Viva la Mésalliance, или Слава Мезальянсу

Бонус. Антарктидянка

1.

У кассы стояли две девушки. Они были похожи друг на друга, как домашние работы отличницы и носящего за ней в школу портфель двоечника. Обе высокие, стройные, с длинными чёрными шелковистыми волосами и манящими глазами цвета изумруда.

Не было в их внешности ни единого элемента, который можно было бы упрекнуть в том, что он не даёт возможности понять окружающим, насколько благородными дамами являются эти красавицы. Черты лица, кожа, линия губ — всё это не столько случайный выигрыш в генетической лотерее, сколько произведение искусства, родившееся под пальцами талантливого некромага с идеальным вкусом.

Дополняли вышеуказанное наряды. Ярко-красный и небесно-голубой. Больше напоминающие сценические костюмы, чем нечто, в чём мог додуматься выйти на улицу обыватель, пусть даже невероятно богатый.

Облик девушек находился на той самой грани, за которой заканчивается стремление к совершенству и начинается безвкусица. Но грань сию он не пересекал.

На фоне этих красавиц меркло всё.

Мерк безликий аэропорт, в котором южноафриканский колорит создавался исключительно повальной чернокожестью персонала, но не ощущался даже в рекламных плакатах и табличках, исправно дублирующих любые надписи на основных интернациональных языках.

Меркли снующие туда-сюда приезжие, уезжающие и провожающие. Обилие людей с белой и жёлтой кожей, стремящихся заработать на торговле и оказании услуг обитателям Антарктики наносило последний удар по жалким потугам данного места сохранить собственную уникальность.

Но бледнее всех рядом с красавицами смотрелся долговязый старик в огромных очках и в растянутой выцветшей футболке, что спрятав руки в карманах коричневых бридж пытался разгрызть разом две карамельки на палочках.

Но именно этот старик был единственным из присутствующих, кто имел право обращаться к девушкам максимально по-свойски.

— Да ладно тебе, Насть. Не видишь, что ли: перед тобой не человек сидит, а биоробот. Купи второй билет уже. У тебя что, денег мало? Так я могу накинуть. Мне будет даже приятно заплатить за девушку.

Красавица в красном, та, что стояла у кассы, прислонившись спиной к стене и скрестив руки, смерила собеседника недовольным взглядом.

— Это вопросъ принципа, Руфусъ, — ответила она. — Я не собираюсь сдаваться и позволять челяди диктовать мнѣ условія. Это просто унизительно!

Старик закатил глаза.

— Ты ведёшь себя, прямо как мелкая шляхта: у тех тоже самооценка настолько низкая, что их оскорбляет вообще всё на свете. Где твоё королевское достоинство? Купи второй билет.

Девушка отвернулась и надула щёчки.

— Не могу.

— Почему? Снова вопрос принципа?

— У меня всего одинъ паспортъ.

Руфус не мог не умилиться, глядя на подобное.

— Ути, бозетьки. Одинь паспорть. Ня двя теля.

— Личность-то у меня одна! — одновременно ответили обе версии Насти.

Так и было. Какое-то время назад, кажется, ещё в восьмидесятых, девушка решила в рамках эксперимента пожить на два тела. По первости это было довольно неудобно и в плюсы можно было занести только отсутствие необходимости в зеркале, возможность завсегда почесать спинку, да кое-какие дополнительные преференции во время постельных утех. Со временем же Настя научилась грамотно распределять нагрузку между двумя вычислительными центрами и уже больше не могла помыслить о том, чтобы жить по-старинке.

Собственно и сейчас, покуда одно из двух тел общалось с Руфусом, другое пыталось объяснить сидящей за кассой безмозглой обезьяне, как ей следует жить на этом свете.

— Я уже поняла, что научныхъ трудовъ ты не читаешь, и мое имя тебѣ ни о чёмъ не говоритъ. Такъ позови мнѣ того, кто, въ отличіе отъ тебя, кусокъ ты обгорѣвшаго на солнцѣ мяса, компетентенъ рѣшать подобные вопросы, — вещало то тело Насти, что ныне было облачено в голубое. — И сдѣлай это побыстрѣй, пока я не разозлилась и не разнесла всё вокругъ въ мелкую щебенку. Пожалуйста, если тебя это не затруднитъ, мразь черномазая.

Но кассир не внимала речам умных знатных людей и лишь продолжала гнуть свою линию, повторяя раз за разом одни и те же слова. Да ещё и с ужасным акцентом. И с противной улыбочкой.

— Дляъ полётаъ вамъ потребуетсяъ билетъ. Поъ одномуъ наъ человекаъ. Пожалуйстаъ, купитеъ второйъ билетъ илиъ мыъ неъ сможемъ оказатьъ вамъ услугиъ авиасообщенияъ. Спасибоъ.

Кровь Насти уже даже не закипала. В жилах девушки давным давно текла высокотемпературная плазма. Наверное кассир умудрялась не морщиться от жара лишь потому, что с детства привыкла к подобным неудобствам.

Руфус заметил заминку спутницы и с гадливой улыбочкой спросил:

— Я так понимаю, ты не привыкла общаться с идиотами?

Настя закатила глаза.

— Въ мое время самолеты были удѣломъ избранныхъ. И обслуживающій персоналъ никогда не требовалъ документовъ: онъ зналъ элиту въ лицо.

— Именно поэтому я и хотел, чтобы мы отправились домой, как простые смертные. Сама понимаешь, если бы ты запросила родственников, они бы без скрипа предоставили бы тебе транспорт, но…

— …но я бы не увидѣла, какъ измѣнился міръ. Я тебя поняла, Руфусъ. Спасибо.

Мир действительно изменился. Сильно.

Не то, чтобы проживая в Антарктиде Настя была совсем отрезана от информационных потоков. Она читала новости… иногда. Она смотрела кино. Даже немного играла в компьютерные игры. Последнее больше за компанию. Сама-то девушка не то, чтобы оценила этот вид забавы, хотя и поняла, за что его любило современное поколение. Но вот Руфус, например, от этого дела просто фанател.

