Верховный Главнокомандующий [с иллюстрациями]

Глава 28. Скелеты из императорского шкафа

Теперь, про мои задумки… Сразу же, «сработала» только одна из них: моя «Гневная» матушка — Императрица Мария Фёдоровна, в ответном письме сообщила мне, что в Дании она пробудет столько — сколько надо для блага России… Правда, Маман дала завуалировано понять — что срок её пребывания в этой нейтральной стране, прямо пропорционально зависит от объёмов моего финансирования.

Так…

На хорошее дело, грошей не жаль! Позвонил Имперскому канцеру Мосолову и приказал увеличить денежные субсидии Вдовствующей Императрице вдвое. На чём-нибудь другом, можно экономить — но на собственной матери… На матери Реципиента, то бишь, экономить никак не можно!

В остальном же, по-разному: вопрос о помощи российским военнопленным близок к решению, а вот с оружейной фирмой «Мадсен» — топчется на месте. Правительство граничащей с Германией Дании, опасается обвинений в нарушении нейтралитета с её стороны.

Так, так…

Пишем матушке просьбу поговорить с «фирмачами» поставлять не целые пулемёты, а наиболее сложные в изготовлении их части. Например — пулемётные и винтовочные стволы, даже их заготовки… Или, же — станки и инструмент для их изготовления. Поискать возможности нанять специалистов для работы на российских оружейных заводах.

Тут же, «по горячим следам», пищу письмо в ГАУ: при невозможности заказать в нейтральных странах оружие, найти способ заказать, купить и отправить в Россию его полуфабрикаты. Возможно, через третьи страны и при помощи контрабандистов. «Мы не в столь блестящем положении, — писал я, — чтоб пренебрегать — из чувства ложной щепетильности и, к таким способам вооружить нашу армию».

И, опять же — найм специалистов-оружейников: «Для нас, несравнимо выгодней нанять десять мастеров по изготовлению винтовок — чем купить тысячу их, уже готовых».

Так, так, так…

Из Петрограда, раздаётся буквально ВОПЛЬ!!!

Это вопиет и стенает моя Гемофилия — действующая Императрица Александра Фёдоровна. Столько писем в единицу времени, сто пудов — ещё ни один мужчина в мире и истории, не получал… От одной женщины! Где, этот чёртов Гиннесс с его книгой?! Неужели, он ещё даже не родился? …Ну, так тогда — сам напросился: как с делами более-менее разгребу, найду литератора пошустрее и сам займу эту нишу.

Прочитал несколько писем от супруги Реципиента, на случайный выбор…

Ну и, как положено: первым делом был знатный пропиз…он от Мамы — за «мальчишечьи» проделки на Мейшагольской позиции! Всё, до боли очень хорошо знакомо мне по «той» жизни… Правда, «проделки» были там совсем другие.

Читаю дальше.

Да… «Шила в мешке не утаишь»! Аликс, что-то почувствовала своим женским нутром — поэтому тон её писем, был чрезвычайно встревоженным.

Она б, конечно, всё на свете бросила и прилетела бы к ставшему таким странным муженьку — на которого, кто-то очень плохо влияет… Этой мыслью, буквально дышала каждая её строка. Да, Великий Князь Николай Николаевич, получивший такую непонятную должность — Вице-Император (ненависть к последнему, сочилась из каждой буквы, каждого письма Императрицы!), буквально арестовал её в Царском Селе и вовсю готовился отправить куда подальше, в составе «Великого Посольства»…

В общем, подведя краткие итоги: как я и ожидал, Аликс принялась активно и дипломатично саботировать саму идею «Великого посольства». Мол: нет, она конечно, выполнит любой приказ — как и, должно супруге Императора и самой преданнейшей его подданной… Но, только после личной с ним встречи.

Вот же, гемофилия ходячая! Ну и, что теперь будем делать?

