Витязь 1

Глава 28

Тили-тили теста

— Дедушка! — Ольга бросилась в ноги патриарха.

— Ну чего ты, девочка? Чего так убиваешься? — поднимая ворвавшуюся в кабинет внучку, спросил патриарх Зарецких.

— Батюшка решение принял. Сказывает, что от плода нужно избавиться. Уж и лекаря призвал.

Игорь Всеволодович об этом знал, потому что действовал в сговоре с сыном. Князь уже понял, что союз с родом Каменецких оказался порушенным, так и не состоявшись. Хотя и наметились уже следующие брачные договора, которые должны были его укрепить.

Но после убийства княжича и вновь образовалась вражда. В принципе, брак Михаила и Ольги сорвался по объективным причинам, и другие представители родов могли послужить той же цели. Однако в стане Каменецких шли устойчивые разговоры о причастности к убийству Зарецких и всячески подогревались враждебные настроения к ним. Что не так уж и сложно при застарелых взаимных претензиях.

Старый князь прекрасно об этом знал, потому что сам же и подогревал эти настроения. Мало того, уже прошло несколько дуэлей. Благо счёт пока ничейный и неотвратимых смертей не случилось, а к подлым методам ни одна из сторон ещё не перешла. Уже пущен слух о том, что входе дознания выяснилось о непричастности арестованного к убийству княжича. Вскоре это подтвердится, но осадочек останется, и миру меж родами всё же не бывать.

— Так нет у нас иного выхода, внучка. По иному ведь дитя внебрачным будет. Ты же не глупая должна понимать, что это означает. А там и Каменецкие возжелают его забрать, так как кровь их. И нам отдать никак нельзя, потому как слабость свою выкажем. Вот и выходит, что дитя ваше не рождённое, вместо скрепы родов, может стать их яблоком раздора. И крови из-за того прольётся много.

— Не отдам!

Ольга резво поднялась на ноги, прикрыла живот руками, и отступила на несколько шагов. Выглядела она при этом настолько решительно, что никаких сомнений, пойдёт до самого что ни на есть конца. Дед смотрел на внучку со смешанными чувствами. С одной стороны, осуждал за то, что поддалась любви вопреки интересам рода. С другой, видел в ней свою решимость, во что бы ни стало добиваться поставленной цели.

— Стало быть, хочешь сохранить дитя? — вздохнув, опустился в кресло старик.

— Хочу, — уловив забрезживший свет надежды, тут же ответила она.

— Тогда тебе следует выйти замуж.

— Но кто пожелает взять в жёны?..

— То не твоя забота. Ты должна лишь дать согласие выйти за того, на кого я укажу.

— И кто он?

— Некто Ртищев.

— Кто-о⁉ Этот… Этот… Это же он убил…

— Не убивал он его, Оленька. Может и хотел бы, да не поспел. А вот Михаил убить его хотел. Да ещё и подлым образом, подослав татей.

— Не верю. Миша не мог, — затрясла она головой.

— Ну, не мог и не мог, — легко согласился старик. — Не о том сейчас речь.

— За него не пойду, — категорично заявила княжна.

— А нет никого иного, внучка. Любой другой вызовет куда больше пересудов столь скоропалительного замужества. Ртищев сильный одарённый, вокруг которого уже сейчас княжеские роды коршунами кружат. Эдак получится, что долгу своему следуя, ты решила поступить во благо семьи и усиления рода. То не порицания заслуживает, а похвалы.

— А иначе никак?

— А иначе, Антон уж наверняка понял куда ты побежала защиту искать и вскорости будет тут вместе с лекарем. И я ему противиться не стану, потому как сам ему власть над родом уступил, оставшись лишь советником. К этому моему предложению он возможно и прислушается. Иное мне на ум не идёт. Быть может есть какие мысли у тебя, тогда говори, выслушаю и обдумаем.

У неё были мысли. И вполне разумные, в том числе. Такие как удаление её в глухую провинцию. Благо если постараться, то можно скрыть беременность до окончания университета. А там родит, и передаст кормилице, сама же станет ему крёстной. Ну чем не вариант⁉ Вот только Игорь Всеволодович безжалостно разбил её аргументы, находя слабые места. И всякий раз она теряла своё дитя.

К моменту когда прибыл батюшка, Ольга наконец сдалась и согласилась с доводами дедушки. Пришлось ещё и князя убеждать, но тут вышло гораздо проще, чем она предполагала. Правда пришлось пойти на условие выдвинутое Платоном Игоревичем и дать слово, что она родит от будущего мужа не менее трёх детей. В принципе она не видела в этом ничего страшного, потому что брак по расчёту для неё всего лишь обыденность.

