Вестник и Крымская война

Глава 23 В политике не бывает чистых

17 июня 1853 Петербург.

"Учения" не принесли ожидаемого результата, только обострили проблему со средствами.

Пока Чернышев бегал от Захарченко, в Петербурге продолжилось бумажное сражение. Вышло несколько статей посвящённых "жестокой" оккупацией Россией центральной Азии, отдельно вышел отчет, который рассказывал подданным о пользе решения по раскрепощению крестьян именно в форме десятилетнего контракта.

В ответ Николай получил счет. Только в этот раз счет могли видеть все подданные империи. Каждый человек, который умел читать или слушать теперь знал сколько стоят панталоны ее величества, сколько стоит мундир его величества, сколько стоят мундиры всех детей, сколько стоит шелковое постельное белье, алмазное декольте, а в конце заметка, которая напоминала читателям о плачевном состоянии бюджета империи.

Вадим добавил шпильку о том, сколько император тратит на балеты, выделив на чьи выступления и кому из актрис он чаще всего отправляет подарки.

Николай рвал и металл. По его приказу полковник уже третью неделю лазил по портовой зоне Петербурга, разыскивая подпольные печатные станки. Ситуация у Северодвинска еще раз напомнила императору о необходимости действовать, и он дал добро объединённой флотилии у Царьграда на поход. И сразу так вышло, что на это нашлись деньги из фонда поддержки ветеранов. Вадим тонко намекал императору, как будет в дальнейшем: пока правительство делает что-то полезное для страны, то на это всегда будут деньги. Николай же посчитал жест очередным напоминанием о покушении на свою власть.

Адмирал Нахимов и Гриффит же воспользовались случаем. У Царьграда остались броненосцы проекта Полумера сторожить проходы в проливы и помогать с обороной, пока все мореходные силы выдвинулись в поход, прихватив экспедиционный корпус из Крыма.

В это время Николай, Александр и полковник Гурьба решали, что же делать дальше. Николай все чаще привлекал сына к управлению страну, поручая важные и сложные задания. В условиях кризиса император хотел посмотреть, как же справится приемник. Полковника же пригласили как исполнителя.

— Мы провели социологический опрос, — Гурьба читал отчет.

— Какой опрос? — не понял Николай.

— Это наши социологи придумали. Опрашивать людей из разных слоев и в разных частях страны, чтобы понять отношение подданных…

— И что тут придумывать, так же всегда работали? — удивился Александр Николаевич.

— Вопросы задаются всем не скрываясь, только мы спрашиваем не в лоб, как человек например относиться к царь батюшке, а доволен ли он нынешней жизнью, — стал погружаться полковник в подробности.

Гурьба закончил дополнительные курсы в университете, чтобы и повыше пробиться и овладеть новыми средствами познания. Мир вокруг менялся, и полковник предпочитал меняться в ногу с ним. Если появился телеграф, значит должны быть люди, которые умеют им пользоваться, то же с телефоном, или что там еще придумает корпорация.

— Ладно, так что там думаете народ? — спросил Николай.

— Они в растерянности. Новые реформы встретили и тепло и неудовлетворённо. Условно, — принялся объяснять полковник, — могли бы и лучше. После появления нелегальных статей взгляды ушли скорее от вас.

Полковник положил перед Николаем список и разбивку всех государственных структур по отношению к решению императора. В армии среди молодых офицеров чуть ли не открыто критиковали манифест. Моряки были в откровенном замешательстве, не понимая, что происходит. Железно за императора выступали пожилые офицеры, большинство из которых застали Наполеоновские войны. Так же жандармы и полиция, среди обычных же чиновников, аппарат которых разросся как опухоль, не внушал. Сплошные приспособленцы без убеждений были готовы пойти за тем, кто сильнее.

— Ещё есть опросы фермеров, рабочих… — полковник пролистывал отчет, но Николай его остановил.

— Довольно. Бунты крестьян и мещан мы подавим. Против вооружённых сил у них нет и шанса.

— Как скажете, — полковник мысленно не согласился, но решил не перечить.

— Отец? — спросил Александр Николаевич, заметив раздражение Николая.

— Ничего, — огрызнулся Николай, — вообще ничего не помогает.

— Мы не должны отчаиваться, — хотел взбодрить отца Александр, но Николай поднял руку.

— Полковник, оставьте нас.

— Да, ваше величество, — Гурьба поклонился и вышел из кабинета.