Фанател, и часто ныл, что ему не с кем отстреливать монстров или завовёвывать галактику.

Настя и Руфус столь часто сталкивались на виртуальном ристалище, что когда пред ними встала перспектива оказаться по обе стороны реальных баррикад, никто из них не почувствовал ни грусти, ни печали. Никто не ощутил неправильности.

Просто ещё одна схватка. Очередная битва умов.

Хотя, быть может, девушка воспринимала бы грядущее противостояние иначе, не будь мир за пределами Антарктики столь далёким, столь чужим.

Столь никчёмным и неправльным.

Девушка вздохнула и подняла руки.

— Ладно. Признаю пораженіе. Еще чуть-чуть и я расчехлю свои боевые посохи. Можно было бы, конечно, лично навѣстить администратора, но я не хочу. Я уже почти перестала чувствовать себя русской царевной, — Настя покачала головой. — Словно бы вновь вернулась на Дикій Западъ, гдѣ безъ револьвера разговоръ лучше было не начинать даже въ госконторе.

Руфус пожал плечами.

— Хочешь разнести это место в хлам? У меня есть отличная идея.

Царевна недоверчиво изогнула бровь.

— Про разрушенія я больше для краснаго словца говорю. Не собиралась я на самомъ дѣлѣ устраивать драки: это было бы чересчуръ безотвѣтственно, учитывая глобальный контекстъ.

Старик усмехнулся и достал из кармана мобильный.

— Я тебе неоднократно говорил, что ты недооцениваешь магию социальных сетей, Настён.

Девушка коварно улыбнулась.

Она отлично поняла, к чему клонит спутник.

2.

Не прошло и получаса с тех пор, когда свет увидело первое видео, в котором Руфус и Настя чистохвостили местный сервис, как рядом с ними из-под земли вырос администратор и мигом решил все проблемы. Он хотел обеспечить именитым некромагам за бесплатно билеты класса люкс, но гости с Антарктики уже поймали кураж и требовали эконом. Старик Маллой старательно подчёркивал, что пролы любят слушать о том, что где-то кто-то облажался, а потому он не желал лишиться такой замечательной возможности словить лойсов.

В итоге царевна и бывший ректор УСиМ летели в одном салоне с чернью и нищебродами. Южноафриканские авиалинии пожелали подзаработать классов и решили обеспечить знати наилучший сервис, явно не входящий в стандартный пакет услуг. Зря. Ведь довольно быстро Настя обратила внимание на то, что остальных пассажиров не облизывают так, как облизывается дворянство.

Чтобы не пасть ещё ниже, авиакомпании пришлось облобызать каждого представителя челяди, которому повезло оказаться в одном самолёте со столь важными людьми.

С Руфусом всегда было весело.

Жаль, что в Фивах пришлось разделиться. Маллой полетел к своим, в Богемию, а вот Настя… Потеряв идейного вдохновителя, царевна потеряла и интерес к путешествию «дикарём». Она устроилась в одном из местных отелей, откуда и связалась с семьёй.

— Алло? Никки? — спросила девушка, укладывая голову на бёдра своего второго тела. — Какъ жизнь, шкетъ ты шкодливый?

Царевна не могла сдержать улыбки, представляя, как морщится племяш.

Насте нравилось его задевать.

— Хорошо же ты разговоръ съ со своимъ Царемъ и Императоромъ начинаешь.

— Хорошо же ты свободную антнтарктидянку въ поданные записываешь, Никки. Тебя опытъ сынули ничему не научилъ? Онъ тоже не зналъ, когда надо умѣть проявить смиреніе передъ высшимъ существомъ, вотъ ему лицо и оторвали.

Из динамика раздался громкий стук. Видать племянник от души ударил кулаком по столу или стене.

— Что ты себѣ позволяешь?! Сбѣжала изъ дому и теперь себя высшимъ существомъ зовешь?!

— Какъ сбѣжала, такъ и возвращаюсь въ часъ нужды, — психи Никки не смущали антарктидянку. — Васъ же безъ меня попросту сомнутъ.

Царь и Император аж поперхнулся.

— Кто сомнетъ? Эта полудохлая Богемія?

— Про Маньчжурію ты такъ же говорилъ? — усмехнулась девушка.

Тонкие пальчики второго тела зарылись в волосы и теперь массировали кожу головы первого. Приятные ощущения проникали в единое сознание, и блаженное выражение появилось сразу на обоих лицах.

— Гдѣ Маньчжурія, а гдѣ — Богемія? Это другое.

— Ты не понимаешь, это другое! — весело пропищала Настя. — Конечно же, другое! Въ Маньчжуріи не было живой богини!

Никки тяжело вздохнул.

— Отъ тебя я этого не ожидалъ, Настя. Думалъ тебѣ хватитъ ума понять, что Глашекъ не богиня. Да, ея магическіе способности не ординарны, но и только.

— Этого вполнѣ достаточно, чтобы Руфусъ превратилъ дѣвочку въ самую настоящую богиню.

Никки несколько секунд молчал.

— Я слышалъ о томъ, что Руфусъ Маллой прибудетъ въ Прагу еще когда тотъ сидѣлъ безвылазно на Антарктидѣ. Мои совѣтники уже навели справки. Ничего, о чёмъ слѣдовало бы безпокоиться: онъ просто вздорный старикъ. Не болѣе.

Настя фыркнула.

— Руфусъ Маллой былъ легендой задолго до того, какъ отбылъ на Южный Полюсъ. И, повѣрь мнѣ, Никки, безъ дѣла на новомъ мѣстѣ этотъ человѣкъ не сидѣлъ. Онъ разбилъ бы твою армію, даже если бы обѣ ваши страны существовали въ вакуумѣ. Но это не такъ. Нѣтъ никакого вакуума.

Собеседник хмыкнул.

— Кажется, ты въ восторгѣ отъ этого старика.

Царевна улыбнулась.

