Витязь в барсовой шкуре

Плача, с дрожью поцелуя, воздыхая и тоскуя,

Вот любимому пишу я. Кто любимою зажжен,

Кто, простившись с бирюзою, распален в огнях грозою,

Он единственной слезою той любимой освежен.

Слов закончено теченье. Кто постигнет их значенье,

В сердце примет он пронзенье. Розы дух излился весь.

«О, мой милый! Я писала. И пером мне было жало.

Как чернила, кровь бежала. Закрепилось сердце здесь.

Что есть мир, ты видишь, милый. Весь простерся он могилой.

Самый свет — мне мрак унылый. Я стенаю, здесь, скорбя.

Мудрый видит смысл мирского. Шаткость счастья в нем основа.

Ах, как трудно, как сурово жить, любимый, без тебя.

Милый мой! Ты видишь бремя. Кто-то злой здесь сеял семя.

Перекрученное время между нами как стена.

Нет тебя и всюду дымы. Где твой путь неисследимый?

Сам ты знаешь все, любимый. Только в сердце глянь до дна.

Это горе как я скрою? Сердце порвано тобою.

Без тебя с своей борьбою сердце может ли дышать?

Жив ли ты, ведь я не знала. Тьма кругом не отвечала.

Но напрасно тьма молчала. Ты сорвал ее печать.

Ныне знаю, солнце живо. Силен бог, и я счастлива.

Я смиренная как нива. Грусть светла. Тебя люблю.

Ты живешь — и мне довольно. Сердцу больно и не больно,

Я любовь взрастила вольно. Я любовь мою кормлю.

Милый мой! Рассказ алой длинный. Речью связной и картинной

Расскажу ли путь пустынный, где вела меня судьба?

В Фатьме было мне спасенье от волшебного плененья.

Ныне вновь судьбы веленье, чтоб была я как раба.

Рок велел, чтоб в нашей доле горе к горю, боли к боли

Накоплялись, и в неволе мы томились долгий срок.

Беды — рост морского вала. Снова к каджи я попала.

Все, в чем мы узнали жало, присудил нам это — рок.

В замке я сижу высоком. Глубины не смеришь оком.

Не проникнешь ненароком, всюду стражи, их не тронь.

Днем и ночью к смене смена. Охраняют путь из плена.

Все пред ними словно пена, — облекают как огонь.

Ты не думай, что такие все они, как и другие.

Я терплю терзанья злые,—да не встречу больше зла.

Если ты с мечом предстанешь, если ты убитым глянешь,

Насмерть ты мне сердце ранишь. Будь же твердым как скала.

Отрекись! Луна златая все равно твоя, сияя.

Я у самого здесь края скал, — камням себя предам.

Только верность не нарушу. Брошусь, как волна на сушу,

И, тебе предавши душу, улечу я к небесам.

За меня моли ты бога, чтоб смягчился он немного,

И откроется дорога до желанья моего.

Даст он крылья, полечу я, на пресветлое взгляну я,

Взором жадным утону я в солнце, в золоте его.

Без тебя не будет солнца, ибо ты частица солнца.

Здесь есть светлое оконце. В зодиаке светит Лев.

Там тебя я видеть буду. Там прильну к тебе, как к чуду.

В смерти эту жизнь избуду, и зажгусь тобой, сгорев.

Смерть уж больше не страшна мне, коль в тебе она дана мне,

В сердце я, как в крепком камне заперла мою любовь.

Колебаться я не стану. Но не множь за раной рану.

Если жить я перестану, сердце скорбью не суровь.

Пусть же в Индию дорога поведет тебя. Немного

Сил в отце. Ему подмога будешь ты в борьбе с врагом.

Он грустит, в тоске немея, обо мне. Его, жалея,

Ты утешь. А я здесь, рдея, буду плакать об одном.

Все судьбинны огорченья. Рок пошлет им завершенье.

Правда есть в его решеньи. Сердце с сердцем — как звено.

Чрез тебя, тобой дышу я. Для тебя в плену умру я.

Но пока еще живу я, о тебе скорбеть дано.

Вот тебе как знак, как слово, лоскуток. Он от покрова,

Что от друга дорогого получила в сладкий час.

О, любимый! Дар желанный — все, что есть мне в скорби странной.

Колесо тоски туманной повернулося на нас».

Вот письмо она свернула, где печаль переплеснула.

И с очей слезу смахнула. И обрезала кайму От покрова.

Дух небесный от волос исшел чудесный,

Волос к волосу так тесно веял воронову тьму.

Отбыл раб. В одно мгновенье—в Гуляншаро. Достиженье

Не узнало промедленья. Он пред Фатьмой. Автандил,

Видя, как его дорога до желанного порога

Довела, сердечно бога, как разумный, восхвалил.

Фатьме молвил: «Так стремленье довело до завершенья.

В чем возможно награжденье? В этом медлю я пока.

Не в другом. Нет больше срока. Буду с ним в мгновенье ока.

Каджи всех, решеньем рока, поразит его рука».

Фатьма молвила: «Могучий! Пламень вдвое ныне жгучий!

Без тебя, как лес дремучий будет жизнь. Но не жалей.

А не то сойду с ума я. Если каджи сила злая

Подойдет, оплот скрепляя, будет вдвое вам трудней».

Он назвал рабов Фридона. «Мы здесь знали звуки стона.

Были трупы. Ныне — звона животворного волна.

Весть, которой ждали, с нами. Посмеемся над врагами.

Страх промчится их рядами. Мощь их будет сражена.

С этой вестью поспешите. Все Фридону расскажите.

Туго, крепко свиты нити. Нагоняю цель мою.

Сильный голос силен в кличе. Я лечу дорогой птичьей.

Всей богатою добычей вы владейте. Отдаю.

Долг велик, скажу по чести. Но, когда с Фридоном вместе

Будем, я не словом лести, делом долг отдам сполна.

Все, владели чем пираты, вам даю как часть отплаты.

Дар еще вам дам богатый, да не здесь моя казна».

Тот корабль, что ведал волны, а теперь стоял безмолвный,

Всех вещей красивых полный, слугам верным отдал он.

Полноценное даянье. «Вот мое еще посланье.

В нем прочтет повествованье побратим и друг Фридон».