Властитель свободы

Глава 10

В пятницу утром Джин провела две потрясающие групповые сессии. Ее рапорт по внесению изменений в работу службы приняли к рассмотрению. День был таким удачным… до сих пор.

Она внимательно смотрела на заключенного, сидящего напротив нее. Он выглядел как монстр Франкенштейн в обличье скинхеда. Свастика на выбритом затылке указывала на его политические взгляды. Пирсинг в ушах, губах, носу. Желтый синяк под левым глазом заработан в драке месяц назад.

И, ко всеобщему сожалению, его перевели из изолятора в тюрьму общего режима.

Его взгляд блуждал по ее телу и усиливал дискомфорт.

— Если вы дадите мне то, что я хочу, Слэш может быть очень… щедрым, — сказал он.

Он часто говорил о себе в третьем лице. Она слышала, что так говорят некоторые сабмиссивы в БДСМ, но «Слэш» говорил так для того, чтобы запугать.

— Простите, мистер Коул. Я не могу направить вас на исправительные работы, — скорее, она не хочет. Поговорив с ним, она посчитала, что его нельзя выпускать из тюрьмы. Судя по ауре насилия, которую он излучал, непонятно, как он оказался здесь, в учреждении с более низким уровнем безопасности.

Он поерзал в кресле, широко расставив ноги, так что его темно-синие джинсы обтянули выступающую эрекцию.

— На прогулке говорили про психолога, который любит монстров. Много говорили, — он смотрел на нее в упор и гладил себя. — Может, это ты? Хочешь услышать об изнасиловании и убийстве?

— Наша встреча окончена. — Желудок скрутило. Нет таких психологов, которых привлекают убийцы или сексуальные преступники. Только бы не стошнило. Поднявшись, она включила на переговорное устройство, чтобы вызвать надзирателя.

Заключенный вскочил на ноги, потянулся через стол и схватил ее за правое запястье. Приблизив к ней лицо, прорычал:

— Ты делаешь ошибку, пизда. Не связывайся со Слэшем.

— Отпусти меня, — крикнула она. С бьющимся сердцем она изо всех сил пыталась высвободить запястье из болезненной хватки. Другой рукой она пыталась нащупать оружие. Хоть что-нибудь. Ее пальцы наткнулись на что-то, вцепились — и она ударила его по лицу своей тяжелой керамической кофейной чашкой.

— Блять! — он дернулся назад. — Пизда, — он с размаху ударил ее предплечье о край стола.

Боль пронзила руку.

Охрана ворвалась в комнату.

— Эй!

Задыхаясь, она опустилась на стул и прижала руку к груди. Было больно.

Слэш повернулся к охраннику, подняв руки.

— Извините, босс. Я не должен был кричать на мисс Вирджинию. Виноват.

Охранник оттащил его от стола.

— Тварь, если ты…

— Ничо не делал, — запротестовал Слэш. — И я хочу другого психолога. Блять, эта обоссалась, просто посмотрев на Слэша.

— Мисс Вирджиния, что мне с ним сделать? — спросил офицер.

Отвернувшись, Джин пыталась взять себя в руки. Вдох. Другой. Рука ныла от боли. Еще вдох.

— Он получает штраф за нападение.

— Понял.

Она заметила коллег в дверях и сказала седой секретарше:

— Пожалуйста, вычеркните мистера Коула из списка моих подопечных.

— Конечно, — когда миссис Уорнер направилась обратно к своему столу, Пенелопа сказала слишком громко: — Можешь отдать его мне. У меня есть место.

Когда офицер охраны уводил заключенного, Джин подняла глаза.

Слэш смеялся. Он нашел психолога, которой нравились рассказы об изнасилованиях и убийствах. К горлу Джин подкатила тошнота.

— Ты не была готова к такому мерзавцу, как он, да? — Мистер Сайдел окинул ее с порога неодобрительным взглядом. — Я предупреждал тебя, что нельзя доверять никому из этих ублюдков. Подонок. Они все мерзавцы, а вы, девочки, и понятия об этом не имеете.

Девочки? Джин выдохнула.

— Это опасная работа. И очень большая опасность — думать, что все заключенные одинаковы. Боюсь, вы, мальчики, часто попадаете в эту ловушку.

