Ветрогон

Глава 9

Тугой шар, свитый из турбулентных потоков воздуха, держался у кончика опущенной вниз глефы как приклеенный. Импровизированные ворота, сделанные из закрепленного на верхушке яблони девичьего хула-хупа (фиолетового в блестках), уже были у меня в зоне досягаемости, как вдруг метнувшийся слева черный вихрь прошмыгнул вплотную, притерся — и вожделенный мяч (точнее, мелкий резиновый мячик, запертый внутри намного большей по размеру сферы магически закрученного воздуха) оторвался от Ветрогона, сорванный кончиком длинной и острой косы.

Не той косы, которую заплетают из волос, а той, которой до эпохи механизации заготавливали сено. Или с которой в европейско-славянском фольклоре ходит смертушка.

Мальчишка с косой лихо рванул к противоположному концу поля, где на верхушке вечно молодого дубка закреплен был второй обруч, розовый. Я бросился в погоню.

«В скорости он меня превосходит, — мелькнула мысль, — а в маневренности…»

Еще я вспомнил, что в саду возле убежища лето только до пяти метров над землей, а выше — такое же время года, как и везде. Так что если зарядить выше…

Точняк! Мощный восходящий теплый поток буквально потащил меня вверх, осталось только немного ему помочь. Взлетел, как пробка из-под шампанского! Дальше дело техники: спикировать, разменяв высоту на скорость, и…

И — вуаля! Мяч снова оказался у меня!

На сей раз я не потащил шар на глефе к чужим воротам — лететь через весь сад, противник меня опять догонит. Я запустил его направленной «воздушной пулей», снизив мощность так, чтобы резиновый мячик не порвался сразу на лоскуты.

— Го-ол!

Блин, кто мне скажет, почему я так радуюсь выигрышу в дурацкой игре, которую сам же десять минут назад и придумал?

— Ловко ты, — весело сказал мой оппонент, подлетая и зависая в воздухе рядом. — Жалко, что с моим Свистоплясом такой фокус не провернешь! Нет у него оружия вроде твоих воздушных пуль.

— А сымпровизировать? — не согласился я. — У тебя же эти, режущие вихри… Если сделать их максимально узкими и усилить скорость…

— Нет, я же тебе говорю, — мальчишка помотал головой. — Магия так не работает. Одни атаки не превратить в другие, никакой хитростью или самоуговорами. Даже если у кого-то способности пересекаются, как у нас с тобой, все равно перенять друг у друга ничего нельзя.

Он хлопнул меня по плечу.

— Но ты не отчаивайся! Такие тренировки все равно полезны. Начинаешь лучше чувствовать магию и не растеряешься в бою с монстром. Хотя ты, как я понял, и без них не растерялся. Молодец, что тут скажешь! — он одобрительно улыбнулся мне.

Итак, моя консультация со Свистоплясом, на которого я возлагал некоторые надежды, закончилась ничем. И очень жаль, потому что он мне сразу понравился. Может быть, тем, что и в самом деле немного походил на меня? Тощий, бледный, голубоглазый — ну разве что волосы прямые, а не кудрявые. Плащ тоже носил черный, тоже с капюшоном, но не по колено, а длинный, до щиколоток. И не шарф, а водолазку с высоким воротом. А «тактические» штаны и ботинки мы с ним могли бы и в одном магазине покупать, наверное.

При этом Свистопляс, вооруженный огромной синевато-голубой косой, явно косил под образ некой «персонификции Смерти» (да, в здешнем фольклоре есть похожие господа). Весь такой мрачный и загадочный. Впрочем, когда я предложил своеобразный воздушный футбол вместо спарринга (вот не помню, то ли я сам его придумал, то ли из какого-то детского мультика стырил), как маска Свистопляса дала трещину. Еще бы, азарт, игра! Все-таки он был ребенком, как и все тут. Даже заулыбался новому приятелю — в число которых он меня, похоже, зачислил.

Да и я не возражал. Свистопляс показался мне куда осознаннее и разумнее остальных здешних лотофагов — как я и ожидал. С таким стоит поддерживать отношения, может пригодиться.