Читать все письма и отвечать на них некогда — я буквально, весь в перманентном зашкваре от прогрессирующих с каждым днём запарок! На переписку с Гемофилией, посадил мою Доченьку:

— Будете не просто машинисткой — но и, личным секретарём по моей личной переписке, Родомила! С двойным окладом, разумеется…

К тому времени, вопрос с пишущими машинками и персоналом для них, Имперским Канцлером был решён. Образовалось целое Машбюро при Имперской Канцелярии — руководить которым, был назначен аж «целый» прапорщик Свиты ЕИВ… Мои личные секретари — поручики Шильке Виктор Сергеевич и Крупин Сергей Михайлович, обрели по двоих подчинённых в звании прапорщиков и стали руководителями подотделов Генерального Секретариата каждый. Родомила Вуйцик, оказалась как бы не при делах — с нечётко обозначенными должностными обязанностями…

Родомила в панике, от обязанности участвовать в «интимной» переписке царской четы:

— Да я, Ваше Величество… Нет, Ваше Величество… Могу ли я написать прошение об отставке?

Нормальная реакция нормального человека, не желающего копаться в чужом грязном белье и подглядывать в замочную скважину.

Но, государственные интересы требуют и, пришлось употребить власть:

— Думаете, мне приходится заниматься только тем — что мне нравиться?! Нет, Доченька — возражения не принимаются!

— Я боюсь…, — на прекрасных глазках моей ненаглядной, появились слёзки.

Пришлось, честно признаться:

— Думаете, мне не бывает страшно?! Думаете, Родомила, мне не было страшно ТАМ(!!!) — на колокольне?! Когда, казалось — весь мир целится и стреляет в тебя?!

— Вы — МУЖЧИНА!!! — в волшебных глазках моей радости, неимоверное восхищение мной.

Да, я — мужчина… Старый, дряхлеющий с каждым годом мужчина, сгорбатившийся от рухнувшего на него неимоверного груза ответственности.

ЭХ!!!

Где мои двадцать лет и работа простого шофёра на АТП?! Едешь куда-нибудь бывало, мафон орёт на не «на нашем» про любовь, а рядом какая-нибудь девчонка — томящаяся от ожидания остановки и «привала» где-нибудь в лесополосе…

Эх, хорошо!

Встаю из-за стола и с пылом, да с жаром:

— А Вы — ЖЕНЩИНА!!! НАСТОЯЩАЯ(!!!) женщина! Если бы не настоящие женщины — все мужчины были бы ТРУСАМИ!!! Все, без исключения.

Должно быть, у меня имелся какой-то дар убеждения женщин — не даром, в «той» жизни два раза был женат — это с моим то, характером… Она согласилась!

С тех пор, она читала письма приходящие от Алекс, делала их краткий «дайджест» и приносила его мне. Я говорил ей, что ответить супруге — в общих чертах, конечно:

— Больше импровизируй, Доченька! Разве ты не знаешь, что сказать женщине — чтоб она успокоилась?!

Родомила писала черновик ответного письма, я его переписывал наскоро и отправлял… Вскоре, у неё это очень хорошо стало получаться: сильно встревоженный, практически — панический тон писем супруги Реципиента, стал меняться на более успокоенный. Вместо того, чтобы просто тупо по-женски истерить, моя благоверная стала пытаться что-то рассуждать о пользе и вреде государству и, о злых происках врагов…

Талант литератора и инстинктивное понимание женской психологии, по ходу, оказался у мой Доченьки.

Вот, что-то новенькое:

«…Ники, ты разве забыл что под давлением и под руководством в.к. Николая Николаевича старшего был разработан план раздела России на округа? На четыре части. Кавказ предполагалось отдать ему самому, Малороссию — Михаилу Александровичу, а Сибирь — одному из Константиновичей. И лишь нищею центральную Россию оставить нам. И он же должен был провозгласить гогенцоллернскую систему!»

Это ещё, что за…?! Про «заговор великих князей» информация в моём «послезнании» отсутствует.

Должно быть, у моей благоверной один из видов пост-травматической горячки. Да чтоб, эти то слизняки — да реальный заговор против меня мутили! Да, я скорее поверю, что сушёная лошадь Петра Великого в Кунсткамере, загутарит на державной мове! Хотя возможно, разговоры какие-то меж собой они вели.

Были ещё полные восхищения письма от Наследника престола Алексея — рвущемуся к развоевавшемуся папе и, от почти уже взрослых дочерей… Пишут, что сильно соскучились по любимому папочке и ждут не дождутся, когда могут с ним встретиться.