— Да… ты правъ, Никки. Именно поэтому я просто обязана его побѣдить!

3.

Настя повесила трубку.

Повёлся. Наивненький Никки.

Не то, чтобы тётушка ему сильно солгала. Она на самом деле желала победить Руфуса Маллоя, но на самом деле, это был бы приятный бонус. Не более того. Нечто, что потешит самооценку царевны, слегка утолит жажду азарта и только лишь. Девушка легко отказалась бы от этого соревнования, если бы оно противоречило её истинным целям.

Точнее, целям её, целям Руфуса и целям Антарктического Научно-Иссиледовательского Объединения. Когда совет АНИО услышал о потенциальной мировой войне, он просто не смог отказать себе в возможности снять сливки.

Нет, их не интересовала земля. И не потому, что законы мирового сообщества запрещают древним некромагам владеть феодами и аллодами за пределами Антарктики. Законы можно изменить. Но зачем это делать, если феодализм уже находится на последнем издыхании.

Нет, их не интересовали деньги. Конечно, много денег не бывает, однако какой смысл так рисковать, когда мир сам медленно, но верно, да ещё и с удовольствием натягивает на себя кабалу финансовой зависимости от Южного Полюса. Копошатся там в своих проблемах и не замечают, как совсем рядышком растёт новый гегемон.

Их интересовала магия. В конце концов, именно с ней, а точнее, с источниками колдовской энергии в Антарктике имелись самые большие проблемы. Потому что в этих местах попросту не водились бесполезные смерды. Каждый представитель черни, что работал на древних некромагов, являлся специалистом в своей области. Такого пускать на батарейки — жалко. Дошло до того, что южане начали скупать импортный прах.

Разумеется, были различные эксперименты. Кое-кто занялся выращиванием рабов и клонов, но никакой серьёзной пользы от этого начинания не было. Даже с учётом возможности безнаказанно гнать высоконасыщенный прах, производство выходило неэффективным и оказывалось не способно покрыть нужды антарктидян. По итогу всё это вырождалось в обычное хобби. В худшем случае. В лучшем — окукливалось в собственные узконаправленные исследования в области более фундаментальной, чем прикладной. Вроде той же магии распада, основанной на ядерной энергетике, переведённой в иную плоскость.

Ах, как же Настя ненавидела косность древних некромагов. Как же она ненавидела их любовь замыкаться на собственных мелочных интересах, когда есть цели по-настоящему значимые и глобальные.

Такие, как, например, покорение других миров.

Нет, не унылого мёртвого космоса. Опыт общения с попаданцами показывал, что в девяти случае из десяти мир развивается по принципу парадокса Ферми: то есть, иных цивилизаций в нём попросту не наблюдается. Да и задача межзвёздных перелётов, в общем-то, не самая простая.

Нет, конечно же, в АНИО имели смутное представление о том, как построить околосветовой корабль. Но на нём даже до Каптейна лететь лет десять. И это только в одну сторону. Практическая ценность подобного изобретения была околонулевой. По крайней мере, в ближайшее столетие. А Насте очень хотелось увидеть иные миры прежде, чем она сама падёт жертвой косности древних. Прежде чем она сама потеряет интерес ко всему по-настоящему важному.

Царевна хотела увидеть иные миры. И если космос скучен и пуст, то почему бы не обратить свой взор туда, где точно есть жизнь?

В миры, откуда явились попаданцы.

Именно над данным проектом последние десятилетия работали Настя и Руфус. И, если судить по расчётным выкладкам, запуск экспериментальной установки Межпространственного Копья требовал энергии столько, сколько у лешего с рогов не собрать.

Тогда они ради общего развития посчитали, из каких источников, хотя бы в теории, получилось бы выжать столько силы.

Можно было построить сферу Дайсона. Объять Солнце огромной мегаструктурой, собирающей энергию звезды. Но данное решение потребовало бы уровня технологий, на данном этапе недостижимого даже для антарктидян.

Можно было создать накопитель Гатеи. Ловушку для душ нерождённых попаданцев, концентрирующую силу их прошлого в одном месте. Но какой в нём смысл, если даже без этого чуда инженерной мысли все попаданцы рано или поздно умирают и их воспоминания оседают прахом в державах некромагов? И факт того, что АНИО всё равно не хватает поставляемого по закупкам колдовского топлива показывает потенциальную неэффективность подобного сооружения.

В итоге наилучшим решением, как всегда, оказалось самое простое: банально увеличить количество импортного праха за счёт резко возросшего количества трупов.

Насте данное решение не нравилось банально в силу его грубости и прямолинейности. Никакого изящества, никакого полёта фантазии. Всё чересчур скучно и приземлённо, даже вульгарно. Аж тошно становится.

Однако же, это эффективно.

Если что-то глупо, но оно работает, значит это что-то — не глупо.

Законы Мёрфи неумолимы.

Вселенная не прогнётся под страдания духовно богатой девы. Вселенная прогнётся лишь под упорство и лишь при грамотном выборе точки приложения усилий. Оставалось только принять решение, что же для тебя наиболее важно: потешить своё чувство прекрасного или же, наконец-таки, узреть воочию иные миры? Если второе, тогда наплюй на эстетику, возьми в руку стило и движением его перечеркни жизни черни.

Как можно большего её количества.

Благо, гуманитарный прогресс Форгерии находился на уровне плинтуса. В ЕССР, например, правящий класс использует репрессии для того, чтобы гнать огромное количество праха. Жаль, не продают его Антарктике, ироды краснопёрые. Однако же польза в том имелась: легко было кивать на них, аргументируя строительство лагерей смерти необходимостью противопоставить симметричный ответ подобному магическому гиганту.

Ну а если общественность возмутится, наконец, и поднимет восстание… тоже неплохо. Антрактида будет рада купить прах приставленных к стенке представителей предыдущего правящего класса, а новорождённые государства скорей всего будут нуждаться в финансовых вливаниях. Это ЕССР озаботились защититься от чуждого контроля над своими ресурсами. Но все ли окажутся столь же прозорливы? Разумеется, нет.

