Viva la Mésalliance, или Слава Мезальянсу

Глава 22. Мясо в сметане

1.

Даркен отбросил противника к стене, а затем навалился на него всем телом, вжимая лезвие двуручника в шею перепуганному в усмерть врагу. Тот совершенно забыл о магии и отнял левую руку от наполненной прахом рукояти, чтобы вцепиться в оружие пана Маллоя поближе к рукояти.

«Номер один» откровенно наслаждался моментом. Ничто не мешало ему в любую секунду активировать колдовской движок своего меча, и погодя отсечь голову самоучке, однако вместо этого дворянин решил обойтись старой доброй грубой силой. Противник, конечно, тоже не был слабаком, однако весил он дай бог, чтобы на пяток килограмм больше Дарка. Да и то, благодаря жирку, скопившемуся в районе ощутимого пузика. В то время, как сын рода Маллой мог похвастаться идеальной фигурой. И это не говоря о том, что у него, в отличие от соперника, имелось дополнительное защитное обмундирование, да и двуручник не только выглядел тяжёлым, но и являлся таковым.

Так что, когда «номер один» просто навалился всей массой на противника, тот не смог долго сопротивляться. Даркен откровенно кайфовал, глядя, как костяное лезвие медленно, но неумолимо доходит до горла соперника, как начинает вдавливаться в кожу, будучи недостаточно острым, чтобы с ходу прорезать её, как самоучка начинает хрипеть, лишившись притока кислорода, как потекла первая капелька крови по шее врага, как ослабли его руки, и как, в итоге, поддалась клинку плоть, удерживающая голову противника.

Меч с грохотом упёрся в стену, однако не отсёк бестолковку недруга до конца. Он дошёл до позвоночника, смял его под доставляющий хруст, но в итоге остался кусок плоти, удерживающий котелок самоучки на поникших плечах. Или, скорее, удерживающий тело от падения, ведь, по сути, голова лежала на широком лезвии, а истекающая кровью туша, лишившаяся минимальной твёрдости в ногах, болталась ниже, заливаясь кровью.

Даркен отошёл назад на три шага и, закинув меч на плечо, склонил голову на бок. Он с интересом изучал поведение сползающего на пол тела, более не поддерживаемого оружием «номера один». Забавно было видеть, как уже поверженный и мёртвый враг вдруг начинает дёргать плечами и слегка пританцовывать на коленях, как из ран начинает струями брызгать кровь, ясно говоря об активном развитии заложенного близь сердца яйца мутантной твари.

«Номер один» дал чудовищу разрастись до размеров, схожих с размерами собаки средне-мелких пород, а затем перехватил меч двумя руками и, запустив несколько заранее заготовленных магических контуров, нанёс удар с душевным широким замахом, рассекая потолок, стены, пол, тело врага и ещё не успевший затвердеть панцирь юного таракано-богомола.

— Сова ежу, — услышал «номер один» в наушнике голосок Ёлко. — Как вы там, без поддержки шакала?

Последние минуты две пан Кучера со своим «компенсатором» работал, фактически, только на Броню, сцепившуюся на верхних этажах с Ганнибал-тян. Даркен и Гало вполне неплохо справлялись в подвалах и без помощи артиллерии, а потому посчитали, что можно целиком и полностью отдать её на откуп Глашек.

— Вполне. А что, змея пока ещё не отмузила Ганю?

Ёлко промедлила всего секунду. Этой секунды внимательному взгляду Маллоя-младшего хватило, чтобы актуализировать детали боевой обстановки.

Точнее, не совсем боевой. Да, вооружённая конфронтация шла, и шла в меру активно, но она являлась второстепенной по отношению к освобождению заложников, которых ститовцы торопливо умерщвляли двумя выстрелами — в голову и грудь — и выносили по зачищенным коридорам наверх, к медикам, которые уже на месте будут выяснять факт заражения пациентов и то, насколько безопасно их оживлять сейчас.

Разумеется, подобный способ транспортировки невероятно пугал гражданских. Однако пара сухих фраз о спасательной операции и оживлении — это всё, что могли сейчас позволить себе силы Маллоев. Психологический комфорт пленников карфагенянина близко не стоял с опасностью появления какой-нибудь особо злой мутантной твари. Даже с учётом того, что там, снаружи, её тут же должны были обезвредить объединённые силы УСиМ и компартии.

Наконец, Ёлко сформулировала свою мысль.

— Не просто «не отмутузила». Она сливает. Если бы не тануки, который каждый раз вмешивался просто, чтобы дать змее минимально восстановиться, бой был бы проигран окончательно. Но я понятия не имею, на сколько хватит тануки: он вообще не чета карфагенянину.

Брови Даркена удивлённо попозли наверх. Целую минуту Глашек при поддержке Лукана и Меца мутузится с противником и… сливает? Но при этом не пытается сама уйти с поля боя, не запрашивает подмоги? И, самое главное, Ёла эту самую подмогу туда не направляет. По крайней мере, пан Маллой не слышал ничего подобного в открытых каналах. Только озвучивание курса на эвакуацию и окрестностей.

Как-то странно. Не в стиле это ни одной, ни второй. Бронька любит быстрые сражения, а если и затягивает их, так только намеренно, чтобы дождаться подкрепления, да и какие у ёжика причины, по сути, потворствовать Ганнибалу.

Эти сомнения «номер один» и озвучил своей «номер два».

— Э-э-э?! Слышь?!

— Ты понятия не имеешь, что там происходит, — голос Ёлы был каким-то глухим, тяжёлым, что столь звонкой пискле, как она, вообще не свойственно. — Идущий с верхних этажей видеосигнал до недавнего времени оставался более-менее стабилен, так что я успела увидеть кое-что… змея одержима.

— Ты сказала «оставался стабилен»? — уточнил Даркен, припоминая о том, какими объёмами магической энергии нужно оперировать, чтобы полицейская техника начала сбоить. — Да… там шакал, что, от вольного лупит?!

Если уж магические помехи мешают связи, то колдовская наводка, буквально работающая на одном парафизическом уровне с источником этих помех, уж точно должна была отказать.

— Это было распоряжение самой змеи, — холодно ответила Ёлко. — Поверь, мне это тоже не нравится. Но мы с ней рассматривали возможность подобного сценария. Так будет меньше разрушений и жертв.

