Витязь 1

Глава 27

Торг

— Никита Григорьевич, вы арестованы. Извольте испить блокирующее зелье, — заступивший дорогу Беляев протянул мне склянку с зельем.

Двое городовых выскользнули из подворотни за спиной, сабли в ножнах держат в руках, чтобы при случае выронить их и броситься в рукопашную. Потому как ни амулет ни руны не могут уберечь от удара безоружной рукой или ногой. На самих них вполне может оказаться «Панцирь».

Дороговато, для оснащения рядовых городовых, но уж на группу захвата я бы точно расстарался. Ведь даже здесь, на Троекуровке проживают дворяне, пусть и опустившиеся, но дар свой не растерявшие. Опять же, захаживают вполне себе респектабельные, в поисках острых ощущений, ну и чтобы просто развеяться. Поэтому не удивлюсь, что в распоряжении околоточного надзирателя имеется хотя бы парочка таковых.

Вообще-то мне вполне по силам разметать этих ухарей. Одного упаковать в «Ловчую сеть», второго повязать «Путами», а с Беляевым начать разбираться так на так, а там и руны можно использовать. Он конечно мужик битый, да только и меня не в дровах нашли. Вот только я на голову пока ещё не заболел, чтобы воевать с полицией.

— Позвольте поинтересоваться в чем причина моего ареста? — всё же не спешил я выполнять его требование.

— Подозрение в убийстве двух и более лиц, подлого сословия. Открытие порталов в городской черте в неположенных местах, — сообщил полицейский холодным тоном, лёгонько тряхнув рукой со склянкой.

После того как разобрался с ватагой Сиплого, я решил не возвращаться в пансион, а направился на квартиру, где и завалился спать. Пусть Беляев немного успокоится, а там и наведаюсь на Троекуровку, чтобы поискать мальца соглядатая. Что-то мне подсказывало, что это один из нападавших на меня. Искать его с рисунком неудобно, у местных это вызовет подозрения. Зато где найти Тимоху, паразита, что обещался принести занятную вещицу, да ещё и задаток взял, подсказать уже смогут.

К вечеру следующего дня я и появился на Троекуровке. И даже где-то мне повезло, потому как достаточно быстро вышел на след мальца. Убивать его я не собирался. Хотел лишь удостовериться в том, что меня заказал именно Каменецкий. Вернее, его слуга. И если это так, то взять в оборот уже слугу и допросить с пристрастием.

Очень уж хотелось выяснить в чём именно причина открытой на меня охоты и прекратится ли она, если княжича не станет. Понятно, что его гибель не обрадует княжеский род. Но сомневаюсь, что они станут охотиться на меня, в случае если это случится на дуэли. Ну бывает такое, что клинок попадает в голову. Тут даже и в глаз-то не обязательно, можно и в лоб, шпага управится с этим без труда. Ну и сразу же под бочок к Аничковой, чтобы не сам по себе, а с крепкой спиной. Боярышня Зарецкая в этом случае не пляшет, ведь Михаил жених Ольги, и её род захочет моей крови ничуть не меньше.

И вот когда я уже уверился в том, что разговор с Тихоней состоится, передо мной появляется Беляев с парочкой городовых. Похоже я слишком недооценил его, и слишком уверился в своей маскировке, хотя ещё вчера убедился в её слабости. Ну что тут сказать, ошибочка. Двойная.

— Не стоит, Никита Григорьевич, — покачал головой Беляев.

— Ладно, — принимая склянку произнёс я.

Сковырнул пробку и опрокинул зелье в себя. Тут же под ложечкой появилось ощущение тянущей опустошённости. Ненавижу это состояние. Но ничего не поделаешь, придётся потерпеть, пока не закончится дознание. Я одарённый, убитые простолюдины, к тому же ещё и лихие, покушавшиеся на меня. Открытие порталов в неположенном месте тянет на серьёзный штраф. Так что, в любом случае обойдусь вирой. А с этим я уж как-нибудь разберусь.

Вскоре подкатили сани с городовым на облучке и Беляев усадил меня в них. Опутал «Ловчей сетью», после чего устроился рядом и велел трогать. Предосторожность вполне оправданная. Даже при том, что я сейчас бездарь, мою воинскую подготовку это не отменяет. Он может и более опытный боец, но к чему создавать себе сложности, если можно этого избежать. Вот и сижу спелёнатый.

