Влипла! или Смотри, не влюбись (СИ)

Эпилог

Шесть лет спустя…

— Мама! Так? — бежал ко мне Тимка со всех ног.

Не смогла сдержать смеха.

— Солнце моё, бабочку нужно носить вот здесь, под воротником рубашки, — сместила я с его головы бабочку на положенное ей место.

— А папа там какую-то сумку из шкафа достаёт. Это тоже мне в школу?

— Нет, Тим. Это папа просто лишнюю панику наводит. Причем на себя одного, — вздохнула я тяжело и опустилась на пуфик в прихожей. — Давай проверим, не забыли ли мы чего. Рюкзак готов?

— Вот, — указал Тимка на обувницу, на которой стоял его рюкзак.

— Цветы?

— Сейчас, — убежал сыночек в свою комнату и вынес оттуда букет больше его самого. — Вот!

— Молодец! А теперь, давай я подержу твой букет, а ты надевай туфли.

— Хорошо, мама, — бодро отозвался Тимка и ловко впрыгнул в свои начищенные до блеска туфли. — Готово! — показал себя сыночек.

От волнения и гордости на глаза навернулись слёзы.

— Мой первоклашка, — потянулась я к Тимке и обняла его крепко-крепко. — Красивый такой. Стишок помнишь? Не забудешь?

— Помню, мам. Мы же его утром уже повторили.

— Ладно-ладно, — чмокнула я его в висок. — Где там наш папа?

— Май, ты почему сидишь?! — вбежал в прихожую Мирон с сумкой для роддома. — При схватках нельзя!

— Судя по лицу, схватки тут только у тебя. Лично у меня всё нормально.

— Ты сказала, что у тебя начались схватки.

— Это не схватки были, это я пирожное захотела. А ты мне ничего сладкого не даёшь, — нарочито обиженно надула губки, в которые меня и поцеловал муж.

— Твой врач запретил кормить тебя сладким. Из сладкого можно только фрукты. Я забочусь о тебе и нашей дочери. Не дуйся.

— Вот и рожай своему врачу сам, — буркнула я обижено и выставила ногу. — Надень мне туфли. Я не дотягиваюсь.

Поставив сумку на обувницу, Мирон явно сдержал улыбку, но встал передо мной на колено, обхватил теплыми пальцами щиколотку и аккуратно надел мне туфли одну за другой.

— И чему ты там лыбишься? — сузила я глаза, подозревая неладное.

— Ничего, — уже откровенно сдерживал он смех. — Ты в третьем триместре просто тираном стала. Тираннозавр с маленькими лапками. Вот и до ног уже не дотягиваешься.

— Моня, не нервируй меня, — буркнула я, сама едва сдерживая смех.

— Прости, котёнок, — чмокнул Мирон мой выступающий живот.

— Доча, буцкни-ка папку там левой пяткой в ухо.

— Сестрёнка пинается? — привычно положил Тимка свои маленькие ладони на мой живот и притих, словно хотел не только почувствовать толчки ладонями, но еще и услышать их. — Пинается!

— Да, — кивнула я. — Сегодня у неё тоже очень важный день, — проговорила я глубоко вдохнула носом, как учили на курсах.

— Я вижу, что у тебя схватка, — ледяным, но тревожным тоном произнёс Мирон.

— Я не поеду ни в какой роддом, пока не услышу первый звонок нашего сына. Ясно тебе? К тому же, это могут быть снова тренировочные схватки.

— Какая же ты… упёртая, — недовольно прорычал Мирон, но всё равно помог мне встать и надеть жакет поверх платья.

— А ещё любимая, — подмазалась я к нему, умело хлопая ресничками.

Уж я, как опытный магнитик, точно знаю, с какой стороны приклеится к своему бурчащему холодильнику.

— Это само собой, — не сдержал улыбки муж.

К школе приехали как раз к линейке. Без труда нашли Тимкин класс и поставили его в гущу событий, в которой он уже чувствовал себя комфортно, так как некоторые его одноклассники были знакомы ему ещё с детского сада.

Все родители просто отдавали детей их будущему первому учителю, а я, как паникующая мамочка, всё никак не могла отойти от Тимки, то поправляя ему волосы, то букет, то портфель.