— Я решил связаться с губернаторами… — Николай встал из-за стола и пошел к винному шкафу, чтобы налить любимого ликера, — во время войны с Коалицией все были как монолит, не разделить. Но что сейчас? Заметив мою слабость, они размякли, потеряли веру! Я каждого знаю лично, а теперь, словно плевок в лицо! Полковник тебе не говорил, что каждый десятый чиновник владеет какой-нибудь лавкой, магазинчиком связанным с Корпорацией? Я удивлен, что не больше, — Николай плевался сарказмом, как ядовитый паук, — хотя они осторожничают, и мы не всех нашли.

— Отец, а чего ты хотел? — спросил Александр, — жизнь станционного смотрителя это считай, что шутка. А есть еще доктора, учителя, полицейские. Все видят, что заводчики поднимаются и поднимаются быстро. На одной чаше весов корпорация, где есть общежития, квартиры черкз десять лет, детские сады, школы, с другой стороны мы.

Александр тяжело вздохнул. Российская империя напоминала химеру из библии, существо, которое собрали из разных частей, и теперь швы трещали. Император еще не увидел, но он уже стал символом старого мира. Его правительство просто не успевало реагировать, а желание Николая влезать в каждое дело, только больше усугубляло разрыв. Николай был императором почти тридцать лет, но он оставался человеком. Человеком, который нуждался во сне, еде, отдыхе и любви.

С другой же стороны… Николай не верил, что за всем конфликтом стоял только один Вадим, ведь один человек не мог так глубоко проникнуть в суть вещей. Мысли императора медленно вернулись к отчету еще старого главы Третьего Отделения генералу Месечкину. Отчёту о странных не людях, которые разгуливали по земле, преследуя неизвестные цели.

Николаю осталось только ждать платежа Коалиции.

***

Новейшие ледокольные крейсера построили в Северодвинске для сопровождения обычных ледоколов по Северному морскому пути и для обороны северного побережья. Адмирал Горынин влюбился в головной корабль серии Горыня с первого взгляда. Корабль в движение приводило три мощных винта, способных разбивать лед. Суммарно же мощность паровых машин доходила до двадцати семи тысяч сил.

Прочный двойной бронекорпус служил надёжной защитой как от ядер, так и от возможных столкновений со льдинами. На палубе же разместили две орудийные башни с Софьями и по три семидесяти миллиметровых орудия по бортам с противоосколочными щитками. От бронированной рубки корабля к трубам тянулась радиоантенна для связи с материком, кораблями эскадры или судами поддержки.

Для похода к Датским проливам Вадим выделил малые силы сопровождения в виде нескольких танкеров с углем, боеприпасом и два корабля носителя быстроходных комаров. Юркие суда с противокорабельными ракетами хранил подвешенными на палубах, как шлюпки и спускали перед боем на кранах.

Дания осторожно согласилась помочь Вадиму, в обмен на кредит под хорошие условия. Они тоже натерпелись за войну и хотели хорошенько обновить арсенал, чтобы в следующий раз надрать лицо Прусакам еще чище.

Горынин же ждал начала операции с нескрываемым возбуждением. Он долго служил на флоте, отдав всего себя, и когда увидел новейший клипер на винтовом ходу, то сразу понял — вот оно будущее. У России был шанс начать перевооружение флота первыми в мире, оседлать волну, но Николай любил пехоту. Это все знали. Горынин же просто попал под горячую руку крючкотворцев. Но адмирал это запомнил.

Как и запомнил Вадима, который пришел к нему и предложил возглавить волну, которую правительство упустило. Да торговый флот не пользовался такой честью, туда шли на пенсию, или наоборот, юнцы, чтобы набраться опыта. Вадим же предложил адмиралу стать исследователем, первопроходцем, победителем самого непокорного, самого нелюдимого из океанов.

Горынин теперь знал Север империи лучше любого в мире. И он лучше любого другого знал, что там, под промёрзшей землей, льдом и снегом скрыты сокровища невиданных масштабов. Донбасс с запасами угля уже не казался лучшей жемчужиной страны.

Об этом же знал и Вадим. Знал и строил ледоколы. Дорогие суда не окупались, если бы с Востока возили шкуры или что-то еще, поэтому они везли золото и серебро. Северный морской путь стал нелегальной жилой доставки драгоценных металлов в обход казны.

Как бы у адмирала не болело сердце, но он видел куда идут деньги. Вадим ему доверял и показывал даже самые закрытые проекты. Пока на юге и западе шли какие-то отвлекающие маневры, войны, революции, в Сибири шла работа. Горынин же следил, чтобы об этой работе никто не знал и не мог вмешаться. Вместе они завладели не просто волной, а посеяли бурю.