Меньше разрушений и жертв? Даркен закусил губу. Броня шла от осознания, что зашедшая чересчур далеко одержимость приведёт к повторению ковачского инцидента. И, судя по тому, как Лешая начала фонить, подобное очень даже вероятно. Иными словами, Глашек тянет время, но не для того, чтобы к ней пришло подкрепление, а с целью гарантировать вывод как можно большего количества гражданских из зоны поражения.

Ганнибал оказался слишком силён для Лешей-человека. А явление Лешей-богини чересчур разрушительно.

Даркен принял решение крайне быстро. Едва лишь поймав за хвост свои эмоции.

— Попугай сове, — тотчас же обратился «номер один» к Айярре, даже не пытаясь найти её взглядом, полагаясь целиком и полностью на связь. — Принимай командование сквадом, я пойду героически превозмогать!

— Так точно! — отозвалась девушка где-то метрах в четырёх слева.

Но если она не стала никак перечить начальству, то вот аналитик попыталась воззвать к разуму молодого человека:

— Ты хоть понимаешь, что тебя там ждёт? Это вообще не наш уровень.

— Вообще не понимаю! — Даркен небрежно закинул оружие за спину и, не отпуская рукояти, подал две удалённых магических команды: одна закрепила меч в текущем положении, а другая — удалённо активизировала автопилот у даркоцикла. — Поэтому ты мне пришлёшь пару коротких и ёмких в информационном плане видео, чтобы я успел их посмотреть прежде, чем появлюсь на сцене.

Беспечно бросив приказ, юный некромаг тотчас же побежал к выходу, по пути вжимая указательный и средний пальцы в шлем в районе виска, перенастраивая HUD таким образом, чтобы иметь возможность через него смотреть видео.

Ёлко всё поняла. Она тяжело вздохнула и отказалась от попыток спорить с упрямым сыном рода Маллой.

— У меня тут была пара подходящих клипов. Добавлю к ним тот, что менее ёмок, но в котором проще разобрать детали. Как выйдешь на поверхность, перешлю одним пакетом.

2.

Даркоцикл немножко «запоздал». Всё же, его создателем был не Вик, на раз-два щёлкающий сложные алгоритмические задачки для магического ИИ, а «дилетант широкого профиля» Маллой-младший, так что, пафосного запрыгивания на байк не случилось. Пришлось немножко обождать.

Этого времени как раз хватило, чтобы «номер один» успел ознакомиться со всей информацией о происходящем на верхних этажах, включая список того, чем Лукан дубасил по верхотуре, надеясь накрыть Ганнибала случайным мощным проклятием.

Как оказалось, таракано-богомолы и боевые отряды самоучек — это всё цветочки. Самые ягодки карфагенянин приберёг на потом. Например, ручного тентаклевого монстра, способного к колдовству. Судя по видео, Ганя отлично действовал в связке с ним, делегируя этой твари часть полномочий: например, она отлично «читала» магический фон и уводила хозяина из-под ударов, принимая урон на широкие щупальца вдали от эпицентра заклинания.

Только после третьего просмотра, уже выдвинув предположение о природе необычного симбионта противника и его роли в дуэте, когда Даркен знал, на какие детали обращать внимание, ему удалось заметить, что сам колдун реагирует на столь тонкие изменения обстановки со свойственной людям задержкой, полностью отдавая в такие секунды инициативу своему конструкту.

Это являлось очень ценной информацией, но «номер один» пока не был точно уверен, как именно ей предстояло воспользоваться. Была парочка мыслей, но ни одна из них не выглядела, как «железный» план. Благо, и сам Дарк не нуждался в стасорокашестипроцентной гарантии успешности того или иного начинания. Ему хватало факта, что задумка в принципе может выстрелить.

Этого вполне достаточно. Особенно, когда ты уже сдал безымянный палец на попечение семейного дворецкого. А раз так, то чего своей шкурой дорожить? Глупо! Кругом ведь немало тех, у кого нет запасной жизни. Вот их-то и следовало спасать.

А вариант спасения пан Маллой видел всего один: сразить Ганю прежде, чем Лешая окончательно утратит контроль над собой.

Даркен успел изучить ещё парочку свежеполученных клипов — очевидно нарезанных из материалов, снятых сохранившейся камерой пана Праведного, старавшего как можно дольше кружить на некотором отдалении от разрушительного клубка, в который то и дело сцеплялись Глашек и Ганя, — дабы понять, насколько далеко зашла одержимость Броньки.

Лешая уже выглядела не как разумное существо, а как комок инстинктов, помещённый в стремительно меняющееся тело девушки. Доспехи оказались абсолютно бесполезны против боевитого карфагенянина, а потому некромагичка была вынуждена восстанавливать потерянные куски плоти за счёт магической силы. Той самой, что проявляла себя в виде растительного суррогата. Той самой, что обратила левую руку Лешей в дополнительную пасть. Той самой, что взрастила когти на кончиках пальцев правой. Той самой, что заменяла выбитые щупальцами зубы на деревянные крючья.

Той самой, которой, очевидно, мешал скелет девушки, ограничивающий свободу движения, вынуждая сохранять какое-то подобие внешней человечности. Но подобие крайне поверхностное, ведь, по факту оно больше напоминало динамику марионетки, оказавшейся в руках неумелого кукловода.

Однако истинная сила Лешей ещё не прорвала плотину разума Брони. Это лишь «подтёки». Жалкие ручейки, не идущие ни в какое сравнение с хтонической божествественной мощью, которую Даркен видел в Коваче. А раз так, то «номер один» ещё не упустил шанс спасти невесту.

Ведь только единожды обратив процесс одержимости вспять, можно было надеяться на то, что в будущем не придётся каждый раз восстанавливать Глашек из резервной копии. Ну и, конечно же, что не будут таким образом множиться новые версии Перловки.

Как же хорошо, что Дарк и Бронька решили не брать питомцев на этот бой. Нечего животинам делать в столь суровой мясорубке.

Едва лишь мотоцикл добрался до хозяина, Маллой-младший тотчас же оказался в седле и, выпустив костяные шипы, рванул вверх по стене, самым кратчайшим из возможных путей.

— Шакал сове, я на подходе.

— Шакал принял, — последовал ответ Лукана.

В отличие от Глашек и Ганнибала, Даркен не обладал умением ощущать магический фон и вовремя на него реагировать, чтобы не огрести дальнобойного артиллерийского сюрприза пана Кучеры. А тактика пана Праведного, большую часть времени державшегося в стороне от горячки сражения, была совершенно не той, которой собирался придерживаться пан Маллой.

Так что, Лукану стоило прекратить обстрел поля боя. По крайней мере до тех пор, пока не поступит соответствующий приказ «номера один».

