседнего — 8-го Финляндского полка, где вчера сдалась в плен целая рота.

Полковник Свечин очень красочно расписал этот случай у злополучного подполковника Забелина:

— Вчера, распивая чай прямо здесь — у своего окошка, я имел удовольствие наблюдать как наша «доблестная» артиллерия громит… Своё же село Камели! Потом, слышу сильную ружейно-пулемётную трескотню — роты 8-го Финляндского полка, начали наступление на позиции немцев из этого села. Начало атаки мною не наблюдалось из-за особенностей местности — но где-то через полчаса, я увидел наши цепи — двигающиеся уже в расположении неприятеля. Ошибиться я не мог: это были именно наши — русские солдаты в серых, а не голубоватых шинелях.

Свечин, сделал глубокомысленную паузу и, затем продолжил:

— Я немедленно, радуясь за удачу соседа и за победу русского оружия, соединился с подполковником Забелиным и поздравил его с блестящей победой. К моему несказанному удивлению, тот на меня накричал: «Вы издеваетесь надо мной!» и, в сердцах бросил трубку. Позже, я узнал — что во время атаки, целая рота 8-го полка в полном составе перешла к немцам… Из-за расстояния, я не мог видеть — что у «продвигающихся» в немецком расположении наших солдат, нет винтовок и подняты руки.

— Да… Несколько неловко получилось, — прокомментировал я и предположил, — если мне не изменяет память, то основной принцип любой тактики или стратегии — бить по наиболее слабому месту… Ведь, так?

— Кроме 8-го полка злосчастного Забелина, нашим слабым местом является ещё и 5-ый Финляндский полк полковника Шиллинга, — «обрадовал» полковник Нагаев.

Как мне было известно из книги Свечина, в «реале», немцы как раз и нанесли удар по 5-ому, а не по 8-ому Финляндскому полку.

Посмотрев на карту я, типа, «вынужден был» согласиться с полковником:

— Да! Удар по позициям 5-го полка имеет больше тактических преимуществ… На месте немцев, я бы так и сделал!

Походив снова и подумав, спрашиваю у полковника Нагаева, же:

— Что по поводу обороны Мейшагольской позиции, говорят «сверху»? Важна ли, она?

— Только недавно в штаб дивизии пришла телеграмма из штаба группы генерала Олохова — в кою входит V Армейский и Гвардейский корпуса, о недопустимости потери этой важной оборонительной линии.

— Понятно… А какие силы, у нас имеются для противодействия немецкому наступлению?

Выяснилось, что силы для обороны в принципе то, приличные! Командующий 10-ой армией генерал Радкевич, обращал очень серьёзное внимание на Мейшагольскую позицию — защищающею его правый фланг и не скупился, чтоб напихать побольше частей в этот оперативный «отсек». Однако, что это были за части!

Бог, ты мой…

Пожалуй, надо начать с главного «участника» грядущих событий — 6-го Финляндского полка, 2-ой Финляндской стрелковой дивизии. На данный момент, в нём числилось полторы тысячи «штыков», полтысячи безоружных солдат, «чёртова дюжина» офицеров, два десятка прапорщиков… Даже числено — усиленный батальон, по сути! Всего восемь пулемётов — да и, то австрийских, с ограниченным запасом патронов.

— На один-два хороших боя хватит и, всё…, — несколько мрачновато пояснил Свечин.

Остальные три полка дивизии и того хуже.

— Не понял? — переспросил, изобразив самое искреннее недоумение, — в дивизии должно быть четыре полка, в двух бригадах… 5-ый Финляндский полк полковника Шиллинга, 6-ой — ваш, 8-ой — незадачливого подполковника Забелина… А где 7-ой полк? Почему, его нет на позиции?

Полковник Нагаев, как-то резко покраснел, вспотел и отвёл глаза в сторону, а Свечин — помешкав, подумав, решил резать правду-матку:

— 7-ой полк, в любимчиках у штаба 2-ой Финляндской дивизии. Начальник этого полка — полковник Марушевский, конечно умница… Но, хоть он и, полковник генштаба и до войны там читал лекции, но сущий мямля! В действительности, полком командует неизвестно кто, а «погоду» там делает — через офицерское собрание прапорщик Александров.

— «Прапорщик»? — делаю вид, что сильно удивляюсь, — простой прапорщик командует полком?! И, это при наличии целого и, живого при том, полковника Генерального Штаба?! Невероятно…

— Александров, Ваше Величество, не «простой прапорщик»! Это — владелец известного крупнейшего петербургского ресторана «Аквариум». По причине этого, из-за его «кулинарных связей», начальство дивизии всегда стремился держать 7-й полк в резерве — для «охраны» штаба. Пока три полка дивизии воюют, а 7-й полк бражничает в тылу! Из всех видов боевых действий он лишь умеет изображать «контратаку на месте, но орденов на его офицерах — как бы не больше, чем на офицерах других полков!