Понятно…

— Родомила! — сказал я, когда прочитал их «выжимку», — Алексей и дочери, должны сильно захотеть поплавать по морю на большом пароходе, повидать всякие-разные заморские страны и посмотреть на невиданных людей… И регулярно клевать своей матушке печень по этому поводу — как наш древнекавказский горный орёл, их древнегреческому герою Тесею!

Пожертвовал часом своего времени и, подсказал ей несколько «современных» психологических приёмов.

Самая же большая угроза с этой стороны, на мой взгляд, возникла когда Мордвинов, рано утром сказал мне чуть дрогнувшим голосом:

— Ваше Величество! Личной аудиенции просит Григорий Новых…

«Что за хрен, по полю скачет?» — сразу не дошло.

— …Цель, поговорить с Императором по поручению Императрицы Александры Фёдоровны.

Ах, вот оно что!

— Распутин, что ли? Так бы и, сказали… Запишите его на завтра после обеда, господин генерал… Скажем, на двадцать тридцать.

Мордвинов, перейдя на громкий шёпот:

— Генерал Алексеев, Ваше Величество, велел ни в коем случае не пускать Распутина на территорию Ставки.

— Ну, так и пускай не пущает! А здесь территория Свиты ЕИВ — здесь я распоряжаюсь.

Твою ж, мать… Сбежал-таки, из-под великокняжеского надзора, прохвост! В своей инструкции Николаю Николаевичу я чётко прописал как надо поступить со Старцем: «упаковать» и отправить в дальний круиз вместе с Императрицей… При противодействии, применить силу — но сильно не бить, особенно по его мужскому «достоинству». Кто-то ж должен, жёнкиных фрейлин во время «круиза» ублажать?

Однако, видать действительно — у Распутина имеются какие-то сверхъестественные способности.

И, стало быть, мои чисто дружеские увещевания в письме — переданного ему через капитана I ранга Саблина: тихо-мирно сесть с Александрой Фёдоровной и детьми на поезд и, отправиться в увлекательное и главное — БЕЗОПАСНОЕ(!!!) путешествие по миру, на «нашего друга» не подействовали.

Ещё один головняк! Мало мне заморочек с «забастовавшими» министрами, пустопрожних тёрок с либераллистами из Думы — «крышующими» промышленников-коррупционеров, да тупившими — при попытке любых реформ управления армией, генералами…

Ну и, что будем делать? Если верно, что Распутин обладает какими-то «паранормальными» способностями — он раскусит меня в момент. После чего доложит Гемофилии, дойдёт до Гневной и…

Последствия непредсказуемы!

Так, что? Пристрелить его? С превеликим удовольствием бы — но это должно быть, как-то спровоцировано им самим. Гришка, он далеко не дурак и, такого повода скорее всего не даст. Но, даже пристрелив его собственноручно или поручив это сделать кому-нибудь другому, я создам новую — неразрешаемую проблему. Без понятия — каким образом, но он останавливает кровь у Алексея… Возможно, тем же самым — «паранормальным», экстрасекс фуев!

Если, после убийства мной Распутина, Наследник Престола умрёт от случайной царапины или ушиба — то его смерть, несмываемым ничем кровавым пятном ляжет на мою совесть… Как там у Пушкина в «Борисе Годунове»? «…И мальчики кровавые в глазах!».

Спать то, хоть спокойно буду?

Не говоря уже про реакцию матери Алексея — Александры Фёдоровны, которая неизбежно будет считать меня виновным в его смерти.

А ОНО, МНЕ НАДО?!

К тому же, я отчётливо помню, что в «реальной» истории — после убийства Гришки, Империя вскоре пала. Я тоже — живой человек, немного суеверный, со всевозможными мелкими предрассудками и фобиями и, мне слегка очково…

Что делать, что делать, что делать…

Может, болт на него забить? После моего-то подвига, после которого — я национальный герой, без всяких кавычек?! Однако, тогда вся моя задумка про «Великое посольство» — удалить подальше всех, мне мешающих — накрывается большой, лохматой… Медным тазом.