Последнее заклинание, воспламенившее воздух, было применено буквально за пару секунд до того, как глава ковена рыцарей плюшевого енота на своём пафосном пилоцикле влетел в стремительно поглощаемое темнотой помещение через выбитые к дриадам ростовые окна, ведущие на длинный узкий балкон.

Комната, в которой угасали последние искорки колдовского огня, вновь наполнилась светом, но не живого полымя, а мёртвым, холодным, электрическим, что рождалось в передней фаре железного коня явившегося на поле боя молодого некромага.

Этот свет выхватывал занятную картину.

Да, вне всякого сомнения, Лешая выглядела той, кто в этой битве проигрывал. Она растеряла большую часть брони, а последняя атака Ганнибала вырвала у девушки из живота новую порцию плоти и перебила позвоночник. Огромная дыра в самом центре тела. Сквозная. Кругом, словно бы корни деревьев, проглядывающие из-под земли в лесу, валялись кишки, очевидно до недавнего времени принадлежавшие слечне Глашек. Их было так много, что, казалось, все они попросту не могли поместиться в неё ни коим образом, а потому их просто разбросал не особо талантливый реквизитор.

Броня неуклюже шевелила конечностями, поднимаясь на ноги, скорей, не благодаря этим движениям, а потому, что кто-то незримый зацепил её за грудину невидимым тросом и потянул вверх. И даже регенерация, очевидно превосходящая возможности некромагов, попросту не успевала вырастить древесный аналог хотя бы позвоночника прежде, чем Ганнибал порвал бы девушку на части. Если б только ему жужжащей мухой не мешался Мец Праведный.

Судя по состоянию доспехов Меца, тот уже раза три или четыре прилаживал обратно оторванные конечности, надеясь успеть прежде, чем Лешую в очередной раз отправят в нокдаун. И, стоило отдать ему должное: он справлялся..

Но если у карфагенянина всё так хорошо, что он, в отличие от двух своих противников до текущего момента дошёл с незначительными повреждениями, вроде ожогов или каких-то невнятных царапин, отчего же он выглядит настолько затравленным и напуганным? Только лишь из-за того, что Бронька оторвала ему одно из щупалец?

— Я слышал в каком-то аниме, что люди умирают, когда их убивают, — сказал Даркен, небрежно опираясь локтями на руль пилоцикла. — А вот Бронька наша не умирает, как бы ты её не убивал. Ты понимаешь, что это значит?

Даже пассивного вмешательства пана Маллоя хватило, чтобы изменить обстановку на поле боя. Карфагенянин, например, на время прекратил попытки достать Лешую, обратив внимание на новое действующее лицо. Мец также сбавил напор, пользуясь возможностью немного перевести дух.

— Что она — не человек, очевидно же, — на милом почти детском личике младшей сестрёнки пана Праведного крайне чужеродно смотрелось то напряжённое злое выражение, что царило там сейчас. — Вот только те, кого ныне зовут богами, на самом деле были просто достаточно могущественными некромагами, не более того.

Броня уже успела нарастить себе новый древесный позвоночник, и даже собрала рискующие вывалиться внутренние органы в специальную «авоську» из тонких веточек, собравшихся крест накрест. Девушку слабо интересовали философские вопросы. Она просто и даже чересчур прямолинейно, прыгнула на Ганнибала, замахиваясь угрожающе выглядящей левой клешнёй.

Пожалуй, такое могло бы сработать только за счёт откровенно сверхчеловеческой скорости Глашек, но карфагенянин даже не обернулся в её сторону, позволив тентаклям перенаправить полёт молодой богини в сторону ближайшего окна.

Та, конечно, успела в воздухе извернуться, зацепиться длинной тонкой, растущей из основания ладони, веткой за подоконник и вновь выстрелить собой обратно. С тем же результатом.

Серые очи юного некромага проследили за движением девушки.

— Ты говоришь о Семерых, рассматривая их со светской точки зрения. Я так понимаю, ты и сам хотел бы занять их место, но…

Очередной бросок направил Лешую в сторону Даркена. Молодой человек поспешил пригнуться, пропуская девушку над головой, а затем резко выставил руку в сторону, останавливая последующий прыжок Броньки, желавшей немедля продолжить схватку. Выглядело это, конечно же, будто бы «номер один» просто поймал невесту в полёте, однако по факту пришлось обратиться к запасам праха в отделении под бензобаком пилоцикла и запустить магический контур в несколько потоков, чтобы на пару секунд обратиться в скалу, способную удержать божественный снаряд. В честь этого Дарк даже расчехлил костяные шипы на колёсах своего железного коня.

— …но ты оказался недостоин. Пусть могущественный, пусть хитроумный, но ты — всего лишь человек. У тебя нет силы противостоять Лешей. Она уже оторвала одно твоё щупальце, — и пусть враг не видел коварного прищура «номера один», он мог слышать самодовольные интонации в его речи. — Ты постоянно ловишь её на ошибках раз за разом, но она лишь отращивает утерянное, становясь сильней. А ты…твоя мощь ограничена всего-то четырьмя щупальцами. Ой, прости, уже тремя!

Даркен рассмеялся. Громко. Весело. Заливисто. Слегка хтоновато.

Наверное, это смотрелось весьма пафосно: некромаг в полном боевом доспехе, на пилоцикле, с большим мечилой за спиной, одной рукой удерживал богиньку, что скалилась и рычала, как готовый к броску пёс.

Узнала.

Девушке хватало разума, чтобы отличить союзника от противника. И хватало силы воли, чтобы довериться другому в столь тяжёлый час. Вряд ли Броня различала какие-то отдельные слова и была способна понять суть ведущихся здесь речей, однако же даже той малости, что у неё имелось, оказалось достаточно, чтобы вселить в сына рода Маллой надежду на успешное разрешение текущей ситуации.

Оставалось только придумать, как именно провернуть задуманное.

И как дать знать о плане Мецу? Ведь он, в отличие от тех, с кем Даркен привык биться бок о бок, ещё не успел сработаться со студентами УСиМ.

Только с полубезумной Броней.

Однако не только Дарк тянул время. Ганнибал тоже не торопился приступать к активным действиям, довольный, что его никто не пытается ни порвать, ни поразить удалённым проклятием.

Вместо этого он предпочитал толкать свои ганнибальские лекции.