Краска бросилась ему в лицо, и он в гневе поджал тонкие губы. Ни сказав ни слова, он вышел в коридор.

Джин трясло слишком сильно, чтобы она порадовалась победе.

****

После встречи с братом, Аттикус остановился поговорить с двумя офицерами охраны, прежде чем уйти из тюрьмы. Снаружи волны жара исходили от раскаленного бетона, солнечные лучи играли на колючей проволоке. Это место казалось ему ловушкой, он не мог себе представить, что оно делало с человеком за месяцы или годы.

— Есть свежие происшествия? — спросил он. Все сплетни, которые он соберет, перескажет потом шефу полиции Биар Флэт.

Тут все было как в его старших классах. Большинство тюремных офицеров — хорошие люди, а начальник тюрьмы — некомпетентный корыстный мудак, и его лень разлагала коллектив. Персоналу нужно было дать хороший поджопник, чтобы они занялись уже делом. Судя по рассказам Сойера, в тюрьму ввозилось больше контрабанды, чем марихуаны через мексиканскую границу.

— К нам снова прислали заключенных четвертого уровня, — проворчал один из офицеров, — ублюдков надо держать в тюрьмах строгого режима.

— Не то слово, — Салдана был одним из лучших офицеров охраны, — они выпихивают сюда агрессивных заключенных и у нас становится больше насилия. Чертова переполненность.

— Понимаю ваше беспокойство, — дипломатично сказал Аттикус. К сожалению, в ответ на рост насилия не усиливали охрану. В этой тюрьме содержали заключенных-инвалидов, для их собственной безопасности, а также заключенных с низким уровнем агрессии. Из-за мягких правил это место называли санаторием.

Сотрудники тюрьмы редко обыскивал посетителей — а сколько всего интересного можно спрятать в хвосте из дредов, — не говоря уже о регулярных обысках заключенных с раздеванием. Из-за переполнености тюрьмы персонала не хватало, сотрудников было меньше, чем требовалось, и… если они не будут осторожны, то скоро окажутся безоружны.

Джин не стоит здесь работать.

Он посмотрел на часы. Пять часов вечера. Она сейчас должна закончить… главная причина, по которой он тут болтается.

И вот она, на том конце комнаты, сдает сигнальный брелок и ключи, забирает свой пропуск и расписывается. Такая красивая. Даже бесформенная одежда не скрывает ее очень женственное тело. Верхний свет отражается от золотисто-рыжих прядей ее каштановых волос.

Сержант похлопал ее по плечу, и Аттикус улыбнулся. Она легко заводит друзей, правда?

Два офицера рядом с Аттикусом обернулись посмотреть, на кого он смотрит.

— Классная жопа, новенькой можно засадить.

— Она леди, идиот, — Аттикус хотел заехать ему по яйцам, но взял себя в руки, хоть и рыкнул, — следи за языком, блять.

Говоривший сделал шаг назад.

Хорошо. Аттикус кивнул Салдане, который сдерживал улыбку.

— Увидимся.

— Увидимся. Не заводись, — Салдана похлопал его по плечу.

Аттикус остановился на тротуаре перед зданием и вдохнул свежий воздух. Начало холодать. Чистый воздух, без примеси гнева и насилия, пота, страха и разочарования.

Справа от него были видны дворы, здания и отсеки тюрьмы общего режима. Тюремные башни возвышались над длинной линией двойного ограждения. Слева от него была колония-поселение. Никаких вышек. Во дворе заключенные под руководством офицера охраны убирали мусор на благоустроенной территории. Он должен радоваться тому, что Сойера перевели сюда.

Аттикус посмотрел на дверь в ожидании Джин. Он не хотел здороваться с ней на глазах у персонала. Большинство женщин в тюрьме пытается совсем не давать повода думать о них в каком-то сексуальном контексте, хотя — как показал пример того мудака из охраны — к такой красивой женщине, как Джин, все равно будет отношение как к куску мяса.

Господи, как он ненавидит то, что она тут работает.