Чего я не ожидал, так это то, что он выдаст мне такое твердое и решительное «нет» на абсолютно все мои вопросы.

— Нет, древние маги не предусмотрели никаких тренировочных площадок. Все Убежища известны наперечет, никаких тайников в них нет. Никаких секретных локаций, которые открываются после квеста, тоже, а то кто-нибудь уже бы открыл.

— Нет, и мануалов тоже нигде не валяется.

— Нет, прокачаться нельзя. Магия работает так и только так, как тебе сообщил предмет-компаньон в самом начале. Новые атаки придумать нельзя, усилить мощность тоже нельзя. Ослабить можно, если сознательно бить вполсилы, но это все.

«А как же мой фокус с камнями?» — подумал я, но вслух не сказал.

— Нет, предметы-компаньоны не эволюционируют со временем и не открывают новые опции.

— Нет, гиасы преодолеть нельзя.

Вот такое вот тотальное отрицание!

Впрочем, Свистопляс настроен был в отношении меня очень тепло, как и остальные обитатели Убежища: как может не понравиться человек, который разом принес столько мяса! (Охота, на которую Свистопляс летал, закончилась ничем: он встретил Тварь, схватился с нею, был ранен и два дня отлеживался в соседнем Убежище).

— Да ты не бери в голову, — сказал он. — Сначала всем хочется биться головой о стены и превозмогать, потом проходит… Хочешь, поспаррингуемся?

Тогда я и предложил игру вместо спарринга. Что-то меня беспокоила вчерашняя фраза Урагана, что, мол, ударишь другого ребенка-волшебника на эмоциях — и сразу исчезнешь. Моя выдержка мне в последнее время не внушала, а Свистопляс отрицательными ответами успел слегка выбесить. Мало ли, разозлюсь на него всерьез во время учебного боя — и кончится моя история, толком не начавшись.

Может быть, я и зря волновался, но хорошо, что получилось, как получилось. Неожиданно игра и мне тоже очень зашла: тут тебе и координация, тут тебе и маневренность, и даже находчивость — нужно же было сообразить, из чего сделать инвентарь. К счастью, я вовремя вспомнил о «хламе», который, по словам Стеши, хранился в верхних, неотапливаемых помещениях — там, где у нормального средневекового донжона была бы галерея для каких-нибудь певцов-сказителей.

В общем, среди этого так называемого хлама (в основном все в хорошем состоянии и даже не пыльное: видимо, наложенные на Убежище заклятья поддерживали там чистоту) мы отыскали и хула-хупы, и резиновый мячик, и… Сказать по правде, хренову тучу игрушек, глядя на которые, я разозлился до невероятия, до комка к горлу и дрожащих рук. Там стояли у стен кукольные домики — в том числе и явно очень ретро, сделанные из дерева и разрисованные вручную, раскинулись по полу разобранные и собранные железные дороги, громоздились друг на друга проекторы и коробки с диафильмами, сложенные воздушные змеи, водяные пистолеты и еще целая куча детских сокровищ. Ну да, современные одиннадцатилетки, в силу эмансипации и раннего взросления, в игрушки играют редко. А вот век назад…

Но спортинвентарь тоже нашелся, а это главное. И пока я объяснял Свистоплясу импровизированные правила (мячик не должен упасть на землю, если упадет, то тот, по чьей вине это произошло, считается проигравшим; бить можно только дальнобойными ударами; вихрь вокруг мячика поддерживает тот, кто его «ведет») кое-как успокоился.

Ну вот, игра закончилась, и мы с напарником неспешно возвращались к башне через сад. То есть он возвращался, а я его провожал, заканчивая разговор: оставаться я не планировал. Сад Убежища оказался очень красивым, не зря я не хотел рисковать искушением и гулять здесь накануне! Его явно дизайнерила та же художница, что и основную башню. Здесь хватало и ручейков (видимо, как источник абсолютно безопасной питьевой воды), и уютных беседок, овитых декоративными лианами, и мостиков, и всяких цветущих не в сезон кустов. В смысле, розы соседствовали с сиренью — хотя даже такой неуч в ботанике, как я, понимает, что так не положено!

