Ветрогон

Глава 19

Когда мы с Мариной вышли из отцовского ателье, часы показывали уже половину девятого. Марине, как я и ожидал, синее платье очень шло: у отца наметанный глаз на такие вещи! На моей памяти он всегда так умудрялся одеть маму (если она соглашалась слушаться его советов), что она выглядела как знаменитая актриса театра. Почему именно театра? Потому что актрисы кино редко бывают такими рослыми и мощными.

Мне в новом комплекте тоже было комфортно. Если честно, комфортнее, чем в предыдущем: свитер-то из натуральной шерсти! Расстарался отец ради ребенка-волшебника, просто своему сыну свитер купил не такой качественный.

— Ты сейчас куда? — спросила меня Марина.

— Это мой вопрос должен быть, — сказал я. — Я-то практически дома.

— Так, погоди… Ты ведь тот же парень, что раньше назывался Ветрогоном? — я кивнул. — Тогда я слышала о тебе! Ты живешь не в Убежище, а где-то отшельничаешь?

— Типа того, — кивнул я.

— Пригласишь меня к себе в пещеру?

Мысленно я скрежетнул зубами — вот так сделаешь доброе дело, а тебе на шею сесть норовят и ножки свесить. А вслух сказал мирно:

— Там очень тесно и неуютно. У меня одна девчонка в гостях была, так все время ругалась: чего это чайник закопченный, чего это постель из хвои… Нет, больше никого звать не буду!

Я дипломатично не стал добавлять «Особенно девчонок».

— Ясно, — Марина погрустнела. — Но, выходит, тут и Убежище рядом есть? Мне говорили, ты недалеко от Убежища живешь.

— Есть, — я кивнул. — Блин, как бы тебе описать…

— Не трудись, — она махнула рукой, — ближайшее Убежище всегда само находится, на карту смотреть не надо. Только… — она замялась.

— Да?

— Если будешь с ребятами оттуда говорить про меня, не упоминай, что я у родителей до сих пор появляюсь, ладно? — просительно сказала она. — Я никому про это не говорила. В смысле, вообще никому! Ты первый.

— Хорошо, — легко согласился я. — А ты не будешь возражать, если я своему контакту из Службы расскажу?

— В смысле, твоей маме? — она засмеялась. — Говори, конечно! Ну что, до завтра?

Она вопросительно посмотрела на меня, будто ждала чего-то.

— Можно и до завтра, но… Ты уверена, что я тебе нужен? Забери у отца комплект, да и все. Ну, поблагодари, если ты вежливая, а так можешь и не благодарить. Он мне еще и не то должен.

— Это из-за него ты стал волшебником? — спросила Марина.

— Догадалась?

— Конечно.

— И да, и нет. Мы поссорились, я вспылил… Но сейчас думаю, что я, может быть, все равно это выбрал бы, — то ли соврал, то ли не соврал я. — Как-то… Если не я, то кто? Никогда не уклонялся от ответственности.

Марина повеселела снова: кажется, я нашел правильные слова. Ну еще бы, ясно же, что она тяготится своим выбором.

— Все-таки прилетай тоже к четырем, — попросила Марина. — Мало ли… Мне с тобой спокойнее.

Я пообещал, и на том мы наконец расстались.

Про себя я решил не лететь: ну вот зачем мне сдалась эта Марина? Про свою систему тренировок она мне уже рассказала, а дальше что? Будет смотреть печальными серыми глазами и вздыхать?

Однако дома в пещере мне вдруг показалось невыносимо скучно, даже тоскливо. Книги я все перечитал — надо бы отнести в Убежище и набрать новых, но душа не лежала. Мясо наготовлено впрок, дрова тоже. Делать решительно нечего. Так что я все-таки полетел на следующий день к отцу в ателье, присмотреть. Мне еще пришло в голову, что он может все-таки выпендриться и пошить с какими-то своими «улучшениями», которые на корню подорвут хрупкий самообман Марины.

С Мариной мы пересеклись еще над бизнес-центром: вроде бы небо большое, но разминуться рядом с целью не так уж просто.

— Привет! — она помахала мне рукой. — А ребята у вас в Убежище прикольные, мне про тебя много баек рассказали.

— Да где там «много», — буркнул я. — Я на «много» еще не натворил.

— О, так это только начало? — деланно изумилась Марина. — Интересно будет следить за твоими приключениями!

— Следи, воля твоя, — ответил я в тон. — Только донаты за стрим не забывай присылать.

