Властитель свободы

Глава 2

Аттикус Вэр закончил чистить Фестуса уже в сумерках. Он отвел буланого коня в грубо сколоченный загон, где Мастерсоны держали ездовых лошадей.

Потянулся, унимая боль в плечах, и глубоко вздохнул, отгоняя мрачные мысли. Иногда даже в таком крошечном горном городке, как Биар Флэт, было слишком многолюдно. Время от времени ему хотелось сбежать, вдохнуть свежий чистый воздух, услышать стук копыт по проселочной дороге, полюбоваться, как орел парит над вечнозеленым лесом. Природа восстанавливала его душевное равновесие, каким бы депрессивным ни казался ему мир из-за работы…

Работа в правоохранительных органах бывала очень мрачным занятием.

До него донесся запах, и брови поползли вверх. Это свежевыпеченный хлеб? Здесь? Тут нет духовки.

Идя по горному лугу, он заметил, что сквозь пожухлую прошлогоднюю траву пробиваются новые зеленые ростки. Ручей бурлил, убегая вдаль по долине, то подныривая под забор, то уходя за ряд небольших домишек. Сразу за домиками находился «павильон»: навес на четырех столбах, под которым слева стоял обложенный кирпичом гриль, по центру было кострище и несколько грубых столов для пикника. За деревьями виднелась пара сараев.

Выглядело все хорошо. Ханты и Мастерсоны здорово поработали, превратив луг Модс-Крик в стоянку для весеннего лагеря. И это отлично подходило для обучения БДСМ.

В пятницу — вчера — Джейк и Кайли Хант привели учеников, прошлой ночью у новых Домов должен был быть первый урок. Сегодня вечером Аттикус познакомит пары с Темой.

Нет ничего веселее, чем учить искусству связывания. И, несмотря на вечернюю прохладу, у костра будет достаточно тепло, чтобы повеселиться.

Он бросил спальник и рюкзак в пустом домике и пошел к павильону. Если повезет, горячий кофе еще не закончился. Он умрет, если не выпьет кофе. Хотя сегодня и его выходной, из-за серьезного ДТП ранним утром на работу вызвали всех, даже детективов.

Он скривился. Ужасное зрелище. Мигающие аварийки, чернеющая на асфальте кровь, искореженные обломки. А все потому, что какой-то мудак решил, что отказаться сесть за руль, потому что слишком пьян, — это не по-пацански.

Черт, это больная тема, потому что на месте пьяного водителя он представлял своего брата, а на месте тела на земле, накрытого простыней — их друга Эзру.

Его охватила печаль. Он скучал по обоим. Эзра вырос на соседнем ранчо в Айдахо, был на год моложе Аттикуса и на два старше Сойера. Подростками они все вместе отрывались на всю катушку, пока Аттикусу не пришлось рано повзрослеть. Но как только Сойер перешел в старшие классы, они все вместе дрались, вместе участвовали в родео и даже снимали женщин вместе.

Теперь Эзра был мертв, а Сойеру становилось все хуже в тюрьме, где он оказался из-за обвинения в непредумышленном убийстве в состоянии опьянения.

Айдахо казался таким далеким.

— Все нормально, Аттикус? — позвал Джейк из павильона.

Тот моргнул и взял себя в руки. Застыл как изваяние, глядя на бурлящий ручей. Тупица.

— Просто торможу.

Ступив под крышу павильона, он взглянул на костер. Тот уже как следует разгорелся, как и гриль.

— Сколько человек я учу сегодня вечером? — спросил он Джейка.

У Джейка Ханта и его брата была турбаза в лесу, куда приезжали любители различных сексуальных практик, включая БДСМ. В партнерстве с турфирмой Мастерсонов, организовавшей туры по горам — одним из гидов была жена Джейка — они время от времени организовывали учебные походы.

— Всего лишь три пары, все семейные. Отличная группа.

— Неплохо. Готовы обучаться связыванию?

— С нетерпением ждут сегодняшнего вечера, — Джейк кинул стейк на гриль. — Я пытался найти тебе достойную партнершу, но все сабы уже заняты.

— Господи, Хант, я же говорил, что сам найду себе сабу. Ты не знаешь значения слова «сам»?

— Нет, — Джейк улыбнулся, затем посерьезнел: — Мы с Логаном, черт подери, найдем тебе сабу получше, потому что сам ты, похоже, сделать этого не можешь.

— Отъебись, Хант, — он слышал, что замужние женщины часто пытаются свести с кем-нибудь своих подруг, но сватовству не место в мужской дружбе. Никогда.

— Кофе есть?

— Должен был остаться, — Джей кивнул на старомодный кофейник, стоявший на гриле и вернулся к шкворчащим стейкам. Сбоку в золе серебряными холмиками блестели запекаемые в фольге картофелины. На горячих углях стоял чугунок.

Аттикус фыркнул. Блять, пахло отменно.

— Кайли умудряется печь хлеб?

— Без шансов, — раздался сзади голос Кайли. Воинственная миниатюрная черноглазая брюнетка — индусская версия феи Динь-Динь — крепко обняла его. — Рада тебя видеть, Аттикус.

— И я тебя, крошка, — сказал он, чтобы немного ее позлить.

Она ненавидела свой маленький рост и со всей силы врезала ему кулаком в живот.

Чтобы развеселить ее, он картинно застонал от боли и согнулся пополам.

Она рассмеялась.

Кто-то еще рассмеялся низким смехом.

Выпрямившись, Аттикус увидел женщину рядом с Кайли. Пять футов пять дюймов[2]. Великолепные зеленые глаза с рыжими крапинкам того же цвета, что и веснушки на щеках. Темно-каштановые волосы заплетены в длинную косу, переброшенную на грудь.

Очень, очень мило.

Она опустила глаза, неосознанно подчиняясь.

— Привет, — он подождал, пока она снова на него посмотрит, и улыбнулся.

Она порозовела.

— Привет.

— Вирджиния, — это Аттикус, — сказала Кайли. — Он сегодня будет обучать связыванию.

— Вирджиния, — Аттикус протянул руку.

— Называйте меня Джин, пожалуйста. Приятно познакомиться, — ее мягкая тягучая речь напоминала о мятных коктейлях и усадьбах. Она улыбнулась ему, правый угол рта приподнялся выше левого, и на щеке мелькнула ямочка.

— Взаимно, — у нее были нежные пальчики, ногти покрыты неброским серебристо-синим лаком. Интересно, а трусы у нее тоже серебристо-синие? Под темно-синими джинсами — похоже, тщательно выглаженными — и облегающим зеленым термобельем Хенли? Он готов поспорить, что новая фирменная одежда куплена специально для этого путешествия.

Почему ему это кажется очаровательным?