— Ты так гордишься тем, что выше меня, мальчишка, — удивительным образом «номер один» не ощутил диссонанса, когда подобным образом к нему обратился кто-то, кто выглядит, как рыжая пигалица в потрёпанной футболке с легкомысленным принтом. — Но это лишь потому, что за тобой стоит Лешая. А покинь она поле боя, кем ты будешь?

Даркен замолчал. Но всего на секунду. А затем начал неспешно игриво перечислять свои регалии:

— Один из лучших студентов потока, плейбой, будущий ректор УСиМ, маркрграф, филантроп, талантливый мужик в доспехах, байкер, но самое главное — я тот, с кем богиня будет делить брачное ложе. Разумеется, после того, как я тебя распополамлю своим большим и толстым мечом, — осклабился молодой человек. — Мне просто не хотелось нападать со спины, не рассказав тебе о том, насколько ты никчёмная маленькая плачущая девочка. Всегда хотел прочитать лекцию Ганнибалу.

И «номер один» убрал руку, что до недавнего времени удерживала Лешую на месте. Это была правая рука, отдающая, колдующая. Ей имелось, чем заняться в бою, ведь только она могла активизировать заложенную в даркоцикл боевую программу. И нет, тут щелчка пальцев не хватало, потому что в целях безопасности — а ещё, потому что Даркену просто не хватило усидчивости и таланта сделать иначе, — боевая программа требовала сложного ввода данных, возможного только через прямой контакт с некромагом.

Как и следовало ожидать, Ганю столь простая и прямолинейная атака не впечатлила. Он привычно откинул в сторону Броню, легко заблокировал циркулярную пилу переднего колеса беспилотного мотоцикла, одним щупальцем не глядя парировал атаку подскочившего сзади и сбоку Меца, да ещё и ударил Маллоя-младшего на опережение плотным воздушным шаром в грудь, из-за чего «номер один» обнаружил себя, с одной стороны, летящим куда-то назад, а с другой — увлекаемым тяжёлым мечом, разогнанным при помощи магического движка, вперёд.

И Даркен не стал спорить с инерцией. Напротив, он использовал её: вбил меч в полы, а затем оттолкнулся от оружия, ускоряя вращение и перенаправляя кинетическую энергию в иное русло.

Молодой человек уже знал: вот сейчас будет больно.

Потому что он понял стиль боя Ганнибала. Карфагенянин идеально контролировал ход сражения, задавая его ритм. Он танцевал под градом ударов, и лишь когда оставался достаточно долго наедине с кем-то — рвал его на части. Глашек отброшена прочь. Мотоцикл — скорей всего, тоже, ведь противник не мог успеть так быстро выкупить, что техника обладает определённой степенью автономности и будет атаковать противника без участия хозяина, пока не падёт смертью упорных. Мец — сам поспешит разорвать дистанцию.

Оставался только Даркен. Ему и «танковать».

По крайней мере, именно такими были пафосные измышления юного некромага, когда он, бешено вращающимся снарядом просто и нелепо пролетел в добром метре от сцепившегося с Броней рыжего тентаклевого создания, да врезался в стену.

Столкновение оказалось достаточно мощным, чтобы сын рода Маллой, пробив ударом меча бетонную преграду, доломал её своим телом, да вывалился в какое-то совершенно неузнаваемое тёмное помещение, растянувшись на неудобном ложе из камней.

Доспехи, конечно, помогли смягчить последствия данного конфуза, однако им не было дано полностью уберечь господина. Кажется, пара бронепластин промялась, да и ощущение разбитости никуда не девалось. Хотелось забыть про всё, полежать немного. Пусть даже и на кусках бетона.

Хотелось очень-очень сильно. И Дарку пришлось сосредоточиться на борьбе с собой. Он не знал, сколько именно времени оказалось потеряно на преодоление этого нелепого желания. Быть может, меньше секунды, а, быть может — аж целых пять. Да, в обоих случаях получалось «быстро», однако это лишь если не судить категориями, которыми мыслил человек, ввязавшийся в бой с Ганнибалом, принимавшим не менее тринадцати решений всего за мгновение между двумя ударами сердца.

Точно бы в прошлой жизни был не карфагенским военачальником, а корейским задротом.

Едва лишь собравшись с силами, «номер один» резко уселся, как усаживается в постели человек, вдруг осознавший с утра, что он проспал будильник. Ещё около половины секунды потребовалось, чтобы найти взглядом Ганнибала. Было бы проще, если бы HUD давал нормальные подсказки, однако сейчас, когда Лешая вновь начала активничать, он адски сбоил, из-за чего скорей мешал, чем помогал. Отключить бы его, но у Даркена банально не имелось на это времени: карфагенянин в очередной раз сцепился с Глашек и не оторвал ей голову, кажется, лишь потому, что в этот самый момент на него со спины напал мотоцикл ректорского сынка.

Молодой дворянин тут же вскинул оружие и, удерживая его на манер РПГ, «бахнул». В смысле взрыва. Имелись бы возможность получше прицелиться и рабочий HUD перед глазами, вместо этого помехующего убожества, при столь длинном магическом катализаторе, как двуручный меч, можно было организовать эпицентр прямо посреди тела карфагенянина, но в итоге вышло, как всегда. Просто бумкнуло где-то рядышком. Из-за того, что взрыв получился «без огонька», просто с резким уплотнением и выбросом в стороны потоков воздуха, даже нельзя было сказать, где именно. Лишь сориентироваться по тому, кого и куда отбросило.

Выхватив свободную секундочку, Даркен поспешил вжать шлем виском в рукоять меча и полностью отключить HUD. Лишь спустя мгновение молодой человек вспомнил, что внешнее забрало-то у него непрозрачное, и поспешил его поднять. Однако оказалось, что с креплениями что-то было не так. Возможно, они пострадали во время того пафосного удара о стену. А, может, и раньше, когда юный некромаг занимался зачисткой подвалов.

Такой роскоши, как время на размышление, у Маллоя-младшего не имелось, и он принял самое примитивное из возможных решений: просто сорвал с головы шлем. Вот так, на импульсе, лишь спустя секунду осознав, что никто ему не запрещал просто отломать внешнее забрало, сохранив прозрачное внутреннее. Теперь уже нахлобучивать защиту обратно на бестолковку было некогда, и молодой человек просто ударил себя рукояткой по лбу, несложным магическим контуром укрепляя кости черепа, а следующим заклинанием отбросил себя в сторону, где шла самая активная движуха.