Наилучшее решение всегда самое простое.

От размышлений девушку отвлёк приятный мелодичный звонок стоящего на тумбочке телефона. Рассеянным жестом Настя сняла трубку и поднесла её к уху тела, нежащегося на коленках второго.

— Госпожа Романова? Ваше Высочество?

Голос собеседника дрожал. Очевидно, он чувствовал себя неловко, тревожа покой антарктидянки. Но уж лучше дрожь, чем режущий слух акцент. Благо, в данном случае он был довольно лёгким. Почти не раздражающим.

— У аппарата.

— Здѣсь госпожа Клеопатра. Она желаетъ васъ видѣть.

Ах, вот, отчего звонивший был настолько взволнован. Там внизу с песнями и плясками заявилась лично сестрица Птолемея. Одна из. Впрочем, не важно, какая именно. С любой станется, не получив желаемого, небрежно бросить сакраментальное «оно должно умереть в муках».

— Клёпочка?! Конечно же, пусть заходитъ!

Какая удача! Да, начиналось путешествие как-то глупо, неправильно и плохо. Но сейчас рыбка сама плыла в ручки русской царевне.

Надо быть дурой, чтобы отказаться от возможности пообщаться с особой, приближенной к человеку, заинтересованному в восстании против османов. Особенно в преддверии грядущей мировой войны.

Прах. Должен. Течь.

Не важно, какой ценой.

4.

Всего через несколько минут тихое убежище Насти… мягко говоря, перестало быть тихим.

И пусть царевна ожидала помпы, поскольку отлично знала норов египетского дворянства, но свита Клёпы сумела неприятно удивить давно уже привыкшую к тишине и покою антарктидянку.

Там, на Южном Полюсе, даже фараоны постепенно начинают ценить возможность уединиться и отрешиться от окружающего мира.

Настя успела только три раза моргнуть, как номер заполнили танцовщицы, шуты, носильщики с дарами и угощениями, суровые некромаги-телохранители, занятные уродцы на пару с подчёркнуто соблазнительными красавицами, и прочая, прочая, прочая. Роль многих из слуг даже угадать с ходу не получалось.

Но в том ведь была цель. Чтобы ошарашить окружающих пышностью и богатством. Чтобы у них разбегались глаза.

Глаза у Насти разбегались. А ещё, с ходу заболела голова. То распирало изнутри черепушку сдерживаемое раздражение.

Впрочем, оно тут же уступило, стоило лишь взору антарктидянки пасть на Клеопатру.

Дело было не в том, как та выглядела. Право слово, молодая дворянка, да ещё и уровня гостьи, не могла иметь плохой внешности. И обилие золота на стройном девичьем теле не являлось причиной забыть обо всех неудобствах, причинённых сиим визитом: египетская стилистика, пусть даже и обновлённая с учётом современных веяний, часто встречалась в рекламе и кино.

На самом деле, Настю поражало то, сколь гармонично могло выглядеть столь нарочитое переигрывание.

Каждое слово сопровождалось экспрессивной жестикуляцией. Каждая эмоция была доведена до предела, до абсолюта. Простая вежливая радость встречи обратилась в экзальтированный восторг.

— Анастасія! Какъ я услышала о томъ, что вы рѣшили остановиться въ Ѳивахъ, такъ не сразу повѣрила: неужто насъ навѣститъ столь именитая ученая, да еще изъ императорскаго рода? — вещала Клеопатра, бодро цокая сверкающими золотом шпильками по присыпанными лепестками роз полам номера.

Гостья последовательно расцеловала в щёки и в губы оба тела царевны, а затем окинула взглядом помещение и возмущённо фыркнула.

— Немыслимо! Какъ можно въ такомъ мѣстѣ стелить постель для кого-то, у кого меньше пары роговъ и нѣтъ копытъ?! — она поспешила взять Настя за руки и трогательно посмотрела ей в глаза. — Прошу, моя дорогая, покинемъ этотъ хлѣвъ! У меня въ дворцѣ условія куда болѣе сносные!

У Насти аж пресеклось дыхание. Эта грация. Это сияние величия. От них было глаз не отвести.

Сердечко забилось быстрей. За годы жизни средь спокойствия и размеренности Антарктиды царевна успела позабыть о том, как, порой, могут захлестнуть эмоции.

Пожалуй, Клёпа имела шансы стать для госпожи Романовой приятным увлечением на ближайшие год или два. Быть может, даже не надоест до самого конца войны.

Вероятно оттого обитатели Южного Полюса и умирали изнутри со временем, что оказывались заперты средь людей бесцветных и мёртвых. Вон, даже Анастасия успела подзабыть о том, каково это, чувствовать себя живой.

И кто бы мог подумать, что напомнит ей об этом сертифицированная египетская мразь, явившаяся лишь для того, чтобы прощупать почву на предмет возможности получить немножко преференций для мятежных провинций Османской Империи?

Поистине, сколь непредсказуема, порой, бывает наша судьба.

Настя улыбнулась.

— У аватары богини Вагхи чувство вкуса много тоньше, чѣмъ у простой, хоть и знатной смертной.

Египтянка тотчас же подняла пальчик и вздёрнула капризно бровки.

— Тогда прекратите сопротивленіе и довѣрьтесь мнѣ: ибо кому, какъ не спустившейся къ людямъ небожительнице знать, въ какихъ условіяхъ кто долженъ проживать?

Клеопатра звонко хлопнула в ладоши и тотчас же отдала приказ. К сожалению, языка местных Настя не знала и могла лишь догадываться о сути слов самозванной аватары Вагхи по тому, сколь шустро зашевелилась свита, поспешно собирая в меру худенький багаж царевны.

Да… самозванная аватара божества.

Не Лешая это выдумала. В Египте подобное практиковалось ещё в те времена, когда в жилах правителей не имелось и капли эллинской крови. Но со временем любому здравомыслящему человеку стало очевидно, что все эти заигрывания с пантеоном являются ничем иным, как фикцией. Красивой сказкой для смердов.