— Алексей Игоревич, а нам разве не направо надо было? — удивился я тому, что мы миновали нужный поворот.

— Нас ожидают в царском полицейском приказе, — ответил околоточный надзиратель.

— С чего бы убийством подлых людей, и уж тем паче лихих, заниматься полицейскому приказу? Разве это и открытие порталов не подведомственность полицейского участка? — не смог я скрыть удивления.

— Так и есть. Но помимо этого вы подозреваетесь в убийстве княжича Каменецкого Михаила Антоновича.

— В чём меня подозревают⁉ — взвился я.

И совершенно напрасно. Если прежде я сидел вполне комфортно, то стоило рыпнуться, как «Сеть» тут же сработала, и уплотнилась, лишая меня свободы движений. Продолжу дёргаться, и она ужмётся ещё больше. Удушить не удушит, но сдавить до затруднения дыхания, вполне может, как в итоге и не даст пошевелить даже мизинцем.

— Когда его убили? — успокоившись, спросил я Беляева.

— Мне сообщили час назад, — не стал он игнорировать мой вопрос.

— И где это случилось?

— В Китай-городе.

— Вы же знаете, что это не мог быть я.

— Учитывая то, как вольно вы перемещаетесь по столице посредством порталов, это вполне возможно.

— Воспользуйся я порталом и вы об этом узнали бы. Ведь это ваша земля, не так ли?

— И тем не менее.

— Что, компаньонов ваших пожалели? Или понадобился козёл отпущения?

— За компаньонов, можно и в морду получить, Никита Григорьевич. Я за порядком поставлен следить, и долг свой исправляю честно. Подозрения же в продажности, воспринимаю как оскорбление.

— Отчего же тогда тати по улицам вольно ходят, да ватаги открыто пропивают в трактирах награбленное?

— Знать и иметь доказательства, не одно и то же, сударь. Я знаю многое, но суду потребны улики и видоки, а по иному вора выпустят и он ещё надомною потешаться станет. А это не лучшим образом скажется на моём авторитете. Начну без суда учинять расправы, то протяну недолго. Либо сам под судом окажусь, либо лихие удавят. А так, у нас негласный договор, возьму или упокою по закону, то всё по чести. Потому тати ни меня не трогают, ни городовых моих. А коли кто краёв не увидит, так того свои же порешат и труп под двери околотка подбросят.

— Выходит, с лихими людьми вы по закону, а со мной можно и преступить его?

— Отчего же. Минимум пятерых вы убили. И либо сами покажете где оставили трупы, либо вас будут пытать и вы всё одно укажете где они. И порталы на улицах города открывали, а потому право задержать вас у меня есть.

— А как же быть с убийством княжича? — невесело хмыкнул я.

— Даже если это не вы убили его, то лишь потому что не успели. Потому как умысел имели. Возможно из-за угла, быть может на поединке, этого я не знаю. Моё дело доложить о своих соображениях.

— Как и о том, что я в этот момент находился на Троекуровке. И только не нужно мне говорить про порталы.

— Не буду. Как не стану ничего придумывать. Но у вас мог быть сообщник, который и упокоил Михаила Антоновича вместе с его слугой. Не сомневайтесь, я расскажу обо всех своих сомнениях и выводах. Решение принимать уже не мне.

— То есть, козла отпущения из меня будут делать уже другие, — хмыкнул я.

— А нечего было заниматься самосудом, сударь, — пожал он плечами.

— Я должен был ждать пока меня убьют? Вы ведь сказали мне, что теперь всё тихо, а на деле меня подкараулили и напали.

— Быть может потому что, поняли, что вы ищите умышлявших против вас и решили ударить первыми. А возможно оттого, что заказчик передумал и настоял на исполнении заказа. Меня так же могли ввести в заблуждение. Боюсь, что из-за вашей поспешности я этого уже не узнаю.

Вскоре мы прибыли к представительному четырёхэтажному зданию царского полицейского приказа. Городовой сидевший на облучке спрыгнул на снег, спутал вожжами ноги лошадям, чтобы не отправились на самостоятельную прогулку, взвалил меня на плечо как мешок с картошкой и поднялся по ступеням высокого крыльца.