В целом из-за реально умелого ландшафтного планирования на ограниченной площади создавалось впечатление очень большого пространства. Если не лететь, а гулять по мощеным разноцветной галькой виляющим дорожкам, то шагать можно было долго. Вот мы и шагали.

— … У всех это по-разному бывает, — уклончивым тоном отвечал Свистопляс на мой вопрос, многие ли из детей-волшебников занимаются тем, что охотятся на зверей для мяса и выслеживают чудовищ. — Я с самого начала так нацелился. Но если я тебе скажу, почему, ты скажешь, что я все выдумал.

— С чего бы мне такое говорить? — удивился я.

— Потому что мой отец был пилотом-истребителем, который погиб в схватке с Тварью, — вздохнул Свистопляс. — Награжден за это Знаком Доблести и званием Героя-Хранителя. Когда мне исполнилось десять лет, мне Знак и грамоту дали в руках подержать. Так что я сразу решил, что буду как он. Но те, кто новенькие, они думаю, что я выдумал. Потому что в сериале каком-то похожее было.

— Не смотрел, — честно сказал я.

— Ну вот, я когда сюда попал, я где-то как ты среагировал… Все лежат, в потолок плюют, никто ничего не хочет делать… Обозвал их деградантами и ушел в синюю даль, охотиться на Тварей. Потом остыл. Даже немного стыдно стало.

Я передернул плечами. Я не остыл и стыдно мне не стало, но признаваться в этом не хотел.

— Но я скорее исключение. В смысле, я уже почти пять лет так. Многие мальчишки и некоторые девчонки сюда приходят сразу с установкой драться, но их обычно ненадолго хватает. Искать монстров тяжело. Патрулирование — жуткая скука, очень выматывает. Проще уж ждать, когда тебя Проклятье само выкинет. Сайт Службы и радио помогают, но туда не все твари попадают.

— Какой сайт службы? — удивился я.

— А ты не знаешь? — тоже удивился Свистопляс. — Я так понял, что ты обо всех военных организациях Ордена инфу собирал, и о детях-волшебниках тоже кое-что знаешь.

— Ну… Знаю, но конкретно про это либо не слышал, либо внимания не обратил, — сознался я.

Да блин, очевидно, я до сих пор грешил чрезмерной самоуверенностью, когда считал себя неплохо подкованным в теме!

И Свистопляс рассказал мне, что у Службы Поддержки Детей-волшебников (ее редко называют СПДВ, чаще просто «Службой») есть специальный сайт — точнее, целый кластер сайтов с разбивкой на территории — где они выкладывают сведения обо всех появлениях монстров, природных катастрофах, пропаже людей и всяким прочем. В общем, обо всех случаях, где ребенок-волшебник, желающий помочь людям, может применить свои способности. И есть радио-частота, вроде полицейской, где они все это дублируют. Ею пользуются те, у кого сотовые сразу в руках исчезают.

— А что, они не у всех?.. — уточнил я.

— Не у всех, — Свистопляс достал из кармана плаща и показал мне небольшой смартфон, явно не самой последней модели. — Вот мой. Главное, родным с него не звонить и в чат не писать. Кто не может удержаться, у того исчезают.

Я кивнул, принимая информацию к сведению.

— Ладно, спасибо за разговор и за тренировку, — сказал я. — Полетел я.

— Что, даже на ужин не останешься? — удивился Свистопляс. — Оставайся! Слышишь, какой запах? Ты столько мяса притащил, пир горой закатим!

— Да мне этот пир…

— А потом будем байки травить, — продолжил мой новый приятель, — как раз послушаешь. А то чувствую, ты мне не веришь, что магию нельзя тренировать. Ну вот узнаешь, что другие думают по этому поводу.