Идиот! Б-боже, какой же я идиот! Ну вот какого хрена я выпил это зелье⁉ Какого, какого, а почему нет? Что мне реально грозило? Да в общем-то ничего страшного, кроме крупной виры. При моих данных заработать нужную сумму, пусть и значимую, не то чтобы ничего не стоит, но и ничего невозможного. Я уже знатный охотник и дам фору иным, в чем успел удостовериться.

В принципе даже бесталанный может раскачать дар до высокого ранга. Всё упирается в финансы и усидчивость, а там зелье роста сделает своё дело. Разница заключается в откате боевых рунных цепочек. Мне для готовности к следующей атаке нужно вчетверо меньше времени, а это уже имеет решающее значение.

Можно конечно использовать и карты, причём рангом выше своего, но тут имеются нюансы. Изографами могут быть лишь десятая часть одарённых. Написание карты занимает порядка десяти часов, у одних чуть меньше, у других больше, а для этого ещё и усидчивость не помешает. Расход же их, как показывает практика, весьма скор.

Так что, была у меня возможность относительно быстро выплатить виру. Даже с учётом того, что меня отправили бы в ссылку и я вынужден был бы сдавать свои трофеи по значительно меньшему тарифу. Ну и какой был смысл бегать от закона и скрываться? Проще было очиститься и жить дальше, как честный гражданин. Вот и покорился.

Кто же знал, что княжич умудрился кого-то допечь сильнее чем меня, и тот решил дело не честным поединком, а ударом из-за угла. А может это и вовсе межродовые разборки, где я оказался подходящим козлом отпущения. Вот если бы Беляев сразу сказал, что арестует меня по подозрению в убийстве придурка Мишки, я бы размазал полицейского прямо там, да свалил бы в туман.

Я конечно пока прошёл лишь половину университетского курса, но при этом уже могу неплохо устроиться даже недоучкой. Опять же, кто сказал, что у меня не получится закончить образование где-нибудь в Европе? Да легко! Только плати, и никаких проблем. В смысле, если излишне не высовываться.

Как не костерил себя, как ни старался думать о другом, мысли всё время возвращались к последним словам дознавателя. Ко мне пока не применяли пыток, только задавали вопросы и пытались поймать на противоречиях. Порой даже посещали мысли, что всё обойдётся, следствие разберётся и я отвечу только за то, что совершил. Я ведь сильный одарённый и ценный ресурс. Потом приходило понимание, что выбор между умиротворением княжеских родов и моей жизнью однозначно в пользу первых, и я вновь впадал в уныние. А на последнем допросе дознаватель так и вовсе прямо сказал, что либо я сознаюсь и принимаю быструю смерть на эшафоте, ибо дворян не вешают, либо меня станут допрашивать с пристрастием. Занавес.

Сам я сознаваться ни в чём не собираюсь. А потому жду пытку и хоть какую-то возможность вырваться из этого каземата. Была надежда и на сильный дар, который мог бы значительно быстрее управиться с зельем. Но поили меня регулярно, и следили за тем, чтобы я именно выпил. Угу. Заглядывали в рот и требовали язык показать…

Дверь в камеру открылась и на пороге появился какой-то представительный дядька. За пятьдесят, густые коротко стриженные волосы с сединой на висках, правильные черты лица. Надменный вид указывает на то, что он привык повелевать. Именно повелевать, а не приказывать.

Гость окинул меня оценивающим взглядом, как-то устало вздохнул и опустился на стул, который ему услужливо предоставил сразу удалившийся надзиратель.

— Ртищев Никита Григорьевич, если я не ошибаюсь, — после непродолжительного молчания, наконец произнёс он.

Голос уверенный, властный, но в то же время без гонора и спесивых ноток. Обнадёживающий такой голос, располагающий. И это при том, что я сразу воспринял его враждебно.

— С кем имею честь?

Говорить я старался спокойно, без вызова, заведя руки за спину и сцепив пальцы, чтобы унять дрожь. Хорохориться в моей ситуации глупо и смешно. У гостя будет возможность потешить себя наблюдая как я верещу в пыточной, а иллюзий я не испытываю, так что не стоит скоморошничать ещё и сейчас.

К тому же, я за любой разговор, если без пыток. Как-то не спешу предстать перед заплечных дел мастерами. Страшно? Ещё как! Хотя с другой стороны от этого страха и противно. Ведь совсем недавно и сам пытал, а тут коснулось меня и аж до холодного пота пробрало.

— Князь Зарецкий Платон Игоревич, — к моему удивлению без обиняков представился он, рассматривая меня изучающим взглядом.

— Признаться, куда меньше удивился бы, если меня посетил кто-то из Каменецких. Чем обязан, ваша светлость? — поинтересовался я, обозначив долженствующий поклон.

