Верховный Главнокомандующий [с иллюстрациями]

Глава 27. Герой нации… На час!

…Несколько ночей подряд после возвращения с фронта, мне снился один и тот же сон: я и, со мной многие незнакомые мне люди — одетые в синею или зелёную хирургическую униформу, стоим у конвейера в виде движущейся длинной-предлинной транспортерной ленты — по которой мимо нас плывут и плывут окровавленные трупы. И, каждый из нас должен сделать скальпелем один единственный разрез: мне досталось вскрывать брюшину — откуда вваливались сизые, осклизлые кишки — уже тронутые разложением.

Я, мастерски делаю разрез от начала грудины до паха: РАЗ(!!!) и, готово! Раз, раз, раз…

А, конвейер смерти движется всё быстрее и быстрее! Пот льётся из-под шапочки, заливая глаза! Я не успеваю, я задыхаюсь — срывая марлевую повязку, немеет и бессильно повисает рука!

И, вот я уже сам — не в силах пошевелиться плыву по конвейеру ногами в светлой обуви вперёд, а надо мной склоняются серьёзно-отрешённые лица: раз, раз, раз…

Я просыпался весь в липком холодном поту, с отчаянно колотившемся сердцем, астматически дыша подходил в окну, открывал форточку и долго-предолго смотрел в небо — неважно, чистое и звёздное оно или занесённое обложными тучами.

«Эй, вы там! Не знаю, что за игры вы со мной затеяли… Но, не хочу, понимаете?!»

НЕ ХОЧУ!!!

И, в покашливании часового-жандарма у дверей вагона, мне казалось, я слышал:

— Надо… Надо… Надо…

— …Сражение при реке Вилия, привело к наиболее быстрой перемене расположения Фортуны, известного в военной истории. Наши неудачи прошлого и этого года, частично отомщены! — чесал я по ушам восторженной публике, — мало того: «Драх нах Остен» германской нации — мечта правящей верхушки Германии, об создании империи-гиганта от Атлантического до Тихого океана — рухнула оземь и рассыпалась в прах и небытие — вместе с её захлебнувшимся в крови германским наступлением…

Вот бы мой кузен Вилли — Кайзер германской нации, сейчас удивился — узнав об своих же грандиозных замыслах! Но, «пипл» хавал. Не я такой — жизнь такая: политик, не умеющий складно врать, ею считается профнепригодным и выбрасывается на свалку истории.

Через недельку после моего возвращения с фронта в ставку, в любезно предоставленном могилёвским губернатором Александром Ивановичем Пильцем собственном особняке — совсем неподалёку от того места, где в чудесном сосновом бору расположился Императорский поезд, состоялась моя первая пресс-конференция, на которой я выступил с речью.

Присутствовали, приехавшие на «круглый стол» члены Императорской фамилии — кроме «репрессированных» мной, представители Правительства, члены Государственной Думы, высшее военное руководство Империи, представители дипломатических и военных миссий союзников, российская и иностранная пресса и многая, многая, многая…

Сперва, конечно, выступил генерал Алексеев — Начальник Штаба Верховного Главнокомандующего. Он, сухими словами профессионального военного, весьма кратко и лаконично (заранее с ним договаривались — о чём он будет пиз… Говорить!), рассказал об произошедших событиях, об моей роли в них, об общих результатах сражения и об положении дел на том участке фронта в данный момент.

Ну, а следом выступил я:

— …Безусловно, мы с вами прошли очень важный, воистину — переломный момент. Но, у нас не должно возникнуть никаких убаюкивающих иллюзий: нам по-прежнему противостоит очень сильный и упорный противник. Теперь, главное для нас: не стать жертвой самоуверенности, самоуспокоения и бахвальства — у нас не должно появиться ощущения, что мы уже выиграли войну! Сражение при реке Вилия, означает лишь некую отравную точку — откуда мы начнём новую, тяжёлую, крайне ожесточённую борьбу до тех пор — пока германская военная мощь, не будет помножена на ноль!

Все встают и…

Бурные, продолжительные аплодисменты! А я стою — весь из себя, важный такой…

Раньше, в детстве такое только по телевизору видел — во время трансляций последних съездов КПСС, после прочитанной по бумажке речи дорого Леонида Ильича. Ну, того — у которого: «Брови чёрные, густые… Речи длинные — пустые»… Даже, лёгкое опасение появилось — как бы не «забронзоветь», нах!

Да, не! До расстрельного подвала не успею — это однозначно.

После меня выступил Протопресвитер военного и морского духовенства Георгий Иоаннович Шавельский и, рассказал об чудесном видении Богоматери нашими войсками под селом Галина… Мне показалось, что он слегка стебается — но все присутствующие выслушали этот бред на полном серьёзе. А может, они просто делали вид и, тоже — стебались!

Умнейший человек, кстати! И энергичный. Читал его мемуары и, даже знаю — на какое богоугодное дело направить его ум и энергию. Но, это потом…

Затем, по нашему — русскому обыкновению, началась раздача слонов… Ой, извиняюсь — «Крестов»! «Георгиевских» и разных.

Мне, генералом Алексеевым было предложено присвоить очередное воинское звание — генерал-майор. Под те же — «бурные и продолжительные», мною это было благосклонно воспринято и Михаил Васильевич, тут же вручил мне новенькие, золотого шитья — с зигзагами и двумя звёздочками, генеральские погоны.