Ещё, как представлю Распутина, с горящими глазами фанатика, выходящего на площадь и вопящего всему народу:

— ЦАРЬ, ТО — НЕНАСТОЯЩИЙ!!! К ТОМУ Ж, БЕСОМ ОДЕРЖИМЫЙ!!!

Аж, какая то душевная дрожь!

Распутин, насколько я про него знаю, на полном серьёзе считал себя неким «мессией» — призванного самим Господом спасти династию и саму Россию с ней… Он, почуяв неладное, не промолчит! Да, он первое время будет в одиночестве — возможно, презираемым большинством, но… Если я буду выполнять всё, что задумал — мой «рейтинг» с неизбежностью краха империализма, будет понижаться и, тогда… С этого, обычно все «великие потрясения» и начинаются: один взбесившийся, заразит бешенством сонм легионов!

Так, что?

Я же из двадцать первого века, чёрт меня возьми! А главным принципом моего времени было: «Если не можешь победить какое-то явление, поставь его себе на службу».

Сперва проанализируем: какое «непобедимое явление», мы наблюдаем?

Если не принимать в расчёт «паранормальность», в которой я всё равно — как лесной ёжик в компьютерном программировании, Григорий Распутин, двигающийся в последнее время под фамилией «Новых» — врождённый психолог и гипнотизёр[181]. «Приручить» такого, действительно — большая удача!

А как можно приручить «врождённого психолога и гипнотизёра»?

«Как, как»… Психологией и гипнозом: я ведь, вроде тоже — психолог и гипнотизёр! Правда, не врождённый — а «благоприобретённый».

На его стороне — сильные врождённые способности и звериное чутьё.

На моей — «современная» наука: у меня «жар холодных чисел», у него — «дар божественных видений».

Я — Сальери: «Музыку я разъял, как труп. Поверил я алгеброй гармонию…». Он — «безумец, гуляка праздный… О Моцарт, Моцарт»!

КТО КОГО?!

Как это, «кто»? Конечно, при любом раскладе — коварный и злой Сальери загеноцидит «безумца»-добряка Моцарта!

Короче, когда Григорий Распутин (Новых) зашёл в мой купе-кабинет поздним вечерком, я был психологически готов к «битве экстрасексов»…

Старец Григорий, наслышавшись разного про враз изменившегося — буквально во всём, Императора, должно быть сильно удивился — застав того стоящим на коленях перед образами в углу и неистово молящимся, с битием «земных» поклонов. Будем считать, полдела уже сделано: удивить — значит победить!

Стоит, молчит, образно говоря «репу чешет» — не решаясь прервать Царя за таким важным занятием, как молитва…

Уверен, у Распутина отлегло от души: на поверку, «Папа» всё тот же — сдвинутый на православии. А, что рожей брит и одет как-то чудно… Ну, видать, шибко сильно «сдвинулся»! Боковым зрением заметил, как тот с лёгким вздохом облегчением перекрестился… Типа, не всё потеряно!

Сразу «берём быка за рога» — перехватываем инициативу: я не сторонник «глухой» обороны — я адепт яростной атаки!

— Григорий! Разве ты не хочешь помолиться Господу нашему, вместе со своим Государем?! — прервавшись на ненадолго, не глядя в его сторону, спрашиваю постным голосом протестантского проповедника.

Беспрекословно, встал рядом со мной на колени, кланяется и крестится на святые образа, под мой бубнёж… Постепенно, наши с ним движения стали синхронными.

Пора переходить к следующему шагу.

— Когда я молюсь ЕМУ(!!!), Он приходит и становится мною…, — говорю «потусторонним» голосом.

— К-к-к-т-т-то…, — заикается в крайнем испуге, — кто, п-п-приходит, Г-г-государь?

— А ты кому молишься, старец Григорий?

— Г-г-господу нашему…

— Ну, хоть одно радует — что не Лукавому врагу человеческому… Вот, он — Господь наш и, приходит и становится мною. Вселяется в моё тело и говорит моим голосом.

Молчит, сцука!

— Ты мне не веришь, друг мой? — замогильным голосом — не предвещающим ничего хорошего, спрашиваю, — не веришь в силу и всемогущество Господа нашего?!

