Властитель свободы

Глава 3

Она поверить не могла, как сильно падает температура в калифорнийских горах. Когда она утром вышла из домика, на луговой траве лежал иней. Джин задрожала и придвинулась поближе к грилю, на котором она мешала соус.

Только клиенты все еще не вылезли из постелей. Час назад — где-то на рассвете — Джейк развел огонь, так что Джин могла готовить на горячих углях. Бисквиты в чугунке скоро допекутся.

Кайли сделала им кофе, и Аттикус ушел покормить вьючных лошадей.

Не в силах устоять, Джин посмотрела в загон. Снова.

При виде этого Дома просто сердце останавливается. В дубленке плечи казались еще шире. Джинсы плотно облегали действительно красивую задницу. Игнорируя воду и еду, лошади окружили его, желая его внимания.

Он уделял им его в полной мере, как и студентам прошлой ночью. Почему от его неиссякаемой щедрости внутри у нее все сжималось?

Когда в воздухе разнесся аромат бекона, Джин сунула себе в рот хрустящий кусочек. Ням. В горах все вкуснее.

Так… не из-за свежего ли воздуха ее оргазм прошлой ночью был таким потрясающим?

Или из-за того, что ее связали?

Или потому, что от человека, который вплел ее в макраме, текли слюнки? Из-за о пытного, сильного Дома?

Или из-за всего вместе взятого?

Она улыбнулась. Возможно, ей стоит внимательно изучить этот вопрос, потому что… эй, каждая женщина на свете мечтает знать ответ. Она начала бы с секса на природе без связывания и продолжила бы сексом не на природе со связыванием. В любом случае, она не видит в этом минусов.

Что же касается человека, от которого слюни текут — и могущественного Дома, что ж… Джин покачала головой. Найти кого-то похожего для сравнительного эксперимента может оказаться сложно.

После «урока» Аттикус проигнорировал ее извинения, надел на нее свою фланелевую рубашку на флисовой подкладке, и они присоединились к группе у костра. Занятия закончились, студенты и преподаватели хорошо проводили время. Аттикус подал ей бокал вина и успокаивающе обнял ее. Всякий раз, когда она поднимала глаза, он смотрел на нее. Изучал ее. О, она знала из своих любовных романов, что он просто вел себя правильно — можно ли назвать его «верхом»? — выполнял свои обязанности после сцены и следил за тем, чтобы у нее не было плохих реакций.

Тем не менее, то, как внимательно он слушал, когда она говорила, как он проявлял внимание к ее нуждам и заботился о ней, заставляло ее чувствовать себя важной. Красивой и умной.

Достойной.

Позже он проводил ее до домика и… ммммм… прижал ее к двери и страстно целовал, пока у нее не подкосились ноги. К сожалению, он провел ее в домик и пожелал спокойной ночи, как будто они были на совершенно обычном свидании.

Этим утром она прочитала себе нотацию насчет того, что не нужно всерьез воспринимать случайную связь на одну ночь — сцену на одну ночь?

«Как бы там ни было, ключевое слово — «одна ночь»», — твердо сказала она себе.

А потом она увидела след от веревки на лодыжке, и ее трусики намокли, как будто она залпом проглотила эротический роман. И такая прекрасная нотация оказалась потрачена абсолютно впустую. Она совершенно не слушала себя.

— Бисквиты пахнут фантастически, — Кайли подошла украсть кусок бекона. — Можешь ходить со мной на экскурсии в любое время, когда захочешь, — быстро улыбнувшись, она подошла к домикам и крикнула: — Пять минут до завтрака.

Джин моргнула. Кайли орала покруче тюремной охраны.

Захлопали двери, появились люди.

Несколько минут спустя Джин поставила на стол гигантскую миску омлета.

Аттикус похлопал по свободному месту рядом с собой, поэтому, чувствуя себя ошеломленным подростком, она села рядом. В утреннем солнечном свете его глаза казались скорее голубыми, чем синими, а борода — темной на фоне загорелой кожи, что делало его похожим на пирата.

Он улыбнулся, дернул ее за выбившуюся прядку и отвел взгляд.

Разговоры заглушал стук посуды, люди накладывали еду. Когда они приступили к трапезе, настала тишина.

