Витязь в барсовой шкуре

Он молился: «Бог могучий, бог земель и неба жгучий,

Ты пошлешь порою тучи. Ты пошлешь порой лучей.

Царь ты царств неизреченный, непонятный, неизменный,

Дай быть твердым в муке пленной, вождь сердечных всех речей.

Боже, боже, умоляю. Ты в горах ведешь по краю.

Дал любовь, и я сгораю. Дал любви ее закон.

Я с зарей моей взнесенной впредь пребуду разлученный,

Да не будет тот зажженный огнь ко мне испепелен.

Боже, боже, кто с тобою здесь сравнится? Надо мною

Ты проходишь вышиною. Будь подмогой мне в пути.

Сохрани от бездны моря, от врагов, сильнейших в споре,

От ночного зла, от горя. Дай, живя, к тебе идти».

Совершив свое моленье, на коня без промедленья.

Тайно отбыл в отдаленье. Был отослан Шермадин.

Грудь себе терзает верный. Плачет в скорби беспримерной.

В ток какой вступить размерный, коль не виден господин?

В этот день Ростэн был мрачен. Был прием не обозначен.

Новый день блеснул, прозрачен, — он проснулся, раздражен.

Пламя с лика точно смыто. «Визирь где?» — сказал сердито.

И ведут того, — в нем скрыта дрожь, он бледен, устрашен.