Стрелка часов на карманных часах адмирала указала на восьмерку. Утренний туман уже разошелся и с Запада дул сильный ветер. На горизонте появились следы дыма.

К проливам шла английская эскадра пароходов. Именно англичане собрались первыми предоставить Николаю помощь в попытке откупиться, потому что именно у них больше всего горело под хвостом. Стараниями адмирала Романова в Индийском океане и у берегов Африки метрополия потеряла связь с зарубежными колониями. Виктория национализировала Ост-Индийскую компания, приняв колонию под личное правление короны. Лорды не хотели и не любили терять деньги, вот и спешили обратить ситуацию. Как это уже случалось не раз.

Британцы же первыми поняли масштаб проблемы после боя у Одессы.

— Что известно? — спросил Горынин у капитана флагмана.

— Не все. Десять паровых фрегатов, новые модели. Знаем, что деньги везут на "Курьере".

Горынин поднял бинокль. Последние несколько месяцев разведка Вадима в Англии все чаще стала натыкаться на препятствия. Нормальная ситуация, но очень не вовремя.

Новые паровые фрегаты англичан не отвернули даже разглядев ледокольные крейсера русских, что уже вызывало уважение. Через бинокль адмирал не мог понять, из чего сделаны корпуса кораблей, но новые рубки и орудия в подобии спонсонов намекали на новинки в инженерной школе. Какие именно Лами поставили пушки Горынин не знал, но ходили слухи, что коалиция начала испытания первого нарезного орудие со скреплённым стволом, изобретённое английским инженером Армстронгом. Софья давно переросла детские болезни и верно служила имперской армии и флоту. Так что адмирал с интересом ждал столкновения.

Первыми поприветствовать англичан вышли разведывательные комары. Катера шли без ракет, только с морскими пулеметами. У разведчиков стояла задача найти корабль с грузом.

Англичане словно в замешательстве среагировали не сразу, подпустив разведчиков слишком близко. Адмирал надеялся, что эскадра просто застала врага врасплох и они не ждали новую флотилию именно от Вадима на Балтике. А зря.

Комары успели найти “Курьера” прежде чем по ним открыли огонь. Из чего-то мелкого и скоростного. Работали как раз новые пушки Армстронга сорок пятого калибра. Но работали не уверенно, не на пределе возможностей. И получив пару попаданий комары ответили длинными очередями. Двадцати миллиметровые снаряды сдували орудийные расчеты мелких пушек, но крупные орудия в спонсонах молчали, словно готовясь к чему-то.

Выдвинулся второй эшелон Российской Северной эскадры. Пропуски между крейсерами прикрывали комары с ракетами. Все построение напоминало большую сеть или невод, где грузилами выступали крейсера.

Вот тут англичане и показали, что они не речная рыба.

Словно ужаленные в корму британские фрегаты загудели и рванули навстречу. Вода под кормой словно закипела, запенившись, а британцы встали на дыбы, ускоряясь. Разведывательные комары развернулись и бросились в погоню, но даже у них не хватало скорости.

Горынин взмок. Задрав нос англичане показали козырь: стальной таран, напоминавший большой гарпун для охоты на китов. Не только с остриём, но и зубцами, чтобы застрять в толстой шкуре. Лами шли на таран.

— Открыть огонь! — отдал приказ адмирал, нарушив тишину и вернув офицеров в реальность.

Враг тоже умел неприятно удивлять, но бой только начался.

Башенные орудия дали первый пристрелочный залп, но время на второй могло и не хватить. Так что на перехват выдвинулись комары, нарушив построение.

Флагману повезло попасть прямо в задранное брюхо фрегата, разворошив внутренности каморным снарядом. Разваливающийся пополам от нагрузки англичанин завилял и завалился на бок, прежде чем исчез во взрыве пара.

— Что за черт, — Горынин схватился за перила мостика, чтобы не упасть.

По рубке раздались голоса:

— Капитан удар! У противника наверное взорвался котел!

— Вздор! — Владлен Иоанский расстегнул воротничок адмиральского мундира, — что там должно быть за давление?

— Не могу знать, — стушевался сигнальщик, который и доложил наблюдение.

Чтобы хотя бы попытаться уйти с пути ракет, англичане тоже нарушили строй и разделившись на две волны. Первая волна шла на таран, вторая же явно собиралась прорвать блокаду.