Это решило дело. Хотя, признаюсь честно, упомянутый Свистоплясом запах стал более сильным искушением. Я набрал с собой целый мешок овощей, фруктов (в основном, яблок, которые действительно оказались диковатыми, но вкусными) и разных приправ, в том числе аж килограмм соли. Ну и кое-какую посуду тоже увязал, из числа ненужного Стеше на кухне. Мне показалось многовато за две туши, и я пообещал на следующую охоту принести еще, но Стеша только рукой махнула. Мол, хочешь, привози, будем рады, но ты не обязан. Так что возможность приготовить для себя что-то в пещере или другом пристанище была. Но это займет еще несколько часов, а тут уже все готовое. И, самое главное, в этот раз я не с пустыми руками, не просто так детишек объедать буду.

Ужин действительно собирался праздничный.

За окнами уже успело стемнеть — оказывается, пока я дрался с монстрами, потом возился с тушами и транспортировал их сюда, успел наступить вечер. Ну и мы со Свистоплясом минут сорок мяч гоняли. Если так посмотреть, мой второй день в роли мальчика-волшебника вышел еще более насыщенным, чем первый.

На длинный стол жители Убежища постелили длинную белую скатерть с красной узорной каймой, выставили помимо мяса кучу сладостей — видимо, у кого что было. Чипсы, насыпанные с горкой в походный котелок, меня особенно умилили. Мясо же присутствовало в виде похлебки, в виде открытого пирога, в виде пиццы и даже в виде жареного на вертела жаркого! Ни хрена ж себе. Я думал, то, что я притащил, при разделке ужмется, а Стешка вон как поступила. И как она все успела? Говорю ж, играли мы минут сорок, допустим, еще минут пятнадцать разговор, еще сколько-то инвентарь подбирали… Двух часов точно не прошло! Или помогали ей? Но пиццу-то где ставили? Подходящей печи я не видел…

Кажется, я спросил это вслух, потому что блондинистый мальчишка — знакомая морда, у него лук со стрелами в качестве компаньона, и в прошлый раз этот парень разговаривать со мной не пожелал — весело пояснил:

— Так Стешка не в печи печет. У нее очаг только для похлебки, а тесто и все остальное она так поджаривает, руками. Разящая ведь.

Ясно, значит, у Стеши огненная магия. Ну, тут все достаточно прозрачно: брошка в виде молнии же.

Правда, кроме воды из напитков был только чай и компот из сухофруктов. Последний, как я понял, делала не Стешка, а какой-то мальчик, и все изощрялись в подколах на тему того, что он пытался получить вино, но вот опять вышел компот. Интересно, это правда, и Убежище ограничивает реакции брожения (а как? дыхание — это ведь та же самая реакция!) или просто «семейная» шутка?

На сей раз дети-волшебники рассаживались за стол весело, с шутками-прибаутками, разговор тут же завязался оживленный. Все то и дело хвалили меня, хвалили мясо. Только одна из девочек сказала, что жесткое — кажется, та, что в прошлый раз говорила, что любит грибы. А вот та, что с рубиновой сережкой (Агни), чуть ли не кокетничала со мной. Я устроился от нее как можно дальше.

Мальчишка-тамада, которого я запомнил по прошлому разу, снова вскочил и выступил с предложением:

— Народ, а давненько под этими сводами не звучали сладкозвучные струны! Как вы насчет спеть?

«Народ» довольно лениво, но в целом одобрительно заголосил, что было бы кому сыграть, а уж спеть-то они всегда пожалуйста. Вот не повезло! Я-то рассчитывал на пресловутые местные истории в духе дворового фольклора («Девочка-девочка, гроб на колесиках нашел твою улицу!»), а вместо этого мне предлагают слушать любительский концерт? Зря остался. Но, к счастью, Свистопляс вдруг встал и сказал:

— Друзья, тут такое дело. Ветрогон, который нам подогнал столько шикарного мяса, хочет сходу въехать в нашу субкультуру…

На этих словах все почему-то заржали: возможно, Свистопляс процитировал какую-то локальную шутку или мем. Мой спарринг-партнет, подождав, когда гомон стихнет, невозмутимо продолжил:

— Ему любопытно всякое о детях-волшебниках. Давайте для него истории порассказываем, кто что знает или слышал. Давно такого не устраивали.

— Я только анекдоты могу, — развел руками парень-тамада, и все снова заржали.