Куда разумней было не метить столь высоко, а просто скромно объявить себя посредником между миром живых и миром мёртвых. Благо, за доказательствами подобного утверждения далеко ходить не требовалось.

Однако когда даже манса Мали не посмел подвергать сомнению божественность безродной девочки, всё стало куда как любопытней. Одно дело, когда из вежливости правитель поддерживает легенду иного правителя, а совсем другое, когда он прощает наглость какой-то никчёмной студенточки, прикрывая собственную слабость и неуверенность её божественностью.

Настя даже завидовала Руфусу, который окажется в непосредственной близости от столь занятного экземпляра. Она сама бы с удовольствием изучила бы данный феномен и прикормила бы юную Глашек с рук. Но покамест оставалось довольствоваться лишь косвенными свидетельствами. Благо, так будет побезопасней.

Для мира.

— Моя богиня, могу я задать вопросъ, который, возможно, вамъ покажется дерзкимъ?

Египтянка аккуратно постучала себя пальчиком по ушку.

Настя истрактовала жест, как приглашение к беседе настолько приватной, насколько позволяют обстоятельства, уверенно заняла позицию по обе стороны от Клеопатры и, прильнув к её окрашенным златом плечикам, ловко касаясь их в тех местах, где это не повредит нанесённому золотой краской узору, перешла на шёпот.

— Мой вопросъ касается Брони Глашекъ. Она и правда богиня?

Персты царевны ощутили мелкую дрожь, пробившую собеседницу. Та молчала несколько мгновений после, а затем обернулась к одному из ликов Анастасии и отворила уста, дабы дать ответ громкий и чёткий.

— Сомнѣній быть въ томъ не можетъ. Сіе созданіе несетъ въ себѣ Хаосъ. Чистый и первородный.

Анастасия изогнула бровь.

Интересная реакция. Прежде, чем узреть её, девушка подозревала, что говорить Клеопатра будет, исходя из интересов национальных или даже личных. В таком случае бывает выгодно объявить Глашек богиней не только союзникам, но и её противникам. Ведь победа над врагом, который выглядит более могущим, воспринимается массами и летописцами, как событие более громко и достойное.

Не говоря уже о возможности «отпетлять». Переписывать задним числом смысл сказанного всяко проще, чем сами речи.

Но та дрожь… Видать Клёпочка ощутила что-то особенное, находясь рядом с Лешей в момент её скандальной выходки, стоившей цесаревичу лица. В прямом и в переносном смысле.

Обмануть некромага высокого уровня, коим является если не сама египтянка, так её телохранители, заметно сложней, чем обычную чернь. Глашек это удалось.

Царевна склонила голову на бок и улыбнулась.

— И что же это значитъ для Форгеріи?

Клеопатра демонстративно фыркнула, и зашагала к выходу, небрежно махнув рукой.

— Что міровой войнѣ быть, и миновать этого не сможетъ никто. А разъ избѣжать её не получится, значитъ слѣдуетъ грамотно подготовиться къ грядущему передѣлу сферъ вліянія. Трусы, отрицающіе реальность, падутъ первыми.

Ну да, чего Настя ожидала? Что истинные эмоции собеседницы столь долго будут довлеть над интересами государства?

Разумеется, нет! Разве могла сестра и жена — царевна не была уверена лишь в том, будущая или же уже настоящая, — самого Птолемея отказаться от возможности заполучить лишний casus belli против султаната?

То, что ныне османы пытаются выставить небывалой наглостью, демонстративно избегая называть фараона фараоном, и даже отказываясь признавать суверенность территорий, подконтрольных ему, египтяне постараются показать божественным промыслом и закономерным итогом.

Как будто бы на самом деле кого-то из власть имущих могли обмануть подобные речи. Ведь каждый знает, что войны начинаются по причинам простым и приземлённым, а всевозможные тонкие материи, законы и воля высших сил — это лишь традиция. Красивая древняя традиция, которую все соблюдают из соображений эстетики, а не этики.

Но лишь проговорив сии истины в очередной раз мысленно, Настя поймала себя на том, что не уверена в них.

Отчего же?

Да просто… не станет знатная некромагичка, отлично понимающая, как работает мироздание, дрожать от одного лишь воспоминания о некой самозваной богине.

Неужели социологические выкладки, на которые привыкла опираться Настя, дали сбой? Интересненько.

5.

Ка-а-а-акой же Птолемей ревнивый!

Насте доставляло особое удовольствие наблюдать за тем, как он неумело скрывает бушующие внутри эмоции при взгляде на жену, откровенно заигрывающую с антарктидянкой у него на глазах. Он бы и рад возмутиться, да только это было бы политически недальновидно: Фивам выгодно иметь Петербург в союзниках против Стамбула. И кто знает, насколько вздорной окажется тётушка нынешнего Императора? Вдруг с неё станется обидеться за недопуск к телу Клеопатры?

Хотя… что значит «кто знает»?! Все знают!

Анастасия Романова всегда была вздорной! В своё время она ведь супротив воли родителя отбыла в Антарктиду. Вот ещё! Будут ей всякие императоры указывать, как жить! Она в своё время в Новый Свет отбыла, желая сбросить с плеч ярмо закостеневшего серого общества. Стала свободным исследователем, сама себе начальницей. Всего за год на Диком Западе она сделала больше, чем за всю предыдущую жизнь в Великобритании!

Да, та жизнь была не самой лёгкой. Территории те оказались весьма опасными. Прогресс тогда только аккуратно, мысочком касался сиих земель. Между городами постоянно шныряли негодяи, жадные до наживы, а то и вовсе желающие попросту показать свою лихость. Ведь стыдно обитателям того дикого края к двадцати годам иметь на счету одних лишь мексиканцев и индейцев.

Но правила игры были едины для всех.

Выше всего ценились смелость, смекалка и умение стрелять. Как говорится, бог создал людей равными, а полковник Кольт уравнял их шансы.