— В-в-в-верю, Батюшка… В-в-в-верю, Милостивец ты н-н-наш…

Залязгал зубами с перепуга — значит, мы с ним на верном пути. Продолжаем…

Единственная молитва, мне знакомая была: «Отче наш, иже еси на небеси…». Прочитав её монотонным голосом раз десять, я стал читать из Пушкина: «У лукоморья дуб срубили, златую цепь с него стащили, кота на мясо зарубили…». Распутин, даже не заметил этого, продолжая синхронно со мной бить «земные» поклоны, креститься и что-то бубнить…

Кажется, «работает»!

Вдруг прекратив молиться, я встал и подошёл к окну. Проигнорировав это, Распутин, продолжает «бодать» лбом пол. «Клиент» созрел, причём — без особых усилий с моей стороны! Впрочем, это всегда так — когда что-то умеешь, это кажется делом лёгким и делается как бы само собой.

— Тот, кто называет себя «старцем Григорием»… Ты слышишь меня?

Замерев сперва, тот как-то глухо — как из погреба, ответил:

— Слышу…

— Я хочу, чтоб ты встал и подошёл ко мне, старец Григорий!

Подходит… Впервые вижу его лицо. Да! «Матерый человечище» — говоря словами классика. МУЖИК(!!!) — с большой буквы! Только, среди простого народа могут такие рождаться — а, не среди полудохлой, протухшей и прогнившей насквозь «элиты». Вот он, при определённых условиях, мог бы представлять для меня смертельную угрозу…

Хорошо, силы он всей своей не знает, хотя и догадывается — иначе, наворотил бы делов!

…Дальше, в принципе стандартная «процедура» — как и в истории с Сандро. Правда, в науку о гипнозе, я внёс свой небольшой вклад:

— Я хочу, чтоб ты посмотрел на Небо…

Распутин-Новых, как сомнамбула задрал бороду ввысь.

— Ты слишком возомнил о себе, впав в грех гордыни. Я хочу, чтоб ты осознал — где ты и где Благодать Небесная… Когда ты осознаешь своё полное ничтожество, старец Григорий, тебе станет больно.

В этом месте, я пнул Распутина по яйцам. Не особо сильно: чтоб «осознание» появилось — а «мужская сила» не исчезла. В стране, большие потери мужского населения — пусть осеменяет всех подряд, мне не жалко! Хорошие, здоровые крестьянские гены… Да и, пригодиться могут в дальнейшем, некоторые его способности. Кто знает, как жизнь после моего вмешательства повернётся.

Старец присел и, схватившись за причиндалы, зашипел от боли. В уголках его глаз появились слезинки.

— Я хочу, что ты заплакал, старец Григорий! …Ты плачешь?

Целый поток слёз, как плотину прорвало:

— Я плачу, Господи…

— Ты осознал своё полное ничтожество, старец Григорий?

— Осознал! Спасибо за науку, Господи!

По своему богатому «опыту» я знал, когда примерно «отпустит», поэтому чуть промедлив, я велел:

— Я хочу, чтоб твоя боль прошла… Тебе не больно, Григорий?

— Нет, не больно, — распрямившись, радостно сообщил тот, — хвала тебе, Всевышний!

Остался последний штрих:

— Я хочу, чтоб ты закрыл глаза, старец Григорий, — кладу ему ладонь на лоб, — ты чувствуешь тепло?

— Да, чувствую…

— Это моё — божье вразумление входит в тебя, — слегка давлю, — ты чувствуешь его тяжесть?

— Да, Господи…, — шепчет благоговейно, — чувствую…

— Я хочу, чтоб ты расслабился — сейчас ты упадёшь. Ты чувствуешь, как сила вразумления божьего, тебя тянет вниз и назад?

— Чувствую…

— Падай!

ВСЁ!!! Пациент в кресле, готовый к внушению.

— Я хочу знать о том, что тебя беспокоит, старец Григорий. С чем ты пришёл к своему царю?

— Слишком много мертвых, раненых, вдов, слишком много разорения, слишком много слез… Подумай о всех несчастных, которые более не вернутся и, скажи себе, что каждый из них оставляет за собой пять, шесть, десять человек, которые плачут… А те, которые возвращаются с войны, в таком состоянии… Искалеченные, однорукие, слепые… В течение более двадцати лет, на русской земле будут пожинать только горе.