При этом прислушивался к своему голосу, нет ли в нём дрожи. Вроде нормально. Но это неточно. Со стороны и голос и тембр звучат по иному. Однако вести себя решил максимально вежливо, хотя и без подобострастия. Да я себя уважать перестану, если начну хамить, пыжиться и кривляться, не имея возможности хоть что-то сделать реально.

— Буду говорить начистоту, — вновь окинув меня взглядом, заговорил князь. — Полиции, как и нам, известно, что Михаила Антоновича убили не вы. Но именно вы подходите на роль убийцы лучше всего.

— Вы хотели сказать, на роль козла отпущения, — не сдержался я.

— Пусть так, — не стал спорить князь, и проявил любопытство. — Скажите, а что вы намеревались сделать после того, как узнали о роли княжича в попытках убить вас?

— Нашёл бы причину вызвать его на дуэль и упокоил в честном бою.

— Так уверены, что смогли бы это сделать? — чуть приподнял правую бровь князь.

Вопрос не лишённый смысла, ведь способов окончательно упокоить соперника не так уж и много. Отрубить голову, или разрушить мозг. И то и другое, при том, что законом для поединков определена только шпага, весьма проблематично.

— Я уже дрался с ним и знаю чего он стоил. Причём с использованием усиливающих зелий, — не удержавшись хмыкнул я.

— Он великолепно владел клинком, — покачав головой, не согласился князь.

— Доказательств грязной игры княжича у меня нет, однако я уверен, что таковое имело место. К тому же, опосредованно это подтверждает наём им татей.

— Ясно.

— Ваша светлость, вы ведь навестили меня не для того, чтобы лично сообщить о принятом решении и узнать о моих прежних планах? — решил я, что пришло время перейти к сути.

— Приятно иметь дело с умным молодым человеком, — удовлетворённо кивнул Зарецкий. — Я хочу предложить вам стать моим зятем.

— О к-как! — не сумел я сдержаться от удивлённого восклицания.

— Понимаю, как это выглядит со стороны, но я совершенно серьёзен.

— И что, её светлость даже сорокоуст выдерживать не станет? — само собой вырвалось у меня.

— Отчего же, всё честь по чести, ведь Михаил был её суженным. Но княжича уж нет, а жизнь продолжается, — не выказывая признаков раздражения ответил князь.

— И отчего же выбор пал именно на меня? — продолжал я дерзить, а ни чем иным это назвать нельзя.

— От того, что вы на сегодняшний день наилучшая партия для Ольги, — продолжал проявлять терпение Зарецкий.

— А если я откажусь?

— Боюсь, вы неверно понимаете положение в котором оказались, — явно разочаровавшись во мне, хмыкнул князь.

Похоже я перестарался. Поначалу-то он воспринял меня вполне серьёзно. И гадом буду, но тот факт, что я вознамерился самолично разобраться с Михаилом ему даже импонировал. А вот этими своими ничего не значащими взбрыками тупо теряю в его глазах очки.

— Я всё понимаю, ваша светлость, просто мне не по нраву, когда меня лишают выбора, — глядя ему прямо в глаза, произнёс я.

— Жизнь прожить, не поле перейти, Никита Григорьевич, и вы ещё не раз столкнётесь с подобным.

— Знаю. Но от этого как-то не легче.

— Могу посоветовать вам только учиться держать удар. Ибо у вас ещё не единожды будут ситуации когда вам придётся подчиняться обстоятельствам.

— Я запомню ваши слова, ваша светлость.

— Мне известно, что вы вошли в окружение моей племянницы, Марии, — сменил тему князь.

— Так и есть.

— С завтрашнего дня начинайте оказывать внимание Ольге.

— Боюсь, что я не смогу этого сделать.

— Даже так? — и опять этот разочарованный взгляд.

— Дознание по моим художествам ещё не закончено. И вира, как я полагаю, обещает быть немалой. Денег таких у меня нет. И так как иной возможности заработать, кроме как уничтожение тварей я не имею, мне наверняка присудят службу на границе с пятном или дикими землями. А дело это нескорое.

— Вот вы о чём. Не беспокойтесь на этот счёт. Сотрудничайте с дознатчиком, будьте откровенны, а вопрос с вирой я решу.

— При всём уважении, ваша светлость, но это мой долг.

— А если я ссужу вас, вы примите такую помощь?

— И каков рост?

— Я не даю деньги в рост. Если хотите так уж показать свою независимость, могу предложить вам обратиться за кредитованием в Царский или Орловский банк. Готов выступить вашим поручителем. Но в любом случае, ни о какой службе на границе не может быть и речи.

— Был бы вам признателен, ваша светлость, если вы согласитесь стать моим поручителем, — принял я решение.

— Даже так, — хмыкнул он, как мне показалось со смесью любопытства и одобрения. — И в какой банк вы желаете обратиться?

— В Царский.

— Так и порешим, — поднялся князь, и протянул мне руку.