Кстати, узнал — наивысшее воинское звание у них — генерал-фельдмаршал, после генерал-лейтенанта и генерала рода войск. Ну, например — «генерал от инфантерии», или генерал-фельдцехмейстер (у инженерных войск). Так что до «вершины», мне всего две «ступени» осталось перескочить.

Хотя, тут можно запутаться: у инфантерии и кавалерии, следующее от меня звание — генерал-лейтенант, а у сапёров — генерал-поручик. У гвардии впереди чина ещё добавляется приставка «лейб», а у казаков… А ведь, здесь и у чиновников есть чины — по ещё петровскому «Табелю о рангах»!

Авторитету у меня теперь до хрена и больше — поэтому, во всём этом надо разобраться и как-то это дело упорядочить.

А может, новое наивысшее звание ввести? Для себя, для родного и любимого?! Фельдмаршала Империи или Генералиссимуса?

ХАХАХА!!!

…Ну, а почему бы и, нет?!

Наконец, тем же генералом Алексеевым — по ходатайству Георгиевских Дум Северо-Западного и Западного фронтов, было объявлено об награждении меня «Орденом Святого Георгия». Причём, первой степени — которой за всю историю, было награждено всего лишь 25 человек! Полными же кавалерами, имеющими все четыре степени этого офицерского ордена, были всего четыре фельдмаршала: Голенищев-Кутузов, Барклай-де-Толли, Паскевич и Дибич. Даже, Александр Васильевич Суворов здесь — как фанера над Парижем!

Ещё одна причина ввести это воинское звание[177]! Ну, чтоб соответствовать этим знаменитым полководцам и не выглядеть в их ряду белой вороной со своим «генерал-майором»…

С другой стороны, если я введу звание «генералиссимус», то я буду ваще — ЕДИНСТВЕННЫМ!!! Так и, будет в Википедии будущего написано: «единственный в истории Генералиссимус, награждённый всеми четырьмя…».

От перспектив, как говориться: «В зобу дыханье спёрло!»

Блин, облом…

Вдруг вспоминаю: не про меня же это будет написано, а про моего Реципиента — долбанного дятла. Хрен тебе — а не фельдмаршала или генералиссимуса, утырок! В простых генерал-майорах походишь, олень полорогий.

А может и, от генерал-майора отказаться?

Не… Мой камергер-лакей Алексей Егорович Трупп и, тот — полковник Русской императорской армии! Со времён Советской Армии, во мне было сильно развито чувство субординации — ничем не выбьешь и, с самого начала, меня сильно напрягало — что за мной прислуживает и моими подштанниками занимается ЦЕЛЫЙ ПОЛКОВНИК!!!

Сейчас, может отпустит…

Забегая несколько вперёд, скажу, что генерал-фельдмаршалом я всё же стал. Такое звание мне присвоит король Великобритании Георг Пятый.

В отличии от Советского Союза, господа офицеры и генералы в Российской Империи, сами — за свой счёт, заказывали ордена у ювелиров и лишь потом их вешали на свою геройскую грудь. Однако ж, для меня сделали приятное исключение: с уже готовым орденом, взятом неизвестно откуда, генерал Алексеев подошёл ко мне — витающему в облаках, намереваясь…

Резко мотнув головой — отгоняя наваждение и «бриллиантовый дым», я поднял руку — требуя тишины, и:

— Господа! Моё мимолётное нахождение на фронте, в корне изменило мои взгляды на некоторые вещи. Увы, всем нам и прежде всего — увы, мне самому… Но мне приходилось видеть русских генералов в «крестах» ниже пояса — не соответствующих должности даже начальника батальона и, трусов-офицеров — георгиевских кавалеров.

Я замолчал, оглядывая притихший, изумлённый зал… На наших «репетициях», мы с Алексеевым такое не проходили — поэтому, он стоял подле меня открыв рот, с «белым крестиком» в руке — как громом поражённый и отчаяннее прежнего, косил куда-то мне за спину.

— С этого самого момента, я решил по примеру наших уважаемых японских союзников…

Я, слегка поклонился и показал взглядом на ложу, где сидел новый японский военный представитель при Ставке. «Старый», в смысле — прежний, куда-то исчез бесследно. Очень надеюсь, что после истории с винтовками, он сделал себе то ли — харакири, то ли — хачапури… Специально не выяснял, все нюансы само-брюхо-вспарывания.

— …Не награждать во время войны своих офицеров и генералов! Представленные к награде и не дезавуировавшие себя в дальнейшем, получат её после победоносного завершения войны — в котором, я ни капли не сомневаюсь. Потому что, большинство моих офицеров и генералов — верные защитники Отечества и слуги Престола. Абсолютное большинство!

Небольшая пауза и затем:

— Надеюсь, абсолютное большинство русских офицеров и генералов — правильно поймут своего Императора и Верховного Главнокомандующего и, всецело одобрят все его меры по повышению боеспособности Русской Императорской Армии! Нижние же чины и унтер-офицеры — плоть до прапорщика включительно, будут награждаться за личную воинскую доблесть в прежнем порядке.