То снова сцепились Лешая и карфагенянин. Похоже, что Бронька быстрей очухалась после взрыва, чем Ганнибал, а потому активно лупила того древесным хлыстом. Бывшему легендарному военачальнику приходилось использовать аж два щупальца, чтобы успевать за атаками одного единственного дендро-аналога со стороны аватары хтонического божества. Всё же, широкие мясные тентакли были ограничены в скорости и гибкости, пусть даже и были эти ограничения за пределами возможностей обычного человека.

Однако потеря инициативы со стороны Гани оказалась мнимой: у него ещё оставались свободные руки с волшебной палочкой, да третье щупальце. Оно-то и вцепилось в ближайшую стену, чтобы вырвать из неё кусок, да метнуть Лешей в бедро. Бросок оказался столь мощным, что земля ушла у Броньки из-под ног, и девушка была вынуждена заново искать равновесие, склонившись перед противником и открыв для атаки незащищённую ничем шейку.

Аккурат в этот момент на помощь подоспели разом Мец и Даркен. И если самоучка только и мог, что отвлечь на себя внимание единичной тентакли, то вот у ректорского сынка успехи были повнушительней.

Могучий удар двуручника, усиленный магическим движком, оказался достаточно мощен, чтобы одному щупальцу не хватило силёнок удержать широкий тяжёлый клинок. Меч продавливал блок тентакли, и карфагенянину пришлось использовать третий отросток в качестве опоры, чтобы, хотя бы, не оказаться сбитым с ног.

И в этот момент лезвие оружия сына рода Маллой пропустило через себя заклинание, резко увеличивающее режущую способность двуручника. Возможно, стоило бы применить это заклинание сразу, но Даркен опасался, что в таком случае, едва лишь ощутив опасность, щупальце отпрянет, и цепляющееся за спину Гани существо поспешит разорвать дистанцию.

Да, действительно, опора карфагенянина взбрыкнула и оттолкнулась от пола, уводя хозяина как можно дальше, но было уже поздно — «номеру один» удалось отсечь вторую тентаклю своему противнику.

— Так-то! — радостно осклабился молодой человек вслед отступающему противнику.

А спустя мгновение мимо Даркена молнией пролетела Броня.

Сын рода Маллой хотел уже броситься на помощь невесте, но вдруг ощутил, сначала, как его опорная нога отказывается выполнять свои функции, а затем — резкую боль. Точнее, целый коктейль из разных видов боли. Боль от сдавленных мышц. Боль от острых краёв сломанных бронепластин, впивающихся в бедро. Боль от ломающихся, крощащихся костей.

Ещё не успев опустить голову и увидеть, что же именно произошло, Даркен всё осознал: отрубленное щупальце, лишившись связи с носителем, всё ещё сохраняло боеспособность. Нет, правда, почему пилоциклу Маллоя-младшего можно быть автономным оружием, а творению человека, прославившегося в качестве повелителя чудовищ — нет?

«Номер один» выронил меч и упал мордой вниз, в самый последний момент успев подставить руки. Оружие возмущённо звякнув, покатилось куда-то вперёд и вправо, всего за секунду уходя из зоны досягаемости хозяина.

Злобно рыкнув, Даркен тотчас перевернулся на спину и вытащил из ножен старый добрый кинжал с оптическим прицелом и начал уже судорожно соображать, каким бы проклятием пальнуть в обвившее бедро щупальце, как на помощь ему пришёл Мец Праведный.

Самоучка решительно вдавил собранный из позвонков магический клинок в багровый шмат ожившей плоти и выдал что-то, что пан Маллой опознал, как смесь электрического удара с парализующим контуром.

Если честно, Даркен не почувствовал и малейшего облегчения. Ему даже показалось, что заклинание Меца не сработало. Однако, спустя всего секунду самоучка намотал кусок щупальца на клинок и отбросил эту гадость куда-то в сторону.

«Номер один» своими собственными глазами видел, что мерзкая тентакля улетела прочь, однако бедро всё ещё ощущало крепкие объятия того ожившего ошмётка плоти.

Некогда было гадать, что да как, да почему. Дарк решительно ткнул большим пальцем через плечо, в сторону Броньки и Гани, направляя пана Праведного в бой, а затем судорожно вцепился пальцами в державу дожидавшуюся своего часа на поясе.

Ох, как же сложно и больно было усесться с больной ногой. Казалось, будто бы бедро взорвалось, и лишь защитные штанеля не позволили ему растечься по стенам кашей из крови, кусочков мышц и мелкого крошева костей. На уголках глаз Даркена навернулись слёзы: ну не был, не был он корсиканцем, привыкшим разделять потоки сознания и воспринимать собственные мучения, как источник ресурсов. И всё равно не получалось не испытывать стыда за слёзы, которые полились даже не от эмоций, а из-за неконтролируемой физиологической реакции.

Громко рыкнув, молодой человек с размаха всадил кинжал в бедро, пробивая броню, да там и оставил. Рык обратился в крик, который не прекратился даже когда подействовала ядрёная смесь из обезбаливания и тоника. Только неуловимо изменились интонации: если изначально это был вопль боли, то сейчас таким образом наружу рвалась злость.

Даркен бодро перевернулся в упор присев, отличающийся от традиционной позиции только отставленной назад раненной ногой. Серые очи некромага искали противника и оценивали обстановку. Да, Ганя устал, затяжное сражение выматывало его. Но ведь не его одного. Тот же Мец не двигался так быстро и чётко, как он мог. Да и даркоцикл всё ещё оставался на ходу, но в движении изрядно вихлял передним колесом и к противнику подбирался медленно, лениво, словно бы нехотя.

А уж насколько глубокими трещинами покрылся разум Брони?

Да, со стороны казалось, что если команда Даркена продолжит в том же духе, то рано или поздно — скажем, минуты через две — удастся лишить противника ещё одного щупальца, а там finita la comedia. Но так подумать мог только кто-то, не принимающий в рассчёт внутренний ресурс бойцов.

Очевидно, что у карфагенянина он выше, чем у всех вместе взятых. И, тем более, выше, чем у стремительно теряющей рассудок его Глашек.

Лешая всё больше и больше отдалялась от человеческого облика. Она дошла до того, что на полном серьёзе пыталась укусить щупальца, способные, по крайней мере, в теории, оторвать ей челюсть одним движением. Хорошо хоть в данный конкретный момент хозяину тентаклей было некогда командовать своими отростками, и он отдал их управление на откуп магическому искусственному интеллекту, а сам сцепился с Мецем, уверенно орудуя волшебной палочкой против катаны.