Насте нравилось жить по этим правилам. Не зависеть от чужой воли. Знать, что все успехи лишь твоя заслуга, а любой провал можно избежать, просто раскрыв глаза и не давая разуму уснуть. Не приходилось продираться сквозь чужое скудоумие. Но не потому, что скудоумия на Диком Западе не было. Было. Просто меньше. Ибо в целом людей там обитало меньше. И потому, что скудоумные быстро заканчивались: суровый край за глупость и наказывал сурово. Это вам не диктатура цивилизации и усреднённого обывателя, за которым стоит слепошарая Немизида, разящая за поступки, но не за мотивы.

После перерождения Настю ждал сюрприз крайне неприятный: мир победившего технического прогресса и общество, которое привычно подняло над собой, словно знамя, человека, по праву имеющего возможность сказать «я есть Россия». Ибо так и работает любое общество: наверху оказывается именно что концентрат его представителя. А учитывая, что некромагам даже пули снайпера бояться не имеет смысла, не стоит удивляться тому, насколько косным оказался правитель государства. И правда, зачем ему стремиться к чему-то новому, если в имеющемся болоте тепло, уютно и мухи не кусают?

Ох уж этот аргумент! «Веками так было»! Словно бы этих трёх слов достаточно! Не всё, что веками было, хорошо. Веками люди бегали нагишом, с камнем в руках, жили в пещерах и очень-очень медленно лысели. Отчего же сейчас никто не хочет скинуть одежды, заменить тяжёлую технику на булыжник, тёплые дома с отоплением — на углубление в скале и покрыться густым слоем шерсти? Веками же так было!

Форгерия настолько заторможена в развитии, что в XXI веке едва-едва исторгла из себя государство, во главе которого стоял бы не монарх, а выходец из народа. Буржуазная революция, в целом, удалась, хотя и виделась Насте несколько неполноценной. Но то произошло уже после побега царевны в Антарктиду.

На Последний Фронтир.

Южный Полюс оказался не похож на Дикий Запад. Он не был особо-то и дик. Как раз напротив. Больше напоминал мечту анархиста о справедливом либертарианском обществе. Об обществе, где государство не стоит на пути прогресса, а два человека завсегда могут договориться в меру своего разумения.

Южный Полюс не похож на Дикий Запад. Но Настя его полюбила. Ибо было у них нечто общее. Хаотичная красота величия индивидуальности.

Но самое главное: Антарктида не была Последним Фронтиром!

Несмотря на то, что проклятье косности не обошло даже местных обитателей, в силу устройства общества оно не мешало тем, кто желает нового, кто мечтает познать непознанное. Дойти до границы круга света изведанного и шагнуть во тьму неизвестного.

Именно здесь появился проект Межпространственного Копья. И нигде более ему не было суждено появиться. Только в Антарктиде, где собрались лучшие люди человечества, которых избавили от необходимости поддерживать устаревший, изживший себя порядок и работать на его стабилизацию в условиях постоянно изменяющегося мира, не желающего стоять на месте.

Занятно, кстати, что название «Межпространственное Копьё» прижилось. Ведь это в корне неверное представление о работе данного устройства. Не пронзало оно никакой границы между мирами. Просто потому, что нечего пронзать. Понятие «Вуаль» появилось слишком давно. Задолго до того, как учёные осознали, как именно «Вуаль» устроена.

Но что поделать, если черни проще поверить в фаллический символ, удар которого создаёт в Вуали брешь, чрез которую можно пройти в иной мир ножками, чем осознать истину. Установка, управляющая вероятностями, создающая в пространстве зону непротиворечивости. Зону, в которой абсолютно все частицы в двух параллельных реальностях двигаются по одной и той же траектории.

Эта установка даже близко не похожа на копьё. Это мощный биокомпьютер, способный составить магическую формулу настолько сложную, чтобы учесть движение каждой частицы.

Хотя нет, это снова упрощение.

Биокомпьютер рассчитывает и запускает формулу, которая циклично создаёт магические виртуальные машины, которые, работая в кластере, выводят заклинание, которое передаётся обратно на биокомпьютер, который и реализует финальный этап, разом высасывая весь доступный ему прах.

Именно в рамках написания этого алгоритма для биокомпьютера Настя и начала осваивать два тела. На том этапе было невозможно спрогнозировать взаимодействие виртуальной машины с материальной составляющей, а потому для простоты приняли решение провести первые эксперименты на биологическом кластере.

Но с тех пор прошло достаточно много времени. Теперь для реализации сложных формул Насте не требовался дополнительный живой мозг. Она могла имитировать его работу, создавая до семи магических аналогов и удерживать данную структуру до двух минут.

Пожалуй, это всё, что требовалось знать, чтобы понять отличия рядового антарктидянина от любого другого некромага в Форгерии.

Руфус считал, что именно потому на Южном Полюсе и царит либертарианская утопия, что два обиженных друг на друга старика, всерьёз решившиеся поспорить, могут между делом утопить материк и создать волну цунами, которая накроет пару десятков стран северней.

Ну или просто сотрут упоминания об Антарктиде из информационного Форгерии. Тут уж как получится.

Если честно, ни Руфус, ни Настя не были способны объять весь спектр возможностей каждого обитателя Южного Полюса. Да и никто не мог. Это была уже граница магической сингулярности.

Самая-самая граница.

И пожалуй даже к лучшему, что «молодняк», грызущийся за земли Форгерии, плохо осознавал, чем именно занимаются антарктидяне, а потому не особо ретиво интересовался и расспрашивал. А те в ответ не особо-то стремились просвещать северян. Ещё не хватало, чтобы эти идиоты, при их низком уровне гуманитарного прогресса, смогли объять хоть малую часть своей истинной мощи.

Пусть лучше и дальше копаются лопатками в своей песочнице. Пусть дальше забирают левой рукой и отдают правой. Пусть дальше видят в своей силе мифологические, а не научные истоки. Пусть верят, что в любую секунду за ними может прийти озлобленное божество.