Ну, то есть я сказал, используя местную лексику для «донатов» и «стримов». Марина хихикнула, хотя я вовсе не собирался ее смешить.

У отца, вопреки моим опасениям, все было готово и все в точности так же, как было на старой форме — даже нитки того же цвета! В смысле, не просто того же, а там в одном месте юбка была зашита нитками чуть-чуть другого оттенка — он и это воспроизвел!

— Спасибо! — Марина сразу же расцвела. — Не знаю, как вас и благодарить!

— Помочь девочке-волшебнице — честь для меня! — сказал отец. — Хотите сделать мне приятное — надевайте хоть иногда синее платье, которое я вам подарил.

— Да я его вернуть собиралась… — растерялась Марина.

— Нет-нет, ни в коем случае! Это подарок!

— Так ведь я почти не буду его носить!

— Да хоть сожгите! — отец встал в позу. — Я же сказал: подарок… — подумав, он добавил: — Ну или подарите его кому-то другому, если сами носить не хотите, но учтите, что максимально выигрышно оно будет смотреться на девочке вашего типа внешности.

— Хорошо, я поняла, — лучезарно улыбнулась ему Марина. — Еще раз спасибо!

Она выглядела такой легкой, такой воздушной, такой… Примиренной с миром, что я почувствовал: вопреки всему, я больше не ненавижу Пантелеймона Ураганова. Неожиданный эффект. И, замечу, даже не основанный на гормональной реакции в отношении красивой девочки — нет у меня нужных гормонов. Удивительное рядом!

Я немного опасался, что отец будет вызывать меня на прочувствованный разговор или — что вероятнее! — попросит замолвить за него словечко перед мамой. Но он, что удивительно, об этом промолчал. А вот что сказал:

— Сын! Я так рад, что ты наконец стал посылать мне детей-волшебников! А ты случайно не знаком с кем-то из Девочек-Лошадок?

Кому что, а вшивому баня!

— Знаком! — рявкнул я. — Но их к тебе не пошлю — просто из принципа!

И был таков.

В четыре часа дня в наших широтах солнце клонилось к закату, но еще не темнело. Началась оттепель: с крыш капало, под ногами хлюпали лужи и разъезжалась снежная каша, в воздухе почти что пахло весной — несмотря на вторую половину ноября.

Гулять в такую погоду — занятие очень на любителя: даже без ощущения холода все время скользить на гололеде и шлепать по лужам мало приятного. Но возвращаться в пещеру душа не лежала. Хотелось… Я даже сперва не понял, чего, а потом до меня дошло. Хотелось побыть нормальным. Съесть мороженого. Сходить в кино. Что-то такое, из арсенала моего собственного давнего детства в прежнем мире… Или, может быть, зависнуть в компьютерном клубе или на бесплатных (для детей!) авиасимуляторах, которые тут установлены в каждом торговом центре, хотя бы один на этаж… Да просто, блин, прогуляться, не ловя на себе уважительные, сочувственные или еще какие-то сложные взгляды!

Может быть, я и сказал Марине правду вчера — что, поразмыслив, вполне мог бы стать ребенком-волшебником по доброй воле… Просто чтобы Проклятье не призвало вместо меня кого-то другого, настоящего ребенка (известно, что количество детей-волшебников во все эпохи примерно одинаково, несмотря на рост населения, то есть Проклятье инициирует не всех подряд, а «по жребию»). Но ей же ей, как мне остоеросило это состояние за прошедшие месяцы!

Мысли о разговоре с Мариной зацепили мысли о ней самой. А она ведь как-то умудрялась сходить за обычную девочку! Притворялась перед родителями… А я чем хуже? На мне ведь нигде не написано, что я мальчик-волшебник!

«У нее предмет-компаньон маленький, — возразил я сам себе. — Спрятал — и все. А даже если и не прятать, ну мало ли, девочка таскает с собой красивую ракушку! У меня же…»

Тут я не стал додумывать: не хотел обижать Всадника Ветра даже мысленно.

Но ведь его не обязательно всегда носить с собой!

Одно о предметах-компаньонах известно точно: они всегда и где угодно находят своих владельцев. Для этого даже не обязательно оказываться в опасности, хотя и тогда предметы-компаньоны появляются сами собой — можно просто призвать. Ну что ж…

Я взлетел на крышу ближайшего дома — это оказался длинный одноэтажный магазин — и положил свою глефу за парапетом крыши. Мне казалось, что расстаться с предметом-компаньоном должно быть тяжело, но ничего особенного я не почувствовал. Через секунду я понял, почему: Всадник Ветра никуда не делся! Он по-прежнему был со мной, в каждом биении сердца. Я просто оставлял здесь его часть, физическую манифестацию, даже не самую важную.