— Я не ел таких бисквитов и такого соуса с тех пор, как уехал из дома, — наконец сказал Аттикус, перекидывая с руки на руку второй горячий бисквит.

Один лишь звук его низкого голоса заставил ее сердце затрепетать.

— Ты охрененно готовишь, Джин, — его похвала, которой вторили остальные, согрела Джин лучше любого свитера.

Даже когда она улыбнулась в благодарность, она внимательно изучала Аттикуса. При дневном свете он казался странно знакомым, словно она видела его раньше… хотя ни одна женщина на свете не смогла бы забыть встречу с ним. С другой стороны, Биар Флэт такой маленький, что она могла его мельком видеть в продуктовом магазине или еще где.

— Джин, я думаю, у тебя есть доброволец, который поможет уничтожить остатки, — Джейк указал на кого-то за ее спиной.

Она повернулась и увидела черную собаку с печальными карими глазами, сидящую на краю павильона. Большой лабрадор, все ребра пересчитать можно. Она видела голод — и надежду — в его глазах.

— О, бедный малыш. Он проголодался.

Кайли нахмурилась.

— Это не новая ли охотничья собака старого Сессила? Эм…Триггер?

— Думаешь? — Джейк внимательно смотрел на животное: — Ты считаешь, никто его не забрал себе, когда старик умер?

— У Сессила не было семьи, — заметила Кайли. Она начала вставать.

— Я покормлю его. У меня тут есть немного еды, — сказала Джин. Она накрошила бисквиты в пустую миску из-под яиц и налила сверху немного жира от бекона.

— Джин, — сказал Ральф, — будь осторожна. Зверюга выглядит опасной.

— Нет. Он просто голодный.

Прежде чем она прошла половину пути до собаки, ее догнал Аттикус. Она подняла на него взгляд.

— Просто на всякий случай, милая. Парень довольно долго был сам по себе.

— Все хорошо, — но когда кто-то за тобой присматривает, это приятно. И необычно.

Аттикус стоял молча, когда она опустилась на колени в нескольких шагах от пса.

— Эй, приятель, хочешь тоже позавтракать? — Она достала из-за спины миску с едой и вытянула руку.

Пес быстро встал, и она затаила дыхание. А если он нападет? Но затем пес шагнул вперед, вытянув шею, чтобы обнюхать ее пальцы. Через секунду она гладила его по голове, взлохмачивая шерсть.

— О, милый, ты посмотри на себя, — проворковала она. — Никто не заботится о тебе, да? — Она подтолкнула миску вперед. — Пора завтракать, мальчик.

Лабрадор начал опускать голову, потом замер и посмотрел на Аттикуса.

— Давай, приятель. Вперед, — сказал он.

И точно как Джин прошлой ночью, пес подчинился большому Дому.

С минуту понаблюдав, Джин позволила Аттикусу помочь ей встать. Потом вернулась к столу.

— Нет, мы не можем его взять, — говорил Джейк Кайли, — Тор не захочет делить территорию с другим кобелем. Нам повезло, что он принял твоего кота.

Кайли фыркнула.

— Муфаса бы морду ему расцарапал.

— Какова хозяйка, таков и кот, — сказал Аттикус и подмигнул Кайли.

Все расхохотались, а Кайли закатила глаза.

— Кто-нибудь готов взять собаку?

Гости качали головами, приводя в качестве уважительной причины запрет арендодателя держать животных, аллергию и полный дом котов.

— А ты, Аттикус? — спросил Джейк.

— Не вовремя. В прошлом месяце умер мой старый бассет, я не готов пока взять другую собаку, — Аттикус отвел взгляд.

Слава богу, он любит животных, правда? Джин сочувственно пожала его руку.

Он посмотрел на нее и на его щеке появилась ямочка.

— Когда я был маленьким, мы говорили «кто последний, тот и вОда». Похоже, тебе достался пес, милая.

— Что? Нет, нет, нет, — она выпрямилась. — Он очень клевый, но я не могу… — мысли спутались, она пыталась понять, почему не может.

Его усмешка была убийственно разрушительной, черт возьми.

— У тебя есть другие животные? Дети? Семья? Аллергия? Арендодатель не разрешает?

В маленьком горном городке сдавалось очень мало квартир, и в итоге она сняла настоящий дом. Она лихорадочно подумала минуту и ​​неохотно ответила: — Нет.