Подперев плечом стену, он сложил руки на груди. Он физически устал от скудной еды, постоянной ходьбы и почти недели, проведенной в глуши. До этого он отказался от приглашения Вирджила выпить пива в «Клейм Джампер» и намеревался отправиться домой и вырубиться.

Но как-то вышло, что его грузовик свернул на дорогу к тюрьме. Черт, его по-прежнему тянуло к сабочке. Даже если она не захочет увидеться с ним вечером, он будет счастлив просто поговорить.

С другой стороны… у него есть отличная большая кровать.

Вот и Джин.

Когда она подошла ближе, он обнаружил, что веснушки очень ярко выделяются на ее сильно побледневшем лице. Она обхватила себя руками, заметно дрожа, и даже не заметила его.

— Джин, — позвал он.

Она испуганно вздрогнула, чуть ли не паникуя.

— Спокойно, — он говорил медленным ровным тоном, — спокойно, девочка, — он медленно подошел к ней, давая ей время его узнать.

Когда она поняла, кто это, ее плечи расслабились.

— Аттикус, — Джин уткнулась лицом ему в грудь.

— Эй, эй, эй, — он обнял ее, дрожащую, хрупкую, и потерся подбородком о ее ароматные волосы. Его захлестнула ярость вместе с желанием разорвать на части того, кто ее напугал.

Но он знал, как Дом и как сын женщины, над которой издевались, что иногда лучшая поддержка это крепкое плечо.

И время.

Через пару минут, гораздо быстрее, чем ему хотелось, она отпрянула. Уставившись в землю, она почти неслышно произнесла:

— Спасибо. Я…

Он положил палец на ее острый подбородок и потянул вверх, заставляя ее посмотреть на него.

— Ты можешь плакаться мне в жилетку всегда, когда хочешь, Джин. Знаешь, тебя не так уж тяжело обнимать.

— Ты… очень добр, — нахмурив брови, она отодвинулась так, чтобы он не мог до нее дотянуться. — Я благодарю тебя за потраченное время. Было приятно снова тебя встретить, — с трудом изобразив улыбку, она ушла.

Какого черта! Добр? Потраченное время? Блять, его, похоже, отшили. Но почему?

Она простила его за то, что он вел себя как мудак. Ей понравилась порка. Они занимались любовью, разговаривали, обнимались. Не ссорились, черт возьми. Он проводил ее в «Серенити Лодж» перед отъездом и…

Прежде чем он уехал на несколько дней.

С тех пор не выходил на связь, а она не стала бы обращаться в полицейский участок, чтобы узнать, что он вне зоны доступа.

Ускорив шаг, он догнал ее.

— Джин, прости, что не позвонил.

— Это не имеет…

— Имеет. Иди сюда, — он притянул ее ближе, игнорируя то, как она напряглась. Он не мог ее винить. Черт. Она думает, он ее трахнул и бросил.

— Мой сотовый не ловит в горах, и я вернулся из поисково-спасательной операции только сегодня к обеду. Мне показалось, что звонить тебе сюда не очень хорошая идея.

Долгую минуту она никак не реагировала. В конце концов подняла взгляд.

— Ты с воскресного утра был в горах?

— Ага. На твое счастье, я принял душ в участке.

Через секунду она улыбнулась углом рта.

— Выглядишь как будто только из похода. Борода отросла. Смотришься потрепанным.

Странно, он не стал подравнивать бороду после душа, думая о том, что это даст ей новые ощущения в постели. Не то чтобы он думал об этом прямо сейчас.

— Вы нашли потерявшегося ребенка? — озабоченно нахмурилась она.

Ему понравилось, как она отвлеклась от своих проблем ради чужих.

— Нашел, милая. Я тебе попозже расскажу, — к сожалению, ему снова придется ее расстроить. — После того, как ты мне расскажешь что тебя тревожит.

Когда она сделала шаг назад, он шагнул за ней и обнял ее за талию.

— Давай найдем, где поговорить.

Перед зданием была большая парковка. Когда он остановился у грузовика и открыл пассажирскую дверь, она отпрянула.

— Моя машина там, — показала она.

— Зверушка, тебе нельзя за руль, тебя всю трясет. Поехали со мной домой.

— Нет, — она помотала головой и сделала шаг назад.