Это все неважно, поскольку играть с ней будет нельзя. Все женщины приехали сюда со своими партнерами, и претендовать на чужое он не будет.

Сердце Джин забилось, как сумасшедшее, когда мужчина пристально посмотрел на нее серо-голубыми глазами.

Секунду спустя она поняла, что он все еще держит ее за руку. Она отдернула руку и покраснела. Спокойнее, Джин. Но он так ее касался… Может ли мужчина демонстрировать сексуальный интерес, просто удерживая ее за руку? Ничего больше не делая?

Но его рука была теплой, ладонь и пальцы — очень крепкими и мозолистыми. И большими. Разве это не странно, что когда ее рука утонула в его ладони, она почувствовала себя в безопасности?

Он был ростом более шести футов[3], а потрепанная ковбойская шляпа прибавляла ему еще несколько дюймов. Некоторые мужчины прикрывали шляпой лысину, но его густые каштановые волосы доходили до плеч. Угловатое лицо, длинный нос, аккуратно подстриженная борода подчеркивает квадратный подбородок. Он словно был героем ее любимых фильмов про ковбоев.

Мужчины, завоевавшие Запад, без труда завоевывали и женщин… и этот мужчина тоже. Она задрожала.

Он прищурился.

— Тебе холодно, милая? — мягко спросил он низким басом.

Можно подумать, она признается, что дрожит из-за него.

— Да.

— Вирджиния, — у нее засосало под ложечкой от неодобрительного выражения его лица. — Первый урок сегодняшнего вечера: будь честна. Даже — и особенно — если тебе неудобно ответить честно.

Она удивленно приоткрыла рот.

— Н-н-но, я не…

— Я знаю, что ты не моя саба, чтобы я тебя учил, но я инструктор. И я, и твой Дом должны быть уверены, что ты говоришь правду. Понятно, зверушка?

— Да. Конечно, — она попятилась. — Но я…

Из-за его сурового и пристального взгляда она никак не могла собраться с мыслями.

— Никаких «но».

— Я… Извините меня. Я должна сделать салат, — она с достоинством отошла к кухонному столу, зная, что позорно сбегает. Но почему? Много лет она управлялась с невменяемыми преступниками. Даже подростками. А теперь она сбежала от совершенно нормального мужчины?

Только он вовсе не был нормальным. Он… тревожил ее.

Кайли зажала рот руками, сдерживая смех. Джейк улыбался. Ну честно. Неужели нельзя было поправить человека? Джин бросила на них хмурый взгляд, и Кайли расхохоталась еще громче.

Нарезая овощи, она пыталась сосредоточиться. Вот только… он внимательно смотрел на нее, этот Дом-ковбой. Она чувствовала кожей этот взгляд, и ей пришлось отложить нож, пока пальцы себе не отрезала.

****

Убрав все после ужина, Джин ушла в темный угол за стол для пикника, подальше от фонарей и костра, освещавших остальную часть павильона. И оказалась очень далеко от теплого огня. В воздухе пахло морозом, а от земли под столом веяло холодом. Дрожа, она подтянула колени к груди и обхватила ноги руками.

Джейк и Кайли ушли, чтобы расседлать лошадей на ночь и побыть наедине. Джин немного завидовала их открытой привязанности друг к другу. Если Кайли была рядом, Джейк обнимал ее. Кайли была более сдержанной, но она вставала на цыпочки, чтобы поцеловать Джейка в щеку, и затем прижималась к нему всем телом, потому что он хотел большего. Может, они и женаты уже полтора года, но их медовый месяц точно не закончился. Повезло Кайли.

Рядом с костром на столе сидел Аттикус в ярком свете фонарей, свисающих со стропил. Ноги на скамейке, локти на коленях. Шляпа лежала рядом на столе, а рукава фланелевой рубашки он закатал. За соседним столом расположились три пары.

— Как продвигаются дела после вчерашнего занятия Джейка? — спросил он их.

Две пары заявили, что очень довольны.

Натали, третья саба, была не в восторге.

— Я хотела, чтобы Пит просто… просто командовал, но он все время останавливался, чтобы спросить, понравилось ли мне то, что он сделал, — она нахмурилась. — Я имею в виду, что хочу, чтобы он об этом заботился, но не таким способом.

Сидя в стороне, Джин поигрывала косой и размышляла. У нее была такая же проблема с парой любовников. Хотелось их пнуть и сказать «трахни меня уже».

— Доминирование это удержание баланса, особенно если вы раньше не имели дела с этой партнершей, — сказал Аттикус мужчинам, не обращаясь конкретно к несчастному Дому. — И с некоторыми зажатыми сабами постоянно переспрашивать — неплохая идея. С остальными убедитесь, что они знают стоп-слово, и тогда ваша ответственность — понять их реакцию по выражению лица, напряжению мышц и дыханию.

— Я вот тебя слушаю, — Пит расправил светлые усы, — но не уверен, что понимаю, о чем ты говоришь.

— Справедливо. Давайте покажу, как оценивать ситуацию, а потом перейдем к связыванию, — Аттикус повысил голос: — Джейк?

Тишина.

Немного подождав, Аттикус сухо сказал:

— Видимо, они… заняты.

Все рассмеялись.

Аттикус выпрямился и огляделся.

— Посмотрим…

Когда он встретился взглядом с Джин, у нее ушла земля из-под ног.

— А, Джейк оставил мне ассистентку, — сказал он, — Джин, пожалуйста, подойди сюда.

— Что? — она помотала головой. — Нет. Предполагается, что я не буду принимать участие в… занятиях.

Аттикус глянул на остальных.

— Видите, как она сжала руки, обхватывая колени? Думаю, она удивлена и немного напугана, — его баритон стал еще ниже. — Мне нужна твоя помощь, Вирджиния.

— Бл. блин, — сказала она себе под нос, понимая, что выбора у нее особо нет. Совсем нет и надо быть вежливой. В конце концов, Кайли великодушно позвала ее на этот уик-энд. Как она могла отказать инструктору? Джин неохотно двинулась к Дому.

Почему нагрубить кажется худшим преступлением, чем спокойно просто убить.

Он протянул руку, подождав, пока она вложит в нее свою.

— Холодные пальчики, — сказал он остальным. — Как понять, она замерзла — в таком случае нам нужно ее согреть — или она напугана?

Все еще держа ее за руку, он задумчиво посмотрел на нее. Его глаза потемнели, освещенные мерцающим светом костра.

Она нахмурилась.

— Полегче, магнолия. Я не потребую от тебя ничего ужасного, — слегка улыбаясь, он усадил ее на стол рядом с собой. Когда он обнял ее, жар от его тела был подобен доменной печи, и она невольно прильнула к нему.

— Ты там замерзла, да? — Он притянул ее ближе, прижавшись к ней всем мускулистым телом, и помассировал ее холодные руки.