Отлично!

Осталось только спуститься. Без глефы — стало быть, без возможности летать.

Но я ведь не идиот, я подумал об этом заранее! Одноэтажный магазин был выбран по двум причинам: во-первых, у него имелась пожарная лестница с крыши, по которой можно было спустить в пустующий технический дворик с наваленными там вопреки нормам пожарной безопасности коробками и палетами. Никто там меня не увидел и любопытствовать не стал. Во-вторых, если бы эта лестница оказалась в аварийном состоянии, я бы… Нет, не настучал бы в инспекцию, а просто спрыгнул бы! С первого этажа даже обычные мальчишки моего возраста сигают, мне же, с укрепленными магией костями, сам бог велел.

Сигать не пришлось: новенькая, не успевшая даже заржаветь на стыках пожарная лестница оказалась не бутафорской, а вполне исправной. То есть реально крепилась к стене и держала мой вес. Отлично!

«Ну вот, — сказал я себе, оказавшись наконец на тротуаре. — Ты выглядишь как нормальный школьник… Может быть, одет легковато — так ведь оттепель сегодня! Теперь просто иди и наслаждайся прогулкой!»

Самое интересное, что у меня даже получилось выполнить этот приказ самому себе. И вести себя при этом не как солдатик в увольнительной (МНОГО вкусной хавки), а как ностальгирующий взрослый. Сам от себя не ожидал.

Я заглянул в торговый центр — не тот, где арендовал помещение отец, а другой, покруче и поинтереснее. Денег у меня, конечно, не было, брать бесплатно я по-прежнему не хотел, да и инкогнито бы это нарушило. Но там и бесплатных развлечений хватало: от выставки муляжей оружия и макета Искровой башни в масштабе 10:1 до авиасимулятора с виртуальной реальностью на третьем этаже. Для взрослых он был платным, а для детей — нет, но ограниченным по времени: двадцать минут — и все. Если, конечно, ты не набивал на нем реально много очков, тогда срок продлевался на пять минут.

Помнится, когда мама привела меня сюда первый раз — в нежном возрасте шести лет — я просидел в этом симуляторе час, выведя из себя сразу несколько групп ожидающих детишек.

В этот раз я тоже заглянул в авиасимулятор, но оказалось, что с моей новой скоростью реакции играть откровенно скучно. Я мог бы сидеть в нем часами, а толку-то? Да и ребятишек было жалко: к вечеру субботы их тут толпы бродили и выстраивались в очередь.

Так что я пошел в ночной — точнее, вечерний — парк. Тот самый, в котором не успел погулять в день встречи с собакой.

Боялся ли я, что меня узнают? Немного. В смысле, не то чтобы боялся… Не хотел ловить удивленные взгляды и отвечать на вопросы. Но мною овладело какое-то расслабленное, ленивое состояние. Типа, будь что будет, а я отдыхаю — и гори оно все синем пламенем!

Но пронесло. Какой-то встречный мужичок лет пятидесяти, седоусый и в кепке, вскинул брови и весело спросил:

— Закаляешься, молодое племя?

Он явно имел в виду мой осенний плащ не по погоде.

— Есть такое, — весело ответил я.

Вот и все.

Парк почти пустовал: что здесь делать в такую погоду? Разве что путь срезать из пункта А в пункт Б, но я бродил вдали от главной аллеи. Никакой бешеной собаки на этот раз на меня не выскочило, даже жирные белки, что обычно выпрашивают еду у прохожих, не показывались. Наверное, спокойно сидят в домиках, которые построили для них служители парка, и нос наружу не кажут.

Так приятно было осознавать, что это все еще мой город, мой мир, мое время. Что я ничем не отличаюсь от обычного ребенка. Что ни уважения, ни чувство вины, ни жалость не выливаются на меня ведрами, стоит кому-то увидеть мою глефу.

Да и просто… Парк оказался неожиданно хорош. Из-за оттепели деревья облепили ледяные капли — наверное, раньше днем шел снег — которые переливались в свете фонарей.

Ухмыльнувшись от избытка чувств, от ощущения лихости и полноты бытия — почти как возле Прорыва, только лучше, потому что шло от сердца — я раскинул руки и крутанулся на месте.