Предельно резко всё это высказав — видно наболело, Свечин замолчал и, в избе ненадолго, повисло неловкое молчание…

— Хм, гкхм… Ладно, пока не до этого — после разберёмся, — прервал молчание я, — какие ещё части и подразделения, мы имеем на этом участке?

Вместе с тремя полками 2-ой Финляндской дивизии, этот важный участок защищала Сводная пограничная дивизия — отошедшая из Ковно. Численно, она насчитывала двенадцать батальонов — чуть менее десяти тысяч штыков.

— Как Вы оцениваете её боеспособность? — спрашиваю.

— Как неважную! Третью часть состава представляют хорошие кадровые пограничники, остальные — никуда не годные новобранцы. Именно НОВОБРАНЦЫ(!!!), Ваше Величество! То есть, люди не прошедшие даже обучения в запасных батальонах. Часто даже, ещё не одетые в военную форму…

— Жесть! Как у них с личным оружием и пулемётами?

— Пулемётов у пограничников всего пять и, те — старого, крепостного образца — на высоком лафете, как у пушки. К тому же, эти пулемёты предназначены под старый — ещё с «тупой» пулей патрон, которого «днём с огнём» уже не сыщешь. Винтовками вооружены почти все, но больше половины их без штыков… Шанцевого инструмента у дивизии нет.

Как мне было известно, трёхлинейки пристреливались со штыком и без него, стреляли несколько «криво». На дальние дистанции, во всяком случае.

— …Мало того! Ни подсумков, ни вещевых мешков или хотя бы каких-нибудь сумочек под имущество! Ни, котелков, ни чайников, ни полевых кухонь! Солдаты питаются всухомятку и что придётся, а пьют бывает из луж… Медицинско-санитарных служб, дивизия вовсе не имеет.

— Твою ж, мать!

Я сам служил срочную, я знаю не из чужих уст: хрен с ними — с винтовками, пулемётами и патронами! Но, раз так фатально плохо обстоят дела с питанием и медициной — Сводная пограничная дивизия, полностью небоеспособна!

— Кто командует этим бардаком?

— Генерал Транковский, Ваше Величество! — отвечает Свечин, — но сам я лично знаком лишь с начальником их бригады генералом Кренке и начальником 4-го пограничного полка генералом Карповым.

— Как они Вам?

— Генерал Кренке оставляет благоприятное впечатление, чего не скажешь про Карпова…

Полковник Нагаев, решил встрять в разговор:

— Карпова я знал ещё по Новогеоргиевской крепости — где он служил начальником крепостной артиллерии и, ушёл оттуда в отставку — после одного небольшого хозяйственного «недоразумения». Это не офицер и командир, а незадачливый бюрократ, склочник и бумагомарака, не знающий военное дело!

Я ударив по столу кулаком, соскочил и заорал:

— Вы знали такое о нём и молчали?! Почему, только во время войны Вы это мне говорите…?

Полковник Нагаев, и не рад был, что встрял! «Тык, мык» и ничего в своё оправдание сказать не может — только краснеет и потеет. Хотя я понимаю — не этот полковник виноват, виновата СИСТЕМА!!! В том числе и, я лично — точнее, мой Реципиент… Ещё точнее: мой Реципиент сам — жертва этой «системы».

ТЬФУ, ТЫ!!!

— Ладно, проехали, — с большим трудом взял себя в руки и сел обратно за стол, — извините, господин полковник — нервы что-то, сдавать стали… Что там у нас дальше?

«Дальше у нас», была созданная в середине этого лета, из московских ополченческих «дружин» 124-ая стрелковая дивизия, под началом генерала-отставника Лопушанского. Ещё один «герой» обороны крепости Ковно!

— При выходе из Ковно дивизия сильно пострадала, лишившись части подразделений и имущества. Сейчас она ещё в стадии «разбредания» и, по моим сведениям насчитывает семь неполных батальонов: примерно три с половиной тысячи нижних чинов, полста с чем-то офицеров, восемнадцать орудий и семь пулемётов…

— Что за «орудия»?

— Большей частью трёхдюймовые противоштурмовые пушки Путиловского завода.

Это — «те» самые! Хорошо…

— Сгодятся в «хозяйстве»! Личное оружие?

— Увы, но часть личного состава вооружена ещё старыми берданками.

— Как у «ополченцев» с кадрами?

— Хуже всех, Ваше Величество! Высшее начальство — сплошь «отставные»! Не более двух-трёх офицеров на батальон, а ротами и взводами командуют даже не прапорщики, а в лучшем случае — «зауряды»! Опять же, как и в случае с пограничниками, нет ни шанцевого инструмента, ни…

— Понятно: «ни желания воевать»… Что с артиллерией?