Ей нужно прояснить ситуацию. Как-то.

— Я не играть сюда приехала.

— Не проблема, милая, — его глаза смеялись. — Я просто немного попользуюсь твоим телом, это будет ненастоящая сцена.

— Что, простите? — прошипела она.

Он улыбнулся и приподнял пальцем ее подбородок.

— Джин, эти Домы должны увидеть, о чем я говорю. Мне тут нужна ассистентка. Вы можете нам помочь?

О, какой невероятно манипулятивный вопрос. Она узнала этот прием и все же не нашла в себе силы отказаться. Джин кивнула.

— Молодец. Спасибо, милая, — он улыбнулся ей и она растаяла.

— Что от меня требуется?

— Я буду дотрагиваться до тебя — только выше пояса. Все, что от тебя требуется, — не открывать глаза и не разговаривать, пока я не задам тебе вопрос. Ты можешь сделать это для меня?

Он будет ее трогать. Выше талии. Трогать ее грудь. К ее ужасу, соски напряглись, словно обрадовавшись этой идее.

— Хорошо, — она закрыла глаза и вся подобралась.

— Она покраснела при мысли о том, что я буду ее трогать, — сказал остальным Аттикус. Она услышала, как что-то взяли со стола. Затем он надел на нее наушники, и она не слышала больше ни звука.

Глаза распахнулись.

— Подожди.

Аттикус улыбнулся. Черт, сабочка такая клевая. Он видел, что она забилась в угол, вытаращив глаза. Джейк сказал, что она милая. Аттикус смотрел, как она готовила, подавала еду и обслуживала группу за ужином, суетилась, убеждалась, что все хорошо накормлены. Она просияла, когда они похвалили ее стряпню. Она так и сияла от желания всех порадовать.

И сейчас, хоть и чувствуя себя не в своей тарелке, она тут… потому что он сказал, что она нужна ему.

Он прикоснулся к уголку ее глаза, напоминая о своем приказании.

С очевидным нежеланием она закрыла глаза.

— Хорошо. Сабы, возьмите из вон той стопки коврики, расстелите их на той стороне костра. И либо садитесь, либо встаньте на колени и ждите нас.

Когда женщины ушли, Аттикус повернулся к Домам.

— Господа, скажите мне, почему Джин не выглядит сейчас счастливой туристкой?

Все мужчину уставились на рыженькую.

— Она вцепилась пальцами в стол.

— Сжала губы.

— И зубы тоже.

— Хорошо, — сказал Аттикус. — Обратите внимание на то, как часто она дышит. Давайте еще немного ее расстроим, чтобы было за чем понаблюдать, — он расстегнул ее пушистый кардиган, а потом легкую рубашку под ним. Дюйм за дюймом он стягивал с нее эту одежду.

Она была прекрасна, как снежные горные вершины, и он оказался прав — на ней был серебристо-голубой кружевной лифчик. Секунду полюбовавшись, он снова взялся за дело.

— Посмотрите, как она старается не открыть глаза. Как она нервно сглатывает, потому что во рту пересохло от беспокойства. — Он приподнял ее подбородок двумя пальцами и слегка прикоснулся кончиками пальцев к ее шее. Черт, у нее такая мягкая кожа.

— Здесь вы трогаете горло сабы, чтобы проверить ее пульс. Или вот здесь, — он провел ладонью по ее груди… над ее грудями, потому что не хотел, чтобы у нее остановилось сердце.

— Кстати, сердце у Вирджинии бьется как сумасшедшее.

Раздались смешки.

— Очевидно, перед нами напуганная сабочка, — он подождал пару секунд, чтобы мужчины усвоили урок. — Посмотрим, смогу ли я ее успокоить, — он обнял ее, прижал к своей груди, чтобы она почувствовала его тепло и ровное дыхание.

Она была невероятно привлекательной «пышечкой». Она изо всех сил старалась повиноваться его приказам, несмотря на то, что очень нервничала и все это ей было в новинку. И это будило в нем все инстинкты Дома.

Он отодвинул мешавшую ему косу и погладил Джин по спине правой ладонью, вверх и вниз, долгими медленными движениями. Отодвинув ее наушники в сторону, он прижался щекой к ее макушке. У нее были шелковистые волосы.

— Видите, как замедлилось ее дыхание? Как она держит руки? — она обхватила маленькой ладошкой его левое предплечье. Несмотря на нервы, она держалась за него.

Он ободряюще сжал ее руку и с неожиданной неохотой отодвинулся от нее.

— Посмотрите, как она расправила плечи, готовится к тому, что я сделаю дальше. Правда, клево?

Он оглядел слушателей. Домы внимательно слушали, подавшись вперед — хороший знак для их саб. Аттикус посмотрел в сторону костра. Сидевшие на ковриках женщины тихонько переговаривались. Хорошо.

Он снова переключил внимание на Домов.

— Перед сценой, во время сцены и после сцены вы должны обращать внимание… на все. Цвет кожи — и не только кожи лица. Дыхание. Мышцы рук, плеч, живота. Особенно рук, — он сделал паузу. — Все сабы разные. Кто-нибудь из вас играет в покер?

Все трое кивнули.

— То же самое, как понимать соперников в покере. На самом деле все, чему вы тут научитесь, поможет вам в покере, — он улыбнулся и провел пальцем по ее подбородку.

Между ее бровей появилась крошечная морщинка. Она чуть повела плечами, словно отгоняя назойливую муху.

— Теперь вы видите, что эта крошечная морщинка означает, что она забеспокоилась?

Двое кивнули. Один нет.

Теперь Аттикус прикоснулся к ее губам, и морщинка снова появилась. Потом провел костяшками вниз по щеке, успокаивая ее.

— Видите, как она голову наклонила? Она тянется ко мне или отшатывается? Она рада моим прикосновениям?

Аттикус убрал руку и Джин слегка повернула к нему лицо.

— Черт, реакция едва заметна, но она есть, — пробормотал Ральф.

— Все эти моменты вы замечаете во время сцены. Повторю, все сабы разные, — Аттикус положил руку на живот Джин, наслаждаясь его легкой округлостью, хотя мышцы под его рукой дрогнули. — Смотрите на реакцию. Я бы сказал, что это удивление от неожиданного прикосновения.

Он не двигался, давая теплу ладони успокоить ее.

— И вот она снова расслабляется и льнет ко мне. Посмотрите на глаза, на рот. Видите, как она расслабляет мышцы, разжимает кулаки.

На нее было чертовски приятно смотреть.

— Так, я ненавижу это делать, но… — он несильно, но ощутимо ущипнул ее за живот и обратил их внимание на ее резкий вздох. На то, как она снова сжала губы, а между бровями залегла морщинка беспокойства. — Она напрягла плечи. — От прикосновения его пальцев к животу она вздрогнула и слегка отпрянула. — Видите, как теперь она вздрагивает от моих прикосновений? Ей не нравятся щипки.