— Мне и анекдоты сгодятся, — я решил, что будет уместно встрять самому. — Особенно если в них говорится, как стать сильнее в магии.

Дети-волшебники запереглядывались, благо, круглый (ладно, скорее, овальный) стол позволял запросто это сделать.

— Я слышала историю о девочке-волшебнице, которая нашла бесхозный предмет-компаньон и забрала себе… — неуверенно проговорила девочка, одетая в сине-зеленых тонах.

— Я тоже, только про мальчика-волшебника, — встрял блондин с луком и стрелами.

Все снова дежурно засмеялись. Ну понятно, давно знакомая компания, у них уже на определенный тон голоса рефлекс.

— Ну хочешь, рассказывай, — миролюбиво сказала девочка.

— Пусть лучше Волнобежка, — не согласилась еще одна девочка, — я знаю эту историю, она романтичная!

— Не-не, какая нафиг романтика! — возмутился парень с луком. — Просто жил-был один мальчик-волшебник, который очень любил шариться по горам, всякие пещеры исследовать. Все хотелось ему найти какой-нибудь тайник древних магов, или яйца Тварей, которые они откладывают в самых глубоких пещерах… Если такое яйцо найти, можно его съесть и стать для тварей неуязвимым…

— Брехня! — сказал кто-то.

— Чепуха! — раздалось еще несколько голосов.

— Мы разные яйца и личинки много раз находили, толку никакого, — авторитетным тоном подвела черту та девочка, которая хотела, чтобы рассказывала Волнобежка.

— Не любо — не слушай, а врать не мешай, — отмахнулся от нее блондин, — мне так рассказывали. И вот однажды забрел он в такую глубокую пещеру, что не мог из нее выйти много дней! Шел он и шел, питался подземным лишайником, пил воду, которая с известняка капала… Был бы обычным человеком, давно бы заболел! Уж думал специально себя голодом заморить, чтобы Проклятье его в Убежище выкинуло, но не хотелось сдаваться — чувствовал, что в этой-то глубине можно найти самое интересное! — парень сделал театральную паузу. — И — нашел! В самой-самой глубокой пещере, черной-черной…

— Дворник Панкратыч резину жег, — довольно громко пробормотала та же упрямая девочка, подруга Волнобежки, но блондин, не слушая ее, продолжил:

— … черной-пречерной, тихой-претихой, заметил он огонек! Не белый и не цветной, не теплый и не холодный, не большой и не маленький, а непонятно какой. Только протянул он к нему руку — и стал тот огонек предметом-компаньоном, точь-в-точь таким же, как у этого мальчика! А был у него меч, и с тех пор ходил он везде с двумя мечами, был вдвое сильнее и побеждал самых непобедимых монстров.

— Ску-учно… — снова сказала упрямица. — У Волнобежки интереснее история! У нее там про то, как девочка нашла лежащий просто так предмет-компаньон, а у нее был щит, а это был меч. И этот меч начал ей сниться и советы давать. И она потом с его помощью нашла хрустальный грот, а там был в кристалл мальчик вморожен, хозяин этого предмета-компаньона. Ну и она его щитом и мечом расколдовала, и он ей рассказал, что его туда монстр впаял, который слюдой плюются, и он там сто лет уже пролежал. И с тех пор они вместе всегда сражались и побеждали самых непобедимых тварей!

— Да, я тоже такую историю слышала, — сказала третья девочка, которую я прежде не видел или не запомнил. — Только он там не сто лет пролежал, а три дня всего, и не на меч наткнулась, а дудочку услышала. У него предмет-компаньон был дудочка, и она сама по себе запела.

— Тоже такое слышала, только про двух мальчиков, — неожиданно сказала Стеша. — У одного дудочка была, у другого гусли. Они потом долго дружили и всех тварей вместе побеждали. Это далеко было, не в наших краях.

Она вздохнула и добавила:

— Бесхозный предмет-компаньон найти, как у Вектора, нельзя. Надо искать человека, который с тобой совместим, чтобы сражаться вместе. Тогда и ваши предметы-компаньоны друг под друга подстроятся.