— В моём распоряжении, — ответил Свечин, — полубатарея XXX мортирного дивизиона — 3 гаубицы.

— Куда другая половина батареи делась? — спрашиваю у полковника Нагаева.

— Из опасения попадания в руки немцев, прежний начальник дивизии приказал держать её при штабе, в тылу.

— Хм… Оригинально! Немедленно «воссоединить» батарею!

— Слушаюсь, Ваше Величество! Сейчас же напишу приказ и отправлю с конным нарочным.

Свечин продолжил:

— Ещё наша группировка насчитывает семь «лёгких» батарей различной принадлежности, одну «тяжёлую» — спасшуюся из Ковно и одну «горную» 2-го Финляндского артиллерийского дивизиона.

Я прикинул в уме:

— Вполне приличная огневая мощь! Снарядов то хватает?

— Снарядов то хватает, Ваше Величество… Взаимодействия и взаимопонимания с артиллеристами, фактически нет!

— С этим разберёмся. Я видел по дороге к Вам какие-то конные разъезды… Не казаки, ли?

— Так точно — казаки!

Свечина, душил смех:

— Тут вот, какая «коллизия» образовалась, Государь! Река Вилия представляет собой «стык» между группой Олохова (V Армейский и Гвардейский корпуса), подчинённой 10-ой армии Радкевича и 5-ой армии генерала Плеве. Начальство обоих «соседей» до того не доверяет друг другу, что послали по казачьему полку следить за «соседом». Мне придан 54-тый казачий полк, который следит и доносит о передвижении резервов и обозов соседней 5-ой армии. За мной же, с аналогичными задачами, следит 40-ой казачий полк — подчинённый 5-ой армии… Весь юмор в том, что оба эти полка принадлежат одной и той же казачьей бригаде генерала Шишкина!

— Чё, серьёзно?! Держите меня семеро… Ну, клоуны!

Посмеялись все вместе над дуростью высшего руководства, затем я задал Свечину завершающий вопрос:

— Как Вы считаете, господин полковник, какой самый сильный наш недостаток на этой позиции?

Не задумываясь, тот ответил:

— Неразбериха в расположении и подчинении частей! Сами посудите, Ваше Величество: на моём — на левом участке Мейшагольской позиции, находятся 6-й Финляндский стрелковый полк, 495-й полк, Второй батальон 4-го пограничного полка, Первый батальон 8-го Финляндского полка и 54-й Донской казачий полк. Как этим все управлять? И, кто всем этим управляет — старшинство не назначено?!

Полковник Нагаев решился уточнить:

— Последним приказом генерала Антипова — начальника штаба «группы Олохова», средний и левый участки позиции объединяются под командой генерала Кублицкого-Пиотуха… Теперь же…

Ногаев, боялся глянуть в мою сторону, как на «виновника» безначалия:

— В связи с болезнью генерала… Гм, хм… Конечно, управление сильно затруднено, если кроме своей части приходится ещё и командовать чужими полками, батальонами — у которых есть своё начальство!

Ну что, ваше Самозванство? Накосячили Вы изрядно — перепугав до полусмерти генерала Кублицкого-Пиоттуха, старшего на этом участке обороны! Надо как-то исправлять ситуацию — а то как бы «альтернатива», не сделалась намного хуже «реала»… Хотя, куда уж хуже.

— 4-ым пограничным полком командует генерал, — осторожно, как бы намекая, напомнил Свечин, — генерал Карпов…

Назначить своей властью Карпова старшим? С такой «характеристикой»?! Да, Вы шутить вздумали, Ваше… Может того, как его — с немецкой фамилией? Генерала Кренке?

А, ЧТО ЕСЛИ?!

«Заманчиво, чёрт побери, очень заманчиво…, — думал я, слушая завершение доклада об наличествующих для обороны силах и средствах, — маловероятно, конечно — но если получиться, то я сразу в ферзи прыгну!».

Ну, с «силами и средствами» вроде разобрались… Они не велики, конечно — но и у немцев здесь, явно не «превосходящие силы»! Если, «скопом навалясь», правильно их использовать — вполне реально насыпать фрицам соли под хвост.

Посидев над картой с глубокомысленным выражением на физиономии, походив — изображая напряжённую умственную деятельность, я наконец «решился» и, твёрдо и решительно выступил с речью:

— Господа офицеры! Раз руководство 10-ой армии считает столь важным удержание Мейшагольской позиции — а обнаруженное состояние дел, позволяет мне с полной уверенностью утверждать — что удержаны они не будут, я вынужден взять на себя руководство обороной на этом участке.

«Господа офицеры», затаившие было дыхание, разом выдохнули… Полководческие «дарования» моего Реципиента, всем без исключения были давно хорошо известны и, я вполне понимаю и разделяю их чувства!