Чем приземлённей их цели, чем шаблонней магические решения, чем зашоренней взгляд, чем больше фальшивых «нельзя» укоренится в мозгу, тем безопасней для мироздания.

Ограничения общество должно снимать постепенно. Много медленней, чем их снимает отдельно взятый человек.

Недопустимо, чтобы каждый первый вдруг понял, что из-за близости информационного поля к материальному плану бытия, ему доступно управление вероятностями.

Недопустимо, чтобы они осознали, что физика и парафизика оперируют с одними и теми же законами, а разность результата обеспечивает лишь эффект наблюдателя, который в случае некромага полностью подвластен разуму последнего.

Недопустимо, чтобы они осознавали, насколько велика их власть, обеспеченная прямым доступом к информации в обход физического взаимодействия с носителем.

Именно потому антарктидян так интересовала Лешая. Не всех, конечно, а лишь тех, кто стабильно изучает данный вопрос. Благо, в либертарианской утопии допустимо делать то, что ты посчитаешь нужным, не докладываясь никому, кроме руководителя ячейки, занятой конкретной проблемой.

Ведь Лешую просто необходимо было по окончанию войны забрать на Южный Полюс. Прежде, чем её деятельность окажется критична для будущего Форгерии, как мира, населённого разумными людьми.

Ведь, судя по косвенным сведениям, которые удалось собрать Насте, опрашивая свидетелей и изучая видеозаписи, девочка и правда являлась богиней. В сугубо материалистическом смысле: её возможности существенно превышали уровень её осознания границ этих самых возможностей и вероятных последствий наращивания мощи. Иными словами, Броня Глашек находилась в состоянии личной магической сингулярности.

Благо, рядом с Лешей будет Руфус. Да, Насте хотелось бы самой пообщаться со столь талантливой юной особой, однако это было бы не самым лучшим решением. Анастасия Романова являлась человеком нетерпеливым, как было уже сказано, вздорным, резким. Даже если отбросить в сторону факт формальной принадлежности к вражескому лагерю, это могло бы закончиться плохо.

Очень плохо.

В то время как Руфус же был мужчиной простым, компанейским. Так ведь ещё более молодым и «продвинутым» в вопросах массовой культуры. Его никогда не понимали высокие некромаги, успевшие крепко вцепиться во власть, однако простой люд и молодая поросль всегда находили в этом человеке нечто такое, из-за чего готовы были с улыбкой внимать даже эссе на тему «семьдесят две причины, почему вы — никчёмные ничтожества, которые ничего не добьются». Кстати, последнее не шутка: именно так называлось видео, которое записал пан Маллой незадолго до того, как отбыл на Южный полюс.

Ему вполне хватит умения и, самое главное, терпения, чтобы грамотно подвести Броню Глашек к антарктидянскому сознанию. Сначала увести её от идеи делиться рационализацией собственной мощи с окружающим миром, затем — от идеи наращивания мощи, и лишь после — полностью устранив основные причины потенциальных глобальных проблем, поведать ей истину и забрать в Антарктиду.

И вот уже тогда Настя с удовольствием возьмёт девочку под своё крыло.

Никому не отдаст!

Ещё бы! Столь великая сила в столь юном возрасте?! Всего девятнадцать лет, а уже заслужила звание богини. А в XXI веке это будет посложней, чем во времена античности, когда всего один фокус мог заставить всех вокруг пооткрывать рты.

Это же сколь велик её внутренний резерв! Сколь многого она сумеет достичь прежде, чем косность древних скуёт её рассудок! Даже Настя, сбежавшая из дома в Антарктиду примерно в том же возрасте, имела бесконечно более низкий потенциал. Ей потребовалось около тридцати лет работы с лучшими умами Южного Полюса, чтобы достичь примерно того же уровня, какой слечна Глашек имеет сейчас. Подобную возможность нельзя упускать! Преступно!

Лешая обязана стать ученицей Анастасии Романовой! Лишь так можно гарантировать раскрытие этого потенциала!

Да, Броня Глашек станет богиней. Богиней Хаоса. Она будет ломать старый порядок неостановимой мощью прогресса!

— Ай! — пискнула Клеопатра, когда задумчивая русская царевна чересчур сильно сжала пальцы на нежной плоти самозваного египетской богини. — Право слово, Анастасія, съ чего вдругъ вы стали столь грубы?!

Настя удивлённо хлопнула двумя парами глаз, но быстро вспомнила, где находится и тотчас же подобрала в своих закромах социальных взаимодействий самую очаровательную улыбку и самый учтивый из возможных ответ:

— Просто наша съ вами встрѣча раздула въ моемъ сердцѣ изъ углей непріязни огонь жгучей ненависти по отношенію къ османамъ, — царевна взяла двумя пальчиками подбородочек Клеопатры и приподняла его, чтобы той было тяжелей отвести взгляд от изумрудных очей собеседницы. — Благо въ скорости она сумѣетъ найти выходъ, а сіянію Египта не будутъ препятствовать жадность и зависть султана.

В этот момент уже не выдержал Птолемей. Вот у кого раздражения за последний час накопилось чрезмерно много, но только сейчас он мог его выплеснуть способом, который не оскорбил бы и не спугнул бы вздорную русскую царевну.

— Ненависть къ османамъ? Неужто Мехмеду стоитъ опасаться гнѣва спящаго медвѣдя?

Настя улыбнулась.

— Вы интересуетесь, нанесетъ ли Россійская Имперія ударъ Османской? Само собой «да». Намъ есть, что дѣлить. Тѣ же выходы въ Средиземное море.

Обычно люди уровня русской царевны были более осмотрительны в выборе слов. Но ведь она была заинтересована в эскалации конфликта, а потому говорила нагло, громко, прямо.

Более того, её совершенно не волновало, удастся ли убедить Никки в необходимости ударить по османам. Вдруг племянничек окажется не такой дурак, каким Настя его полагала, и осознает, что распылять силы ему попросту не выгодно? Что лучше сосредоточиться на столкновении с ЕССР и не искушать судьбу лишний раз.

