Власть книжного червя. Том 2

Том 2 Глава 172 Прощайте!

— Прежде чем мы сможем крестить тебя как ребёнка Карстеда, нам сперва требуется сменить твоё имя.

Предложение главного священника нарушило воцарившуюся в комнате тишину. Не понимая о чём он, я в замешательстве наклонила голову.

— Сменить имя?

— Да, твоё текущее имя звучит не слишком хорошо, — согласился Сильвестр.

Судя по всему, дворянам было необходимо длинное имя. Другими словами, у всех дворян, с которыми мне придётся встречаться, будут длинные имена. Честно говоря, я беспокоилась, смогу ли я их запомнить. С другой стороны, я всё же смогла запомнить все те длинные имена богов, так что, возможно, я справлюсь? По крайней мере, я надеюсь на это.

— Хорошо бы подобрать имя, которое могло бы быть сокращено до «Майн». В таком случае, даже если кто-нибудь из компании Гилберта случайно назовёт тебя старым именем, это не покажется чем-то странным. Майн, есть ли у тебя что-нибудь на примете? — спросил Сильвестр.

Я попыталась придумать подходящее имя, основанное на «Майн», но, к сожалению, мне ничего не приходило в голову.

— Я не могу ничего придумать кроме Майнту, Ньюмайн и Редмайн.

— Все они звучат довольно странно. Как я понимаю, они что-то означают? — спросил главный священник, нахмурившись.

Главный священник правильно угадал, поскольку я воспользовалась английскими словами, что помнила со времён Урано. Естественно, в результате никто не смог понять смысла этих имён.

— Они означают «Майн-два», «Новая Майн» и «Красная Майн».

— А откуда взялось «Красная Майн»? Твой цвет будет либо синим, в связи с твоим сезоном рождения, либо тёмно-синим, в связи с твоим цветом волос, либо золотым, в связи с цветом твоих глаз. Так откуда взялся красный?

— Я сама этого не понимаю, но мне говорили, что красный отождествляется с силой и быстротой.

Сильвестр посмотрел на меня с сомнением, но я сказала ему то, что слышала от моего друга детства, когда ещё была Урано, так что сама я не особо понимала с чем это связано. Моя мама верила в то, что «красное нижнее белье привлекает удачу», а потому я и рассматривала красный цвет подобным образом. Между прочим, красное нижнее белье якобы помогало, когда ставки были высоки. Так что когда я сдавала экзамен, мама дала мне красное нижнее бельё. Вот только я была настолько смущена этой её материнской любовью, что не смогла надеть его. К счастью, я сдала экзамен, что только больше укрепило веру моей мамы в красное нижнее белье, но на самом деле в тот день я носила голубое. Мне жаль, что я была такой плохой дочерью.

Пока я размышляла о постороннем, глаза Сильвестра округлились от моего заявления.

— Постой! Я совсем запутался. Красный — сильный цвет?! Но разве самый сильный, не синий — божественный цвет Лейденшафта?!

Карстед приложил руку ко лбу и о чём-то глубоко задумался.

— Красный — божественный цвет богини земли Гедульрих. Он олицетворяет тепло и сострадание, что пусть и подходит для девушки, но это не совсем то, к чему ты, похоже, стремишься.

Ага, вот значит как. Чего-то подобного и следовало ожидать от двух различных культур, что развивались независимо.

Я хотела подобрать что-то такое, что ассоциировалось бы с тем, что я стану новой, более сильной и здоровой, но похоже никто не смог этого понять. Тем временем главный священник пристально посмотрел на меня, постукивая пальцем по виску.

— Тебе следует знать, что сила и скорость не подходят для женского имени. Подобная неосведомлённость весьма прискорбна. Должен ли я напомнить тебе, что своим новым именем ты будешь пользоваться всю оставшуюся жизнь? Будь серьёзна, выбирая его, идиотка.

— Мне очень жаль. Но, честно говоря, я совсем не знаю, какие имена обычно носят дворяне и чем они руководствуются при выборе имени.

Когда в Японии придумывали имена, то порой заимствовали части имени родителей, просили местный храм выбрать имя или выбирали его основываясь на каких-либо семейных традициях. Я совершенно не знала, есть ли здесь подобные правила, а потому попросила, чтобы они рассказали об этом поподробнее. Вот только Сильвестр, Карстед и главный священник, похоже, были сбиты с толку моим вопросом.

— Некоторые люди называют детей в честь своих предков или великих людей прошлого, но каких-то правил для этого нет, — объяснил Сильвестр.

Я понимающе кивнула, а Карстед задумчиво потёр подбородок и, подняв голову, посмотрел на меня.