— Скажу сразу, господа: оборону — как «сидение в окопах», я не признаю в принципе. На такое способны, только первоклассно обученные и оснащённые войска — как у наших союзников на Западном Театре Военных Действий. Мы же — слабы! У нас нет для этого в достаточном количестве тяжёлой артиллерии и боеприпасов. Наши солдаты, по сути — слабо мотивированные, скверно вооружённые ополченцы — плохо выдерживающие многочасовые обстрелы тяжёлой артиллерии противника. Сколь-нибудь эффективно использовать их, можно только в наступлении. Поэтому, МЫ БУДЕМ АТАКОВАТЬ!!!

Скажем прямо — у присутствующих, радостной эйфории мои слова не вызвали… Как бы не наоборот.

— Но, чтоб наша атака не превратилась в очередную поставку германскому Кайзеру наших военнопленных — как это было вчера у бедолаги подполковника Забелина, атаковать будем с умом и только после проведения предварительной подготовки. Последняя делится на две части: организационная подготовка и тактическая.

— Организационная подготовка. Все части и подразделения находящиеся на Мейшагольской позиции и за ней, сводятся в «Оперативно-Тактическую Группу полковника Романова»… Командовать ею буду ЛИЧНО Я!!!

— «ОТГ Романова» — в дальнейшем для краткости, состоит из 2-ой Финляндской дивизии, начальник — генерал-майор Свечин…

— Ваше Величество! — соскочил тот и сразу видно — не от радости.

— ОТСТАВИТЬ!!! Сядьте на место, господин генерал-майор и, не перебивайте старших по… По должности! Мои решения окончательны и обжалованию не подлежат — как приговор Ревтрибунала!

Вытаращенные от крайнего удивления глаза — у всех, без исключения присутствующих.

Вообще то, этот Свечин скромняга — ещё тот! В то время когда каждое-всякое гов…но, лезло «наверх» — как от вброшенных в канализацию дрожжей, он до самого семнадцатого года в полковниках и командирах полка проходил и, только при «временных» — получил генеральские погоны и дивизию. Сейчас же, Мордвинов без напоминания раскрыл свой генерально-секретарский «саквояжник» и, при свете керосинной лампы, принялся привычно заполнять стандартный бланк с «малой гербовой печатью».

— Дивизия генерала Свечина реорганизуется в экспериментальном порядке: громоздкую бригадную систему[170] убираем и, теперь она будет состоять из трёх стрелковых полков, одного инженерно-сапёрного полка, разведывательно-кавалерийского батальона и, артиллерийского полка состоящего из двух дивизионов — лёгкого пушечного и тяжёлого гаубичного… Если такой штат стрелкой дивизии хорошо себя зарекомендует в предстоящих боях, будем распространять её на всю Императорскую армию.

— Это будет наш УДАРНЫЙ КУЛАК!!! Чтоб этот «кулак» был пробивным, приказываю собрать в него всё наиболее боеготовое и боеспособное с других подразделений: всех лучших солдат, командиров и оружие.

— Остальные пехотные части… Вернее то, что после них останется — после изъятия «всего лучшего», составят Сводный отряд под командованием генерал-майора Кренке. Два Донских казачьих полка генерала Шишкина же, составят «Маневренную группу»… Есаул Мисустов!

— Здесь Ваше Величество!

— Сразу же после «совещания», бегом на коня и к этому генералу! Передадите ему мой письменный приказ и устный: перестать заниматься хернёй! Будете находиться при этих полках неотлучно до конца операции и, следить — чтоб станичники не волынили.

— Слушаюсь, Ваше императорское Величество!

Походил ещё по избе с умным видом, с понтом дело — подумал… Легко быть «Буонапартом», когда «послезнанием» владеешь!

— Теперь про «тактическую подготовку» операции… Господа офицеры, пожалуйте к карте!

Лежащая на простом крестьянском деревянном столе топографическая карта была невеликих размеров, поэтому сгрудившись над ней, мы все практически соприкоснулись головами и, некоторым даже пришлось снять фуражки.

— Немец сейчас не пуган! Он привык, что мы или разбегаемся пред ним или сдаёмся в плен и, этим надо обязательно воспользоваться. Для этого, я предлагаю сделать вот что: 2-ую Финляндскую дивизию оттягиваем вот сюда — для реорганизации и подготовки основной оборонительной позиции…

Я поднял голову и в упор посмотрел на Свечина:

— Господин генерал! Всё говорит о том, что начиная с этого утра, у Вас будет не более суток — чтоб подтвердить, что генеральское звание Вы получили не зря!

— Сделаю всё, что в моих силах, Ваше…

— Этого, уже МАЛО!!! — заорал я как помешанный, — надо сделать СВЕРХ(!!!) своих сил!

Народ стоял, ни жив не мёртв, явно не понимая — что за бес такой, в их Самодержца вселился.