Если была возможность втянуть в мировую войну лишнего участника, русская царевна не могла упустить её.

Тем более, что судя по недавней войне с Маньчжурией, о которую форгерийская родина Насти обломала зубки, Никки не разочарует тётушку. Он был достаточно горд и безрассуден, чтобы ввязаться в противостояние, для которого у него попросту не имелось материально-технической базы, и для которого требовалось впихнуть в логистические схемы, непривычные к подобным объёмам перевозимых техники и человеческого ресурса, невпихуемое. И это при том, что Маньчжурия к этой схватке была более, чем готова.

Вряд ли Никки за это недолгое время сильно поумнел. Глупый и гордый. Он выслушает историю о том, как Настя подговорила Египет к бунту против Стамбула. Он доверится могучей тётушке, столь красочно рассказывающей о мощи антарктидянина Руфуса Маллоя. Он разделит силы и направит их по разным направлениям.

И война затянется. День за днём. Месяц за месяцем. Год за годом. Люди будут убивать друг друга, а государства, поставившие казну на войну — нищать. Очень скоро они окажутся в ситуации, когда им потребуются деньги. И ячейка Насти получит наконец-таки тела в количестве, достаточном для проведения экспериментов по стабилизации вероятностей на регулярной основе.

Вуаль будет порвана. И перед антарктидянами откроется Новый Фронтир.

С новыми источниками праха.

Настя не скрывала мечтательной улыбки, уверенная, что фараон истолкует её по-своему.

И он истолковал.

— Для Египта будетъ честью помочь нашимъ сѣвернымъ друзьямъ съ морскими путями, — Птолемей улыбнулся холодной довольной улыбкой. — Это пойдетъ на пользу торговлѣ.

Антарктидянка нехотя оторвала руку от бедра Клеопатры и подняла строго палец.

— То дѣла будущаго. Далекаго будущаго. Но что насчетъ чего-то поближе? Мой племянникъ можетъ разсчитывать на то, что вашъ народъ также возьметъ въ руки оружіе и присоединится къ намъ въ этомъ богоугодномъ дѣлѣ?

Улыбка фараона стала чуть более холодной. Теперь она выглядела натянутой.

Птолемей не хотел давать чересчур уж рискованных обещаний. Однако обстановка, в которой шла беседа, обязывала.

— Въ нашемъ народѣ давно царятъ націоналистическіе настроенія. Однако его нельзя упрекнуть въ невѣрности сюзерену.

Настя подняла бровь.

— А кто сюзеренъ вашему народу? Фараонъ али султанъ?

— Народу виднѣй, — кровожадная улыбка на губах собеседника не оставляла сомнений в том, какой именно смысл вкладывает сию обтекаемую формулировку.

Однако пламени в глазах и сердце Птолемея было недостаточно. Царевна вздохнула, закатила очи и поднялась на ноги. Одним телом. Второе всё ещё лежало в обнимку с Клеопатрой и благодушно принимало угощение у неё из рук.

Настя стремительным твёрдым шагом подошла к широкому окну дворца, укрытому лёгкими прозрачными занавесками, и раскинула руки в стороны.

— О, племя раболѣпное!

Она опёрлась на подоконник и, выдержав паузу, продолжила.

— Ладно. Разъ вести подобные разговоры для васъ тяжко, давайте поговоримъ о томъ, что вамъ было бы пріятнѣй. Кажется, вы упоминали, что неравнодушны къ торговлѣ и были бы счастливы поторговать немного съ Россійской Имперіей. А какъ насчетъ Антарктиды?

Птолемей тотчас же вбодрился. Подобрался, чуть подался вперёд. Не хватало ещё, чтобы он ручки потёр, как стереотипный скупердяй, уха которого коснулись речи о наживе.

— Это эксклюзивное предложеніе?

Настя фыркнула.

— Разумѣется, нѣтъ. Однако вы услышите его въ числѣ первыхъ. Южному Полюсу нуженъ прахъ. Много-много-много праха. За цѣной не постоимъ.

Брови собеседника поползли вверх. Похоже, он начал о чём-то догадываться. Однако, даже если и так, это не имело никакого значения.

Глас выгоды громче любого другого.

— Въ такіе моменты я даже жалѣю о томъ, что въ Форгеріи принято мумифицировать только благородныхъ.

Настя кивнула.

— Да. Въ мірѣ, откуда я родомъ, каждый египтянинъ былъ готовъ раскошелиться на данную процедуру.

Фараон задумчиво закрыл глаза и откинул голову назад. В этот момент он выглядел весьма внушительно. Отрешившись от мелочной ревности, тут же вернул себе стать, положенную правителю, пусть даже и лишённого суверенитета, не заслужившего права отметиться на картах, но государства.

В этот момент у Насти мелькнула мысль о том, что именование «фараоном» для Птолемея может вскорости стать чем-то большим, чем просто красивой традицией.

Наконец, мужчина поднялся с места. Он неторопливо ступал к окну, заведя руки за спину. Шаги маленькие, взгляд направлен в пол, но это было не столько неуверенностью, сколько способом выиграть немного времени на измышления.

В конце концов, кто знает, как отреагирует эта чрезмерно вздорная и нетерпеливая русская царевна, если ей не дать ответа здесь и сейчас?

Как же порой хорошо бывает иметь дурную репутацию.

Наконец фараон оказался рядом. Он неспешно опёрся руками на подоконник и направил взор вдаль. На подчинённую человеку, задавленную цивилизацией природу. На освещённый жарким египетским солнцем городской пейзаж, совмещающий старину и новострой. Прямолинейные монументальные рубленные формы и гладкость изгибов стремящихся к небесам зданий.

— Не ту, ой не ту женщину прозвали Лешей.

Настя не удержалась от самодовольной широкой улыбки.

Птолемей молчал ещё пару секунд, а затем наконец вздохнул и продолжил.

— Обговоримъ же поставки праха.

Конец