После пары тягучих минут полной тишины, зал — как один встал и, взорвался аплодисментами. Мамой своего Реципиента клянусь — Императрицей Марией, у многих седоволосых генералов, я видел слёзы на глазах и сопли в бородах от умиления… Такое ощущение, что сейчас им можно что угодно впарить — они всё одобрят, под чем угодно подпишутся!

Кажется, мне удалось загипнотизировать целую толпу — хотя специально, я не старался. Как-то само-собой получилось, случайно… Доводилось мне читать про знаменитых ораторов, эээ… «Моего» прошлого. Может и, я из их числа?! Может, мне удастся перепиз…еть самого Троцкого?! Или, проще будет его застрелить? Тут, надо хорошенько подумать…

Однако, это ещё не всё. По моему знаку, Генсек Мордвинов достал из своего саквояжника «орлённую» бумагу… Взяв в руку, я её высоко поднял — показывая всему залу:

— Господа! Мною решено создать Единый Добровольческий Фонд «Победа». На добровольные пожертвования частных лиц и организаций, внесённые в него, будет закупаться оружие, боеприпасы, заводское и фабричное оборудование для казённых заводов, выпускающее всё необходимое для фронта. Проводиться научные изыскания и поощряться военные изобретения…

Я снял фуражку и, перекрестившись, прижал руку к груди:

— Наконец, лечиться раненые воины и кормиться вдовы и дети героев, павших за Отечество…

Перекрестившись ещё раз — вместе со всем залом, я продолжил:

— Великие князья Михаил Александрович, Александр, Георгий и Сергей Михайловичи, Борис и Кирилл Владимировичи, решили добровольно передать в «Фонд Победы» всю положенную им как членам Императорской Фамилии денежную ренту. Призываю всех граждан России, последовать их примеру и внести свой посильный вклад!

Сосредотачиваю свой взгляд на наиболее увешанных «блескучками» личностях — наверняка это, без приглашения явившиеся представители бесчисленного семейства Романовых:

— Другие члены Императорской Фамилии, я уверен, последуют примеру этих истинных патриотов Отечества! Я сам, принял решение до минимума сократить все расходы — как свои личные, так и своего Императорского Двора и, каждую освободившуюся копеечку, вложить в общее дело. Неужели, российская аристократия не последует моему примеру?!

Я грозно нахмурил брови:

— Ради России, Веры и Престола, русский аристократ должен быть готов пожить хоть в крестьянской хижине — как было со времён Рюрика!

Выйдя из-за импровизированной трибунки, я взял из рук генерала Алексеева, стоящего в позе соляного столба — наподобие супруги Ноя Лотты, свой «Георгиевский Крест»:

— Все свои награды: как российские — так и иностранные, я также жертвую в «Фонд Победы».

Продемонстрировав всем своего «Георгия», кладу его на стол — на подстеленную Имперским Канцлером Мосоловым, скатерть. Следом, он же, слегка по-стариковски кряхтя, высыпает на стол же — из небольшого, богато расшитого мешочка все мои побрякушки… В зале, стало намного светлее. Ведь, вместе с честно заработанным мною лично «Георгием», у Реципиента было семь российских орденов… И кроме этого СОРОК ШЕСТЬ(!!!) иностранных! Сорок шесть ВЫСШИХ(!!!) наград иностранных государств!

А названия, какие… Я ржаль и плакаль, плакаль и, снова ржаль… Английские ордена «Бани» и «Подвязки», это ещё — ФИГНЯ!!! «Орден Благородной Бухары» от падишаха всех узбеков… «Алмазные знаки» — к нему же. От него «Орден Короны государства Бухары» с теми же «алмазными знаками»

«Орден Слона»: думал, от эфиопов, оказывается — датский. Оказывается, не Россия — родина слонов, а Дания… Вот бы, никогда не подумал!

А эфиопская высшая награда, оказывается, называется «Орден Соломона». Почему? Может, из-за «Копий царя Соломона» — видел я такое кино… Ну, богатый орден… Дюже богатый!

От Папы Римского был «Орден Святого Гроба Иерусалимского» — ну, полный улёт!

Да, наш Лёня удавился бы от зависти, проглотив все свои звёзды «героя» подряд: сто пудов — Римский Папа на него, на коммуняку безбожного, висюльки не вешал! И Падишах Бухарский к тому времени, уже исчез как класс… И в Эфиопии, в связи с переходом от первобытно-общинного строя прямиком к развито-социалистическому — все копи царя Соломона, тут же истощились…

Да, если всё это продать, да на это ж можно… ОГОГО!!! Сколько, всего…

Опять же, совершенно случайно — но в тот момент Солнце вышло из-за туч и, его луч через губернаторское окошко упал на и, без того блестевшую кучу драгоценностей… В словах не описать, возникшую завораживающую — в прямом смысле «завораживающую», картину! Сотни глаз присутствующих, зачаровано уставились на неё. Блестящие предметы в руках гипнотизёра, общеизвестно, действуют на людей соответствующим образом…

Мгновенно сориентировшись, я:

— Я ХОЧУ(!!!), чтоб все истинные патриоты России, последовали моему примеру. Ордена мы с вами ещё заслужим, деньги — заработаем, Родины другой — у нас уже никогда не будет!

Это был мой ТРИУМФ!!!