— Ладно, слушайте сюда… Атакуя, немцы несомненно прорвут ослабленные оборонительные позиции Сводного отряда. Главная задача генерала Кренке — сделать всё, чтоб их начальники не заметили «игры в поддавки». Иначе, весь наш замысел рухнет! Поэтому, я считаю, его не следует посвящать в наши замыслы…

Присутствующие на военном совещании покряхтели, покрутили головами, но никто возражать не стал.

— Советую и настоятельно рекомендую, господа, отнестись предельно серьёзно!

Я ещё раз, оглядел их предельно пристально, стараясь каждому заглянуть через глаза в душу:

— Того, кто проболтается, я буду считать немецким шпионом и своим личным врагом — со всеми, так сказать, вытекающими отсюда последствиями.

Думаю, дошло индивидуально до каждого — судя по тому, как враз посерьёзнели лица!

— Смотрим внимательно, господа! Прорвав позиции… Эээ… Бывшего 5-го Финляндского полка, немцы продвигаются вперёд до… Вот, смотрите — отличный «мешок» получается! С одной стороны — излучина довольно глубокой реки Вилия. С другой — мы хорошенько оборудуем огневые позиции… По новой «методе»!

Используя всю свою «магию» слова и жеста, как можно убедительнее говорю — стараясь «зарядить на успех»:

— Тут, главное — «дать заглотить»! Если немцы будут уверенны что прорыв удался, они запустят в него — кроме 14-ой дивизии ландвера, своих «баварцев» — 1-ую кавалерийскую дивизию… И, тут мы ударим! Ключевой пункт — ВОТ!!! Вот это село, под названием Гени. Взяв его, мы крепко-накрепко запрём немцев в «котле» — отомстим хоть в малой мере, за Вторую армию Самсонова — пусть земля ему будет пухом…

Я перекрестился вместе со всеми, на закопчённые образа в «красном» углу крестьянской избы.

Немножко подискутировали, я принял к сведению некоторые дельные предложения и прямо тут же — в час ночи, приступили к реализации плана операции.

Следующие почти полтора суток, я не спал сам и не давал спать другим! Я скакал на Кайзере, бегал на своих двоих, орал, матерился, угрожал револьвером или сразу двумя, терпеливо объяснял и прямо на местности показывал… Один раз было дело, сам схватился за лопату и принялся копать — да бородатые мужики-ополченцы у меня её отобрали и, даже слегка обматерили… В сердцах.

«Парадный» 7-ой Финляндский стрелковый полк расформировали, а личный состав его и имеющееся вооружение, раскидали по трём остальным полкам. «Непростого прапорщика» Александрова не нашли — был в отпуске «по семейным обстоятельствам», а то бы я с ним — несмотря на занятость, поговорил.

Начальниками трёх вновь сформированных, по сути, полков, Свечин назначил своих же комбатов — лично ему знакомых и проверенных в деле.

То же самое — штаб!

Начальником штаба дивизии, к полному изумлению всех, вновь испечённый генерал назначил полковника Марушевского — выпускника Академии Генерального Штаба и, имевшего уже опыт подобной работы…

В ответ на мой недоумённый вопрос, генерал Свечин ответил так:

— Голова — золотая! Как штабной организатор — нельзя желать лучшего… Но, как лидер — полный ноль! А в этой войне — как и в любой впрочем, начальником воинской части должен быть офицер — именно с задатками ВОЖДЯ!!! Могущего повести за собой. Не вина полковника Марушевского — а беда, что его командиром 7-го полка, вместо убитого Орлова назначили.

Ну и, так далее! «Новая метла», расставила людей по своему собственному разумению и, я ей не мешал… Остальное же, «старое» дивизионное начальство трёх расформированных дивизий, оказалось ни при делах.

— А нас куда же?! — растерянно спросил полковник Нагаев, — прежний штаб 2-ой Финляндской дивизии…?

По всей видимости, Свечин имел наигромаднейший зуб на своё прежнее «руководство», поэтому чрезмерно холодно и слегка пренебрежительно, ответил:

— Да, куда угодно! Хоть к немцам в плен перебегайте.

Э, нет! Это — носитель военной тайны. Ласково улыбаюсь и беру полковника под локоток:

— Всем незадействованным в операции офицерам и генералам, я приказываю отбыть в Ставку Верховного Главнокомандования — в город Могилев, за новыми назначениями.

Хотя…

— Бывший штаб 2-ой дивизии в селе Галина, можно пока оставить на месте — как базу интендантского снабжения «ОТГ полковника Романова». Вы назначаетесь начальником этой «базы» — ну, а там видно будет… Выполняйте, господин полковник!

Генеральские погоны нашлись не сразу и, до самого конца операции, Свечин щеголял своими старыми «двухпросветными» — полковничьими погонами, с одолженными у кого-то двумя звёздочками на каждом и, «зигзагами» — от руки нарисованными обыкновенным мелом…

Первый стрелковый полк 2-ой Финляндской дивизии — под командованием уже подполковника Чернышенко, был вытянут в тонкую линию батальонов — «Основная оборонительная позиция», два других полка тайно сосредоточили и замаскировали для контрудара.