«Хммм, ну, мы еще мало знакомы, и она явно потрясена». Он бы предпочел спокойный вечер, но, похоже, в конце концов все-таки придется присоединиться к Вирджилу. — Тогда поехали встретимся с друзьями. Коп из моего участка — лейтенант Мастерсон — и его жена сейчас в таверне «КлеймДжампер». Я потом подвезу тебя обратно.

Пока она смотрела на его грузовик, он прямо-таки видел ее внутреннюю борьбу.

Слишком много думает. Весело хмыкнув, он поднял ее, усадил на сиденье, пристегнул и захлопнул дверцу.

Когда он залез на водительское сиденье, она абсолютно предсказуемо сердито посмотрела на него прищуренным взглядом.

— Я могу сама за себя решать, знаешь ли, — отрезала она.

— Знаю, Джин, — он ухватил ее за затылок и наградил себя медленным поцелуем, — Но я не хочу, чтобы тебе пришлось придумывать причины отказать мне. Я с нетерпением ждал, когда увижусь с тобой.

Черт, он прямо чувствовал, как ее гнев растаял, и улыбнулся ей, прежде чем поцеловать еще раз. Она охеренно милая…

****

По словам Аттикуса, владелец таверны «КлеймДжампер» любил ретро музыку кантри, но иногда его можно было уговорить поставить что-то современное, если попросит симпатичная женщина… именно так Джин оказалась у бара, прося поставить Кита Урбана или Блейка Шелтона.

Она размахивала руками, демонстрируя, как сильно любит эту музыку.

После некоторого ворчания на шведском, Густав сказал:

— Для тебя, красоточка, поставлю.

— Красоточка? — Прекрасно. Джин улыбнулась. Она не спустила с рук Сайделу то, что он назвал ее девочкой, но в устах старого шведа это звучало восхитительно. Может, потому что мужчин он называл мальчиками.

Когда зазвучала «She Wouldn’t Be Gone» (песня Блейка Шелтона), она станцевала победный танец.

Огромный мужчина, сидевший на барном стуле, рассмеялся.

— Привет! Раньше тебя тут не видел.

— А я тут нечасто появляюсь.

— Ну, я рад, что ты пришла. Хочешь выпить? — с щербатой улыбкой, он потянулся к ее правой руке.

Она почувствовала тяжесть в груди и похолодела. Затем отскочила назад.

— Неа. То есть, нет, спасибо. Я тут с друзьями.

— Она со мной, Барни, — когда Аттикус притянул ее к себе, прилив облегчения ее обескуражил.

Барни дружелюбно пожал плечами.

— Ну, ладно.

Господи, она ведет себя как идиотка. Что ее так выбило из колеи? Глубоко вдохнув, она мило улыбнулась мужчине.

— Хорошего вечера.

— Тебе тоже.

Аттикус кивнул парню и повел ее к столику в глубине. К радости Джин, коллега Аттикуса, лейтенант Мастерсон, оказался мужем Саммер.

За столом Саммер разливала пиво по бокалам. Светлые волосы медсестры были распущены и ярко сияли на фоне ее пушистого голубого свитера.

Ее муж сидел рядом с ней, закинув ей за спину крепкую мускулистую руку. Его коричневая ковбойская шляпа была на несколько оттенков темнее волос пшеничного цвета. Он был повыше Аттикуса и, может, на дюйм пошире в плечах. Чертовски огромный, на самом деле, и было сложно представить, что миниатюрная Кайли его кузина.

Даже если Джин проживет в Биар Флэт десять лет, она вряд ли разберется во всех этих родственных отношениях.

Вирджил вежливо встал и выдвинул для нее стул.

— Отличная работа. Я про Густава и музыку.

— Спасибо. Его сложно продавить.

— Садись, детка, — не улыбаясь, Аттикус помог ей усесться на стул, словно она была девяностолетней калекой. С ходунками.

— Спасибо, наверное.

— Теперь сиди спокойно, — он взял ее за правую руку и задрал рукав свитера.

Красно-синие синяки на запястье остались там, где Слэш ее схватил.

Поджав губы, он поднял ее руку вверх. Он крепко держал ее за руку, не давая отстраниться, и провел пальцем по ее опухшему предплечью.