— Моей жене тоже, — согласно пробормотал Ральф.

— Когда дело дойдет до причинения боли, даже ради удовольствия, вам понадобится куда больше умения оценить ситуацию, — сказал Аттикус Домам, — но для сегодняшней игры со связыванием у вас достаточно навыков. И с опытом они станут лучше.

Он снова притянул Джин поближе к себе, отчасти чтобы успокоить ее, отчасти ради своего удовольствия.

— Каждый раз, когда вы сомневаетесь в том, что чувствует ваша саба, притормозите и внимательно оглядите ее. Она в ваших руках, она никуда не денется. Не торопитесь и читайте язык ее тела, — Аттикус усмехнулся. — И знайте, что пристальное внимание усилит ее возбуждение больше, чем вы думаете.

Лица у всех троих Домов стали задумчивыми.

— Мы закончили. Дайте сабам воды и разрешите сходить в туалет. Когда закончите с этим, мы перейдем к связыванию.

Когда они ушли, он посмотрел на пышечку. Стянул с нее наушники.

— Можешь открыть глаза, Вирджиния, — «Джин» подходило ей больше, но ему нравилось называть ее полным именем, когда он хотел привлечь ее внимание.

Она моргнула и подняла голову. Ее зрачки расширились в темноте, а глаза стали темно-зелеными. Она окинула взглядом его лицо, тряхнула головой и огляделась. Когда она заметила, что студенты ушли, то спросила:

— Ты закончил со мной?

Ничего подобного.

— Спасибо, ты прекрасный помощник, — он легко ее поцеловал.

Мягкое тело, мягкие губы, щедрая душа. И тревожная морщинка снова появилась между бровей.

— Прости, что пришлось тебя ущипнуть, — сказал он.

— Ничего страшного, — она положила руку ему на грудь, словно желая оттолкнуть, но не сделала этого. И ее следующий вдох был глубже. Нравится трогать Дома, да?

— Можешь остаться на ту часть урока, где будет связывание, — он слегка улыбнулся. — Джейк и Кайли вернутся помочь мне, а это значит, что ты можешь просто посмотреть.

Она просияла.

— Прекрасно. Я всегда хотела, — она прикусила язык, — увидеть как это, — покраснев, она спрыгнула на землю, схватила одежду и кинулась в свой угол.

— Вирджиния.

Она сначала натянула рубашку, потом обернулась.

Он указал на стол, стоящий недалеко от костра, но чуть в стороне от остальных.

— Сядь сюда. В том углу для тебя слишком холодно.

Онемев, она уставилась на него, открыв рот.

— Я… ну, спасибо.

Когда она подчинилась, он нахмурился. Он командовал ею. Еще одна команда не должна была бы ее напугать. Вряд ли она удивилась тому, что он заметил, как она замерзла.

****

— Они все справились, — позже сказал Аттикус Кайли.

Две пары наслаждались очень… интимным… завершением сцен. Третья, более сдержанная пара, уединилась у себя в домике.

Урок бондажа прошел хорошо. Каждый Дом-новичок связал свою сабу строго следуя указаниям, каждый старался, чтобы веревки были тугими, но не слишком стягивали. Затем Аттикус начал учить связыванию в неудобном положении, и через пять минут сабы восхитительно захныкали.

— Отличное занятие, — сказала Кайли, — мне понравился вариант связывания «или-или», который ты придумал. И в тоже время я надеюсь, что Джейк никогда не будет меня так связывать.

Аттикус улыбнулся. Этот вариант позволял сабе нагнуться вперед, чтобы ослабить натяжение зажимов на сосках, но это движение затягивало и дергало веревку, идущую по клитору. Нет ничего лучше, чем дать сабе выбирать из двух зол. Через пару минут она забудет о всех проблемах и полностью сосредоточится на этих двух неудобных вариантах.

Кстати о сабе, куда она исчезла.

— Где наша рыженькая?

— Джин, — Кайли кивнула в сторону двух пар. — Не захотела подглядывать.

— А. Как вышло, что она поехала с нами?

— Ей было интересно узнать о БДСМ. Так что она получила возможность посмотреть уроки в обмен на помощь мне в походе.

— У нее нет Дома или парня, которого можно была бы сюда взять?

— Из того, что она сказала, я так поняла, что она одна, — сказала Кайли.

Прекрасно. Он уже и не помнил, когда его кто-то интриговал так сильно, как она. Ему нравилось ее дразнить. Он хотел большего. Хотел возбудить ее. Узнать, что нужно сделать, чтобы она перестала себя контролировать. Судя по ее очаровательному акценту, она выросла далеко на Юге. Есть ли у нее внутренние запреты, связанные с пуританским южным воспитанием. Было бы интересно их преодолеть.

Ему чертовски нравилось доводить женщину до того, чтобы она не думала ни о чем, кроме того, что он с ней делал. Он спросил:

— Она хотела только посмотреть? Она такой новичок?

— Она даже Дома никогда раньше в глаза не видела. На самом деле, она думала, что БДСМ-сцены в книгах — выдумки для повышения продаж. Большего новичка тебе не найти.

— Мммм, — новичок. Он их обычно избегал, но черт, он же инструктор. Стыдно было бы не обеспечить… обучение. — Не возражаешь, если я вытащу ее из домика и посмотрю, не захочет ли она немного попрактиковаться?

— Аттикус, я не хочу, чтобы ты ее пугал, — Кайли нахмурилась, а затем улыбнулась, — но если ты сумеешь заманить ее в БДСМ, она станет отличным пополнением нашей банды.

— Как я могу лишить тебя новой подруги! Посмотрю, что можно сделать.

У себя в домике Джин слышала смех, доносящийся из павильона.

Ну и выходные. Прошлой ночью Джейк учил Домов доминировать над своими женщинами. И несмотря на то, что она слышала его объяснения, как именно заставить женщину подчиниться, все же все происходящее казалось ей невероятно возбуждающим. И она хотела оказаться на месте одной из саб.

Сегодня… ну сегодняшняя ночь оказалась еще более захватывающей. Даже еще сильнее смущающей.

Аттикус учил Домов, как выбрать веревку, как обеспечить безопасность сабы, как превратить простые узлы в оковы. Затем двое опытных Домов помогали новичкам по-разному связывать своих женщин.

Джин почувствовала, как ее дыхание участилось. Просто от этого зрелища. Сама мысль о том, чтобы дать мужчине такую ​​большую власть над собой, была ужасной. И очень, очень сексуальной.