Войдя в высокую двустворчатую дверь мы оказались в просторном холе. Слева у стены длинная лавка для ожидающих, где меня и пристроил городовой, переглянулся с Беляевым, кивнул и направился на улицу, присмотреть за санями.

Сам Беляев переговорил с дежурным офицером за стойкой, и тот сразу же отправил посыльного. Пока суд да дело, околоточный надзиратель присел к столу с писчими принадлежностями, вооружился пером и начал строчить рапорт.

К моменту когда он наконец закончил, к нам подошли два дюжих городовых, и один из них попросил снять с меня «Сеть». После чего скомандовал.

— Руки за спину. Прямо…

Иван Четвёртый поднял взгляд от документа и посмотрел на вошедшего. Старик отвесил не учтивый, но почтительный поклон. Учитывая то, что перед ним патриарх княжеского рода Зарецких, это было весьма необычно. Можно конечно сказать, что во главе рода сейчас его сын, но это чушь собачья. Пусть Игорь Всеволодович и отошёл от дел, в его руках сосредоточена вполне реальная власть, а потому и цену он себе знает. Но вот отчего-то решил проявить излишнюю почтительность, прогнув спину чуть ниже. И что бы это значило?

Зарецкие и Каменецкие вот уже более полугода являются головной болью царя. Союз этих влиятельных родов не обещает ничего хорошего престолу. С прекращением их вражды, баланс сил качнётся в сторону противников самодержавия и у них появятся реальные рычаги, едва ли не диктовать свою волю государю.

Рюрикович не знал как повлиять на ситуацию, и видел выход лишь в радикальном решении вопроса этого брака. И в то же время опасался подобного шага, потому что если это всплывёт, ему не то что не продержаться долго на престоле, он и жизни может лишиться. Князьям, и сторонникам царя в том числе, не понравится подобный подход и они решат, что пришла пора взойти на престол наследнику.

И вдруг, как гром среди ясного неба, убийство Каменецкого Михаила. Иван Четвёртый приказал генерал-полицмейстеру Загорскому не просто взять расследование на особый контроль, но лично заняться этим и задействовать все ресурсы. Предоставил ему самые широкие полномочия, на какие только был способен, с одним лишь требованием, убийца должен быть найден.

Если не удастся установить настоящего, то нужно подобрать козла отпущения. Причём такого, по поводу вины которого не возникнет сомнений у самого последнего скептика. И Господь не попустил. А как ещё, если таковой сыскался менее чем через сутки после убийства.

Да, имелись нюансы, но при самой незначительной правке, он подходит на эту роль просто идеально. И главное, за ним никого нет. Безземельный дворянчик, единственное достояние которого это сильный дар. Жаль конечно терять будущего сильного витязя, но война между двумя влиятельными родами царства будет стоить куда большей крови и вреда для царства.

Но что может означать просьба старого князя об аудиенции? Да ещё и Зарецкого. Насколько известно царю тот был против брака внучки, и становится первым подозреваемым в убийстве. Он больше всех заинтересован в быстрой поимке убийцы, дабы межродовое противостояние не вылилось в войну.

— Здравствуй, Игорь Всеволодович. С чем пожаловал? — приветствовал вошедшего царь, и указал на кресло перед рабочим столом.

— С делом государственной важности, государь, — опускаясь на указанное место, ответил старый князь.

— Если ты об убийстве княжича Каменецкого, то Загорский докладывает о задержании убийцы. В содеянном пока не сознаётся, но против него имеются неопровержимые доказательства. Полагаю, что княжеская дума будет полностью удовлетворена результатами дознания.

— Я о внучке моей, государь, Ольге, невесте убиенного княжича Михаила. Непраздна она, — не став тянуть, сразу перешёл к делу патриарх Зарецких.

— Каменецких кровь? — откинувшись на спинку кресла, не удержался от вопроса Рюрикович.

— Думать иначе, это внучку мою позорить. Свадьба была уж делом решённым, вот и не убереглась, голубка. А сейчас молит родителей и у меня в ногах валяется, о том, чтобы не губили дитя нерождённое и ни в чём неповинное, зачатое в искренней и чистой любви.

— Не знал я, что ты настолько сердоболен.

— С чего бы мне так глупеть на старости лет? — вздёрнул бровь Зарецкий. — Просто, коли так всё обернулось, то грех не воспользоваться и не обзавестись козырем, против извечного врага.

