Во имя славы. Книга первая

Глава 9. Во мраке

Небо разделилось надвое: одна половина была ясной, тёплой, а другую закрыли тучи. Чёрной лапой непогода охватывала всё вокруг, готовая вот-вот поглотить солнце.

Но в крепости Стариграда не обращали внимания на борьбу стихий. За высоким валом, обрамлённым толстыми стенами, доносились крики, смех и эхо ударов. Окружённые рядами зрителей, бились двое: Круто из дружины Дражко и Сбыслав — клятвенник Ариберта.

Круто славился умением лучника, но и в ближнем бою не отставал. Его щит взметнулся, отбил выпад, треснув досками, а меч уже вынырнул снизу в опасной близости от живота.

— Шельма!

Сбыслав отскочил в последний момент, но не стал задерживаться — сразу кинулся в новую атаку. До этого момента он позволял отроку показать себя, игрался, давая ложную надежду, но теперь Круто отступал под постоянным натиском. Доски щита жалобно трещали, щепки начали разлетаться в стороны. Дружина Дражко с удвоенной силой принялась кричать в поддержку, а люди Ариберта радовались успехам соратника.

— А-ай, зараза! — горячо воскликнул Удо, когда Круто держал в руке уже не более чем связку порубленных досок.

— Щит! — скомандовал Сбигнев, судивший поединок, и помощники спешно принесли замену.

Сбыслав торжествующе ухмылялся, кружился. И, как только Круто схватился за новый щит, тут же сделал выпад.

— Не стой на месте! Да не в зад — а закручивай, закручивай! — не унимался Удо.

Но сказать — одно, а вот сделать…

Сбыслав перестал таить настоящую силу. Любой обман, любую хитрость он знал наперёд и пресекал на корню. Круто бился отчаянно, смело, однако переменить ситуацию был не в состоянии. Ему осталось лишь пойти на риск.

— О-о-о!.. — хором раздалось изумление, когда он швырнул щит в лицо соперника.

Совсем ненадолго, на пару секунд Сбыслав открылся, уворачиваясь, и Круто нырнул под руку, нацелил клинок…

И рухнул лицом в землю, пригвожденный сапогом.

— Ловкий, Шельма! — услышав вердикт о победе, Сбыслав помог сопернику встать.

— Недостаточно… — буркнул Круто, выплёвывая грязь.

Несмотря на поражение, Круто поддержали ликованием. Сбыслав не зря был клятвенником княжича — его ратному умению мало кто мог противостоять.

Дружина Дражко серьёзно отставала. И не мудрено — вчерашние отроки сражались с бывалыми воинами.

Однако нашлись и такие, кто мог задать трёпку зазнавшимся стариградцам. Например, Удо.

Здоровяк вышел в круг с ухмылкой на лице. Это уже третий его бой, и предыдущие закончились довольно быстро. Первую победу пытались списать на удачу, вторую — на размеры. И вот теперь поединок должен расставить всё на свои места, потому что соперником выступил такой же гигант.

Горыня — сурового вида муж, ростом не уступающий Удо. Тяжёлая кольчуга с толстыми сдвоенными кольцами туго обтягивала его могучие плечи, остроконечный шлем накрывал глубокие глаза, ремешок охватывал густую бороду, отросшую до груди.

Дражко напрягся.

А вот Удо — нисколько.

Наоборот, он задвигался, как кот — ловко, быстро, плавно. Горыня ждал столкновения лоб в лоб, зрители — жестокую битву. Но Удо решил по-своему.

Горыня бесполезно махал мечом по воздуху, с каждым разом злясь всё сильнее. Даже начал стыдить:

— А ну, иди сюда! Бейся, трус! Хватит скакать, как танцовщица на ярмарке!

Но Удо не обращал внимания. Соперник был слишком сильным, его щит — тяжелее и прочнее других, меч больше, а опыт не позволял уступить в прямой схватке. Поэтому приходилось делать то, что Удо так не любил — хитрить.

Рассвирепевший Горыня вкладывался в каждый удар, а с его силой даже затупленный клинок мог выбить душу из тела.

Взмах пронёсся в опасной близости, когда Удо шагнул навстречу, чуть в сторону, и оказался сбоку, у незащищённого щитом плеча.

— Ах ты!..

Ответ последовал тут же, но всё равно было поздно. Удо увернулся, нырнул под удар щитом, попутно воткнув собственный щит в подколенную ямку, и выпрямился, уперев острие меча в шею. Схватка закончилась.

Сбигнев воскликнул:

— Победил Удо!

Воины Дражко радостно закричали, заглушив недовольное бормотание проигравшего.

— Твои люди хороши… — протянул Ариберт. — Думаю, пора и нам показать пример.

Княжич нетерпеливо выскочил в центр круга, требуя меч и щит.