Потом она вспомнила, как Аттикус прикасался к ней. Все места, которых касались его пальцы, все еще покалывало — щеку, местечко над грудью, шею, живот. Его рука казалась огромной, когда лежала на ее животе, а когда он обнял ее, жар от его тела пробрал до костей.

Легким тоном он отдавал стальные приказы. И с каждой командой ее внимание все больше сосредотачивалось на нем.

Как ему удалось так быстро заставить ее подчиниться?

Она закусила губу и вспомнила его расправленные плечи, прямую спину, то, как он держит голову. Она могла бы поспорить, что он бывший военный, причем командир. Он просто-таки излучал властность.

Он совершенно точно Дом. И судя по книгам о БДСМ, она уверена, что сама она считается сабой. Он определенно вел себя, словно именно так и думал.

Она не особо могла вспомнить, как реагировала на его уверенный контроль. После того, как она плюхнулась на стол для пикника, она без раздумий подчинялась ему. Следовать его приказам было приятно и так же естественно, как…

Словно она была квадратным стержнем, и после многих лет вставления в круглые отверстия, она нашла квадратное. На нем было ее имя, и оно идеально ей подходило. Что ее очень беспокоило.

Она еще заметила, что слово сабмиссив не такое привлекательное как доминант.

Но Кайли была сабмиссивом. Вчера, Господи помилуй, она перешла от повиновения Джейку к отдаванию приказов при разбивке лагеря. Любой, кто назовет Кайли тряпкой, получит удар кулаком в живот.

Джин улыбнулась при этой мысли.

Эти люди определенно жили в интересном мире. Но не нужно беспокоиться на этот счет. Она сюда пришла только для того, чтобы получить ответы на вопросы, и добилась своей цели.

Сейчас она насладится тихим вечером в домике в горах, уютно устроившись в теплой кровати с новым любовным романом. Очень романтично.

Она взяла книгу — роман о Гражданской войне. В начале книги героиня показывала характер, но через две главы стала слабачкой. Девушке нужен был волшебный пендель или, как говорили заключенные, собрать яйца в кулак.

Бедная южная красавица. Действительно, на юге женщинам было нелегко отрастить яйца. Мама считала, что внешность важнее развития способностей, а вежливость важнее профессионализма. Джин умела делать безупречный макияж, прическу и маникюр, красиво одеваться и великолепно устраивать званые обеды, и научилась всему этому к одиннадцати годам. А потом ее отец ушел.

Жизнь стала сложной. Вдобавок к финансовым неурядицам ей приходилось заботиться о маме, которая меняла мужчин как перчатки.

Но она при этом открыла для себя преимущества самостоятельности и независимости. Может, у нее и не было здоровенных стальных яиц, но она научилась независимости и обрела храбрость размером…с…твердые шарики.

К сожалению, ее храбрость улетучивалась при виде Аттикуса. Пристальный взгляд его стальных голубых глаз ужасно пугал. И возбуждал.

Вчера, глядя на здоровенного брутального заключенного, Пенелопа сказала:

— Я бы дала ему не задумываясь.

Джин то же самое думала про Аттикуса, и как же печально было понимать про себя это.

Пффф. Хватит. Она вернулась к чтению.

Главу спустя, когда героиня снова проявила характер, внимание Джин привлекли приближающееся шаги. Затем кто-то поднялся на крыльцо. На ее крыльцо.

Раздался стук в дверь. Прежде чем она ответила, Аттикус вошел в домик.

— Что… — Джин отбросила книгу в сторону. — Я абсолютно уверена, что ты ошибся домиком. Это мой.

— Я знаю, дорогая, — сказал он, — я искал тебя, — он скользнул по ней взглядом, заставив почувствовать, что у нее чересчур глубокое декольте. — Великолепная ночнушка, детка, но ты рановато ушла с вечеринки, правда?

— Это вполне уместно, когда все начали… трахаться.

Он выглядел как сексуальный ковбой. Эти длинные ноги, потертые ботинки, черная шляпа и встающая на дыбы лошадь на пряжке ремня.

Он опустился на корточки возле кровати, чтобы их глаза оказались на одном уровне, затем взял ее за руку.

— Послушай, Джин, — он улыбнулся, его белоснежные зубы обрамляла темно-каштановая борода. — Разве это не слишком грубое слово для такой красивой женщины?

О, он не должен улыбаться ей. Это слишком сильно отвлекало. И он назвал ее красивой.

— Джин, — снова сказал он, — ты хотела узнать о БДСМ. Ты из-за этого сюда приехала. Так?

Под его проницательным взглядом она задрожала. Перестань таять и подумай. Она добавила прохлады в свой голос, чтобы напомнить ему о правилах приличия, не предполагающих визиты в домик к женщине в ночной рубашке.

— Может, это и правда, но я абсолютно уверена, что это не ваша забота.

Неожиданно он улыбнулся и на правой щеке, над бородой, появилась ямочка.

— Если ты хочешь заморозить меня ледяным тоном, знай, что твой акцент убивает весь эффект. Твой голос похож на теплый мед.

Она раздраженно фыркнула и попыталась вырвать руку:

— Пожалуйста, вернись к студентам.

— Я с ними закончил. Они перешли к Джейку, — сказал он. — Как я понимаю, я задолжал тебе урок за помощь мне… Пойдем в павильон, где за тобой будет кому присмотреть, и я дам тебе попробовать то, что ты пропустила.

— Нет, — она ответила моментально, но… совершенно неубедительно.

И он это увидел. Он не двинулся с места. Не сказал ни слова. Просто смотрел ей в лицо пристальным взглядом синих глаз.

Она не может. Не должна. Участвовать в этом безумии. Глупость. Безрассудство.

Но он предложил пойти в павильон. Кайли спасет ее, если потребуется. Кайли и Джейк, может, и друзья Аттикуса, но они не позволяет ему ее обидеть.

Читая книгу, она ругала героиню за трусость. А она сама смелее? Если она хочет побольше узнать о БДСМ, когда ей представится лучшая возможность?

Только… он будет трогать ее.

То, как сильно она хотела, чтобы он трогал ее, сбивало с толку. Она сглотнула, и этот звук оказался ужасно громким в тишине домика.

Его глаза засияли весельем.

Не обращая внимания на внутреннюю дрожь, она кивнула.

— Я хочу услышать твое «да».

— Да, — прошептала она.

— Молодец, — его сильные пальцы согрели ее ладонь. — Я планирую тебя связать, — он остановился, его взгляд задержался на ней. — Я не буду снимать с тебя одежду, но могу ее немного сдвинуть.

Она смогла кивнуть еще раз.

— И потом я буду к тебе прикасаться. Но ничего большего, Вирджиния.

«К тебе прикасаться». О, боже, да. Ее опалило жаром, несмотря на то, что в домике было прохладно.