Это довольно унизительно, когда тебе, вооружённому полноценным боевым катализатором, противостоит человек, имеющий на руках только никчёмную приблуду для повседневной носки. Впрочем, Даркену ли говорить: он тут на пару с Броней недавно с трудом запинал вооружённого палочкой Сковронского.

У Ганнибала имелось несомненное преимущество. Значит, надо было перевести бой в плоскость, в которой противник это самое преимущество реализовать не сможет.

А ведь «номер один» знал, что именно необходимо сделать. Просто… у него не получалось. Карфагенянин ведь тоже не дурак: не давал навязать себе сражение на условиях, ему невыгодных.

Но никто ведь не мешал ещё раз попытаться, верно?

И Даркен попытался. Оттолкнулся здоровой ногой, вытащил из кобуры пистолет, и рванул на Ганибала аккурат одновременно с едва-едва добравшимся до цели даркоциклом. В момент, когда ни Броня, ни Мец не связывали противника боем.

Это была откровенно нелепая и самоубийственная атака. Синхронизация с автономным железным конём должна была припорошить столь вопиющий и подозрительный идиотизм. Разумеется, ни цикрулярка, ни пуля не достигли цели. Даже не поцарапали её. Всего один взмах щупальца рассёк пилоцикл, полностью исключая его из уравнения схватки, следующий — оттяпал Маллою-младшему правую руку чуть выше локтя, а третий удар — пронзил самоуверенного ректорского сынка почти что насквозь. Тентакля не вышла у юного некромага из спины лишь потому, что упёрлась в подозрительно крепкий позвоночник.

Собственно, именно этого Даркен и добивался. Именно потому и оставил кинжал в бедре: в рукоятке было проще хранить сложный и ёмкий магический контур, чем в искорёженной живой плоти. Этот самый контур, отреагировав на огромную дырищу в корпусе молодого человека, тот час же сцепил рёбра на широком щупальце карфагенянина.

Наверное, это было адски больно. Благо, обезбаливание оказалось достаточно мощным, чтобы заглушить муки стенающего организма. Самым мерзким, что ощущал Даркен, являлась невозможность набрать полные лёгкие воздуха. Приходилось дышать очень-очень маленькими вдохами.

Но это того стоило. Застрявшая в теле сына рода Маллой тентакля мало того, что не могла участвовать в бою и мешала карфагенянину маневрировать, так ведь ещё оказалась для последнего неожиданностью. Он успел отразить атаку Брони, однако вовремя подоспевший Мец отсёк Ганнибалу руку с волшебной палочкой. Спустя ещё две секунды Глашек наполовину вырвала, наполовину отгрызла последнее из свободных щупалец, орудуя разом и челюстями, и монструозной левой клешнёй, а затем принялась уже непосредственно за своего противника.

Лешая даже не пыталась убить карфагенянина, она его пожирала живьём. В самом прямом смысле этого слова. Для аватары хтонического божества было важно не оставить и малейшей частички Ганнибала в этом мире. Ни малейшей. Когда не сохранилось ни плоти, ни костей, девушка принялась ползать по помещению, слизывая с пола и стен капельки крови.

Это выглядело, вне всякого сомнения, жутко. Но не вызывало у Даркена, измученного и усталого, ярких эмоций.

В отличие от той волны пробирающего до самого костного мозга магического холода. Эта волна смыла магические контуры, что удерживали юного дворянина на ногах и защищали его от дичайшей боли. Но не ощущение угасающего сознания и не обрушившаяся на его остатки мука беспокоили сына рода Маллой больше всего.

Последней мыслью Даркена было изничтожающее душу чувство досады и бесполезности всего, что они делали. Ведь эта волна холода не могла являться ничем иным, как свидетельством того, что пришлось обратиться к магическим башням и применить-таки тот колдовской контур, который Маллои заготовили, как крайнюю меру против массового обращения заражённых.

3.

Ночь. Дождь. Холодный воздух с улицы аккуратно, но настойчиво шарит по плащу, в который укутался Дарк, накинув его прямо поверх доспеха. Тело всё ещё ощущалось несколько чужим, несмотря на виртуозную работу Вольдемара, лично поднявшегося на последние этажи отеля «Сметана», чтобы вернуть к жизни юного господина.

Конечно, сам Вольдемар считал результат своих трудов донельзя грубым, но, по факту, вся восстановленная плоть была полностью функциональной, а не жалким суррогатом. Просто дворецкий обычно тратил на оживление больше времени, в спокойной обстановке шлифуя тело пациента до состояния, неотличимое от того, в каковом оно пребывало до ранения.

Так или иначе, сделанного оказалось достаточно, чтобы «добить» до конца эту тревожную декабрьскую ночь. А уже потом, когда над Даркеном не будет довлеть необходимость присутствия на публике, можно будет лечь на дополнительные процедуры, без проведения которых Вольдемар не отцепится от загривка вверенного под его ответственность сына рода Маллой.

Как «номер один» и предполагал, та волна потустороннего холода, которая была ответственна за разрушение заклинаний, без которых Дарк и деградировал от побитого, но гордо стоящего на одном колене некромага до безвольного комка из мяса и костей, и правда являлась результатом применения контрмер против массовых мутаций.

Похоже, то был прощальный подарок данного воплощения Ганнибала. Скорей всего где-то находился магический триггер на запуск активизационного проклятия в случае, если сердце карфагенянина не будет биться некоторое время.

Прощальный подарок данного воплощения и первая фаза планов — следующего. По сути, ковену не удалось нанести никакого ущерба противнику. Тот уже был готов к переходу на новый этап и просто использовал штурм «Сметаны» в своих целях.

Конечно, польза от данного мероприятия имелась. Маллой-старший, например, очень хотел получить «неоспоримые доказательства», которые, вне всякого сомнения, найдутся. Их поисками уже занимались ответственные люди отца. Да и краснопёрые старательно порывались помочь, да только им тут делать нечего: ещё уничтожат какой пакет важной информации. Благо, Броньке как-то удалось договориться с послом, что силы коммуняк будут в рамках данной операции подчиняться приказам Даркена, что позволяло их держать снаружи.

Бронька.

Прошедшей по Праге волны контрзаклинания, что в качестве побочного эффекта смывала многие магические контуры и останавливала сердца слабых созданий, не хватило, чтобы повлиять на аватару хтонического божества.

Девушка стояла у выхода на обрушившийся балкон, да слегка покачивалась, словно бы тонкое деревце на ветру. Руки безвольно повисли вдоль тела, голова опущена.