Генералы, офицеры… Даже иностранные… Даже, японский посланник — повертев головой, добавил свой «Орден Восходящего Солнца» к моему! Даже, штатские клали «на общак» пухлые от бабок портмоне, запонки и застёжки для галстуков с бриллиантами и, золотые «котлы» и отходили, рыдая… Даже, расфуфыренные дамы, размазывая от переизбытка чувств косметику по лицу, снимали и бросали на стол кольца, серёжки, браслеты и колье… А здесь собрались, люди — прямо скажем, не бедные!

Здесь же, безальтернативно и единогласно, был избран Учредитель и Председатель-распорядитель Фонда. Кто бы сомневался…

ЭТО БЫЛ Я!!!

Буквально через неделю или две, самое позднее — через месяц, в каждой российской губернии был создан свой — региональный филиал Единого Добровольческого Фонда «Победа». Было объявлено, что покусившиеся украсть из него хоть малую толику, будут считаться изменниками Отечеству и личными врагами Императора — со всеми вытекающими отсюда печальными последствиями. Поэтому, региональными председателями Фонда, выбирали на местах из самых честных (надеюсь!) людей из местных.

Самым первым, о создании регионального Фонда «Победа» было объявлено в Нижнем Новгороде. Председателем его был единогласно избран Александр Михайлович Романов (Сандро)…

Однако, буквально спустя неделю, холодным душем была телеграмма Михаила Константиновича Лемке из Петрограда:

«После недолгой эйфории, всё столичное «образованное» общество обуял страх и уныние. Либеральная интеллигенция боится, что победив Кайзера, Император подавит и русскую революцию — в будущность которой, никто не сомневается…».

Твою ж, мать!

К указу о новом порядке награждения, прилагалось дополнение: награды представленных, но не доживших до окончания войны офицеров будут вручаться их потомкам. Старшему сыну сам орден, следующим детям — памятный знак… Чтоб, помять о героях была вечной!

— С любой стороны, как не посмотришь — не зря съездили!

Довольным голосом сказал я на устроенной в своём купе-кабинете «планёрке» — беседую с Мисустовым и Спиридовичем, как только мы все немного «отдышались», вернувшись в Ставку.

— К примеру: троих телохранителей, причём — проверенных на деле и, в которых я могу быть всецело уверенным, я уже нашёл.

— После этой поездки, Ваше Величество, Вы в любом своём подданном можете быть всецело уверенным! Почти в любом…, — ответил Спиридович, а есаул согласно кивнул, — такого единения, русская нация уже давно не испытывала. Пожалуй, со времён вторжения Наполеона.

— Ну, или нашего вторжения на Балканы во время последней Русско-турецкой войны, — уточнил есаул Мисустов, — для защиты братьев-славян…

Не преминул стебануть:

— Теперь нам снова придётся вторгаться на Балканы — чтоб, выписать трендюлей уже «братьям-славянам», объявившим войну своим освободителям!

Как известно, болгары в двух мировых войнах были нашими врагами.

Оба они, ну прям излучали гордость за своего Императора! Может, у меня развилась мания величия в особо гипертрофированной форме и меня пора определять лечиться «к Кащенко» — но думаю, такие чувства испытывали только гвардейцы-ветераны Наполеона на самом пике его карьеры и величия Франции.

— В том то и дело, что «в почти» любом…, — скромно ответил на их возлияния, — и я имею все основания опасаться, что именно сейчас начнётся охота, за ставшим через-чур уж прытким Верховным Главнокомандующим.

Итак… Эти трое нижних чинов — мой денщик Иван Хренов и двое оставшиеся в живых жандармов — Зимин и Афанасьев, прошедшие со мной «Крым и Рым», образуют ближний круг моей охраны. В зависимости от обстановки и того, где я нахожусь и чем занимаюсь, двое из них должны быть постоянно со мной, один отдыхает…

Со службой «секьюрити» — с частной конторой по охране ВИП-лиц, в «лихие 90-е», мне приходилось иметь дело. Одна такая «контора» снимала у меня помещение и, я частенько — по делам или из чувства чистого любопытства заходил к ним, наблюдал за тренировками и беседовал…

Кроме того, прочитал пару книжек, посмотрел пару фильмов про организацию охраны первых лиц государства и, по праву считаю, что — по сравнению со специалистами-хроноаборигенами, я в таких делах офигенно шарю!

Первым делом, присвоил Хренову звание зауряд-прапорщика, а двум жандармам — подпрапорщиков. Вторым делом — одел царских секьюрити в прикид по своему вкусу: пока в кожаные куртки, дальше думаю, запатентовать кожаные плащи и чёрные очки… Как у Нео, или как там его — в «Матрице». Ребята здоровые, плечистые и под таким плащом, можно хоть пулемёт спрятать! Не говоря уже о…

— Кстати, господин есаул…, — обратился я к Мисустову, — говорят, уже есть пуленепробиваемые жилеты…

— Панцири?

— Ну, пусть будут «панцири» — лишь бы пуленепробиваемые. Жизнь таких молодцов, как эти, беречь надо!

— А, как же — слышал! Есть отличные немецкие нагрудные панцири. Хотя, разное про них говорят, мол — весят много, но винтовочную пулю с шестисот шагов держат, а пистолетную — в упор. Для Вас тоже заказать, Ваше…?