— Я смотрю, тебе нравится эта мысль.

Ему настолько очевидно то, о чем она думает? И все же она почувствовала себя не настолько униженной, когда он сжал ее пальцы и добавил:

— Мне она тоже нравится, зверушка.

Она очень старалась не казаться полной дурой.

— Эм. Мне нужно стоп-слово?

Он провел костяшками по ее щеке, оставляя горячий след, словно хвост у метеора.

— Не сегодня, милая. Тебе и так будет о чем подумать, не нужно еще и стоп-слово запоминать. Нет означает нет.

Она сможет заговорить? Во рту пересохло, словно в пустыне Сахаре.

— Хорошо.

— Тогда пойдем, — он вытащил ее за руку из кровати.

Он окинул ее взглядом, от груди, которая казалось прискорбно обнаженной из-за облегающего кружевного корсажа, до подола, заканчивающегося на верхней части бедер. Слава богу, она надела подходящие кружевные трусики от бикини.

— Мне нравится, как раз под цвет твоих глаз.

Неожиданный комплимент удержал ее от того, чтобы залезть обратно под одеяло.

Соберись, детка. Ты сильный опытный соцработник, а не героиня исторического романа.

Прежде чем она продолжила ругать себя, он скользнул пальцами по ее шее и схватил за волосы, не давая ей сбежать.

— Послушай, Вирджиния. Каждый раз, когда ты отвлекаешься от «здесь и сейчас», я буду делать что-то, что вернет тебя обратно.

Она смотрела на него, чувствуя его сильную хватку, абсолютную уверенность в его низком голосе. Видя одну только решимость в его голубых глазах.

— Ага, — он улыбнулся, — так гораздо лучше.

Прежде чем она успела ответить, он подхватил ее на руки.

— Боже мой, отпусти меня, — она ударила его по руке, возмущенная, напуганная. У нее закружилась голова.

— Ты моя, дорогая, — он не до конца закрыл дверь в домик и распахнул ее ногой, выйдя в кромешную тьму так, словно это был хорошо освещенный коридор.

Кайли и Джейк подняли взгляды, когда он зашел в павильон. Остальные были заняты. В центре павильона Ральф привязал жену к столу для пикника и дразнил ее вибратором. На другом конце муж привязал Сильвию к столбу и входил в нее сзади.

— О боже, — это было гораздо-гораздо-гораздо больше того, что студенты делали прошлым вечером. — Отпусти меня, — потребовала Джин, несмотря на то, что обнимала Аттикуса за шею.

— Полегче, детка, — он повернулся, так что она слишком хорошо разглядела происходящее. — Кто-нибудь из них переживает, что на них смотрят?

— Я… они…

Он предупреждающе хмыкнул, словно говоря «сначала подумай, потом скажи».

Одна из женщин рассмеялась. А вторая… кончила. Щеки Джин пылали.

— Думаю, с ними все хорошо, — пробормотала она.

Низко хохотнув, Аттикус потерся бородой о ее макушку.

Подошел Джейк.

— Я смотрю, ты нашел себе симпатичную партнершу для игры, — он одобрительно кивнул.

— Скорее, студентку, — поправил Аттикус. — Ей будет спокойнее, если ты пообещаешь присматривать за ней.

Голубые глаза Джейка — чуть менее серые, чем у Аттикуса — смягчились.

— Мы присмотрим за тобой, Джин, — мягко сказал он. — Быть ​​осторожной — это правильно. Каждый раз, когда ты не знаешь Дома, играй там, где неподалеку твои друзья.

Она кивнула.

— Аттикус, твоя сумка вон там на столе, — Джейк указал на другую сторону костра, — Кайли подумала, что ты можешь вернуться.

— Благодарю, — сказал Аттикус. Он понес ее по павильону в обход, чтобы не столкнуться с парой в центре. Ральф чередовал порку с дразнением жены секс-игрушкой. Ее крики накладывались на звуки шлепков…

Не смотри. Джин уткнулась лбом в плечо Аттикуса и снова услышала его смех.

У стола для пикника Аттикус поставил Джин на ноги.

— Стой прямо, Вирджиния, — расслабленный тон Аттикуса не мог скрыть внутреннюю силу.

Колени Джин дрожали, пока она ждала, и было непонятно, холодно ли ей… или страшно. Хотя она чертовски хорошо понимала, что возбуждена.

Как часто она представляла себя на месте героини книги? И вот она тут.

Господи помилуй.

Постелив пушистый шестифутовый коврик на землю, он стянул с себя фланелевую рубашку, оставшись в обтягивающей черной футболке. От вида рельефных грудных мышц и плоского живота у Джин пересохло во рту.

Он открыл сумку, достал толстую синюю веревку и сунул в карман джинсов ножницы с тупыми концами. Он внимательно смотрел на нее, стоя так близко, что она чувствовала тепло его тела.

— Травмы? Проблемы медицинского характера? Какие-нибудь обстоятельства в прошлом или триггеры, которые могут вызвать у тебя панику?

Вопросы успокоили ее. Он внимателен.

— Неа. Только… ты ведь не будешь использовать кляп, правда? — при одной только мысли сердце забилось чаще.

— Кляпы для тех, кто хорошо друг друга знает, — сказал он. — Мне нужно, чтобы ты говорила мне, если что-то окажется болезненным или слишком пугающим, — он провел пальцем по ее губам, — веревки не должны причинять боли.

Ей стало легче дышать… пока до нее не дошло, что он выделил слово «веревки». Что-то другое причинит боль? Она удержалась от вопроса. Домы в книгах требовали от саб молчания.

Бесить Аттикуса — не самая умная идея.

Он стоял спокойно. Наблюдая за ней. Когда она подняла на него взгляд, он кивнул, как будто удовлетворенный, и обошел ее. Прикасаясь к ней. Проведя рукой по голой руке. По пояснице. Откинув ей на спину ее волосы. Он провел рукой вниз по позвоночнику, словно оценивая ее позвонки. Его пальцы помассировали ее левое плечо, затем правое.

Его руки были теплыми и мозолистыми. Сильными.

— Ты красивая женщина, Вирджиния, — он расстегнул ее ночнушку, позволив ей распахнуться. — Я свяжу тебя вариантом карады — это веревочная паутина для туловища.

Она сжала руки в кулаки, с трудом оставаясь неподвижной. «Я все еще одета», — напомнила она себе. Шелковистая ткань зацепилась за пики сосков, заставив ее задуматься над старым вопросом: «Ты замерзла или рада меня видеть?»

У нее появилось неприятное ощущение, что Аттикус уже знал ответ.

Он накинул веревку ей на шею, концы свисали спереди. Медленно, но без колебаний он начал плести: обернул веревку вокруг нее, над ее грудью, под грудью.