— Чернышенко в наступлении, слишком осторожен стал, — пояснил свой выбор Свечин, — зато в обороне, упёрт — как сто чертей а, коль отступить придётся — своё добро ни за что не бросит!

К оборудованию «Основной оборонительной позиции» был привлечён инженерно-сапёрный полк, сформированный в основном из ополченцев расформированной 124-ой дивизии. Начальником над ним Свечин поставил другого «хохла» — Борисенко. Прежде капитана, теперь тоже — подполковника. Хозяйственный, трудолюбивый, аккуратный мужичок, заботливо и бережливо относящийся к каждой попавшей ему в руки вещице, к каждой лошади и к каждому подчинённому человеку.

«Инженерам» выдали все найденные в округе лопаты и кирки и прочий шанцевый инструмент и они сутки напролёт рыли… Окопы по колено! Впрочем, это были так — ложные позиции на хорошо видимых немцами с места их атаки, местах. Находящиеся в них стрелки из роты пешей разведки Первого полка, должны были заставить неприятеля атаковать их фронтально и подставиться под фланкирующий стрелково-пулемётный огонь ротных опорных пунктов — основного элемента обороны.

Ротные опорные пункты были снабжены парой — как минимум пулемётов каждый, расположены на обратных скатах возвышенностей и прикрывали друг друга, опять же — фланкирующим огнём, как «ДОТы-Миллионеры» на линии Маннергейма.

Здесь же — на обратных скатах высот, протянули и все запасы колючей проволоки, что смогли найти. Такие заграждения — скрытые рельефом местности, немцы не видели в начале атаки. И, лишь потом — когда они «выныривали» из-за гребня высоты и подставлялись под удар всего стреляющего у русских…

Расположение пехоты на обратных скатах высот[171], позволяло стрелкам открывать огонь неожиданно и, с расстояния не более 600 метров — сам лично проверял! В стрелковых полках, был издан категоричный приказ всем строевым унтерам, прапорщикам и офицерам: поставить винтовки у нижних чинов на постоянный прицел и запретить стрелять на большую дистанцию.

— Стрелять только тогда, — не уставал повторять я безперестанно, — когда цвет лица будет виден!

Часть пулемётов на «орудийных» лафетах придали артиллерийскому полку и, приказали артиллеристам, научить их расчёты стрелять с закрытых позиций, сосредоточенным огнём по заранее пристрелянным площадям.

Другую — меньшую часть, вместе с устаревшими тяжёлыми орудиями — вывезенными из Ковно, по предложению генерала Свечина, оставили на предполагаемом участке немецкого прорыва:

— Захватив их, немцам будет легче поверить в свою победу. Что несомненно, будет нам на руку!

— Хорошо придумали, генерал! Так, глядишь и, до маршала дослужитесь!

— До «маршала»?!

— Ну, до фельдмаршала — оговорился, извините.

Вторым стрелковым полком, Свечин поставил командовать выслужившегося из простых солдат — теперь уже до штабс-капитана, Данилова. Выходец из псковских крестьян, тот имел «Георгиевский крест» за взятие австрийской батареи и своим хищным обликом напоминал мне Бога войны Ареса.

— Настоящий «пёс войны», — у начальства, Данилов вызывал другие ассоциации, — только скажи «Ату!», так вцепится! Скорее, своя голова оторвётся — чем добычу выпустит…

Начальником Третьего стрелкового полка, был назначен лучший из прежних комбатов — теперь уже полковник Патрикев:

— Думающий офицер — в его батальоне, всегда самые низкие потери. Быть бы Серёжке генералом — да жаль, со здоровьем у него плоховато…

— А что у него со здоровьем?

— Туберкулёз, Ваше Величество…

— И, до сих пор в строю?! — невольно, мне припомнился «сконфуженный» офицер, попавшийся по дороге сюда.

— Говорит, в тылу он быстрее подохнет, — развёл руками Свечин.

«Се ля ви», как говорится! Это не кино, это — реальная жизнь: людская подлость и человеческий героизм, рука об руку шествуют на любой войне.

— Слышал и неоднократно, что от чахотки очень полезно собачье мясо и кобылье молоко…Как здесь «разгребём», если жив останется — позаботьтесь об подчинённом, господин генерал. Коль понадобится, приказываю — НАСИЛЬНО(!!!) кормить!

Один мой знакомец из бомжей, выйдя полуживым из «мест не столь отдалённых» в конце лихих 90-ых, только так — на собачьем мясе и жив остался. Конечно, как-то нехорошо, понимаю — жаль друзей человека… Ну, а что делать?!