И, к моему удивлению, ломкий зимний снег, не пушистый, а покрытый тонкой ледяной коркой, взметнулся по обе стороны аллеи, следуя моим движениям!

Ну нифига себе. Я что, все-таки могу колдовать без Всадника Ветра?

Я взмахнул руками еще раз, подняв новые фонтанчики снега.

Мои мысли об инкогнито были сразу забыты, их сменил знакомый естествопытательский зуд. Интересно, а взлететь без глефы смогу?

Но не тут-то было. Едва я сосредоточился на знакомом уже не хуже процесса дыхания ощущении полета, как Всадник Ветра возник в моей руке, словно бы по щелчку пальцев. Не прилетел, не соткался из воздуха, просто возник, как старинный спецэффект из тех времен, когда еще не умели рисовать синие сияющие ленточки в воздухе и вся магия изображалась просто склейкой и обрезкой пленки. Мы с ним сразу же поднялись в воздух, плавно и бесшумно, поднявшись высоко над путаницей парковых ветвей.

М-да. А жаль, мог бы быть интересный эффект… Не знаю, к чему мне способность колдовать без глефы, если ее всегда можно призвать, но нутром чую — пригодилась бы. Впрочем, можно поэкспериментировать, с миниатюрными «воздушными контейнерами» тоже не сразу получилось…

Да, надо составить себе новую программу тренировок. И заодно научиться телепортироваться в Убежище, это сэкономило бы массу времени. Если у того паренька, Мечехвоста, стабильно получается, значит, и у меня получится.

С такими мыслями я летел над городом, не выбирая дороги. Думаю, если бы я поразмышлял еще чуток, меня бы снова вынесло к Убежищу — но из медитативных раздумий меня выбила внезапная вспышка. Тут я понял, что довольно давно видел столб дыма, но принимал его за дым из трубы котельной — не настолько хорошо я знал город, чтобы помнить расположение всех этих точек! А теперь на фоне дыма взвился язык огня, немедленно окрасив низкие серые тучи в розовый. Где-то полыхнуло.

В первый момент сердце у меня екнуло, зацепившись за спонтанную идиотскую мысль: неужели АЭС? Мама ведь все еще на дежурстве!.. Идиотскую потому, что перед появлением открытого пламени уже прозвучала бы радиационная тревога. С этим в Атомоградах строго. А уж как нас в школе заставляли зубрить правила поведения при подаче сигнала атомной тревоги! Почище, чем при появлении хищника Междумирья…

Тут до меня наконец дошло: АЭС гораздо севернее, здесь, на юге особо ничего нет. Это новая часть города, там малоэтажная застройка.

Умеренно краткое пояснение: в Атомоградах и других построенных по схожим проектам городах, например, Тепловодсках, что возводились близко к горам, малоэтажная застройка долгое время в принципе запрещалась, чтобы сократить защищаемую площадь. Хотите собственный домик с садом? Селитесь где-нибудь еще и приезжайте работать вахтовым методом. Однако лет тридцать или сорок назад, с развитием технологий, тогдашний Магистериум разрешил наконец строительство на землях спецгородов невысоких домов, до четырех этажей, с условием, что в них будет проживать не менее трех семей. Грубо говоря, кондоминиумы стало можно строить, бабушкины избушки и прочие «улучшенные бытовки» — никак. Ну и территорию пригородов расширили.

Народ массово кинулся заселять отведенные зоны: оказывается, желание собственного «домика с садом» чесалось у многих работников высокотехнологичного производства! Давно уже мне на форумах попадался чей-то злорадный рассказ, что там де была масса всяких хитрожопств, типа по документам три семьи, а на деле — всякие родственники-свойственники, которые фактически в доме не живут; или вообще кто-то строит «апартаменты для сдачи в аренду», а реально арендаторов не ищет. Но, что называется, были бы деньги оплачивать дополнительный налог на весь метраж. Бабло муниципалитет взыскивал жестко, с остальными злоупотреблениями особо не боролись, и они и так как-то сошли на нет. Особо богатые люди в Атомоградах не задерживаются: и военным, и физикам с инженерами платят отлично, но большинство живет в ведомственных квартирах с прицелом переехать на пенсию в более теплые и безопасные края. А остальные быстро смекнули, что обитать обычной нуклеарной семьей, пусть даже с тремя или четырьмя детьми, в доме на тысячу квадратов и полностью платить за него налог — такое себе. Ходят слухи, там сейчас довольно много домов таких хитрожопых товарищей пустует: где-то хозяева подали на банкротство, где-то идет судебная тяжба между владельцами «по документам» и «по факту», где-то владельцы отключили дома от коммуникаций и вывели из жилого фонда — тогда «защитный» налог почти обнуляется, остается только маленький земельный. А где пустующие дома, там и пожары…