Когда он завязала первый узел, она напряглась. Он остановился. Посмотрел на нее пристальным взглядом — без раздражения, без нетерпения. Как ей показалось, Джейку и Кайли он нравился. Она видела, как он тут работал с другими людьми и как делал упор на безопасность и честную коммуникацию. Все в этом человеке говорило о том, что он управляет ситуацией. Он был не мальчиком — он был мужчиной, порядочным человеком.

— Мы остановимся, если нужно, но ты можешь мне доверять, детка, — спокойно сказал он.

— Я знаю. Я доверяю.

Благодарность в его взгляде говорила, что он знал — она дала ему аванс.

— Спасибо, милая.

Она чувствовала легкие рывки — это он вязал из веревок ромбы по центру ее тела. Постепенно вокруг ее тела появилась плотная сетка из веревок, и ощущение того, что она крепко связана, стало странно утешительным. Когда она работала с детьми, некоторых аутичных детей можно было успокоить, плотно завернув их в одеяло, как будто ощущение объятий их успокаивало, и они могли более нормально воспринимать поступающую извне информацию.

Это было… хорошо. Слушая легкий скрип веревок и наблюдая за уверенными движениями рук Аттикуса, она почувствовала, как замедляется ее пульс. Он никогда не оставлял ее, всегда держал ее где-то за руку, как будто ее могло унести течением, если он ее отпустит.

— Ты хорошо переносишь связывание, — он схватил ее за плечи. — Теперь я хочу, чтобы ты слезла на землю.

Она потянулась к нему, чтобы поймать равновесие… и не смогла. Пока она грезила наяву, он связал ей руки. Наклонив голову, чтобы осмотреть левую руку, она увидела завораживающую сетку, тянущуюся от ее запястья до локтя, словно чехол, привязанную к синим веревкам, обвязывающим тело.

Поерзав, она попыталась высвободить руки, но ничего не вышло. Пока она боролась, сердце забилось как сумасшедшее. Она не могла двигаться.

Сильная рука легла ей на плечо.

— Спокойнее, Вирджиния, спокойнее. Теперь посмотри на меня.

Она слишком часто дышала. Но она в порядке. Не паникует, ничего такого. По большей части. Просто… она не могла пошевелиться.

Он ухватил ее за подбородок и придвинулся ближе, его голубые глаза поймали ее взгляд.

— Сделай медленный вдох, детка. Еще один, — его голос был легким и низким, как раскаты грома вдалеке.

Она вдохнула.

— Хорошо. Ты знала, что произойдет. Это не страшно — я знаю, тебя просто удивляет это ощущение. Это вполне нормально. — Он стоял так близко, что она вдыхала его свежий хвойный аромат с каждым вздохом.

— Я в порядке, — решила она через минуту.

— Конечно, да, — сказал он. Он наклонился и легко ее поцеловал. — Ммм, здорово, — он поцеловал ее снова — на этот раз дольше — но достаточно легко, чтобы ей хотелось большего.

Как это будет, если он на самом деле ее поцелует?

— Теперь давай попробуем еще раз.

Она согнула колени, он подхватил ее и присел на корточки, чтобы положить ее на спину.

Ох. Синий коврик был пушистым и мягким, земля под ним твердой. Она поерзала. Осознание того, что ей будет трудно встать с привязанным по бокам руками, немного беспокоило.

— Ты великолепно смотришься связанная, — все еще стоя на одном колене, Аттикус положил руку на бедро. Его взгляд согревал, откровенное одобрение смягчило черты его лица.

Она смогла улыбнуться.

— Довольно мило. Так речь шла об этом? — отпустит ли он ее сейчас, дав ей попробовать, как он про это говорил? Она не понимала, разочарует ее это или принесет облегчение.

— Боюсь, я еще кое-что задумал, — он вынул из сумки еще одну веревку, на этот раз темно-красную.

— Еще?

— Жаль было бы остановиться на середине, — опытными пальцами он вязал удивительный узор из узлов, спускаясь по ее левой ноге, затем поднял ее колено и привязал лодыжку к синей веревке вокруг бедер. Он повторил то же самое на правой ноге.

Джин лежала на спине, колени согнуты, ступни широко расставлены — провоцирующая поза выглядела так, как будто она ждала, когда мужчина войдет в нее. Она снова покраснела. Слава богу, на ней все еще были ночная рубашка и трусики.

— Так лучше, — он оглядел свою работу, и на его правой щеке образовалась ямочка, прежде чем он потянул за верх ее ночнушку в стиле беби-долл. Распахнув шелковистую ткань под веревками, он полностью обнажил ее грудь.

— Подожди, — она дернулась запахнуть ночнушку, и земля ушла у нее из-под ног, когда она поняла, что не может. Не может помешать ему делать, что он хочет.

И кто угодно может на нее смотреть.

— Они… — она осеклась. Он уложил ее на землю за столом для пикника, который практически скрывал ее от посторонних взглядов.

— Я подумал, что ты можешь оказаться довольно скромной, ведь ты приехала из консервативных Южных штатов. — Он провел костяшками пальцев по ее щеке. Все еще стоя на одном колене, он навис над ней. Их окружала темнота, отблески огня мелькали на его загорелом лице. Скулы у него были высокие, лицо угловатое.

В нем не было ничего мягкого. Он излучал властность, говорящую, что все пойдет по его плану и вся ситуация в его руках.

— Но спрятаться за столом — это вся скромность, которую я тебе позволю, — спокойно сказал он, глядя ей в глаза. А затем он опустил взгляд вниз, на веревки, завязанные на ее груди.

— Аттикус, — поперхнулась она. Ее груди набухли, а соски сжались в пики на прохладном воздухе.

Его палец не останавливался, гуляя по веревкам над ее обнаженной грудью, спускаясь вниз.

— А теперь, дорогая, молчи, если тебе действительно нечего сказать, — пробормотал он. Он облизал кончик пальца и обвел один сосок, холодная влага заставила его еще больше затвердеть.

Пальцы на ногах поджались, между ног запульсировало. Она поняла, что там стало невероятно мокро.

Он вытянулся рядом с ней, приподнявшись на одном локте. Свободной рукой нежно гладил ее правую грудь, ногтем большого пальца царапал сосок.

Ей перестало хватать воздуха: эти суровые ласки посылали волну огня прямо к клитору.

— Отлично, — наклонился и ткнулся носом в ее щеку. Его борода казалась такой мягкой. А потом его рот властно коснулся ее губ. Удивившись, она на секунду застыла, затем раздвинула губы, открываясь ему. Его язык проник внутрь. Он одарил ее долгим, одурманивающим поцелуем. Его рука продолжала гладить ее грудь.