Она всё ещё оставалась на грани. Не деградировала дальше до божества и не могла восстановиться. А ведь прошло довольно много времени. Минимум минут двадцать с момента окончания боя. Так что же сейчас с ней? Лешая до сих пор борется? Или нашла точку покоя в данном состоянии сознания?

Даркен начал подниматься. Ему тотчас же помогли. Судя по тому, сколь нагло чья-то рука вцепилась в загривок сына рода Маллой, то оказался Гало. Конечно, любой мог бы таким образом поставить сюзерена на ноги, если говорить чисто о физической и парафизической возможности, но лишь у «номера три» было настолько незамутнённое сознание, чтобы сделать подобное «на автомате» просто из благих побуждений.

Впрочем, «номер один» не уделил никакого внимания этому казусу. Он медленно и осторожно, словно бы там, у выбитых окон, стояла не красивая юная израненная студентка, а дикое животное, подошёл к Броне. Подошёл и укрыл её своим плащом. Некромагичка совершенно никак не отреагировала на столь галантный жест, а потому молодому человеку пришлось обнять бедняжку, просто чтобы кусок ткани не соскользнул с девичьих плеч куда-то вниз, в бездну, куда улетали и где растворялись без следа тяжёлые капли падающей с неба воды.

— Знаешь, я, конечно, не против, что ты решила внести изменения в дизайн доспеха: оно, действительно, чересчур скрадывало твою фигуру. Но, на мой сугубо мужской взгляд, ты чересчур много открыла в районе живота.

Хохма Даркена ожидаемо не достигла цели. И сын рода Маллой не был уверен, что Глашек сейчас способна вообще воспринимать даже не слова, а просто интонации. Но ведь Лешая отличала союзников от врагов. Или, хотя бы, врагов от тех, кого не надо пытаться изничтожить.

Молодой человек старательно прислушивался к своим ощущениям, надеясь уловить хоть какие-то признаки реакции Брони.

— Кстати, тебе следует лучше питаться. А то ты целого карфагенянина схарчила, а в районе живота мясца так и не прибавилось. По-моему, это уже нездорово: у тебя, часом, булимии нет? Ты там не срыгнула всё, пока я в отрубе лежал?

Даркен усмехнулся своей шутке, но снова не заметил и не почувствовал никакой реакции со стороны девушки.

Подумав немного, молодой человек чуть отстранился от Брони, чтобы иметь возможность оценить выражение её лица. Конечно, закатившийся правый глаз и отсутствие куска щеки, из-за которого торчащие крючковатые псевдозубы выглядели, как оскал, мешали восприятию, однако кое-что «номер один» смог разобрать: его невеста суровым, но несколько неясным, не то угрожающим, не то пустовато-грустным взглядом смотрела куда-то вдаль.

Некромаг попытался проследить за взором синеокой. И тогда его внимание привлекло поблёскивающее в темноте навершие одной из городских магических башен.

Молодой человек хмыкнул.

— Так вот, что тебя беспокоит? Что мы не уберегли людей?

Никакого ответа. Однако что-то подсказывало Даркену, что ему удалось нащупать правильную тему для разговора.

Он вновь прижал к себе девушку да опустил подбородок ей на плечо.

— Да-а-а… какие же тут люди безрукие? То ли дело мы! Как-то обходились без богов. А эти ничего сами не могут. У них ведь аж Семеро таких! И это только в старшем пантеоне. А ведь есть ещё младший…

И тут молодой человек ощутил движение. Броня отвлеклась от созерцания промагивающейся вдалеке магической башни и медленно повернула голову в его сторону, скосив «здоровый» глаз.

— А ещё есть ты…

Девушка открыла рот. Откуда-то изнутри раздался низкий негромкий скрип. Учитывая, что Даркен обнимал некромагичку, он мог точно сказать, что лёгкие в воссоздании данного звука не были задействованы.

— Ладно-ладно, не возмущайся ты так, — фыркнул Даркен. — Не буду я тебя сравнивать с ними. Ты — лучше.

Броня закрыла рот. Её взгляд явно требовал пояснений.

И сын рода Маллой их дал.

— Ты — миленькая.

Лешая тотчас же отвернулась.

— Ой, да ладно тебе! — возмутился Дарк. — И вообще, не о том сейчас речь. Вы, боги, это дело десятое. Данное человечество на буксире надо тащить в отдалённое светлое будущее. Или ты забыла, как я недавно депрессовал у окошка?

И снова никакого ответа. Однако на сей раз поток словоизвержения «номера один» было уже не остановить.

— Это всё оттого, что я натолкнулся на тупость человеческую и на человеческое упрямство. Я не знаю, удалось бы нам чего-нибудь добиться, если бы всё богемийское дворянство действовало единым фронтом, но, определённо, нам бы не пришлось тратить столько усилий на попытки противодействовать тем, в чьих интересах было бы стать нашими союзниками.

Он сделал паузу. Небольшую. Но важную.

Паузу, заставившую Броню слегка повернуть голову и навострить ушки.

Всё же, заинтересовал.

Даркен улыбнулся.

— Представь, что было бы, если бы мы все ресурсы направили бы на решение данной проблемы? Какие бы мы были молодцы, какие бы планы придумали? Так что, мы не виноваты. Я не виноват. Ты — не виновата. И Ватаме тоже ни в чём не виновата.

Девушка безвольно уронила подбородок на грудь. С её губ сорвалось короткое досадное шипение.

— А потому… засыпай. Я, ради того, чтобы ты расслабилась, даже пойду против своих принципов, и сделаю вторую отсылку на Арию за том. А ты, как проснёшься, думаю, придумаешь отмазку, почему я, на самом деле, всё сделал правильно.

Даркен ненадолго замолчал. Он прикрыл глаза, настраиваясь на ритм, ловя настроение песни. Плюс, молодому человеку хотелось спеть на родном русском языке, а не богемийскую перепевку.

От края до края

Небо в огне сгорает

И в нем исчезают

Все надежды и мечты.

Но ты засыпаешь,

И ангел к тебе слетает.

Смахнет твои слезы,

И во сне смеешься ты.

Броня не смеялась во сне. Однако она расслабилась. Даже чересчур. Её веки смежились, а ноги — подкосились. Так бы и ухнула бы с верхотуры, не подхвати её Даркен вовремя.

Однако данный казус ничуть не смутил юного некромага. Он ловко поймал девушку и неспешно двинулся к выходу, неся ту в позе пьеты.

Засыпай, на руках у меня засыпай.

Засыпай под пенье дождя.