СЧАС!!!

Грыжу, ещё наживать в таком возрасте…

— Спасибо, для меня не надо. Моя защита — эти добры молодцы!

Пуще всего, надо беречь жизнь охраняемого «объекта» — чью августейшую тушку, секьюрити охотнее будут заслонять своими собственными «телами» — будучи в бронежилете. Хотя, конечно, от винтовочной пули — выпущенной в упор, никакой «жилет» на телохранителе не спасёт — пробьёт насквозь и, его и меня… Однако, от пистолетной — вполне! А с винтовкой вплотную к «объекту» ещё подобраться надо.

Ещё вспомнил кое-что и быстренько набросал чертёжик «раскладного щита»: на вид, как крытый поверху кожей кейс моего времени… Но, при нажатии особой кнопочки на ручке, кейс мгновенно раскрывается — превращаясь в щит из трёх листов хромо-никелевой стали, из которой делают щитки для «Максимов». Таким, можно прикрыть себя и охраняемого «объекта» от пуль и осколков… Мало того, таким — можно и брошенную гранату сверху накрыть — не допуская разлёта тех же осколков!

Тяжёл щит, конечно для постоянного ношения… Но, ничего — ребята здоровые, плечистые. На моих харчах, ещё больше «поздоровеют»! А, ежедневные тренировки, к которым тут же приступил с подопечными Мисустов — по моим «методичкам», не дадут им излишне зажиреть.

В тренировки входили общая физическая, тактическая и стрелковая подготовка. Стрелковая подготовка телохранителей — «практическая стрельба», изредка проводилась вместе со мной. Ну, чтоб привыкнуть взаимодействовать в перестрелке.

Вообще то, так часто — как хотелось бы, тренироваться у меня не получалось — из-за просто кошмарного недостатка времени…

Вооружены мои телохранители были «Маузерами-С96»… Ну, это так — для понтов больше (чтоб, лишь своим грозным видом отпугивал потенциальных злодеев!) и, если не дай Бог доведётся — для огневого контакта на «дальней» для обычного короткоствола, дистанции. Для серьёзной же работы, ребята были вооружены всё теми же «наганами» скрытого ношения, в «хай-тэковской» кобуре моей разработки — на которую я уже написал заявку и вот-вот получу «привилегию». Патент, то бишь…

Кстати, про «привилегии».

— Рассказывай, Алексей Николаевич, последние новости про наш с тобой бизнес, да что про меня в народе говорят.

Мой личный цирюльник, светился как новый пятиалтынный:

— Народ ликует, Ваше Императорское Величество! Веселится и ликует, поздравляет друг друга и говорит: «Наконец то, у нас появился НАСТОЯЩИЙ(!!!) царь»!

Понятно… В народном представлении, сложившимся за столетия русской истории, «царь» это первым делом — военный вождь и защитник. Поэтому, у Реципиента — огребшего поочерёдно от «макак» и от тевтонов, рейтинг пал ниже уровня плинтуса деревенского сортира… Мой же нечаянный ратный подвиг, воздвиг авторитет Самодержца на невиданную со времён Петра Первого высоту!

Но, это будет продолжать недолго — до первого поражения или неудач, с кровавыми жертвами. Вот потому то, в следующем году надо обязательно победить! Лишь около года, продлится народная эйфория — затем, «кризис доверия» к Самодержцу возвернётся с удесятерённой силой… Короче, надо реформировать и восстанавливать армию, копить силы, не растрачивая их по пустякам для нанесения решающего — последнего удара.

Если, не получиться — можно смело стреляться!

— …Жидовчик мой, намедни из столиц телеграмму дал, — мой персональный брадобрей, меж делом — приведением в порядок мой шевелюры, отросшей за время моего отсутствия, от удовольствия только причмокивал, — такой фурор, такой фурор… Пишет, если за ближайший месяц — за «Императорский полубокс», двести пятьдесят тысяч целковых он не сделает — вели отрубить ему левую руку, государь!

— «Двести пятьдесят тысяч»…?

Как-то в голове не укладывается такая сумма за какую то причёску — за месяц! Я ожидал результат гораздо скромнее.

— Да, не… Не извольте сомневаться, государь! Мой жидовчик — мужчина сурьёзный.

— Ну, Бог ему в помощь!

— Говорит, надо в Паридж да Ландон ехать — пока «железо горячо»! Там он, десятикратно бабло мол, поднимет…, — местные, до удивления быстро усваивают мои жаргонизмы, — просит вашего разрешения и благословления…

— Моё «благословление» — хоть счас, а вот разрешения подождать надо. Сегодня же поручу дать на Кузнечный Мост телеграмму — чтоб, его дипломатической почтой выслали…

— …Извиняюсь, Государь?

— Ну, дали дипломатический статус и с первой же оказией отправили в Париж, затем в Лондон и далее… Пусть сидит в Петрограде и ждёт.

— Аааа…, — одобрительно качает головой, — так, заведомо быстрее будет.

Вообще то, вернувшись в Ставку я сперва неприятно поразился… Связь в этот временной промежуток работала очень медленно, люди соображали тоже — не слишком быстро по «нормативам» 21 века. Поэтому, только сейчас пошла обратная «реакция» на изменение привычек и характера Императора.