— Давай, Дражко! Наша очередь!

Буревоич усмехнулся и принял вызов. Он встал напротив, покрутил в руке меч. Раны уже зажили, но свежие рубцы тянули кожу. Позади рядов дружины, толпы горожан и взобравшихся на крыши изб детей, на лестнице княжеского терема одиноко стояла Ингигерд.

В груди заскрежетало волнение.

Ариберт ударил оголовьем по щиту и принял боевую стойку, хищно выглядывая из-под шлема.

— Поглядим, научился ли ты чему, пока меня не было!

На Руяне они постоянно устраивали потешные схватки. Дражко ни разу не выходил из них победителем.

— Нач!…

Сбигнев почти объявил поединок, как из города раздался гул рога. Все замолчали, повернулись в сторону стен. Сигнал донёсся снова.

Придётся помериться силой как-нибудь потом.

━─━────༺༻────━─━

Во внешние ворота тянулись смерды с окрестных деревень. Кто пешком, кто вёл покосившиеся повозки, заполненные небогатыми пожитками. Стада коров и овец гнали вдоль дороги, отчего зной усиливался запахом скота. Ребятишки задорно бегали друг за другом вокруг — их не заботили страхи взрослых, оставивших дома и посевы.

Хотя о домах мало кто сожалел. Привыкшие к постоянной опасности, селяне не строили на века, ведь не в этот год, так в следующий придётся прятаться в лесу или в ближайшей крепости от очередного налёта. Поэтому саксов встретят лишь опустевшие жалкие хижины, которые они сожгут с досады.

Граф Людольф Нордальбингский* вёл многочисленное войско — так сообщили гонцы, примчавшиеся с пограничных погостов. В доказательство, вдали скоро поднялись серые облака пожаров, а к ночи небо освещало зарево пожаров. Улицы Стариграда заполнились беженцами, повсюду стоял гомон, шум, расходилась вонь нечистот. Иногда вспыхивали драки — некоторым местным не нравилось делиться кровом. Но таких быстро угомонили, и обстановка держалась спокойной.

(*Нордальбингия — один из административных регионов средневековой Саксонии)

Но не в княжеском тереме, где собрались жупаны:

— Людольф — подлая собака! У нас мир с королём Людовиком!

— Пусть приходят! Стены крепки — саксы лишь обломают свои гнилые зубы!

— А деревни? А посевы?! Пожгут же!

— Верно говорит Божен! Нельзя подпускать их к нашим землям!

— И что же ты предлагаешь?! Может в поле биться?!

— И в поле сгодится! Иль ты саксов боишься, Наслав?

— Следи за языком, Пяст! А не то я…

Збигнев не дал угрозе вырваться из уст, громогласно обрушив:

— Тихо!

Сцепившиеся жупаны нехотя остановились, обратили взгляды на сотника.

— Хватит трындеть, аки бабы торговые. Людольф скоро будет у стен. С ним надобно биться, а не друг с другом.

Теслав присоединился:

— Саксов пятнадцать сотен. Большинство — ополчение, но костяком стоит дружина графа и две сотни наёмников. Мы же способны выставить три с небольшим сотни воинов, да вооружить пару сотен смердов. Больше не успеем — к следующему рассвету Людольф уже будет стоять у ворот, если ничего не предпримем.

Воцарилась тишина. Жупаны задумались. Через какое-то время один из них, Пяст, хмуро предложил:

— Укроемся в детинце… — он мельком глянул на Наслава, которого недавно корил. — Зерна хватит, стены добротные. Выстоим.

— А горожане? — Збигнев с прищуром наблюдал за жупаном.

— Отправим в леса. И гонцов к Мстивою — пущай возвращается. А мы задержим гадов.

Табемысл, великий князь ободритов, сейчас усмирял лютичей, и Мстивой присоединился к нему. Пройдёт несколько дней, прежде чем он сможет привести дружину обратно.

— Людольф не будет ждать, — выступил Ариберт. — Он выжжет земли на многие версты вокруг, угонит скот, вытопчет посевы… Мы останемся без еды, а купцы ещё долго не явятся к нам.

— И ты предлагаешь выступить в поле, чтобы лечь там костьми? — брызнул Наслав. На жухлой морде читалось явное пренебрежение, а взгляд скользнул по кресту на шее Ариберта. — Неужто думаешь, твой бог примет нашу сторону?

Ариберт исказился в мимолётном гневе, уж хотел было ответить на колкость, но Дражко вступился за него:

— Если будем слепо уповать на богов, они нас оставят. Забыл, Наслав, что наши боги благоволят за дело, а не за трусость?

Пока Дражко молча стоял поодаль, остальные старались не обращать на него внимания, но теперь все будто вспомнили, кто привёл саксов. Соглядатаи сообщили, что поводом к походу послужило его нападение на город.