— Если использовать часть имени твоих родителей… то почему бы не оттолкнуться от Розмари и не назвать тебя Розмайн?

— Ух ты! Оно звучит как имя благородной девушки. Мне нравится. Оно определённо более милое и женственное, чем те, что я могла придумать.

— Майн, похоже, тебе следует отточить своё чувство эстетики, — сказал главный священник, слегка засмеявшись, а затем встал.

Насколько я понимала, до того как придёт моя семья, он собирается написать магический договор для изменения моего имени, а также договор, который мы обсуждали до этого.

***

Вскоре после того, как главный священник закончил оформление документов, снаружи донёсся звон колокольчика.

— Вы можете войти.

После разрешения главного священника, слуга, что ожидал снаружи, открыл дверь. Арно объявил привычным витиеватым образом о прибытии посетителей, а Фран провёл внутрь папу, державшего за руку Тули, и маму, которая несла в перевязи Камилла.

— Майн!

Тули отпустила руку папы и радостно бросилась обнимать меня.

— Тули.

Я обняла её в ответ. После того, как Тули ещё раз крепко сжала меня, она принялась осматривать, не ранена ли я.

— Майн, я испугалась, что с тобой что-то случилось. Когда папа пришёл за нами, он был сильно ранен и у него было пугающее выражение лица. А ещё он сказал, что мама должна взять Камилла с собой в храм. Я так рада, что ты не пострадала.

Тули была слишком невинна, а потому просто радовалась тому, что я не была ранена, а вот мама, стоило ей увидеть в комнате трёх дворян, сразу же осознала ситуацию. Плотно закрыв глаза, словно от боли, она опустилась на колени, держа на руках Камилла.

— Тули, здесь дворяне. Тебе нужно встать на колени, — сказал папа, положив ей руку на плечо, после чего опустился на колени.

Тули удивлённо моргнула и оглядела комнату. Увидев трёх хорошо одетых мужчин, расслабленно сидящих за столом, она поспешно опустилась на колени.

— Арно, Фран, можете идти.

Главный священник велел слугам, что привели мою семью, покинуть комнату. Когда дверь плотно закрылась, Сильвестр, как самый влиятельный из присутствующих, небрежно махнул рукой.

— Сядьте вон там. Я разрешаю вам говорить.

— Мы благодарим вас.

Прежде чем сесть за стол, папа отдал солдатский салют. Мама последовала папиному примеру, а затем села на свободное место. Почувствовав напряжённую атмосферу, Тули с тревогой огляделась, а затем села рядом со мной.

Положив ногу на ногу, Сильвестр медленно вздохнул и начал говорить.

— Кое-что произошло, и чтобы разрешить сложившуюся проблему, Майн решила стать моей приёмной дочерью.

— Мы понимаем…

— Таким образом, Майн, как простолюдинка, считается умершей.

Тули вскинула голову и, побледнев, посмотрела на меня.

— Это всё моя вина?! На тебя напали, потому что я пришла за тобой?!

— Нет, Тули. Виновник произошедшего все это время находился в храме, а потому, даже если бы ты не пришла за мной, на меня бы всё равно напали.

Я объяснила Тули что произошло, сказав, чтобы она не винила себя. Рассказала о том, как всё дошло до того, что пришлось атаковать дворянина, и что за такое преступление наказание должны были понести в том числе моя семья и слуги.

— Если кто и виновата, то я, за то что втянула вас всех в это… Тули, тебе ведь тоже было страшно?

— Да, я очень испугалась. Это было страшно, но… удочерение?

Тули уставилась в пол и из её глаз потекли слёзы. Я протянула руку и погладила её по голове. Когда Сильвестр посмотрел на Тули, на его лице промелькнула боль. Затем его лицо вновь стало лицом герцога и он заговорил.

— Майн должна стать дочерью дворянина, чтобы затем я мог её удочерить. Как её семья, вы мешаете. Я думал о том, чтобы казнить вас и решить эту проблему раз и навсегда, но поскольку это, несомненно, приведёт Майн в ярость, я посчитал, что будет лучше пощадить вас. Однако это не меняет того, что вы больше не сможете встречаться как семья.

От столь бескомпромиссного заявления Сильвестра у всей моей семьи перехватило дыхание. Их губы дрожали и они с широко раскрытыми глазами уставились на Сильвестра.

— Мастерская Майн продолжит свою работу и в ней будут изготавливаться бумага, книги и другие товары. Я оставлю Майн её покои в храме, так что если вы подпишете этот договор, то сможете встречаться с ней по работе. Это всё, что я могу вам позволить.