— А прознав об этом, не убить княжича, расстроив брак и заодно получив рычаг против Каменецких. Так выходит? — сцепив руки на животе и склонив голову на бок, хмыкнул царь.

— Твоя правда, государь, эдак оно складно выходит. Да только к чему мне такие риски, коли свадьбу я мог расстроить и без смертоубийства. Не верил я до конца Каменецким, а потому приглядывал за Михаилом, ища подвох. И высмотрел, что с чего-то он взъярился на дворянина, студента новичка, что под твоей опекой оказался. Уж и не знаю чем он ему не глянулся, может не по нраву пришлось, что впервые в поединке сталь отведал, но задумал он с ним посчитаться, и не по чести, а по воровски. Дважды убийц подсылал.

— Ты сейчас о Ртищеве? — спросил Рюрикович.

— А ты, государь, вижу, знаешь этого молодца.

— Со слов Загорского именно он и есть убийца Каменецкого. Если прав ты, и Михаил замешан в подобном, то за такое полагается лишение дворянского сословия и отправка на границу с дикими землями, — поняв о чём речь, вновь хмыкнул царь.

— Так, а я о чём, государь. Не нужно мне было его убивать.

— Это если вина Михаила была бы доказана. Что сделать было бы непросто.

— Доказал бы, государь. Уж поверь.

— Ладно. Я так понимаю, что это была лишь прелюдия. В чём же твоё дело?

— Хочу я и внучке угодить, и рычаг на Каменецких заиметь, и чести не уронить. И коли уж всё сошлось в одну точку, то грешно не воспользоваться этим.

— Тень на плетень не наводи, Игорь Всеволодович.

— Да какая тень, государь. Хочу выдать замуж Оленьку за этого самого прыткого дворянчика Ртищева. Он сильный одарённый и вокруг него уже хороводы водят, так что никаких пересудов это не вызовет. Все поймут стремление моего сына усилить родовую кровь.

— А мне-то к чему усиливать ваш род?

— Тому несколько причин. Пусть он и будет в нашем роду, но царство не потеряет сильного одарённого. Без огласки, ты получишь откуп от меня, о количестве ещё условимся. Ты будешь знать, что в нашем роду кровь Каменецких. Войны меж родами не случится, как и ослабления царства, ведь на западных границах неспокойно.

— Она и так не случится, — возразил царь.

— Ой ли? Полагаешь, что Антона Андреевича устроит козёл отпущения, вместо настоящего убийцы его сына? А ведь он узнает, что Ртищев не повинен в этом. Может и хотел бы малец посчитаться, так ведь не успел. А хотеть и сделать не одно и то же.

— Тогда ты ввергнешь свой род в войну.

— Которая тебе, государь, не нужна больше чем нам. Ведь земли именно твоих сторонников расположены на границе. И это они недополучат помощь.

— Хорошо, Игорь Всеволодович, будь по-твоему…

Пришлось поторговаться с этим прохвостом по поводу выкупа. Не сказать, что изначально князь предлагал так уж мало, всё же сделка ему выгодна и старик это понимал. Но и недостаточно, чтобы царь посчитал компенсацию приемлемой. Но постепенно они всё же пришли к общему знаменателю и договорённость была достигнута.

— Кто меня вызывает? — ожило на карте изображение Загорского.

— Это я, Викентий Петрович, — произнёс Рюрикович.

— Здравия тебе, государь, — тут же ответил генерал-полицмейстер с долженствующим поклоном.

Его рука скользнула к отдельному кармашку на поясе, и извлекла карту царя. Разговор с ним не мог быть простым, и любая просьба государя, всё равно, что приказ, а потому не мешает быть уверенным в том, что ты говоришь действительно с ним, а то хватает разных умельцев. Кому как не многоопытному полицейскому знать это.

— Как идёт следствие по делу убийства княжича? — спросил Рюрикович.

— К тому, что я докладывал прежде, мне добавить нечего, государь. Под тяжестью доказательств Ртищев по-прежнему не желает сознаваться. Думаю пришла пора переходить к допросу с пристрастием.

— А все ли обстоятельства учтены?

— Государь?

— Мне бы хотелось чтобы дознание было проведено со всем прилежанием и был найден истинный убийца, а не тот, кто подходит под это лучше всего.

— Я всё понял, государь.

— Вот и ладно…