Видения молодого Офега

XXXII.

Существует в году один день, который я провожу в состоянии дремоты: это день моего рождения. Если бы я раскрыл глаза, то увидел бы, как расчленяется жизненная цепь, и я мог бы счесть каждое звено.

В сутках есть один час, который оставляет на моей душе гораздо более неприятный осадок, чем самое горькое лекарство во рту: это час, когда я иду спать, потому что я знаю, что ночью происходит то злое, которое никогда потом не излечишь; исчезает то, что, раз исчезнув, уже никогда не вернется, и когда я просыпаюсь среди ночи, я слышу время, несущееся в темноте над моей головой точно шумящий поток. Я читаю в книгах о вечно растущем одиночестве одного, о жизненном убожестве другого; я вижу вокруг себя людей, годы которых падают точно вышибленные зубы, и я сам оглядываюсь на пройденный мною путь и вижу пустыри и целые леса крапивы. Тогда я понимаю первопричину всего происходящего: не позволяй своим дням загнивать подобно гнилым плодам, которые ты должен бросить в сорную кучу; не позволяй им становиться ядовитыми растениями, расцветающими в твоей душе. Но сделай свои дни сверкающими и белыми, как юные женские тела. Облеки их в шелк и золото, и пусть они вечно окружают твое ложе и обвевают твою душу прохладой, и пусть с каждым заходом солнца умножается их число.