Сильвестр протянул лист магической бумаги, на которой был текст нашего договора, который ранее написал главный священник.

— Майн, прочитай им это. Тебе они будут доверять больше, чем если его прочитает кто-то из нас.

Большинство простолюдинов не умели читать, что часто приводило к тому, что их обманывали, заставляя подписать невыгодный для них договор. Я слышала, что даже некоторые купцы несли большие убытки из-за формулировок, которые понимали только дворяне. Вот почему для неграмотных людей было важно, чтобы документ им прочитал тот, кому они могли доверять.

Я встала со своего места и подошла к краю стола, где располагались ручка и чернила. Сильвестр, Карстед и главный священник сидели слева от меня, а моя семья — справа. Обведя всех взглядом, я взяла договор и сжала губы. Мне было очень больно читать вслух договор, который разлучал меня с моей семьёй.

— Майн будет объявлена мёртвой. После этого, даже если вы встретитесь, то вы не сможете называть Майн членом своей семьи, а она не сможет называть семьёй вас. К Майн нужно будет относится как к дворянке. Таково содержание договора.

Я положила лист договора на стол и увидела, как Тули, сидевшая от меня дальше всех, снова заплакала.

— Майн, если я подпишу его, то это значит, что ты перестанешь быть моей младшей сестрой?

— Мы больше не сможем быть сёстрами, даже если ты его не подпишешь.

Договор заключался лишь для того, чтобы мы могли встречаться друг с другом. Само моё удочерение было уже решённым делом.

— Я не хочу этого!

— Я тоже не хочу, но я также не хочу подвергать тебя большей опасности. Тули, на этот раз тебя спасли, но, возможно, в следующий раз спасти тебя не удастся. В следующий раз в опасности может оказаться мама и Камилл. И всё из-за меня…

И без того бледное лицо Тули стало тревожным. Наверное, она вспомнила страх, который испытала, когда на неё напали. Ничего удивительного, что мои слова напугали её, ведь прошло не так много времени с тех пор, как к её горлу приставили нож..

— Я не хочу подвергать свою семью опасности. Тули, пожалуйста, пойми это.

— Но…

Тули закусила губу и застонала, не желая соглашаться со мной. Мне тоже хотелось заплакать. Моё зрение затуманилось, и по щеке скатилась слеза.

— Тули, пожалуйста, напиши на нём свое имя. Если ты этого не сделаешь, то мы никогда больше не сможем увидеться. Даже если мы перестанем быть семьёй, даже если я не смогу называть тебя своей старшей сестрой, я, по крайней мере, смогу вновь увидеть тебя. Я не хочу расставаться с тобой навсегда.

— А-а?

Тули посмотрела на меня округлившимися глазами, после чего резко встала и, плача, бросилась ко мне. Я обняла её.

— Я буду стараться, чтобы сделать книжки с картинками и игрушки для тебя и Камилла. Приходи в приют или в мои покои. Позволь мне снова тебя увидеть и узнать, как у тебя дела.

— Майн, не плачь.

Тули крепче обняла меня и попробовала утешить, хотя её слова то и дело прерывались рыданиями.

— Я буду… приходить к тебе в храм. Я постараюсь… и научусь читать… чтобы я могла… читать твои книги.

— Да. Я была бы очень рада, если бы ты приходила ко мне чтобы забрать игрушки и книжки с картинками. До своей церемонии крещения Камилл не может приходить в храм, а потому я хочу, чтобы ты передавала ему подарки от меня.

Я посмотрела на Тули, и чувствуя её тепло, смогла улыбнуться. Тули вытерла сопли и ответила мне.

— Хорошо. Я обязательно передам ему твои подарки.

— Кроме того, Тули, ты ведь собиралась присоединиться к мастерской госпожи Коринны, верно? Я уверена, что ты будешь очень стараться и станешь первоклассной швеёй. Тогда я смогу заказать тебе одежду. Мне хочется, чтобы ты однажды сшила её для меня.

После того, как Тули услышала мою просьбу, её покрасневшие опухшие глаза ярко засветились и она уверенно кивнула мне.

— Обещаю. Я обязательно сошью тебе одежду.

— Тули, я люблю тебя. Я так горжусь, что у меня есть такая старшая сестра.

Мы вновь крепко обнялись, а затем плачущая Тули подписала магический договор. Было немного иронично, что буквы, которые она так старалась выучить зимой, пригодились ей в такой ситуации. Она достала нож и порезала палец, чтобы поставить отпечаток кровью. Закончив, Тули вернулась на своё место, прикладывая все силы, чтобы не зарыдать.

— Майн.