Подумав так, я собирался уже развернуться лететь в пещеру — с пожаром в нежилом доме прекрасно справятся и без меня — но все-таки передумал. А вдруг дом не пустой? Вдруг там несколько домов горит? Вон как полыхает…

Домчав до места, я увидел, что спешил не зря. Пожарных еще и близко не было. Ну да, полыхнуло-то недавно. Я видел в документалке, что так бывает: пожар долго тлеет, а потом дом вспыхивает, словно его сбрызнули керосином. Там еще призывали сообщать о запахе гари и дыма — мол, пусть лучше пожарные съездят на ложный вызов, когда кто-то сковородку на плите спалил, чем пропустят начало мощного пожара.

Тут, видимо, никто эту документалку не смотрел. А может быть, никого из соседей дома не оказалось. Может быть даже, они как раз развлекаются в том же торговом центре, который я недавно покинул.

А нет, вон, несколько человек все же неуклюже переминаются возле полыхающего дома… Домов. Их тут три. Похоже, первым действительно загорелось пустое здание — оно легко опознавалось по заколоченным снизу окнам и заваленному сугробами двору. Но огонь перекинулся на соседний дом — походу, они тут строились по единому плану и практически стена к стене, как в каких-нибудь коттеджных поселках моего прежнего мира — и оттуда еще на один. На этом третьем пока только огонь весело танцевал по сухим листьям на крыше… Откуда там сухая листва? Видно, с осени не убрали, ее снегом засыпало, потом в оттепель она оттаяла и успела за день просохнуть. Или жар от соседнего дома ее посушил…

Тут было ясно, что делать: без всякого раздумья я просто сбил огонь воздушной волной. Точнее, попытался сбить. Пламя на миг улеглось — и вспыхнуло сильнее!

Ох, черт, подпитка кислородом! Слишком маленький «напор» воздушной волны.

Я подумал, не шибануть ли воздушной пулей или направленным воздушным контейнером, авось все-таки пламя собьет (но не повредит ли крышу?), но сделать ничего не успел. Меня отвлекли вопли внизу:

— Дети! Там дети! Помогите, кто-нибудь!

Вопила молодая совсем женщина, скорее, даже девушка, просто по перекошенному от ужасу и слез лицу с трудом считывался возраст. Одета она была в футболку, домашние тренировки и шлепанцы на босу ногу — явно выскочила из дома в такой спешке, что даже куртку с вешалки не сняла.

Из второго дома, тот, который еще не полыхал весь, но уже качественно успел и загореться, и дымом окутаться. Хотя окна второго этажа еще светились: то есть проводка как минимум не вся оплавилась.

— Машка с Мишкой, что ли? — спросил стоящий рядом мужик, в зимней куртке поверх таких же домашних треников и футболки. Сосед, наверное. — Ты та нянька, которую Евстигнея на вечер наняла?

Голоса отлично поднимались вверх, несмотря на шум пламени, мне было слышно каждое слово.

— Да! Родители в театр ушли, я вот сидела… Они там наверху, в детской! Я им внизу ужин готовила! А все вспыхнуло!

— Тебе детей доверили, а ты, шалава беспутная, без них выскочила! — рявкнул мужик.

Но я его уже не слушал. Я метнулся от третьего дома ко второму. Окно детской считывалось сразу: по веселеньким занавескам с мишками и воздушными шарами и по розово-голубым обоям. Под вопли с улицы — похоже, меня увидели, но что кричали, я пропустил мимо сознания — я высадил стекло и сиганул через подоконник.

Красивая чистенькая комната была полна дыма, сквозь который сказочные животные приветливо улыбались со стен. Все-таки не совсем детская, скорее, игровая: кроватей я тут не увидел, только куча игрушек, стол с песком, кукольный дом с меня ростом, что-то вроде вигвама, стеллаж с детскими книгами, на полу большой лист ватмана, изрисованный — скорее, исчерканный — мелками, сами мелки валяются вокруг, не наступить бы… Судя по качеству «рисунков» и прочему, завсегдатаям этой игровой четыре-пять лет, не больше. Скорее, даже меньше. Но самих их не видно.