На этом месте я поймал взгляд Свистопляса, но сделал вид, что ничего не заметил. Не хотел я связываться с напарником, тем более младше меня, в субъективном исчислении, лет на семьдесят. Мне и своих головняков хватает.

Свистопляс, парень гордый, тут же отвернулся, будто бы случайно по мне глазами мазнул. Я сразу понял, что больше он не предложит и разговора на эту тему не заведет. Ну и хорошо.

— А я вот тут историю вспомнил, про мальчика, который искал в горах, — подал голос мой знакомец Ураган. — Мне ее в Трехглавой рассказали. Что был парень, который вбил себе в голову, что можно найти овеществленное Проклятье. Ну, типа артефакт, который его программирует, к нему она привязана.

Некоторые дети за столом удивленно запереглядывались, другие понимающе закивали. Сразу видно, кто недавно был инициирован или просто интересуется современной культурой, а кто нет. Но никто из тех, кто явно не совсем понял, Урагана не перебил.

— Но он, конечно, не в таких выражениях это понимал, — заторопился пояснить Ураган. — Просто считал, что вот где-то есть само Проклятье, как идол или всемогущий предмет-компаньон, повелевающий всеми другими предметами-компаньонами. И если его найти, то можно расколдоваться. Ну вот он искал-искал, искал-искал. Все горы обошел, и наш Кандалаусский хребет, и все большие Симасские горы, и в других странах побывал, и на двух других континентах. Все Убежища обошел, везде расспрашивал, не видел ли где кто-то странного или необычного. Многих Тварей сразил, даже таких, которых мало кто видел. Бывало, рассказывает он о какой-то твари, а никто ему не верит, мол, не бывает таких, ты для красного словца приукрашиваешь! Но он не приукрашивал никогда и не врал. Он всегда честным был, людям помогал, в какое Убежище не прилетит — сразу либо на охоту, либо спрашивает, что по хозяйству сделать. Но искал отчаянно, все время кроме боев и сна на это тратил. И однажды… — тут уже Ураган сделал драматическую паузу, — нашел!

Над столом повисла гробовая тишина.

— Нашел он, совсем как в истории Вектора, глубокую расщелину, такую глубокую, что там даже подземный жар чувствовался. И увидел Проклятье в его истинном виде…

— Каком? — взволнованно спросил кто-то, даже не понять по голосу, мальчик или девочка. Меня, признаться, тоже неожиданно захватила эта история, так что я говорящего не отследил.

— А вот хрен знает, — вздохнул Ураган. — Я придумываю плохо, а те, кто мне эту историю рассказывали, сами не знали. Но, в общем, как-то оно выглядело, и парень сразу понял, что это проклятье. Ну он и говорит ему: «О, Благословение», — ну, потому что не обижать же его, лучше сразу вежливо обращаться… — все закивали, кто-то хихикнул. — «О, благословение! — говорит. — Я верой и правдой защищал мир, я сразил множество чудовищ, вызывал дождь в засуху и уводил тучи от полей в затяжные ливни, исправлял несправедливость, когда видел ее, не оставлял своих соратников без поддержки, не врал, не воровал, не вымогал, не скрытничал, от грязной работы не уклонялся! Прошу тебя, возьми обратно мою магическую силу, разреши мне стать опять обычным мальчиком!»

Я сказал, что раньше царила гробовая тишина за столом? Нет, вот теперь воцарилась настоящая тишина.

— Ничего не ответило ему Проклятье, — продолжал Ураган, — а только этот мальчик вдруг почувствовал, что силы в нем больше нет. Тут же он стал обливаться потом от подземного жара, задыхаться от нехватки воздуха. Но все-таки мальчик не пожалел о своей просьбе. Он поклонился Проклятью, вежливо поблагодарил его, развернулся и пошел назад… Еле-еле он вылез из той пещеры, чуть от голода и жажды не умер! Но все равно о своей просьбе за обратный путь ни разу не пожалел. В общем, он все-таки выбрался, на склоне горы его подобрали крестьяне и выходили его. Когда же он выздоровел, он пешком отправился в свою родную деревню… — Ураган сделал паузу.

— И не нашел деревни? — печально спросила Волнобежка.