К примеру, меня завалили письмами родственники и родственницы — особливо, «опальных» великих князей!

В первый же вечер, как вернулся, я сидел полузакрыв глаза, извиняюсь — без штанов на кресле в своём купе-кабинете и наслаждался… От постоянного ношения обуви, в которой бывало, даже спал — в течении недели с лишним, у меня сильно опухли и болели ступни ног. Теперь, я их опустил в медный таз — куда камердинер Трупп постоянно подливал горячую воду, а доктор Фёдоров подсыпал какие-то снадобье и «тащился» как мокрый дождевой червяк по негашёной извести.

Находящийся здесь же мой личный секретарь Крупин, брал письма по одному и читал «обратный адрес»:

— Великая Княгиня такая-то — супруга (мать, тётя или сестра) Великого Князя такого-то…

— Фтопку…, — неизменно, отвечал страдострастным шёпотом я.

Впрочем, некоторые письма я велел мне зачитывать… Обычно полстраницы или даже пару строчек хватало, и:

— ФТОПКУ!!!

Письма от всех холявщиков — которых, я лишил холявной кормёжки. От Российской Академии Наук, до Больших, Малых и Средних балетных и опёрных театров:

— Академик такой-то, почётный член Российской Академии Наук… От почётного члена Императорского Русского Географического Общества, личного друга Семёнова Тянь-Шаньского… От балерины такой то…

— Фтопку… Фтопку… Фтопку…

С час, наверное, продолжалось это действие… Наконец, он ушёл.

— Нашёл я группу студентов-микробиологов, Ваше Величество! — порадовал меня лейб-медик Фёдоров.

— Вот, как?! Алексей Егорович, — обратился я к камердинеру, — выйди пожалуйста, прогуляйся по перрону!

Хотя, по «послезнанию», Трупп был настолько предан Императорской Семье, что добровольно согласился стать трупом — в буквальном смысле этого слова вместе с ними, но всё же — бережённого Бог бережёт!

Оставшись наедине:

— Очень хорошо, Сергей Петрович! Очень хорошо… Много народу в «группе»?

— Да нет, пока немного… Всего пять человек. Троих я послал в Ташкент — искать плесень на тамошних дынях, а двоих в Астрахань — для устройства лаборатории.

— Почему именно в Астрахани?

— Как в самом южном месте на Волге, где могут расти эти самые дыни…

Умный и предусмотрительный человек, что тут скажешь! Вспомнилось, вот… Кажется, на Каспии есть один небольшой остров с удобной, глубокой гаванью. Может, как первые обнадёживающие результаты будут, там расположить лабораторию, а затем — завод по выпуску пенициллина? Что-то вроде сталинской «шарашки» или позднесоветского «почтового ящика». Ладно, дальше будем посмотреть…

— Моего финансирования хватает, Сергей Петрович?

— Пока хватает, Ваше Величество. Однако весной, возможно придётся арендовать земельный участок в Астрахани, нанимать сельскохозяйственных работников…

— Понятно… Вы, если что — не стесняйтесь!

Изрядно помявшись, Фёдоров осторожно спросил:

— Ваше Императорское Величество…

— Да, Сергей Петрович? — в свою очередь насторожился я.

— Есть возможность изрядно сократить ваши траты — если привлечь к делу финансирования проекта, некоторых частных лиц…

Вот жук, а?!

Вообще, Фёдоров мне очень сильно напоминает профессора Преображенского — из «Собачьего сердца», кокаиниста Булгакова… Не внешне, а чисто по характеру. Такой же приспособленец: хорошо жил при царе, неплохо устроится при коммунистах — при этом, всех ругает при собутыльниках на кухне!

Как, не так давно узнал — мой лейб-медик, был очень чрезвычайно близок к буржуазной среде. Он, женат на московской купчихе и лично знаком с Гучковым, Рябушинским, Второвым и некоторыми другими крупнейшими промышленниками России.

Я, задумчиво и очень старательно, скрутил из пальцев огромную дулю и поднёс её к самому носу своего лейб-медика:

— ФИГВАМ!!!

— Извините, Ваше… Что?

— «Фигвам», это — индейская хижина такая. «Привлечёте», только тогда — когда я все «сливки» съем! И только, по моему свистку!

Полюбовавшись на ошарашенный вид «профессора Преображенского», я мгновенно «переформатировал» кукиш в кулак. Сделав вид, что что-то сжал в кулаке, я это «что-то» хорошенько помял, выжал «как лимон» и, с брезгливостью выбросил:

— Настоятельно не рекомендую Вам, Сергей Петрович, играть в какие-то — в свои или ещё чьи-то, игры за моей спиной… Чисто по-дружески: НЕ РЕКОМЕНДУЮ!!!

Надеюсь, он правильно меня поймёт… Теперь, когда я стал по сути — «национальным героем», я не очень то в нём нуждаюсь. «Профессоров» в России пусть не столько — сколько хотелось, но всё же хватает. По-юношески амбициозных «студентов-микробиологов», желающих стать профессорами — ещё больше… А вот Царь — финансирующий и крышующий «амбициозный» проект, всего один!

Судя по выражению лица, лейб-медик Фёдоров всё понял совершенно правильно.