— Приготовиться к удару! — скомандовал капитан, когда британец подошел опасно близко и сбросив скорость опустил нос.

Удар сотряс крейсер, в воздухе же раздался скрежет стали о сталь, напоминая морякам треск льда в арктике. Они хотели вспороть тушу крейсера ниже ватер линии, но не получилось.

Таран пробил первый корпус, но мощнейшая броня вывернула наконечник, и британец застрял. И вот тогда стало понятно, для чего же были нужны орудия в спонсонах. Фрегат поднял стволы орудий как маленькие ручки и накрыл палубу и мостик крейсера струей желтого дыма. Под огромным давлением англичане решили затравить русских моряков, надеясь на неожиданность манёвра.

— Противогазы! — скомандовал капитан задыхаясь.

Эту новинку заставили носить на поясе вообще всех. Даже Владлен, встав на ноги, снял устройство с пояса и натянул на лицо.

— Смотрите! — испуганно заорал сигнальщик показывая на соседний кесер “Бегемот”.

В него тоже впился британец, только вместо газа поливал палубу струями горящей нефти. Горыня не мог помочь собрату, бортовые орудия поливали проскочивших англичан. Тогда адмирал через бинокль заметил моряка, который выскочил из бортовой оружейной ниши, сбросил с семидесяти миллиметрового снаряда защитный колпачок и бросился к фрегату. Он словно не чувствовал жара пламени, хотя на нем слезала кожа, пока все офицеры на мостике бессильно наблюдали. Мотроспробежал по горящей палубе и прыгнул. Обычный фугасный снаряд со снаряжённым взрывателем сработал о британскую палубу.

— Господи помилуй его душу, — перекрестился Владлен Иоанский, продолжив бормотать про себя, — … и очисти ны от всякия скверны, и спаси…

Таран британца сломался, но фрегат не спешил тонуть. Он медленно горел от собственного оружия. Взрыв снаряда на палубе повредив внутренние резервуары, начался страшный пожар, но никто не спешил на помощь. Сначала выжившие артиллеристы на Бегемоте расстреляли вцепившегося в Горыню фрегат, а потом уже Горыня помогал тушить Бегемота из водомета. Пламя удалось сбить не разу. На белой бронированной шкуре бегемота появились черные пятна, деревянный же настил верхней палубы прогорел и теперь напоминал решето.

— Ваше высокоблагородие, доклад с одного из комаров, — к Горынину обратился связист.

— Что там?

— “Курьера” загнали на берег.

Адмирал заметил, что связист не решается продолжить, поэтому добавил ласки в голос:

— Ну отлично же. Что не так?

— Капитан комара загнал британца на берег, выпустив корабельные ракеты, — во флоте пока не прижилось полное название “противокорабельные ракеты” и моряки коверкали слово, — одна взорвалась разу, снеся рубку управления. А вот вторая застряла в корпусе. К Английскому кораблю уже выходят местные, а если они узнают о грузе…

— Не продолжай, — приказал Горынин, — передать приказ!

***

Молодой капитан Осипов полюбил Комар, стоило только ступить на борт юркого противокорабельного катера. Молодой офицер справедливо считал, что именно за быстроходными кораблями стояло будущее российского флота, поэтому, когда британец стал отрываться от погони, то Осипов воспринял это как вызов. Первой же ракетой он метко снес рубку управления. В датских проливах стоило только отвлечься, как сразу же корабль рисковал наскочить на мель. Так и случилось. “Курьер” потерял управление и сбился с пути. Только чудом британец не развалился, вспоров себе брюхо об острые камни.

А вот дальше в игру вступила смекалка капитана Осипова. Он знал Какой груз перевозил англичане, и не мог допустить потерю груза или чтобы кто-то кроме российского флота его получил.

Тогда Осипов приказал убрать взрыватель со второй противокорабельной ракеты и ударить болванкой. Трюк сработал. Английские моряки побежали только от вида несущейся на них ракеты, а стоило же этой дуре пробить палубу и еще посветить работающим двигателем словно огромным факелом.

Осипов дождался, пока в ракете закончится топливо и только после этого приказал брать фрегат на абордаж. И под предлогом неразорвавшейся ракеты закрыл доступ к трофею.

К сожалению, но ракета пострадала сильнее чем хотелось бы. Груз пришлось быстро перегружать на суда поддержки, а потом подорвать заряд, уничтожив тайну нового двигателя британцев.