Он провел пальцем по ее нижней губе, его глаза вспыхнули огнем, затем погасли, и он сказал:

— Как ты клево надула губки, милая.

Укуси его. Покажи собаке, как это делать.

Аттикус улыбнулся еще шире, словно прочитав ее мысли. Он легко коснулся ее губ, прежде чем убрать руку от греха подальше.

Черт.

— Тебе нравятся собаки, милая. И ты ему тоже нравишься, — он кивнул вправо.

Она повернулась.

Лабрадор сидел у нее за спиной, выглядел таким послушным. В его карих глазах была надежда, которую она не могла не оправдать.

— Я думаю, он тебя застолбил, — Аттикус взял ее руки в свои. — Ему нужен хозяин — и он явно в тебя влюбился.

Джин всегда хотела завести собаку, но мама не позволяла заводить никаких животных, ведь клочки шерсти могли испортить идеальный порядок. Престон отказывался обсуждать этот вопрос — он не хотел делить ее ни с кем и ни с чем.

Когда она была младше, то приходила в гости к друзьям, у которых были домашние животные, и обнаружила, что мурлыкающие кошки и виляющие хвостами собаки вызывают зависимость посильнее, чем наркотики.

Ее охватило радостное предвкушение. Взгляд скользнул по лабрадору.

— Триггер? Хочешь пойти ко мне домой?

Он лизнул ее руку.

— Черт, это было так просто, — пробормотал Аттикус Кайли. — Вот слабак.

Улыбаясь, Кайли подмигнула Джин и перевела тему на планы на день и маршрут, которым они вернутся на базу из похода.

— Так что я просто… заберу его домой? — прошептала Джин Аттикусу.

— Все так, детка, — он положил ей руку на плечо, его синие глаза были полны нежности, — возьми его домой. Корми его. Гуляй с ним. Люби его.

Аттикус улыбнулся, глядя на сабочку. Все ее чувства отражались на лице, и сейчас там было радостное изумление, как у сироты, впервые в жизни увидевшего рождественскую елку в гирляндах. Она легко разобьет сердце мужчине.

Он хотел провести с ней время, и тот факт, что она сидела рядом, чертовски радовал его. В отличие от частого ощущения неловкости по утрам, после сцен, в этой женщине ему нравилось все.

Не считая ее одежды. Серьезно, кто едет в роскошном нижнем белье в лесной домик? А носит дизайнерские джинсы и дорогой свитер в обтяжку в глуши? Сверху на это была надета его фланелевая рубашка с прошлой ночи — и черт побери, ему это нравилось.

Женщины такого высокого класса обычно были так себе компанией. Но… эта женщина была клубком противоречий. Она не красилась. Хотя часть волос по обе стороны головы была заплетена в причудливые косы, остальные свободно ниспадали на спину. И она с ними не заморачивалась. Единственым ее украшением было золотое ожерелье с надписью: «Если ты можешь это представить, ты сможешь этого достичь. Если ты можешь мечтать об этом, ты можешь добиться этого.»

Она была романтична. И она собиралась взять себе этого костлявого лабрадора. Да, Дом хотел узнать ее поближе.

Хотя тот факт, что Джейку это понравится, чертовски его бесил.

За пару укусов Аттикус прикончил бисквит и схватил следующий, опередив Джейка.

Услышав, как Джейк ругнулся, Джин рассмеялась.

Аттикус повернулся к ней.

— Спасибо, что приготовила мою любимую еду. Когда я помогал в походе для гурманов, в одни из выходных, клянусь, повар учил всех готовить салат из листьев латука, заправленных чем-то склизким и украшенных одной ягодой малины. О, боже.

Она наморщила нос.

— Я не гурман. Я люблю домашнюю южную кухню.

— Я тоже, — сказал Джейк, подходя ближе. — Надеюсь, ты с нами еще пойдешь в поход. Мы могли бы расширить меню.

— Я с удовольствием схожу с вами снова, — сказала Джин. — Я люблю готовить для других.

Джейк взглянул на Аттикуса.

— Видишь? Тебе нужен человек с таким отношением к жизни.

Аттикус напрягся.

— Тебя не спрашивали.