У Патрикеева же, служил командиром роты, а сейчас — батальона, прапорщик Триандафиллов — будущий крупнейший советский военный теоретик. Надо будет обязательно проследить за его судьбой…

Кавалерийский разведывательный батальон 2-ой Финляндской дивизии и пешие разведывательные роты каждого её стрелкового полка, были в основном сформированы из кадровых пограничников расформированной моим приказом Сводной пограничной дивизии.

Это подразделение, численностью где-то за триста бойцов — было эдаким прообразом мотопехоты и, имело на вооружении четыре «Максима» на конфискованных у местных польских помещиков бричках («тачанки», если угодно!) и, два «противоштурмых» орудия с ездящими верхом расчётами.

Командовал конными разведчиками, только что получивший очередное звание подпоручика, бывший прапорщик Красовский — по рекомендации Свечина лучший добытчик вражеских «языков». Смелый и преданный, но вместе с тем — думающий офицер.

Часть кадровых пограничников постарше возрастом, с наиболее подготовленной молодёжью, образовали Заградительный отряд — поддерживающий порядок в тылу «ОТГ Романова». Им, даже выдали два пулемёта — естественно не в спины наступающим стрелять, а на случай прорыва германской кавалерии к нам в тыл… Хотя, как там оно придётся!

Стрелковые полки 2-ой Финляндской дивизии, получились «полнокровные» — то есть, полностью укомплектованные по списочному составу. В них были собраны все отечественные, исправные винтовки. Трофейным оружием, устаревшим или частично неисправным вооружили Сводную группу генерала Кренке, состоящую из трёх бригад двух-батальонного состава. Полностью же неисправные винтовки отправили в ближний тыл для обучения безоружных новобранцев — хотя бы строевым приёмам с оружием и штыковому бою… После операции ими займётся ремружрота, персонал для которой уже начал подыскивать генерал Свечин.

Инженерно-сапёрный полк был вооружён «одной винтовкой на троих» — зато, здесь был собран почти весь шанцевый инструмент. Прочие же безоружные нижние чины, из зоны предполагаемых боевых действий были удалены в тыл…Хотел, конечно куда подальше, но за недостатком времени, дойти они успели лишь до села Галина.

Особое внимание артиллерии! Как я уже говорил, артиллерийский полк — под началом ещё одного хорошо знакомого Свечину по боевой практике, подполковника Горбоконя — георгиевского кавалера и отличного артиллериста… Дико извиняюсь: уже полковника! Тот, давно уже ждал повышения в чине и должности и, даже успел уже слегка «загрустить» и, тут такая оказия… В словах не описать то рвение, с каким полковник Горбоконь взялся за дело!

Артполк делился на лёгкий и тяжёлый дивизионы: в первом было шесть четырёх-орудийных батарей, во втором две трёх-орудийных.

Две лёгкие батареи оставили — пристреляв заранее по площадям, оборонять Основную оборонительную линию, все остальные сосредоточили на участке контрудара. Каждая батарея была прикреплена приказом к конкретной части и, её командир со связистами, обязан был быть практически в передовых цепях и корректировать огонь по телефону. Я лично, в «доверительной» беседе с каждым — положа одну руку с «наганом» на Библию, а другой крестясь на Святые Образа, обещал собственноручно пристрелить — если этот мой приказ будет нарушен! Чтоб обеспечить артиллеристов средствами связи в достатке, по моему приказу пошли на крайнюю меру — была снята проводная линия 2-ой Финляндской дивизии с вышестоящим начальством.

— Оно и, к лучшему — меньше мешать будут своими «ЦУ»!

«Ценными указаниями», то есть…

Горные же орудия и противоштурмовые — что практически одно и тоже, распределили по стрелковым полкам для оказания «непосредственной поддержки в бою». Даже, успели провести небольшие показательные учения!

К полудню следующего дня прибыл генерал Шишкин с сопровождающим его есаулом Мисустовым, для налаживания взаимодействия в предстоящей операции… Казаки, они особого подхода требуют!

— Понимаю, господин генерал, дивизии у Вас «второочередные» — из казачков уже в возрасте, не любящих рисковать головой… Так, с них особых подвигов и не требуется! НАОБОРОТ!!!

Генерал, вяло «напружинил уши» — как старая и уставшая от жизни, но зато умная и опытная охотничья собака.

— Вот, смотрите, господин генерал: как только мы запечатываем немцев вот в этом «котелочке», перед вами открывается полный оперативный простор и свобода действий! — показывая по карте, «дул» я начальнику казачьей бригады в уши, — беззащитные немецкие тылы — отдельные подразделения ландвера и интенданты, интенданты, интенданты… Сорок тысяч одних только интендантов!

Склонившись к самому генеральскому уху, я доверительно в него прошептал:

— А Вы знаете, до чего ж, немецкий интендант в эту — в осеннюю пору, ЖИРЕН?!