— Даже долины родной не нашел, ее давным-давно оползнем засыпало. И княжества его родного больше не было, те земли другая страна заняла и говорили там уже на другом языке. Вот тогда-то мальчик пожалел, но было уже поздно!

Над столом прокатились шепотки, народ будто умер, кто-то зевнул, кто-то изменил позу. Кто-то довольно громко сказал: «Ну, я знал, что этим кончится…»

— А вот, кстати, — вдруг вступил парень-тамада, вопреки своему обещанию рассказывать только анекдоты. — О мальчике, который был супер-идеальным и все делал правильно! Я как раз такую вспомнил.

— Тоже мрачную? — спросил Вектор.

— Ну да, уж извините. Но прикольную. Травить?

— Трави!

И мальчик-тамада, неожиданно спокойно, без всякой велеречивости, поведал следующую душераздирающую историю.

— Жил-был один мальчик, давно уже. Не на Орденских землях, а далеко, в крупном каком-то государстве — то ли в Истрелии, то ли в Оросе. Он сразу, как прошел инициацию, решил для себя, что будет нести добро и справедливость — не только Тварей гонять, но и злых людей наказывать. Ну и стал известен как защитник сирых и убогих. К нему шли с разными бедами, он всякую просьбу расследовал, как мог, и старался по совести поступать. Например, если кто-то жаловался на алчного ростовщика, этот парень всегда просил ему договор показать, потом с ростовщиком старался добром договориться. И только потом, если уж совсем тот жалости не знал и в положение не входил, мог мальчик помочь жалобщику отнести прошение королю либо императору, не помню уж, кто у них там был…

— Если в Оросе, то император, если в Истрелии, то король, — сказал какой-то мальчик, но на него зашикали.

А одна девочка спросила:

— Если он не сам проблему решал, а только прошение говорил написать, то какая же это помощь?

— Так времена-то какие были! — сказал тамада. — Жалобщика ведь в дороге от бандитов нужно защитить, семье с едой помочь… В общем, дел хватало. А у самого этого мальчика семья была какая-то богатая, не из аристократов, но на селе известные люди. Поэтому он уже много знал в своем возрасте и законы уважал. И вот однажды прилетел он в в свое село спросить, не надо ли чего, все ли хорошо. Ну, его матушка — старенькая она уже была к тому времени, он долго справедливость-то вершил — вдруг начала причитать, жаловаться, что совсем на старости лет житья не стало, обижают ее соседи! Пастбища отняли, угодья сельскохозяйственные, документы с императорской печатью подделали, что якобы отец его покойный продал это все. Ну, парень рассердился, на документы одним взглядом взглянул и сразу к соседям. А те отпираются: ничего не знаем, землю нам честь по чести и по закону продали, деньги все получены, а ты, малец, лети-ка по своим делам! И нагло так. И наглее всего тамошний глава семейства, с которым этот мальчик в детстве еще дрался все время. Ну, он не вытерпел — съездил ему по роже, да не просто так, а с магией. Тот и умер.

— И мальчик исчез? — спросила Агни. — От угрызений совести?

— Нет, — покачал головой тамада. — Он сначала просто расстроился, но очень виноватым себя не чувствовал, потому что за подделку документов с императорской печатью в той стране все равно полагалась смертная казнь. Но вот через три дня в село приехал императорский дознаватель или как там у них это называлось… Начал расследование. И выяснилось, что мать того мальчика все наврала! И мальчик об этом узнал, — тамада вздохнул. — Вот тогда-то он и исчез!

«Интересно, — подумал я, — это выходит, мальчик общался с матерью под предлогом того, что ему нужно узнать, в порядке ли все на селе? И гиас на это много лет не срабатывал, а сработал потом совсем на другое?»

Но вслух спросил другое:

— А за нарушение гиаса всегда сразу исчезновение?

Этот простой вопрос неожиданно вызвал лавину ответов, все заговорили хором, перебивая друг друга. Оказывается, на тему гиасов у народа было что сказать — и все наболевшее! По моим ощущениям, едва не половина присутствующих так или иначе нарушала или почти нарушала гиасы, но все-таки выжила, хоть и слопотала свое наказание.