Оставив перевязь с Камиллом папе, со своего места встала мама. Я стояла рядом с договором, и мама опустилась передо мной на колени и обняла меня. Меня окутал сладкий ностальгический аромат. Возможно, причиной было то, что от неё пахло молоком. Я тоже обняла её.

— Мама…

Я не могла подобрать слова и просто крепко обнимала её. Пока я продолжала так стоять, цепляясь за неё, мама обеспокоенно шепнула мне.

— Тебе ещё рано покидать родителей.

— Прости, мама…

Находясь в её объятиях я слышала не только её слова, но и биение маминого сердца. Мама погладила меня по волосам, прямо как вечером, когда мы ложились спать, и начала давать мне свои обычные наставления.

— Майн, будь осторожна, ведь ты всегда очень легко заболеваешь. Если что-нибудь случится, то попроси помощи у окружающих. Слушай, что тебе говорят другие, и не доставляй никому беспокойства. Постарайся не слишком волноваться и не делай ничего в одиночку. Помогай, когда можешь, но не слишком полагайтесь на других. Кроме того…

Обычно, к этому моменту я бы уже перестала обращать внимание на её слова, но понимание того, что я больше никогда не услышу эти её наставления, заставило моё сердце сжаться. Цепляясь за неё, я прислушивалась к каждому её слову и кивала. Вот только она говорила так много, что в конце концов начала повторяться, отчего мне захотелось засмеяться, но я продолжала кивать.

— И наконец, последнее.

— Есть ещё что-нибудь?

Я подняла лицо и всё же не удержалась от смешка. Мамина улыбка исчезла, и я почувствовала, как её слезы капают мне на лицо.

— Не переусердствуй. Я хочу, чтобы ты была в безопасности и была счастлива. Я люблю тебя, Майн. Моя милая Майн.

— Мамочка, я тоже тебя люблю.

Мама позволила мне ещё немного постоять вот так, крепко обнявшись, а затем медленно отпустила меня и встала.

— Мама, хочешь, чтобы я написала твоё имя?

В связи со своей работой у ворот, папа мог написать своё имя, Тули учила писать я, когда она приходила в храм, но вот мама писать не умела. Или так я думала, но она медленно покачала головой.

— Зимой я училась у Тули. Я тоже хотела прочитать твои письма. Правда, я могу написать лишь имена нашей семьи. Мама смущённо улыбнулась, взяла ручку и дрожащей рукой написала своё имя и имя Камилла. После этого, она как и Тули, скрепила договор своей кровью.

Держа Камилла в перевязи, к нам подошёл папа. Судя по всему он собирался передать Камилла маме, поскольку она оставалась стоять, а не вернулась на своё место.

— Эм-м, папа, могу я подержать Камилла?

— Конечно.

Папа снял с себя перевязь и протянул Камилла мне. Правда, из-за того, что он практически не мог двигать рукой, ему потребовалась помощь мамы. Сейчас я наконец-то научилась правильно держать Камилла. Когда я посмотрела на него, он открыл глаза. Я потёрлась о него щекой и ощутила сладкий детский запах Камилла. Наслаждаясь этим запахом, я поцеловала Камилла в его милый лобик.

— Не думаю, что ты меня вспомнишь, но я сделаю для тебя много книжек с картинками. Обязательно прочитай их все, хорошо?

Я вернула Камилла маме, пока он не начал плакать. Немного поколебавшись, она сделала небольшой порез на его пальчике, и коснулась кровью его имени. Затем мама ушла, успокаивая Камилла, который плакал от боли. Я повернулась к папе. Он обнял меня одной лишь правой рукой, потому что из-за ожога на его левой руке, он почти не мог ею двигать.

— Папа, как твоя рука? Больно? Прости… это из-за меня тебя ранили.

— Нет, я твой отец, но я оказался недостаточно сильным. Прости меня, Майн, что я не смог защитить тебя, — тихо, с болью в голосе, пробормотал папа.

Лицо папы скривилось от сожаления, а по щекам текли слёзы. Чувствуя, как крепко он обнимает меня правой рукой, я замотала головой.

— Неправда. Папа, ты всегда защищал меня. Если я когда-нибудь выйду замуж, то надеюсь, что этот человек будет похож на тебя, чтобы он мог защищать меня так же, как и ты.

Услышав мои слова, папа нахмурился, а затем усмехнулся и покачал головой.

— Майн, в такой момент я не хочу слышать о других парнях. Тебе следует сказать, что ты всегда будешь любить лишь своего папу.

— Да, папочка, я буду любить лишь тебя.

Я крепко обняла его, а папа уткнулся лицом мне в плечо.