— Идём, Май. Мы будем стоять рядом, — подхватил меня Мирон мягко под локоть и отвел в сторону. — Уже начинается.

— Я так волнуюсь! — прикусила я нижнюю губу, глядя на счастливого, но слегка растерянного сына.

— Тебе нельзя волноваться. Поехали в роддом, — тут же добавил Мирон, вероятно почувствовав силу, с которой я сжала его руку, когда пришла очередная схватка. — По-моему, схватки уже не тренировочные, а самые настоящие.

— Я дождусь этой девочки на плече с колокольчиком, а потом мы поедем рожать столько, сколько ты захочешь, — процедила я сквозь стиснутые зубы и вернула себе самообладание.

— А если воды отойдут?

— Все решат, что это я уписалась от счастья. И я не рожу сразу. Твой любимый врач, с которым ты видишься чаще, чем я, сказал, что я могу родить вообще через сутки от начала схваток. Первые роды быстро не проходят. Не волнуйся.

— А если…

— Скрещу ноги! — одёрнула я мужа.

— Мы успели? — образовалась рядом Екатерина Михайловна с Александром Викторовичем. — Привет, дорогая моя! Как самочувствие?

— Всё отлично.

— У неё схватки, — пожаловался на меня Мирон как маленький.

Ябеда…

— Ничего у меня нет, — закатила я глаза.

— Как только дадут первый звонок, так мы сразу едем в роддом, — сказал Мирон моим любимым тоном, который не примет возражений.

— Ещё чего? — фыркнула я деловито. — Я ещё на чаепитие останусь, — трепала я специально иголка своему ёжику.

По серьёзному лицу мужа пробежала тень, обещающая мне, что я буду задушена голыми руками. Но обязательно с любовью.

— Я с тобой сам скоро рожу, — выдохнул он обреченно.

— Я первая. У тебя еще даже пуза не появилось, так что в очередь.

— Начинается, — шепнул нам счастливый Александр Викторович, что смотрел на своего внука с гордостью.

Торжественная речь директора, стихи, пара песен и, наконец, первый в жизни моего сына звонок. Он мечтал о нём всё лето, с момента, когда весной мы показали ему его будущую школу и сегодня его маленькая мечта сбылась.

— Всё. Теперь поехали, — наконец, соизволила я рожать, когда Тимкин класс вошёл в школу.

Родители Мирона остались ждать Тимку, а мы поехали в роддом.

Муж всю дорогу был на телефоне с врачом. Очевидно, для того, чтобы тот успокоил и помог ему, а не мне. Потому что я себя чувствовала нормально. Не сказать, что боль, стреляющая в пояснице, приносила мне наслаждение, но к ней я уже была готова и паники никакой не чувствовала.

Через десять часов я уже держала на руках крошечный комочек счастья, как две капли воды похожий на своего отца. Нахмуренные бровки и суровый взгляд на всё, что происходило вокруг так и выдавали в моей дочери Мирона.

— Папа старался, — хохотнула я.

Лежащий рядом телефон завибрировал.

Любимый.

Я так сильно увлеклась дочкой, что совсем забыла о том, что где-то там волнуется самые главные мужчины в моей жизни.

— Да, — ответила я шёпотом.

— Как ты? — тихий хриплый голос мужа согревающим теплом отразился в моей груди.

— Подожди секунду. Я тебе перезвоню.

Сбросила вызов и сразу набрала видеозвонок. Навела камеру на себя и на дочь, чтобы мы обе попали в кадр.

— Привет, папа, — произнесла я, улыбаясь Мирону.

— Дочка, — сипло выдохнул любимый. Поджал губы и торопливо отёр лицо широкой ладонью, шумно втянув носом воздух.

— Три двести.

— И недорого совсем, — хохотнул Мирон, а в глазах его блеснули слёзы. — Спасибо тебе, котёнок.

— Да мне-то за что? Ты только посмотри — твоя копия. Сразу видно, что ты старался особенно сильно.

— Я ко всему отношусь ответственно. Таков уж я.

— Вообще-то, сегодня полагается хвалить меня, красавчик.

— Я люблю тебя, Май.

— А я тебя, Мир.