— Миша! Маша! — закричал я. — Вылезайте!

Молчание.

— Видите, я мальчик-волшебник! Пришел вас спас… В смысле, в гости к вам! Мы здорово поиграем!

Молчание.

Я заглянул в вигвам, под кресло — пусто. Дыма становилось все больше и больше, при этом воздух делался суше и жарче. К счастью, мне он особо не мешал: вокруг меня сам собой создался кокон чистого воздуха. Не спелл, в смысле, я сознательно этого не делал. Похоже, Всадник Ветра так защищал меня.

Но как в такой атмосфере чувствует себя трехлетка?

На подходе к двери я чуть не споткнулся о детскую ступеньку и увидел, что сама дверь приоткрыта. Блин, точно трехлетки — до ручки еще сами не достают! Но сбежать — сбежали. Зачем? От дыма спрятались? Или попытались спуститься вниз?

Я вышел в коридор второго этажа.

Здесь уже не только затянуло все дымом, здесь уже бушевал огонь — его подтягивало от лестничной клетки. С потолка падали обугленные куски штукатурки или обоев, хрен его знает, снизу летели искры. Если не ад, то его репетиция в костюмах. Блин-блин-блин, не видно же ни хрена!

Памятуя о фиаско с третьим домом, я попытался сотворить воздушную волну как можно сильнее: ударил Всадника Ветра древком об пол, но вложил в этот жест максимум доступной мне магии.

И у меня получилось! Воздушная волна снесла дым, на миг расчистив коридор. Я увидел и вход на лестницу, что вела на первый этаж, и выходящую на площадку двери в несколько соседних комнат… Слишком много дверей. Сколько же у них тут спален⁈ Неужели правда две семьи в роскошной коммуналке живут?

И тут огонь на лестнице вспыхнул в два раза сильнее — ну, по ощущениям. Потолок затрещал, балка с висящей на ней люстрой обрушилась вниз. Тут же погас электрический свет, который до этого каким-то чудом еще держался. Стало не только дымно, но и темно, хоть глаз коли. Магический огонек на конце моей глефы, который я инстинктивно тут же зажег, не спасал ситуацию.

Слово «блин» не описывало мои эмоции в этот момент.

— Маша! Миша! — закричал я снова.

Пламя шумело и трещало вокруг. Мне показалось, что я расслышал слабый крик, как будто мне ответили, но ничего было не разобрать.

Черт-черт-черт.

Пускать «воздушные пули» — с гарантией еще что-нибудь обрушить, а то и вовсе пробить стену и попасть в ребенка. Да и чем они помогут? Они узкие, пламя не собьют. Воздушный контейнер? Размером с дом его не сделаешь, а даже если и сделал бы — что толку? Транспортные потоки воздуха? Проверял уже на третьем доме, они не сбивают пламя, а только раздувают его. Ну и от «циркулярной пилы» и вовсе толку нет, если я не хочу разрезать дом от конька до подвала.

Лихорадочно я перебирал все доступные мне спеллы и возможности. Не подходит! Ничего, блин, не подходит! Если бы можно было использовать транспортный контейнер, чтобы создать локальный вакуум — или хотя бы просто зону низкого давления — это могло бы погасить или ослабить огонь. Но я не мог понять, как это сделать — то ли не было заложено этого в механике, то ли мне не хватало мозгов сообразить.

— Всадник Ветра! — я вновь стукнул глефой об пол, на сей раз не стремясь магичить, а просто от отчаяния. — Что ж ты за… Предмет магический!

Что в тебе толку, если ты не можешь помочь мне спасти двоих детей? Что во мне толку, зачем я пожертвовал собой, забравшись на эти галеры⁈ Как я собрался защитить мир, если я даже двух малышей не могу защитить⁈

И этот только частично облеченный в слова отчаянный вопль сработал! Не совсем, но сработал. Он сдвинул что-то в моем личном Проклятье-Благословении, я почувствовал это! На миг мне стало ясно — или показалось ясным — действие всех моих спеллов, на что они влияли, на что нет, какие, образно говоря, «кнопки» в магической структуре мира нажимали… Грубо говоря, я увидел за «дружелюбным» (не очень) интерфейсом кусок исходного кода. Не двоичный код, не самые основы мироздания, а команды на магическом языке программирования. По крайней мере, такая аналогия пришла мне в голову.