— Да… Я всегда хотел услышать такие слова от своей дочери, но стоило моей мечте сбыться, как ты покидаешь меня. Это очень больно.

Слыша слова папы, который заботился обо мне и воспитывал меня, я не могла сдержать слёз.

— Пусть моё имя изменится, пусть я больше не смогу называть тебя папой, но… я всегда буду твоей дочерью. А потому я буду защищать всех в этом городе.

— Майн.

Ощущая крепкие папины объятия, я не могла успокоить переполнявшие меня эмоции. Кольцо, данное мне главным священником засияло, когда в него потекла моя магическая сила.

— Что?! — удивился папа.

— Майн! — послышались выкрики со стороны.

Папа удивился и отпрянул от меня, а затем стал переводить взгляд между моим сияющим кольцом и тремя дворянами, которые повскакивали со своих мест и направили на меня свои светящиеся волшебные палочки.

— Майн, сдерживайся!

— Нет. Я должна использовать эту магическую силу. Она переполнена моей любовью к семье, а потому я должна использовать её для них, — пробормотала я.

В следующий момент кольцо засияло ярче, и мои губы словно сами по себе начали читать молитву.

— О верховные бог и богиня, что правят бескрайними небесами, обручённые Бог Тьмы и Богиня Света, о могучие боги вечной пятёрки, что правят огромным царством смертных, богиня воды Фрютрена, бог огня Лейденшафт, богиня ветра Шутцария, богиня земли Гедульрих, бог жизни Эйвилиб, прошу услышьте мои молитвы и даруйте благословение.

Медленно подняв руки, я приняла молитвенную позу. Слабый мерцающий жёлтый свет сиял в глубине кольца каждый раз, когда я произносила имя бога. Видя это, я продолжила искренне молится, чтобы благословить свою семью, которую я покину.

— Я предлагаю вам своё сердце, свои молитвы и свою благодарность. Я прошу вас даровать свою святую защиту тем, кого я люблю. Даруйте силу исцелять их боль, силу стремиться к своим целям, силу отражать чужую злобу, силу противостоять испытаниям и невзгодам.

Мягкий жёлтый свет заполнил комнату, а затем, словно некий светящийся порошок опустился вниз. Похоже, что это благословение досталось не только моей семье, но и другим дорогим мне людям, поскольку я видела, как некоторые шары света вылетели из комнаты.

— Ожог исчез…

— Это исцеляющая сила Фрютрены.

Я медленно погладила папу по левой руке, магический ожог на которой бесследно исчез.

— Майн, я горжусь тем, что у меня есть такая дочь, как ты. Используй свою силу правильно, чтобы защитить этот город.

— Я не буду использовать её для чего-то такого, что могло бы тебя рассердить. Обещаю.

После того, как мы слегка ударились с папой кулаками, он повернулся к договору и подписал его дрожащей рукой. Порезав ножом палец, он скрепил договор кровью, после чего опустил голову и сжал зубы.

Я взяла ручку и по очереди осмотрела свою семью. Тули смотрела на меня покрасневшими глазами, Камилл больше не плакал, вероятно потому, что моё благословение исцелило его порез, мама тихонько плакала, прижимая к себе Камилла, и наблюдала за мной, а папа стоял рядом со мной, опустив голову и прикрывая рукой глаза.

— Папа, мама, Тули, Камилл. Я люблю вас.

Передо мной лежали два договора. Один, чтобы я не могла больше называть свою семью семьёй. Второй, чтобы изменить моё имя с «Майн» на «Розмайн». Сжав зубы, я быстро подписала оба договора, а затем протянула руку папе. Плача, но понимая, что это неизбежно, папа слегка порезал мне палец. Я прижала кровь к двум договорам. В следующее мгновение подписанные договоры вспыхнули золотым пламенем и исчезли.

— Магия договора вступила в силу. Перед вами Розмайн, дочь высшего дворянина, — произнёс Сильвестр.

Моя семья удивлённо смотрела, как договоры сгорели в золотом пламени, но услышав слова Сильвестра, они опустили взгляд и встали на колени.

— Тогда мы прощаемся.

— Пожалуйста, берегите себя, госпожа.

— До свидания…

Теперь, когда я стала дочерью высшего дворянина, я больше не могла общаться с ними на равных. И пусть в этом не было смысла, пусть никто бы не смог этого понять, но я, по крайней мере, хотела выразить им своё уважение и благодарность. А потому я согнулась на девяносто градусов, глубоко поклонившись.

— Спасибо, что пришли сегодня. Я искренне надеюсь увидеть вас снова.

Те, кто были моей семьёй, ушли, и я, ставшая Розмайн, не могла последовать за ними. Я осталась одна.