— Обычно на первый враз просто в Убежище выкидывает, — авторитетно объяснил мне мальчик-тамада. — Ух, я помню, когда меня так выкинуло — я чуть ли не месяц потом безвылазно в нем просидел, боялся нос наружу высунуть! И главное, ведь не сразу понял, где ж я накосячил-то…

— А что ты не так сделал? — спросил я.

— О, не поверишь, денег попросил! На конфеты!

— Что? — не понял я. — А почему не сами конфеты?

— Да там лавочник был такой… Рожа поперек себя шире, красная! Кричал, «прочь, попрошайки!», чуть ли не поганой метлой из лавки гнал. А конфеты были — шоколадные. Это по тем временам лакомство — ого-го, просто так не купишь! У него первого появились.

«Ага, — подумал я без особого удивления, — вот и нашел еще одного средневекового выжившего… Или не средневекового, судя по реалиям, ему лет двести где-то».

— Я тогда еще новичком был, — подтвердил мою догадку парень, — не понимал всего. Сейчас бы сообразил, что лучше прямо к аристократам на прием идти, там этих конфет — хоть завались. А тогда другое придумал. Ну, когда меня в следующий раз за Тварь благодарили, в дом звали, отобедать, чем Творец послал… Я прикинул, дом богатый вроде, не одним огородом живут. И попросил: а дайте мне лучше серебрушку-другую, если не жалко. Серебряного-то на конфеты с лихвой должно было хватить! Ну и оказался в Убежище тут же, едва выговорить успел.

Тамада засмеялся, видимо, ему этот эпизод по прошествии времени казался комичным. Мне — не казался.

— А на моих глазах одна девочка исчезла, — сказала Агни. — Августина Золотое Перышко…

— Да-да, я тоже видела!

— И я! — раздалось еще несколько голосов.

После чего мне наперебой поведали историю, которая произошла на их глазах вот совсем недавно — лет, может, пять назад. Или десять. Ну, точно не больше двадцати, потому что двадцать лет назад еще смартфонов-то не было (это авторитетно заявил Ураган, который сам происшествия не видел).

В общем, эта Августина постоянно сидела в своем смартфоне, прокручивала социальные сети. И все было хорошо, пока она не начала жаловаться, что очень скучает по маме. Раньше всегда все с ней обсуждала и слала ей всякое в чате, а теперь не может. И решила маме позвонить или написать — тут показания свидетелей разнились. Как бы то ни было, телефон сразу исчез у нее из рук. Августина расстроилась, слетала в город и попросила новый в каком-то магазине. Ей, конечно же, дали. Она снова им несколько дней попользовалась и телефон снова исчез. Тогда она сказала, «Хорошо, что я на всякий случай взяла два!», полезла за вторым в сумку — и тут же пропала у всех на глазах.

— Не в сумку, а в рюкзак, — поправил кто-то, — и не «на всякий случай», а ей еще подруга дала свой на сохранение, пока сама на охоту летала.

— А я захожу иногда на страницу мамы, — сказала вдруг до этого молчавшая девочка. — Где она косметику рекламирует. Только я не комментирую ничего. И нормально.

— Лучше об этом не говорить, — вдруг сказала Стеша.

— Да, в самом деле, — оживился тамада, — давайте все-таки споем!

Его нестройно поддержали.

Что могу сказать… Петь эта компания не умела. Обычно подобные импровизированные хоры можно слушать, если среди них есть хоть два-три достойных голоса — но тут не оказалось ни одного! В смысле, голоса были, но все не такого качества, чтобы вести за собой.

А вот песня меня удивила. Она оказалась незнакомой и какой-то неожиданно бодрой. Мне запомнилось самое начало:

Вокруг планеты вьются змеи,

Но мы в унынье не впадем —

Мы защитить ее сумеем

И монстрам жопу надерем!

Да, именно так и было: с жопой. Ну и дальше все в том же духе, только еще позабористее. Зато народ снова развеселился. Хорошо быть ребенком: сказал матерное слово — и на душе полегчало.