— Любой интендант жирен, Ваше Величество, — несколько оживился и, ел меня глазами Шишкин, — но германский — ОСОБЛИВО!!!

Чуть позже, с глазу на глаз, я сказал Мисустову:

— Господин есаул! Будьте неотлучно при штабе этого генерала! Понукайте его, направляйте и управляйте им и, не бойтесь в случае чего голос повысить или моим именем власть употребить. Самое главное: сделайте всё, чтобы до каждого — самого задроченного казачка, моя мысль про «жирного немецкого интенданта» дошла!

— Не извольте сомневаться, Ваше Величество! ДОЙДЁТ!!! — пообещал тот, блестя горячими кавказскими глазами и нервно поглаживая эфес своей шашки, — слово я одно волшебное знаю: «ХАБАР»!!!

Что-то, как-то сразу, всё пошло не так… Даже, начиная со сроков! Не знаю, отчего и почему — но немцы дали нам для подготовки ещё полдня. То ли, я что-то забыл — то ли Свечин в своих мемуарах что-то намутил, но немецкое наступление началось не с утра — а ближе к вечеру.

Причём, не совсем там — где я этого ждал. Вместо утреннего удара по бывшим позициям уже несуществующего 5-го Финляндского полка, немцы, совершенно неожиданно — но как-то буднично, с полудня «обрабатывали» полудюжиной лёгких батарей позиции бывшего 8-го Финляндского полка у села Камели. Впрочем, это было почти рядом и на наши планы, такое изменение «реальной» истории отразилось слабо…

Вдруг, немецкие артиллеристы, как будто озверели!

Примерно с четырёх часов дня, их огонь многократно усилился и, с места нашего со Свечиным наблюдательного пункта, артподготовка по звуку стала напоминать оркестр из одних — сплошь лишь барабанщиков.

Наша шести-орудийная батарея устаревших тяжёлых гаубиц — предназначенная в «жертву», из-за села лениво — как бы с одышкой отлаивалась, бросая снаряды — начинённые ещё чёрным порохом, куда-то в лес — откуда должны бы атаковать немцы.

С удаления в три-четыре версты, это действо не выглядело особенно впечатляющим! Ну, гремит где-то и, что?

Мы с генералом Свечиным, сидя у окошка в той же избе, попивали чаёк, наблюдали и разговаривали, позёвывая. Он то помоложе — а я, по правде сказать, уже давно на одном лишь адреналине держался, вызываемым аутотренингом…

Через два часа артподготовка стихла и, на опушке леса показалась немецкая пехота, которую напутствовал их командир верхом на лошади. Цепи ландвера несколько парадно построились и, не ложась, медленно пошли вперёд.

Наши «старушки» на минут на десять замолчали… Атака производилась не оттуда, откуда её ждали и нашим пушкарям, видимо, пришлось разворачивать свои пушки образца прошлого века. Затем, «старушки» открыли по немецкой пехоте огонь шрапнелью. Ещё через десять минут, шрапнели стали ложиться «правильно» и, это произвело должное «впечатление»: немецкое наступление в один момент перестало напоминать парад! Немецкий командир скрылся в лесу, а пехота — ломая правильность цепей, в беспорядке побежала, спотыкаясь вперёд — на наши позиции, выйдя из зоны нашей со Свечиным видимости.

Ещё через час, после ружейно-пулемётной трескотни в самих Камелях и, учащённо-астматического «кашля» наших вывезенных из Ковно «старушек», наступила полная тишина и из того же леса показались колонны немецкой кавалерии. Кажись, это были немецкие уланы — в потешных шлемах с «крылышками» и с старомодными пиками…

— Красавчики! Как хорошо идут: сразу видно — ЕВРОПЭЙЦЫ!!!

— Что-то, они рано в прорыв, — озабоченно прилип к окошку с биноклем Свечин, — не по нашему плану…

— Действительно, что-то пошло не так! — согласился я, довольно потирая руки, — так, что с них взять — «сумрачный германский гений»! Но, нам кажется, это будет на руку…

— Возможно, возможно… С чего вдруг, они так рано в прорыв кавалерию вводят?! — всё никак не мог успокоиться генерал, — как будто куда-то торопятся.

— Возможно, начальство хороший поджопник дало… Как бы там не было, операция началась! — действительно, связисты уже сматывали свои провода в катушки, — не буду дальше Вам досаждать своим присутствием, господин генерал… Действуйте по плану и, если что, не стесняйтесь импровизировать. Удачи, господин генерал!

— Благодарю, Ваше Императорское Величество! Думаю, не подведу Вас…

Как и предполагалось по плану операции, с её началом я перееду в село Галина — где оставил большую часть своей Свиты. Там я наконец-то высплюсь и, с утра буду кошмарить интендантов и главное — не давать вмешиваться в ход сражения вышестоящему начальству.