Однако, не только писали — но и, приезжали… Каждое утро, Мордвинов предоставлял мне огромаднейший список лиц, ищущих аудиенции у Императора. В графе «цель визита» чаще всего стоял прочерк и, в конце концов рассвирепев, я приказал:

— Экономьте казённую бумагу, господин Генеральный Секретарь! Лиц, не могущих внятно объяснить цель визита, в список не вносить — не смотря на личность!

Мало того, меня принялись осаждать во время нахождения вне резиденции Верховного Главнокомандующего — железнодорожного полустанка. Сам «полустанок» очень хорошо охранялся — с некоторых пор и, муха не проскочит! А если и, «проскочит» — то нагадить, по-любасу не успеет.

Однако, выехать из резиденции стало невозможно, чтоб кто-нибудь не кидался под колёса!

Генерал Спиридович, конечно, делал всё что мог… Но он, весьма убедительно и достаточно аргументировано сумел объяснить мне, что его служба безопасности — и так перегружена всеми свойственными и несвойственными ей функциями, чтобы вешать на неё ещё и, патрульно-постовую службу. А простые городовые при виде таких «ВИП-особ», терялись и спешили прикинуться ветошью…

Наконец, когда насмерть задавили переодетую сестрой милосердия пост-бальзаковского возраста фрейлину — Васильчикову Марию[178], скандально известную своей «миссией мира» от самого Кайзера — недавно прибывшую из самого Петрограда, отложил все дела и принялся лично и здесь наводить порядок.

Приказал ввести в Могилеве прописку и, всех не прописанных в нём вылавливать, штрафовать и отправлять восвояси. При повторном же нарушении — арестовывать и отдавать под суд. Наказание — крупный штраф или выселение в места «не столь отдалённые».

Тут же от своего юридического консультанта штабс-капитана Ястржембского Феликса Николаевича, с немалым смущением узнаю, что как сама внутренняя паспортная система, так и прописка — в царской России уже существует! Блин, а я то считал, что прописку коммунисты придумали — чтоб, типа, гнобить православный народ…

Оказывается, это несколько не так: основой всей паспортной системы Российской империи, являлось принятое в 1894 году «Положение о видах на жительство», в основе функционирования которого лежали два принципа: сословное деление и закрепленность человека за определенным местом жительства.

Однако, здесь сделано несколько по-хитрому: лица, проживавшие по месту постоянного жительства, не обязаны были иметь специальных документов удостоверяющих личность — достаточно было того, что они приписаны к месту, службе или обществу. Получение паспорта было необходимым лишь при отъезде далее чем на 50 верст и дольше чем на полгода. Причём, особам женского пола паспорт мог быть выдан лишь с разрешения мужа или отца.

По типу выдаваемых документов удостоверяющих личность, все население Империи было разделено на две неравные категории. Дворянам, купцам, разночинцам и «почётным гражданам» выдавались бессрочные паспортные книжки. Простому быдлу же — мещанам, ремесленникам, крестьянам и прочим представителям «податных сословий», в случае необходимости «перемены мест» предусматривалось три вида документов: паспортные книжки — сроком на пять лет (в случае отсутствия задолженностей по сборам и платежам), паспорта — со сроком действия до одного года, «бесплатные виды на отлучку» — особым категориям лиц (например несовершеннолетним), на срок до одного года.

— Ну, что ж, господин штабс-капитан, — тяжело вздыхаю я, — давайте с Вами напишем закон об введении специального удостоверения личности и особого рода прописке в прифронтовой полосе… Начнём с самого Могилева: этот город — как место расположения Ставки Верховного Главнокомандования, должен иметь особый статус и, въезд в него посторонним лицам — без особого разрешения, должен быть закрыт.

Оформив всё документально на законодательном уровне, навести порядок в городе поручил Кондзеровскому — дежурному генералу при особе Верховного Главнокомандующего. Когда же тот не сумел, через неделю разжаловал его до полковника и отправил на фронт — командовать полком.

Вообще то, это был только предлог. С самого начала, хотел отфутболить куда-нибудь этого надутого — перед нижестоящими и, танцующего «менуэт» предо мной, индюка.

После этого, вместе с бывшим его помощником — полковником Степановым, посидели вечерком, попили чай со сдобными плюшками… Вдоволь поговорили… Конечно, молод ещё — суетлив и горяч. Зато, по-деловому прост, умён и хорошо образован! Хороший из него администратор получится — как опыта немного наберётся.

Из царского вагона Николай Александрович (инициалы — как меня, в точности), вышел генерал-майором и Комендантом города Могилев, которому обязаны повиноваться все местные власти. Буквально через пару дней, были заметны значительные подвижки… Ещё через неделю-полторы, город было не узнать — а от моих проблем, не осталось и воспоминания!

В связи с «требованиями» общественности я, как бы нехотя, отдал приказ об учреждении специальной комиссии при Ставке по расследованию дела генерала Рузского.

Кандидатура Председателя комиссии у меня уже давно была готова — статский советник Орлов Владимир Григорьевич, хорошо знакомый мне ещё «там» — по его книге-мемуарам «Двойной агент. Записки русского контрразведчика».

Человек, с воистину богатейшей, уникальнейшей биографией!