Братья Хант были настойчивы, как волки, преследующие добычу, и Джейк проигнорировал его слова, добавив:

— Эти сабы «дай мне», которых ты вечно снимаешь, не стоят потраченного на них времени.

— Что значит саба «дай мне»? — спросил Ральф, развивая неприятную тему.

Джейк насмешливо взгялнул на Аттикуса.

— Есть Домы, которые заинтересованы только в том, чтобы их обслуживали, — он пальцами показал кавычки вокруг этого слова, — есть эгоистичные сабы, которых волнует только то, чтобы их потребности были удовлетворены. Они хотят, чтобы с ними провели сцену так, чтобы им сорвало крышу … так сказать… и на этом все. В хороших отношениях каждая сторона — и Дом, и саба — хочет доставить удовольствие другому так же сильно, как и получить его.

Парень из Сан-Франциско понимающе кивнул.

— Такой эгоцентричный подход есть и в ванильных отношениях, — он поцеловал руку жены. — До встречи с Сильвией я не знал, как это здорово — когда ты с той, у кого щедрое сердце.

Аттикус взглянул на Джин.

Она с интересом слушала, хотя он сомневался, что она вполне понимает, о чем речь.

— Характер отношений между Домом и сабой может сбить с толку. Иногда трудно разобраться в том, что происходит, — сказала Кайли парню, затем повернулась к Аттикусу. — Например, ты сверхответственный и тебе необходимо всех защищать, и это маскируется под твою невероятную потребность осчастливить всех своих саб.

— Интересно. Сверхответственность и желание порадовать. Спорим, ты старший брат, — Джин склонила голову набок, — и, может, тебе пришлось повзрослеть гораздо раньше своих сверстников?

Аттикус уставился на нее нахмурившись.

— Где, черт побери, ты этого понабралась?

— Джин — социальный работник в тюрьме, — Кайли добавила для Джин, — Аттикус работает с мужем Саммер в полиции.

Социальный работник? Как стальное лезвие эти слова вспороли его сердце. С секунду он не мог пошевелиться. Сойер на прошлой неделе говорил, что его психолог — красивая южанка.

Психолог, мать его. Прошлой зимой он узнал, что такое «психологическая помощь» в тюрьме. Это было в комнате для встреч. Сойер оперся локтями на стальной стол, плечи сгорблены, как у старика, словно каждый день испытывал его на прочность. После того как началась эта так называемая психотерапия, он почти перестал разговаривать. Не в силах выдержать молчание, Аттикусу приходилось рассказывать о том, как прошла его неделя.

Когда он жаловался на преступника, которого арестовывал в третий раз, брат буркнул:

— Полный уёбок. Прям как я.

— Говно собачье.

— Блять, Атт, даже мой терапевт говорит, что я гроша ломаного не стою. Что мне жить — только небо зря коптить.

Их отчим пытался убедить Сойера, что тот ничего не стоит. А психолог чертовски хорошо продолжила его дело. Черт бы ее побрал. Она казалась такой мягкосердечной. Кажется, ее доброта не распространяется на заключенных.

Когда студенты заговорили о переполненных калифорнийских тюрьмах, Аттикус повернулся к Джин и тихо спросил:

— Тебе нравится работать с заключенными?

— Не так сильно, как я думала, — она, должно быть, заметила его ледяные тон и выражение лица. Она склонила голову набок: — Ты не любишь сотрудников тюрем, хоть сам и служишь в полиции?

Нет. Он не любил «мозгоправов» в целом: того, кто довел назначенными таблетками его сослуживца до комы, того, кто выпустил на свободу его отчима после так называемой «психотерапии», и конкретно эту тоже, совершенно точно.

— Ага.

Она вздрогнула.

Ему захотелось извиниться… и тут он вспомнил, как его брат все больше теряет надежду. Господи, Сойер, борись. От досады его голос стал еще холоднее.

— Терпеть не могу.

Ее лицо окаменело, и она нагнулась погладить пса.

Не подозревавший об этом разговоре Джейк снова подлил им кофе.

— Аттикус, Кайли позвала тебя на вечеринку через пару недель? Некоторые из «Тёмных Небес» собираются приехать. И мы рады гостям, — Джейк взглянул на Джин и поднял брови.

Хрена с два.

— Я буду работать.

В какой бы день они ни устраивали вечеринку.