Она вздрогнула. До сих пор болит, и неудивительно. Толстая пурпурно-черная линия проходила там, где Слэш ударил ее рукой о край стола.

— Ты из-за этого так расстроилась в тюрьме? — хотя лицо Аттикуса потемнело, его голос был спокойным. Он себя контролировал.

— Гм, — в компании друзей она отвлеклась от воспоминаний, но… Она закусила губу, поняв, почему чуть не запаниковала, общаясь с мужчиной, сидевшим у бара. Потому что он потянулся к ее руке, как это сделал Слэш. Аттикус это заметил. — Ты очень наблюдательный.

— Ага. Отличная попытка уйти от разговора. Теперь расскажи мне, что произошло, — он сурово выпятил подбородок и крепко держал ее руку, и от этого она растаяла.

Сидевший рядом Вирджил схватил ее за левую руку и задрал рукав. Быстро проверив, сказал Аттикусу:

— Тут чисто, — в ответ на ее изумленный взгляд он сжал ее пальцы. — Мы копы. Расстраиваемся, когда видим синяки на женщинах. Теперь ответь своему Дому.

— Он не… — она осеклась, когда Аттикус поднял бровь. Ну, может. он и был ее Домом на одну ночь — хорошо, на две, но все же…

— Хорошо, — выдохнула она, — заключенный приставал ко мне, поэтому я вызвала охрану. До их появления заключенный вышел из себя и ударил мою руку о стол.

— Господи, — рыкнул Аттикус и провел рукой по черному синяку, — он мог руку тебе сломать.

Саммер побледнела.

— Я в порядке, — быстро сказала Джин.

— Охрана к тебе не спешила, — сказал Аттикус, слишком хорошо все понимая. Его взгляд прояснился, и он коснулся рукой ее щеки. — Мне правда не нравится, что ты там работаешь.

От его заботы она чуть не расплакалась. Престон о ней не беспокоился. Если она волновалась из-за жестокого клиента, он никогда не спрашивал, как идут дела. В безопасности ли она.

Во время тропического шторма на ее машину упало дерево. Когда она вернулась домой с жутким опозданием на три часа, он смотрел кино.

Когда она болела, он уезжал к друзьям, чтобы ничего от нее не подхватить.

Она никогда не думала о том, какой… нелюбимой… чувствовала себя из-за его безразличия.

С дрожащей улыбкой она посмотрела в стальные голубые глаза Аттикуса.

— Я в порядке. И с этим заключенным мы больше не встретимся.

— Он член банды? — нахмурился Вирджил.

— Один из неонацистов, которых сюда недавно перевели, по словам сержанта, их субкультура пропагандирует иррациональное насилие. — Она искоса посмотрела на Вирджила. — Меня удивило, что — по крайней мере, в тюрьме — многие авторитетные банды требуют уважать женщин-медиков. Очевидно, скинхеды впадают в другую крайность и ненавидят женщин.

Через минуту Аттикус сел рядом с ней, все еще не выпуская ее пальцы. Он протянул ей пиво, второе взял себе и поднял его.

— За то, чтобы Южная Магнолия нашла работу получше, — после того, как все чокнулись и присоединились к тосту, он провел губами по ее щеке, — хотя я безмерно благодарен тебе за помощь брату.

«Он заметил, как Сойер изменился». Ее охватило счастье.

Вирджил откинулся на спинку стула, больше похожий на ковбоя, чем на копа. Джин посмотрела на Аттикуса. Черная ковбойская шляпа, потрепанные ботинки, на ремне в джинсах пряжка с логотипом родео, джинсовая рубашка. Оба парня выглядели так, словно приехали из глуши.

— Скажи мне, а чтобы служить тут в полиции обязательно уметь скакать на лошади и кидать лассо?

— Черт, мне даже шляпу на службе носить нельзя, — улыбнулся Вирджил. — Скажу тебе, что некоторые из этих умений очень на руку, например, Аттикусу они пригодились, чтобы найти ребенка.

— С ним все в порядке? — спросила Саммер.

— Он провел ночь в больнице, но больше похоже на обезвоживание и переохлаждение, — сказал Вирджил. — Должен сказать, он очень рад, что выжил.