Надо же… Все люди одинаковы и, этот туда ж: чуть что — сразу о глобальном! А то, что в собственном подъезде насцанно, почему-то не замечают.

— А меня беспокоит, что погряз ты в блуде и гордыне, старец Григорий. Блудниц в их похоти ублажаешь, царей и цариц поучаешь… Ты кем себя возомнил, пёс смердючий?

— …Царь с царицской слабы, они погубят себя, Расею и православный люд.

— Гордыня — самый тяжкий грех, порождающий все другие грехи. Думая, что спасаешь — ты действуешь по навету Лукавого, разрушая и губя — свою собственную бессмертную душу, в первую очередь. Царь ждёт от тебя подставленного плеча под тяжёлую ношу, а ты советуешь — куда и с кем ему идти. Грех это! Правильно ли ты понял Господа — которого почитаешь, старец Григорий?

— Я всё правильно понял, о, Господи!

— Я хочу, чтоб ты вернулся к Царице и убедил её как можно быстрее выполнить царскую волю. Ты меня понял, старец Григорий?

— Да, понял… Я вернусь и расскажу Маме про Божью волю.

Ну, кажись дело сделано: очи Распутина горели фанатичным огнём. Этот человек умеет добиваться того, что считает нужным — за это его и, убили. Сейчас, моё, его и особенно желание «общества» совпадают, поэтому сломить — уже мной «дистанционно» подломленную волю Аликс, ему не составит особого труда.

Чувство, как будто Тунгусский метеорит — готовый в любой момент взорваться, упал с моих плеч!

Что ещё?

Мне стало любопытно: Распутин яшкается с Анной Вырубовой, а та — лучшая подруга моей Гемофилии. Интересно, интересно… Любопытство, конечно, не порок — а всего лишь свинство… А не заглянуть ли мне (одним глазком), в «семейный шкаф» императорской четы? В конце концов, знание тонкостей личных отношений Реципиента с его благоверной, мне могут пригодиться. Вдруг, придётся… Не дай Бог, конечно! Но, всё же, а?!

Что спросить? …Вот, я как-то позавидовал их взаимной любви, причём — с первого взгляда, которая была до самой «гробовой доски», между Ники и Аликс. Это на самом деле так, или это такая красивая легенда историков?

Кто об этом может лучше знать, как ни лучшая подруга?!

— Я хочу, старец Григорий, знать — что тебе рассказывала Анна Вырубова… Любит ли Мама Папу?

Должен напомнить, что Распутин-Новых — неграмотный, необразованный мужик, еле-еле умеющий писать и читать. Говорит он тоже, до того коряво, что… Даже, дословно пересказывать его не получается. Однако, тут он заговорил — своим голосом разумеется, но — «не так»! При дальнейшем разговоре на эту тему, было такое ощущение, что перед мной сидит и беседует не Григорий Распутин, а образованный и воспитанный…

Бородатый женщина-трансвестит! Ну, где-то так — хотя я не вполне уверен, что правильно передаю свои впечатления.

Однако, что «она» мне рассказала:

— …В самом начале их знакомства, Мама не любила Папу. Она его боялась и даже ненавидела.

Ох, ну ни хрена себе заявки!

— Почему?!

— Когда, Гневная прозвала Аликс «гессенской мухой», та подумала: «Хорошо! Буду мухой — буду кусать. Буду не любить его, а мучить». Она приехала в Россию со злобой. Потом, Мама увидела солнечные лучи — это лучи от Бога и внушила себе, что его надо любить, что это тоже от Бога. После свадьбы же, почувствовала к нему жалость, после рождения детей — мягкость и теплоту…

Вот те, на! Ну, дурдом… Всё же интересно:

— Александра Фёдоровна, никогда не любила мужчин?

— У Аликс была детская влюблённость к Гене[182]…

Детский сад — штаны на лямках!

— Я спрашиваю про настоящую — «взрослую» любовь.

— Мама, такая же женщина — как и все, начиная с Гневной и кончая последней прачкой. Почему, все другие женщины могут любить, а она не может?