И… И… Ничего. Теперь я не гадал, можно ли применить мои возможности для борьбы с огнем. Теперь я точно знал — нельзя.

Воздушники, создаваемые Проклятьем, просто не были на это заточены! Раздуть огонь — да. Пройти через огонь сами или провести людей — да. Но бороться с самим огнем… С тем же успехом я мог просто на него плюнуть.

Огонь — сфера огневиков, и против монстров, которые пулялись файерболлами, Проклятье выкидывало в основном их и водников, может быть, с одним воздушником для усиления партии — чтобы на подхвате был. И, разумеется, никакого вакуума воздушникам не давалось.

Да вы издеваетесь!

Вся моя магическая энергия — а я до сих пор был переполнен ею после недавнего визита к Прорыву — бесполезна⁈

Врешь! Не может такого быть! Я отказываюсь.

И я стряхнул магию с себя, словно воду. Всю и разом. На эмоциях забыв, что не знаю, как это делать.

Ох, мать вашу…

Наверное, так чувствовал себя тот мальчик из истории, который в подземной пещере попросил Проклятье лишить его магических сил. Мне тут же стало жарко, новенький с иголочки плащ задымился, глаза начали слезиться, а кожа — чуть не лопаться. Я закашлялся, немедленно вдохнув дыма. Ничего! В отличие от того пацана, я не перестал быть мальчиком-волшебником — древко Всадник Ветра по-прежнему лежало в моей ладони. Значит, регенерация меня вытянет. Зато теперь кокон чистого воздуха не отгораживал меня от остального дома, авось, я расслышу…

Нет! Я не расслышал! Я каким-то образом узнал.

Мне вдруг стала ясна и понятна вся планировка и обстановка дома. Я то ли увидел ее разом «внутренним зрением», то ли «вспомнил»… Без цветов, без фактур, просто очертания предметов и расстановка стен… А также труб, и проводов, проходящих в этих стенах — и уже исковерканных огнем и жаром. Заодно я увидел или вспомнил два маленьких человеческих силуэта, прячущихся под одеялом на огромной «королевского размера» кровати, что за третьей слева дверью, в самой большой спальне, смежной с ванной комнатой. Ну конечно. Мог бы и сам догадаться. Где самое безопасное место в любых обстоятельствах? В кровати у папы с мамой. Даже если их самих нет дома.

Я шагнул налево, также спокойно ориентируясь в дыму, четко зная, где нужно отступить в сторону, чтобы не попасть ногой на прогоревшую половицу. При этом мои обычные, нормальные глаза слезились так сильно, что пришлось их закрыть — а если я рисковал чуть-чуть разжмуриться, то видел только дым. Очень странная двойственность ощущений!

На самом деле это трудно передать словами — у человека нет таких органов чувств, потому и в языке нет таких слов. Возможно, дельфин меня бы понял. Я и сам-то не понимал, что сделал. Ясно, что какой-то вариант эхолокации — но как я его реализовал⁈ И смогу ли повторить⁈

Неважно, сначала спасти детей, экспериментировать потом буду. Пока они живы и даже в сознании — в моей «эхолокационной» картине мира они именно сидели под одеялом, прижимаясь друг к другу — но чем дольше они дышат дымом, тем хуже могут быть последствия.

Я открыл дверь в хозяйскую спальню, сразу закрывая ее за собой, чтобы отсечь дым из коридора. Сколько-то все равно впустил, но воздух тут был намного чище, я даже что-то видел! Холмик под одеялом завозился, одеяло откинулось, и на меня уставились два испуганных личика. Не близнецы, как я почему-то решил, мальчик был явно младше девочки. Той действительно исполнилось лишь года три, максимум три с половиной, а ему не больше двух. Скорее, меньше — волосы еще толком не отрасли. Девочка же щеголяла аж тремя хвостиками.

— Васебник! — прокричал мальчик, протягивая ко мне ручки и закашлялся. — Дядя васебник!

— Это мальчик, а не дядя! — поправила его девочка. — Дяди волшебниками не бывают!

И уже мне:

— Вы нас спасти пришли? Спасите быстрее, пожалуйста! А то Миша кашляет! Даже под одеялком!

Какая сообразительная девочка. То есть она не просто так под одеяло забралась, а в этом было рациональное зерно: спасти брата от удушливого воздуха.

— Так пойдемте! — сказал я, подходя к кровати и протягивая к ним руки.