— Мог бы найти его раньше, но пришлось отвлечься на двух его друзей. — Аттикус прищурился: — Они не были мне благодарны. Может быть, потому что я застал их с голыми жопами и обломал им секс.

Джин поперхнулась пивом.

— Меня уже много лет так никто не обзывал, — сказал Аттикус. — Причем обзывала девочка.

Саммер рассмеялась.

— Тяжело служить в полиции.

Аттикус посмотрел на Вирджила.

— Я смотрю, тебе жена не особо сочувствует.

— У нее другие достоинства, — прошептал Вирджил, проведя пальцами по ее щеке.

Саммер густо покраснела и повернулась к Джин.

— Эм… я не успела спросить тебя в прошлый раз, когда мы встретились. Ты говорила, что тюрьма для тебя в новинку. А что ты делала в Луизиане? Ты не в тюрьме работала?

— Нет, совсем в другом месте. Я работала в центре психического здоровья, специализировалась на семьях с детьми. Мне очень нравилось, — ей правда нравилось.

Аттикус склонил голову и молча на нее смотрел.

— Тогда почему ты тут устроилась в тюрьму, а не на похожую работу? — спросила Саммер.

— Стоило бы, — Джин глубоко вдохнула. — Но я потеряла клиента. Ему было всего лишь семнадцать, — такой сердитый, такой потерянный. Его мама и отчим не слушали ее, не следовали ее рекомендациям. Что-то вывело его из себя. Он принял все наркотики, которые нашел на вечеринке, украл машину… и врезался в прицеп.

Иногда человеку cлишком тяжело, чтобы можно было принять мудрое решение. В конце концов, то же самое случилось с Сойером. Ее семнадцатилетний клиент страдал от жестокого отца-алкоголика. Сойер пострадал от войны. Оба были жертвами. По крайней мере, Сойер жив и может изменить свою жизнь.

— И поэтому ты себе не доверяешь? — спросил Вирджил.

Джин кивнула.

— Потеря того, кому помогала…

— …заставила тебя думать, что ты могла что-то упустить, могла повести себя по-другому. И даже если все скажут, что ты все сделала правильно, ты все равно будешь чувствовать вину, — она увидела свою же боль во взгляде медсестры.

Когда Аттикус и Джин одновременно кивнули, Джин подумала, что полицейские, конечно, защищают и помогают совсем не так как психологи… и все же есть много общего.

— Не похоже на то, что ты все бросила и сбежала, — сказал Аттикус к ее удивлению.

— Ну, я сбежала, потому что порвала с женихом. Но переезд дал мне шанс попробовать что-то новое, — она криво улыбнулась. — Я довольна переездом сюда. А местом работы… наверное, не особо.

— Уволься, — сказал Аттикус.

— О, пожалуйста. Я не могу уволиться. Даже если бы могла, я отвечаю за своих клиентов, — например, за твоего брата

Он долго смотрел на нее, а затем кивнул.

— Так значит так.

Это было здорово, что он мог оставить тему. Не спорить, пока не добьется своего.

Вместо этого он наклонил голову, прислушиваясь к вступительным аккордам медленной красивой песни Тима МакГроу «She’s My Kind of Rain».

— Пойдем, детка. Ты раскрутила Густава на хорошую музыку, давай потанцуем, — он вытащил ее из-за стола на крошечное свободное место, которое только слепой назвал бы танцполом.

— Я не думаю, что нам хватит тут места, — сказала она.

Обняв ее рукой за талию, он прижал ее к груди и поставил мускулистую ногу между ее ногами.

— Это значит, мы должны крепче прижаться друг к другу в танце.

Ощущения его твердого мощного тела было божественным.

Когда он обхватил ее ладонью за попку, она вывернулась.

— Аттикус. Веди себя прилично.

Он рассмеялся.

— Поерзай еще.

— Ты невозможен.

— А ты охеренно мягкая, — он потерся подбородком о ее волосы. — Прости, что причинил тебе боль, детка.

Черт возьми. Как она могла на него злиться, когда он полон сочувствия? И так ее возбуждает. Его прикосновение, его хватка заставили ее вспомнить все, что он делал с ней в постели. Заставлял ее… хотеть… большего.