Хм, гкхм… Логично!

— А, у вдовствующей Императрицы есть любовник?!

— Есть. Мама говорит, что в отличии от Екатерины — дальше постели своих любовников не пускающей, её Кавказец[183] роется в ящиках письменного стола Папы.

Ну и ну, Маман! Вот, от кого не ожидал — так не ожидал… И, ты туда же: мало тебе наших — русских?!

— …Гневная, набравшись от него вольностей, толкнула Папу на введение конституции в пятом году. Они не понимают, что Россия не Германия — а, русский царь не Кайзер. В Германии Кайзер управляет конституцией, а в России конституция прогонит Николая.

Понятно… Когда в России баба влезает управлять политикой, это приводит лишь к благу. Но, когда две бабы — да ещё и, с советниками-грузинами, это полный абздец!

Однако, вернёмся к делам семейным:

— Значит «по-настоящему», Александра Фёдоровна Николая Александровича не любила… А кого она любила? Как мужчину?

— Орлов[184], вот кто первый увлёк Маму как мужчина! С ним, ей было всегда легко…

Это, что за «Орлов»? Орловых то, в богатой на личности российской истории, до хренища было! Этого «орла», наставившему рога моему Реципиенту, чес слово, не помню…

— …Но, он не был никогда её любовником! Мама считала, что должна рожать детей и, всегда думать — кто взойдёт на российский престол. Она боялась, что если её ребёнок будет от другого и, он будет сильнее детей Царя — то, от этого будет плохо всем.

Надо же, какое чувство ответственности! Поневоле, начинаю проникаться уважением к своей Гемофилии.

— …Поэтому, их любовь была печальна. Они, всего лишь беседовали и, она очень любила петь ему. Мама, называла его «Мой Соловушка»… Я помню, как они танцевали на балу: это была самая поразительная из всех виденных мной, пара! Она — величавая и гордая от своей любви, вся от неё горит, как… Как Солнце! Он… Он — такой сильный, сильный в своей мужской красоте. Гордый и счастливый от её любви…

Блин… Завидую!

— …Я глаз не могла оторвать от этой блистательной пары! И мне было больно от зависти к Маме: она такая стройная и гибкая, несмотря на троих детей. И я тогда думала — как в воду глядела: «Это — великая любовь и, это будет очень большое несчастье…».

Интересно, у императоров — всё, «как у людей»? В смысле — муж узнаёт последним?

— Знает ли Николай про эту их «платоническую» любовь?

— Знал и сказал однажды, что не потерпит как муж и Император.

— «Знал»?

— Знал! Ведь, вскоре после его слов, Орлов умер от скоротечной чахотки…

Оба-на! Из императорского шкафа выпал первый скелет. Ну, что ж… Бывает, иногда такое.

— …Для Мамы, утрата Орлова была такой тяжёлой потерей, что она боялась потерять рассудок. Лишь, скорое ожидание Маленького, спасло её от помешательства.

Очень интересно. Прям и не знаю, как использовать полученную информацию…

— А любил ли Николай Александру? Как женщину, а не по привычке или как мать своих детей?

— Лишь одну женщину Папа любил и ласкал по-настоящему — его «Канарейку»… Так он её называл, а остальных обзывал «брыкающимися суками».

Дай, попробую, угадаю с первого раза:

— Балерину Матильду Кшесинскую?

— Да, её…

Я засомневался:

— Откуда это Анна всё знает? Она была любовницей Императора? Она его любила?!

Распутин, неожиданно вздрогнул и побелел. Зрачки его расширились и, он глухо заговорил — всё так же — с женскими интонациями, очень медленно — как будто на допросе в полиции вспоминал то, про что хотелось бы забыть как про страшный сон:

— Уверенна, ни одна женщина не отдастся ему по любви! Мне, ничего от него не надо, а мне говорят: «Дура! Папа приходит к тебе не просто так. Сделай, как он велит и, проси что хочешь!». А его ласки противны и зловонны — после них, я два дня не могу двигаться или сидеть…

«Два дня»?! Чем, это он её так — коленом, что ли?! Хм, гкхм…

— …Такие как он, кидаются на женщину только пьяными! Он сам говорит: «Когда я не пьян, я не могу с женщиной!».