Потомственный дворянин, юрист по образованию, участник Русско-японской войны — на которую он отправился добровольцем, профессиональный контрразведчик, следователь по особо важным делам. После Октября по заданию белых работал в ВЧК, лично был знаком с Дзержинским и еле унёс оттуда ноги, после случайного разоблачения…

Однако, мне более интересна и важна его деятельность накануне и, непосредственно во время Первой мировой войны.

С 1911 года, Орлов занимает должность судебного следователя по особо важным делам при контрразведке в Варшаве. Хочу обратить внимание: всего в Империи было четыре человека с такой должностью!

Для Владимира Григорьевича, это была не просто работа, это была СТРАСТЬ!!!

Иначе, ничем не объяснить, что он начал по собственной инициативе собирать свою знаменитую «картотеку на политических преступников, шпионов и подозреваемых в шпионаже лиц», вывезенную им после эмиграции за границу и тщательно и любовно пополняемую до конца жизни.

Прям, маньяк какой!

«Маньяк» исполнения служебного долга…

Однако, кроме «служебного» существует ещё и патриотический долг! И, когда он «протрубил» в августе 1914 года, Владимир Григорьевич покинул кабинет следователя и, как и в предыдущую — Японскую войну, напросился добровольцем и отправился в чине прапорщика артиллерии в знаменитую крепость Осовец.

Вообще то, положа руку на сердце должен признать: «патриотический долг» не для него одного — из российской контрразведки протрубил… В связи с острой нехваткой офицеров для разворачивающихся частей и соединений, в строй было поставлено множество чинов с полицейских, контрразведывательных и разведывательных должностей, что сразу же поставило эти структуры на грань катастрофы. Даже генерал Монкевиц — многолетний глава разведки и контрразведки Генерального Штаба и, тот с началом войны был назначен начальником стрелкового корпуса! В данном случае, без понятия — «добровольно» или нет…

Однако, кому-то шпионов ловить всё равно надо, а развелось их — при таких российских порядках, просто намерено!

Поэтому, Орлов в Осовце долго не геройствовал и был вызван в штаб Северо-Западного фронта на официальную должность…

ПЕРЕВОДЧИКА!!!

С обязанностью(!) участвовать в контрразведывательной деятельности — ибо, в штатах контрразведывательных отделений не предусматривалось(!) должностей военных следователей.

Кто-то ещё удивлён, что эта Империя развалилась — как сгнившая курная избушка?!

Я — нет.

И, лишь в марте этого года, Орлов был назначен военным следователем при Ставке Верховного Главнокомандующего с получением необходимых процессуальных полномочий. Он учувствует в знаменитом шпионском скандале — «деле полковника Мясоедова», в котором оказался замешен и Военный министр Сухомлинов — что послужило началом «первого правительственного кризиса» в России.

Про это довольно мутное «дело» и про роль в нём Владимира Григорьевича, ходят множественные и подчас крайне противоречивые слухи… Мол, он из таких юристов, которые — если человек оказывается невиновным, сами не прочь «создать» улики. Ну, не знаю: «злые языки — хуже пистолета», как говорил классик!

Летом этого года, при Ставке была создана «Верховная следственная комиссия» для «…всестороннего расследования обстоятельств, послуживших причиной несвоевременного и недостаточного пополнения запасов военного снаряжения». Орлова в ней назначили на должность…

Переводчика!

Тот, запротестовал было, но добился лишь того, что должность переводчика сократили — а на должность официального военного следователя его не поставили, хотя иногда пользовались услугами Владимира Григорьевича для допросов подозреваемых и ведения переписки.

Так и, бродил Орлов неприкаянным по кабинетам, да по офицерским казино ошивался — до самой весны 1916 года, когда его «в реале», утвердили наконец в должности военного следователя «по особо важным делам», при Штабе Верховного Главнокомандующего. На счету Орлова будут такие громкие, но закончившиеся пустым «пшиком» дела — как дела сахарных контрабандистов из Баку, дело спекулянта Рубинштейна и переводчика денежных средств в Австро-Венгрию Доброго, участие в комиссии генерала Батюшева[179]…

Так зачем же такому опытному и деятельному человеку до весны простаивать без дела? Тут же, сразу после «пресс-конференции» вызвав Орлова в свой купе-кабинет, «поздравил» с полковником и назначением на «ту самую» должность, я вручил ему весь имеющийся «компромат» на генерала Рузского и сказал:

— По сути, я всю работу за Вас уже выполнил Владимир Григорьевич! Вам осталось только оформить это дело юридически и проводить «Его Превосходительство» до места, где ему повяжут пеньковый галстук на его лебединой шее… Ну и, заодно — генерала Григорьева — сдавшего Ковно и адмирала Загорянского-Киселя — за Либаву. Меня, больше интересует — чтоб Вы «под шумок», грамотно расследовали и, определили туда же генералов Янушкевича и Данилова, причём желательно привязав к ним их главного подельника — бывшего военного министра Сухомлинова.

Следующим моим шагом будет восстановление генерала Монкевица на должности главы разведки при Генеральном Штабе, полковника Батюшина поставлю на контрразведку, а Орлов — после «дела генералов», возглавит у меня «Комиссию по особо важным делам» при Ставке Верховного Главнокомандующего.

По-моему, здорово получится!