Они бросились ко мне, как две обезьянки на пальму. Или как два котенка на миску молока. Я легко подхватил их под мышки — в правой руке был все еще зажат Всадник Ветра, но это нисколько не помешало — и призвал магию снова. Ну, или не призвал, а… Как бы точнее? Перестал отбрасывать от себя, что я делал почти непрерывно. Она тут же явилась на зов, облекая нас сферой чистого воздуха.

— Ура! — закричала девочка. — Нас спасает волшебник!

— У-яяя! — поддержал мальчик.

Воздушная волна словно сама собой выбила окно в спальне, но я даже не услышал, как зазвенели стекла. С детьми под мышками, почти не ощущая их веса, я вылетел наружу, ощущая себя порывом ветра. Снизу раздались вопли, аплодисменты и вой пожарной сирены. Ну, успел вовремя.

Теперь сгрузить детей няне — шалава она там или не шалава, пусть полиция разбирается, а только в огонь ради чужих детей в принципе мало кто сунется; в конце концов, обычные-то люди магией не защищены. И все, свободен!

— Мальчик-волшебник, прилетай еще! — попросила Маша, когда я осторожно поставил ее на землю, так, чтобы не в сугроб. — Покатаешь нас над городом?

— Не знаю, — сказал я честно. — Если получится.

— Нет, ты должен пообещать! — она топнула ножкой. — В «Спасителях мира» всегда обещают!

А, «Спасители мира»! Неужели они еще идут? Даже мне этот мультик включали, когда я был малышом.

— Покатяй! — поддержал Миша и даже протянул ко мне ручки, видно, надеясь, еще сегодня полетать.

— Ладно, — сказал я. — Если смогу, обязательно прилечу еще.

И вот тут на нас налетела плачущая и причитающая няня, а за ней — мужик в форменке пожарного, с двумя одеялами в руках. Правильно, дети ведь почти голые: девочка в легком платье, мальчик вообще в одних трусиках и майке. Черт, надо было хоть то одеяло с кровати прихватить. Не подумал я.

…Я постарался как можно скорее вывернуться из истерических благодарностей и всеобщего ажиотажа. Благо, это было легко: пожарные приступили к делу еще до моего приземления и настойчиво просили всех зевак отойти на безопасное расстояние. Работали брандспойты, шипела пена, ярко горели прожектора, слепя людей. В такой движухе немудрено затеряться. Я и затерялся, а потом тихонько взлетел. Бортовых огней у меня нет, как только поднялся выше уличных фонарей — хрен меня кто разглядит.

Главное, я убедился, что о детях теперь позаботятся, а мне надо было как следует подумать.

Что, блин, я только что сделал? Почему этот «сброс» стал возможным? Наверное, несколько факторов. Во-первых, я не успел истратить или растерять избыток магической энергии во время боя с Черноцветом — неожиданно быстро грохнул хищника. Почти все, чем меня наградил Прорыв, осталось со мной. Во-вторых, мое воззвание к предмету-компаньону хоть ненадолго, но приоткрыло мне часть внутренней «кухни» Проклятья. Оно считало мою искренность и дало мне временный доступ с расширенными правами. Не рут, даже близко. Скорее, что-то вроде доверенного пользователя.

Видимо, я что-то все-таки понял из увиденного. Какой-то принцип? Когда только успел. Подсознание сработало? Да неважно. Главное — сработало. Похоже, мне в первый раз за бытие волшебником удалось сотворить собственное заклинание, а не воспользоваться готовым шаблоном глефы.

Меня затопило чувство триумфа, сродни которому я давно не испытывал. Даже спасти малышей было не настолько приятно — там я больше облегчение почувствовал, что не подвел их.

Получается, я могу использовать магию сам? На что косвенно указывает мой «танец со снегом» в парке. Надо будет проверить. И, конечно же, поделиться информацией со Службой, в их архивах наверняка можно найти…

— О, Ветрогон! Откуда ты взялся?

— Его теперь Всадник Ветра зовут, помнишь? Нам же Песня Моря рассказала.

Меня качнуло так, что я чуть не упал. Ведь только что летел над городом — и вот уже стою на верхней площадке Убежища Ладья, рядом с гигантским факелом. И на меня глазеют Вектор и еще одна девочка, подруга Волнобежки, сидящие на парапете между светящимися цветами.

— Не знаю, — сказал я. — Нет, знаю. Я только что нарушил гиас. Точнее, захотел нарушить.

И сел на пол — ноги не держали.