Он почувствовал, как она задрожала в его объятиях, и одобрительно рыкнул. И потом просто обнимал ее, покачиваясь в такт музыке.

Благодаря его теплым объятиям и его молчанию она наконец-таки окончательно расслабилась после нападения. Вздохнув, она удовлетворенно положила голову на плечо.

Очень скоро заиграла следующая песня — Келли Кларксон, «Stronger (What Doesn’t Kill You)»

Черт.

— Это было прекрасно. Спасибо, — когда Аттикус отпустил ее, Джин сделала шаг назад и ушла с танцпола.

— Не так быстро, милая. Южанки не умеют танцевать? — плавно двигаясь в такт, он схватил ее за правую руку, нахмурился, отпустил и схватил за не травмированную руку, чтобы сделать разворот. Он развернул ее и снова плавно поймал, не сбиваясь с шага.

— Ага, ты умеешь.

Он закрутил ее снова и начал танцевать с ней бок о бок.

Он отлично вел, с ним было легко танцевать, и она изумленно рассмеялась:

— Ты танцуешь свинг.

Он ухмыльнулся:

— Удивительно, чему можно научиться, участвуя в родео. В то время это был хороший способ знакомиться с девушками.

И наверняка он переспал с кучей таких девушек.

— А сейчас?

Он притянул ее к себе, прижав так сильно, что она чувствовала его напрягшийся член.

— А сейчас это хороший способ обнимать одну-единственную.

О. О, нет. Нет. Не одну единственную. Это нужно пресечь на корню.

— Мне нравится, когда меня обнимают. И мне нравится быть другом с привилегиями, — осторожно сказала она, — это так здорово. Может, мы на этом и остановимся?

— Сказала как отрезала, — прошептал он. Он смотрел на нее в упор. Спокойным, непроницаемым взглядом. — Я тебя услышал.

****

«Я прекрасно слышал, что она сказала», — думал Аттикус. Несколько часов спустя он не спал, лежа в своей постели с Джин и наслаждаясь ее объятиями и пышным телом. У нее был тяжелый день; он постарался, чтобы она провела нежную и полную плотских радостей ночь.

Хотя он планировал дать ей отдохнуть после первого раунда, она надела золотистую рубашку с красивыми оборками и кружевом и выглядела такой невинной и женственной, что он не смог устоять. И он чувствовал себя весьма порочным, когда швырнул ее на кровать, поставил на четвереньки, задрал ночнушку и взял ее сзади. Опять же, ее шок из-за его неожиданного поведения не помешал ей сильно кончить.

Учитывая то, сколько у нее нижнего белья, эта женщина может его убить.

Удовлетворенная, она теперь крепко спала, положив голову ему на грудь. Ее приятно пахнущие волосы разметались по его плечу и руке. Одной рукой он держал ее за обнаженную ягодицу. Блять, ему нравится ее круглая попка.

Друзья с привилегиями, да?

Он слегка улыбнулся. Много лет он прямолинейно говорил женщинам, что не заинтересован в отношениях, и безусловно заслужил услышать эти же слова в ответ.

И ему это не понравилось.

Потому что в этот раз он хотел большего. Он никогда не встречал такую, как Джин. Блять, она такая прикольная. Энергичная. Независимая. И все же он думал, что ее потребность отдавать, поддерживать, подчиняться так же сильна, как его потребность защищать, заботиться, доминировать.

Они подходили друг другу, он ей нравился, химия между ними изумительная… но она отступает.

Что, черт возьми, произошло, что она теперь выстраивает все эти стены? Что-то, связанное с ее бывшим женихом?

В ногах кровати сопел и ерзал пес. Его тяжелая голова лежала на лодыжке Аттикуса, а тело — на ногах Джин.

Как Триггеру удалось взломать ее защиту? Его обошел тощий лабрадор. Ну, ты даешь, Вэр.

Но пес на нее не давил, в отличие от Дома.

Аттикус мрачно улыбнулся. Когда он узнает, что заставило ее воздвигнуть эти стены… он поможет ей их разрушить.

Друзья с привилегиями, твою мать.