Признаться я удивился. Плевать, что я теперь по факту его зять. Он припёр меня к стенке и попросту не оставил выбора, и вдруг такой жест, протягивает руку как равному, и ещё улыбается… Как-то по доброму, тепло, хотя и вижу я в ней лёгкую грустинку. Без понятия с чего мне всё это привиделось, но вот так оно в моём понимании.

Я ответил на рукопожатие, как оказалось крепкое, по настоящему мужское и ладонь у его светлости жёсткая, мозолистая. А князюшка не манкирует фехтованием и регулярно занимается. Причём шпага таких мозолей не оставляет, это однозначно меч. Есть отличия, знаете ли.

После того как Зарецкий ушёл всё тут же пришло в движение. Сутки меня никто не трогал, словно не знали как подступиться, а тут сразу же оживились. Для начала вызвали к дознавателю, где тот потребовал, чтобы я открыл портал к месту где укрыты трупы татей. Я не видел смысла скрывать это, потому что формула нет тела, нет дела, в этом случае не работала. У полиции хватало свидетельских показаний.

При этом рядом со мной находился княжеский стряпчий, то есть, адвокат, который отслеживал все перипетии дела. А уже через два часа, сопроводил меня на выход из Полицейского приказа с предписанием не покидать пределы Китай-города. До окончания разбирательства находиться мне дозволялось только в пансионе, трактире, который я сам же и назвал, или университете…

— Ольга Платоновна, позвольте мне засвидетельствовать своё почтение, — подошёл я к княжне, стоявшей у окна в неизменном сопровождении боярышень Гагиной и Рокотовой, которых я так же приветствовал, — Ирина Ивановна, Вера Павловна.

— Здравствуйте, Никита Григорьевич, — поздоровалась княжна.

При этом она была весьма любезна и улыбалась совершенно открыто. Да ещё и протянула мне ручку, к которой я приложился, как впрочем и к ручкам боярышень. Ну ни дать ни взять, сама благосклонность. Вот так глянешь со стороны и покажется, что скорее она оказывает мне внимание, а не наоборот.

Я взглянул ей в глаза, чтобы увидеть в них ответ на свой вопрос, но они излучали ровно то, что она сейчас и изображала. К слову, на нас уже оглядываются проходящие мимо студенты. Одни понимающе улыбаются, другие осуждающе ухмыляются, третьи с трудом скрывают зависть и раздражение, причём как девицы, так и парни.

— У вас есть планы на сегодняшний вечер? — спросила Ольга.

— Кроме учёбы, иных планов не имею.

— В таком случае батюшка хотел пригласить вас на ужин. В девять вечера.

— Увы, Ольга Платоновна, но я не могу покинуть пределы Китай-города до окончания полицейского разбирательства.

— Полагаю, что Спиридон Яковлевич без труда решит вопрос с разрешением. Так что, ожидаем вас к ужину.

— В таком случае я непременно буду, ваша светлость.

Я не спешил откланиваться, потому что большая перемена ещё не закончилась. Напротив, пригласил девиц посетить кофейню, что напротив университета, благо время ещё позволяло. Ольга приняла приглашение, мало того, ещё и под руку меня взяла. Всего лишь несколько дней назад она позволяла себе подобное лишь с княжичем Каменецким.

Я поймал на себе явно враждебный взгляд боярича Власова, с которым уже имел честь скрестить клинки. Именно, что честь, потому что за ним нечестной игры во время поединка не приметил. Ему явно было не по нраву то, с какой лёгкостью Ольга забыла погибшего суженного и его то ли товарища, то ли патрона.

Похоже придётся опять драться на дуэли. А может следует и ждать удара в спину. В прошлый раз он проиграл мне слишком легко, чтобы пребывать в уверенности для повторного вызова. Ходи теперь оглядывайся. Впрочем, могло ли быть иначе, даже если бы я не начал проявлять знаки внимания Ольге, или убил бы княжича на дуэли? Вот уж вряд ли.

А может послать всех и вся, да свалить в туман. Туда, где меня не достанут. Да хоть в ту же Америку, благо о морских тварях пока никто слыхом не слыхивал, и судоходство в этом мире очень даже развито. Зато пятна и дикие земли имеются и за океаном, так что без трофеев точно не останусь.

Я посмотрел на идущую рядом Ольгу, которая излучала уверенность по прежнему гордая и знающая себе цену. Ну и кто сказал, что в другом месте у меня не найдётся врагов? И что, мне каждый раз бегать от проблем? Да и проблема ли эта женитьба или возможность? Полагаю, не стоит принимать поспешных решений.

Как я уже говорил, для меня венчание это пустой звук, в бога я не верю. Поэтому угрызениями совести по поводу брошенной супруги страдать не буду. Если встречу ту, с кем пожелаю разделить жизненный путь, то так и поступлю, без оглядки на Ольгу.