— Прям, так и говорит, — сильно засомневался я, — и, не боится, что ты расскажешь про это кому-нибудь ещё?!

— Он сказал мне, как-то: «К тебе хожу, потому что с тобой могу говорить — как со стеной»!

— Почему, такая уверенность?

— Потому что, я знаю: Папа — ЗВЕРЬ!!! Дикий, хищный зверь с непонятной жестокостью. Он и, с женщинами обращается как сумасшедший зверь! Не даёт мне покоя, этот случай…

В принципе, зная патологическую страсть Помазанника к убийству невинных ворон, кошек и собачек, я практически уже готов согласиться — что он сумасшедший зверь.

— …У няни Агинушки был крестник — гимназист по имени Петруша. Это был очень красивый, умный мальчик — ему не было ещё и, восемнадцати. Его все знали и любили — великие князья и царские дети тоже. Однажды, за вечерним столом, Мудро сказал что-то в отношении Мамы и уже покойного Орлова. Мама сильно испугалась, а Папа приревновал к «тени», оскорбился и ушёл. Ночью, он так сжал руку Маме, что пришлось вызвать доктора, а наутро убил её маленькую собачку Виру.

Ну, мой Реципиент в своём репертуаре! Всё бы ему ворон геноцидить, кошечек да собачек…

— Агинушка, выболтала эту историю Петруше. Великая Княгиня Мария позвала его для какого то поручения и, тот ей всё рассказал. Вскоре, стало известно Папе. «Гадёныша сюда! Гадёныша! — кричал он во гневе, — того, что этих блядей сплетнями про меня тешит!».

Никого не напоминает?

МЕНЯ!!!

— …Когда привели бледного Петрушу, он бросился перед Царём на колени. Тот, коротко допросил его, а когда отрок несмышлёный повинился в своём грехе, ударил в челюсть какой-то железкой… Кровь, полподбородка тут же отвисло…

Зная, что Реципиент частенько практиковался с топором рубя дрова, охотно верю — удар у него хорошо поставлен!

— …А Папа, его всё бил и бил. Я криком кричала: «Не надо, не надо!» — в ответ лишь кровь и кровь… Я к дверям, а он: «Стоять и смотреть и, всегда помнить!» Потом, пришли двое с мешком и куда-то унесли тело несчастного Петруши… Агинушка, в тот же вечер, тоже пропала и про неё больше никто не вспоминал — как будто и не было никогда, этих двоих…

БРЕД!!!

«Вдруг из папиного шкафа…»!

Твою ж, мать! Я же всего, лишь уволил того поварёнка… Уволил и отправил на фронт для перевоспитания. Если тоже — не убьют, конечно, человеком станет и ещё «спасибо» скажет!

Ну, что сказать? Идея была, не очень хорошая: чувствую себя так гадливо — как будто говна принародно наелся, честное слово… Я очень сожалею, что открыл дверцу того «шкафа»[185]! Наверное, если бы в момент «вселения» эту историю услышал — я, тут же застрелился, б!

Вне всякой логики, Распутин-Вырубова закончил(а):

— В нём много жестокости, но грустные и печальные глаза — как у мученика, знающего, что живым его не отпустят…

Дурдом! Пойми после этого этих баб!

Однако, пора заканчивать:

— Я хочу, чтоб ты забыл всё — что тебе рассказывала Анна Вырубова, старец Григорий и, никогда про это не вспоминал. …Что рассказывала тебе Аннушка про Петрушу?

— А…? Какого, «Петрушу»?

Прощался, лично выведя гостя на перрон. Уходя от меня, Григорий Распутин-Новых, через каждые пару шагов останавливался, оглядывался и крестился — с непередаваемым языком простого смертного, выражением на лице. Мало того, иногда он падал на колени и бил «земные поклоны» в мою сторону, на глазах у всей честной публики.

После той аудиенции, дня три мне хотелось напиться до беспамятства и с кем-нибудь обязательно подраться… К счастью, дел и хлопот у меня появилось столь много, что эта история про «скелеты из императорского шкафа» вскоре отошла на второй план, а после и вовсе забылась — как идиотский, хотя и страшный сон.