Далеко, там где неба кончается край,

Ты найдешь — потеряный рай.

Сколь умиротворённым стал лик Лешей. Даже несмотря на деревянные крючья вместо зубов, что злым оскалом выглядывали из разорванной щеки. Даркен понятия не имел, вернётся ли после пробуждения Броня Глашек, или же придётся её вновь восстанавливать из отрезанного пальца. Наверное, это неправильно — усыплять разум, служивший последней преградой между силой бога и этим хрупким тельцем.

Однако Маллой-младший попросту не мог позволить этому разуму страдать ещё хоть минуту.

Этот разум заслужил отдых.

Да и в целом, Даркену хотелось проявить немножко заботы. Тем более, что это было несложно.

Хоть не ушло полностью ощущение чуждости оживлённой плоти, но силы в мышцах имелось достаточно, чтобы унести девичье тельце, пусть даже и облачённое в остатки доспеха. Если забыть обо всём, о прошлом и о будущем, сконцентрироваться на том, что происходит здесь и сейчас, сузить восприятие реальности до сиюминутного, то это было даже приятно: внешностью навязанная «номеру один» будущая пани Маллой обладала приятной, и даже наскоро заштопанные раны, да грубый дендромагический суррогат не могли её всерьёз испортить. То, сколь умиротворённо выглядела сонная аватара хтонического божества, не могло не тронуть сердце молодого человека. Во сне человек очищается от шелухи переживаний и расслабляется.

Занудка отбросила все маски. Ныне она была не боевой некромагичкой, не главой храма имени себя, не доверенным палачом сына рода Маллой, не сошедшей на грешную землю небожительницей и даже не попаданкой из другого мира. Она была просто девушкой. Такой… беззащитной. Сейчас, когда уязвимость не компенсировалась предусмотрительностью и жестокостью, с которой слечна Глашек привыкла наносить превентивный удар, в душе «номера один» пробуждались древние инстинкты защитника. Те самые, ответственные за особую нежность в голосе, за то, сколь заботливо молодой человек будет проносить хрупкое девичье тельце сквозь кажущиеся такими узкими и неудобными дверные проёмы.

Пожалуй, что нет: не был Даркен способен воспринимать синеокую занудку, как богиню. Простая смертная, ведомая мечтами. И пусть у неё есть сила и власть, недоступные другим, это не меняет главного: её надежд и чаяний.

Они мирские. Приземлённые.

Люди сопереживают лишь тем, на чьём месте способны представить самих себя. И вступаются лишь за тех, кого подсознательно считают похожими на себя. Альтруизм, на самом деле, весьма эгоистичная вещь. И, по сути, влезая раз за разом в драку, обнажая боевой поводок, Броня билась лишь ради воплощения одного единственного желания: ради покоя.

Вот только, когда зануда бодрствует, её разум слишком быстро и легко находит причины для тревог. Слечна Глашек видит в предусмотрительности способ оградить себя и близких от опасности, но по факту только прокачивает навык поиска новых поводов для нервов.

Логическая петля Нестерова.

Но Бронька нашла из неё выход. Не имея возможности самой найти покоя, она начала биться за покой других. Ничего нового. Простая сублимация желаний. Так родители надеются воплотить в своих детях идеальных себя.

И вот, здесь и сейчас Даркену захотелось подарить девушке тот самый покой, которого она так жаждала. Не на короткое время, не в мире снов, а в реальности.

В мире снов, в мире снов.

В мире снов, в мире снов.

В мире снов, в мире снов.

Все надежды и мечты.

Улыбка коснулась губ молодого человека. Он остановился посреди лестничной клетки, где-то между этажами, номера которых он не запомнил. А понять, насколько высоко находилась эта площадка относительно земли по виду из огромного, на всю стену, окна, не удавалось, ведь из-за потоков воды на стёклах, те стали совершенно непрозрачными. Лишь отблески уличных фонарей и небесного светила были способны пробиться сквозь эту густую мутную пелену.

Зато хоть град затих. А, значит, утихли гнев и тревога Броньки.

— Судьба — смешная штука, — задумчиво произнёс Даркен, по привычке перейдя на богемийский. — Нет, я не могу, не получается у меня воспринимать тебя, как богиню, как недостижимое существо, как небожительницу. Я же вижу, что это наносное. Как является наносной вся твоя жестокость. И я снова чувствую себя сволочью.

Он перехватил поудобней ношу, что за время спуска по лестнице немного сползла, из-за чего нести её стало заметно менее удобно.

— Это ведь будет несправедливо, если я, как мы с тобой и планировали, останусь тебе чужим. Ты отрицаешь нужду в других людях, но… не представляю, как так можно жить. Эх… — молодой человек тяжело вздохнул, а затем сокрушённо покачал головой. — А ведь всего несколько часов назад всё казалось не таким сложным. Вот зачем тебе потребовалось проявлять слабость? Я же не железный. Я ведь просто человек. Ёлко, Туна, ты… вы разрываете моё сердце на части, девочки. Бесчеловечно вот так проявлять человечность.

В этот момент откуда-то позади в затылок Даркена врезалось суровое басовитое хмыканье. Оглянувшись через плечо сын рода Маллой увидел Гало, беспечно жевавшего гирос.

Возмущению «номера один» не было предела.

— Так! Как ты тут оказался, что ты тут делаешь, и откуда у тебя хавка?

Громила пожал плечами.

— Я шёл за тобой, чтобы прикрыть на случай, если какой недобитыш тут появится. Прямо сейчас я слушал твой монолог о том, что ты не можешь разобраться со своими женщинами. А гиросы продаются в торговых автоматах: там наверху был один. У меня ещё и газява есть.

В подтверждение своих слов Гало достал из подсумка цветастую баночку и потряс ей.

Физия Даркена тотчас же скисла.

— Ты такой трогательный момент обломал, сволочь. Хмыкать-то зачем? Получилось как-то бафосно из-за этого.

— Да, смешно просто видеть, как мужик с ментальным возрастом под пятьдесят лет, суровый и крутой попаданец, между юбками мечется.

— Ой, хавальник заткни себе гиросом и пошли дальше, — поморщился юный дворянин. — И заготовь обновление согревающего заклинания: дырявая броня вообще не держит тепло, а старый терморегулирующий контур уже распадается, а если у меня сорвётся крутая проходка на публике с Бронькой в позе пьеты на руках из-за того, что я промёрзну нафиг, я словлю депрессию.

— Бенэ, — простодушно пожал плечами «номер три» и послушно затолкал гирос себе в пасть.