Ее тело жаждало большего. Она заерзала, желая прикоснуться к нему, и снова поняла, что не может двигаться. Не смогла бы дать ему отпор, если бы потребовалось. Он мог сделать… с ней что угодно.

Ее снова опалило жаром, и изо рта вырвался стон.

— Мммм. Южной магнолии нравится связывание.

Нет. Конечно, нет. Но это была правда. Она никогда — ни разу — не была так сильно возбуждена. Хвала богине, на ней все еще были трусики.

Только он поднял голову, провел рукой по ее обнаженному животу и ниже, под этот смехотворно маленький предмет одежды…

О господи. Она вскрикнула — отчасти из-за протеста, отчасти из-за страсти.

Он замер. Подождал.

Она должна была возразить. Но не произнесла ни слова.

Его глаза смеялись… и он продолжил. Когда он дотронулся кончиком пальца до клитора, ее бедра дернулись.

— Аттикус, — прошептала она.

Он улыбнулся углом рта.

— Я тебе что говорил насчет разговоров? — в его голосе смешались смех и суровость. И без предупреждения он погладил ее клитор мокрыми, горячими и твердыми пальцами.

Ее крик заглушил треск костра.

— Мммм, — прозвучало, словно он отметил это для себя, хотя его жаркий взгляд опалял ее кожу. Пальцы дразнили ее, проходя по верхушке и вокруг опухшего чувствительного бугорка. Он просто… играл, словно в его распоряжении было все время мира. Кружил и дотрагивался, твердо потирал и легко касался.

И от каждого прикосновения удовольствие нарастало, нервы звенели, пока все ее тело не завибрировало от желания.

А потом он убрал руку.

И улыбнулся, когда она протестующе вскрикнула.

— Скоро, милая. Сначала давай выясним, как ты относишься к боли.

Она напряглась и задрожала в тревоге.

— Не переживай, — сказал он со смешком, — я не садист. Но боль может оказаться полезным инструментом, если ее правильно использовать, — он погладил ее рукой по животу, сжал грудь и ущипнул за сосок. На этот раз желание стало сильнее, как будто ее проснувшийся низ был не в состоянии отказаться от жажды секса. Подразнив оба соска, он покрутил один из них между пальцами.

Господи, боже, ну и ощущения… Его пальцы были теплыми, шершавыми и невероятно приятно сдавливали грудь. Она закрыла глаза и выгнула спину вверх.

— Посмотри на меня, Вирджиния.

Наполовину ошеломленная ощущениями, она открыла глаза.

Он встретился с ней взглядом и, не отводя глаз, сжимал пальцы, пока непреодолимое удовольствие не перешло в боль. Все внутри нее растаяло.

По коже струился пот, ноги дрожали.

— О, да, детка, — мягко сказал он, — с тобой так здорово играть, — он отпустил ее сосок и, даже когда кровь прилила обратно волной жара, переключил внимание на другой.

Удовольствие, боль. Павильон вокруг, казалось, ходил ходуном — так ее трясло от нарастающего желания.

Прежде чем она перевела дух, он опустил голову. Провел языком по ее пульсирующим грудям и пососал один сосок.

Поймал пальцами клитор. Легкий щипок ошеломил ее, и бедра дернулись вверх.

Он гладил чувствительный бугорок то с одной стороны, то с другой, и она все сильнее возбуждалась, все сильнее напрягалась.

При каждом прикосновении, каждом посасывании груди ее захлестывали невероятные ощущения. Ее тело напряглось, внутри все сжималось, давление нарастало. Подождите. Вот. Нет. А затем ее накрыло неумолимым оргазмом, оторвало от причала и выбросило прямо в открытое море.

Отлично. Аттикус положил руку на киску сабочки — играя честно, он держал пальцы снаружи — но он чувствовал, как ее влагалище сокращалось. Под его ладонью ее торчащий клитор стал мягче. Она даже стала еще мокрее.

Блять, она так красиво кончала, и ему чертовски хотелось еще раз довести ее до оргазма.

Однако для одной ночи с нее достаточно доминирования, даже несмотря на то, что он дал ей возможность остановить все происходящее, если ей это потребуется. Ближе к концу она занервничала, но ее тело взяло верх над разумом.

Он обожал, когда это происходило.

Он перестал к ней прикасаться. Она издавала тихие чудесные стоны, потом открыла глаза, взгляд был все еще затуманен.

Он посмотрел ей в глаза и облизал свои влажные пальцы. Жидкий мед, как и ее голос.

— Мммм.

Секундой позже она поняла, что он делает, и восхитительно покраснела, от груди и до лица.

Будет ли она так же смущена, если он попробует ее на вкус напрямую из источника? Если это так, он убедится, что ее руки связаны, чтобы он мог спокойно развлечься.

Когда все лакомство закончилось, он провел влажными пальцами по ее розовым соскам, наслаждаясь тем, как они снова сжались. Ага, она снова возбуждается. Мужчина может брать ее снова и снова. Заставлять ее кончать, теряя голову.

В конце концов, есть разные виды садизма.

Но не сегодня, к сожалению.

— Давай развяжем эти веревки, милая, — он развязал и снял путы с ее бедер. Конечно, он мог бы их разрезать, но… эй, ему нужен был предлог, чтобы еще немного потрогать ее руками. Мягкую и ароматную, соблазнительно округлую, с кожей как самый гладкий атлас.

Его очень давно так сильно не радовала саба.

Ее голос был хриплым, но по-прежнему оставался певучим, когда она сказала:

— Эм, спасибо, но это была ужасная игра в одни ворота. Я имею в виду…

О, он точно знал что она имеет в виду. Его член пульсировал так, словно хотел разорвать свои собственные путы.

— Это твоя ночь, Вирджиния, — он смотал веревку и убрал ее в сумку. Мягко выпрямил ее ноги, помассировал бедра и колени, услышав, как она подавила чудесные мурлыканье от удовольствия. Подавила, но не полностью. Интересное противоречие.

— Но…

Он поставил ее на ноги и стал распутывать веревку вокруг талии и груди.

— БДСМ — это участие в своеобразной игре, но совершенно не обязательно, чтобы все произошло за один раз. Иногда я беру и беру, и беру, — не часто, он все понял после того, как Джейк и Логан объяснили ему, какой он идиот. — Иногда я отдаю. Иногда и то, и другое.

Он потянул за узлы и провел костяшками по ее грудям. Охрененно мягкие.

— Но тебе должно быть, эмм, больно.

Вот же щедрая крошка!

— Ага, но я выживу. Стоило того, чтобы увидеть, как ты получаешь удовольствие, — развязав веревку у Вирджинии на талии, он бросил ее в сумку ко второй, чтобы потом постирать. Положив руку ей на щеку, он легко поцеловал ее. — Ты была хорошей девочкой. Давай я принесу тебе бокал вина и мы посмотрим на других.