— Ты, руянский мальчишка, смеешь ещё что-то вякать?! Это по твою душу ублюдки явились к нам!

В поддержку поднялся гул. Дражко лишь с презрением хмыкнул в сторону жупанов, скрестил руки на груди.

— Я напал на них с тремя десятками и взял богатую добычу. А вы с сотнями воинов собираетесь забиться в угол, как побитые собаки.

— Щенок! — взорвался Пяст. — Может, стоит выдать тебя Людольфу? Глядишь, этого ему хватит!

Он порывался взять Дражко за грудки, но его остановили.

Снова разразились крики, ругань, едва не пошли в ход кулаки. Мужи разделились: одни хотели сражаться, другие боялись. Снова пришлось вмешаться Збигневу:

— Саксам нужен лишь повод. Не будь этого, так нашёлся бы другой — Людольф наверняка задумал нападение, как только узнал про поход на лютичей.

Дражко, несмотря на гордость, чувствовал вину. Не перед жупанами — перед Арибертом, дорогим другом, который приютил его. А ещё проскочила мысль, что среди прочих наёмников под рукой графа наверняка был и отряд Сины.

В голове принялись кипятиться идеи, как исправить ситуацию.

— Но Людольф — не единственная проблема, — продолжил Теслав. — Стиг Ларссон караулит ближайшие берега. Стоит дружине покинуть город, драккары войдут в устье.

Сотник цедил сквозь зубы — он гонялся за данами, но никак не мог нагнать их.

— Двинемся малым числом! — воскликнул Дражко с горящими глазами. — Нам нужно лишь задержать саксов до прихода князя, а для этого войско не требуется.

Он засиял улыбкой, от которой одним становилось легко и весело, а другим — страшно. И Ариберт ещё не решил, к кому стоит себя отнести.

— Говори, — кивнул княжич.

И Дражко изложил замысел.

━─━────༺༻────━─━

Лагерь саксов расположился у широкого озера. Берег огибал участок небольшой глубины, формируя что-то вроде бухты, вокруг которой раскинулась поляна, обрамлённая рощами — вырубка окрестных жителей для подхода к воде.

Некоторые из них, видимо, не успели убежать от вторжения. Между навесов и палаток сгрудилась кучка пленных смердов под присмотром дозорных. Девок покрасивее пользовали для утех или прислуги, а неподалёку крупного, плечистого мужика травили, словно медведя: охаживали палками, кололи — неглубоко, но до крови; юнцы пытались бороться и отлетали под гогот старших. Мужик и впрямь походил на медведя: косматый, большой, под густой бородой выглядывал звериный оскал, вместо слов — вой, рык от злобы и отчаяния.

— Силён… — прошептал Удо.

— Будем надеяться, ему хватит сил отвлечь выродков ещё немного.

Вечерело. Солнце нависало над горизонтом со стороны озера, гладкая поверхность слепила алым отблеском. Мошкара тучами кружилась повсюду, испытывая терпение затаившихся руян.

Дражко снова вёл дружину в самое пекло. Не все успели оправиться от ран, но оставшихся было достаточно, чтобы исполнить задумку.

По короткому жесту гриди начали ползти. Во мраке еловых зарослей их тёмные накидки скрывали кольчугу и шлемы, лица были измазаны углём, а наконечники копий и топоров обёрнуты в тряпки. Чтобы спрятать запах, — в лагере держали собак, — с ног до головы натёрлись вываркой трав, коры, жиром. В сумерках они будут выглядеть бесами из преисподней, которыми так пугают саксонские жрецы своих прихожан.

Солнце почти скрылось за верхушками леса на дальнем берегу. Поверхность озера отражала последние лучи, слепила находящихся в лагере, оставляя южную опушку в тени.

Чёрные, едва различимые силуэты раздвинули эту тень и скрылись в траве. Ветер трогал колосья, маскируя руян, и им удалось добраться почти до края лагеря, огороженного обозами. Травля мужика подходила к концу, всё чаще его бороли, что вызывало растущие ликования.

К этому моменту солнце уже скрылось, округу освещали лишь костры и факелы у дозорных постов, один из которых заподозрил неладное. Это был муж в годах, от пламени на лице плясали морщины, узкие губы недовольно поджимались, а из груди то и дело проскакивал кашель.

Дозорный навострился, направил копьё вперёд, сделал пару шагов…

И замер с древком стрелы, торчащим из глаза.

Второй дозорный услышал свист и короткое кряхтение, едва не успел крикнуть тревогу, но выросшая из земли тень метнула в него сулицу*, заставив замолчать навечно.

(* Сулица — метательное копьё)

Руяне поднялись и чёрными пятнами проникли в лагерь. Их скоро обнаружат, поэтому действовать приходилось быстро. Деян, Круто и ещё пятеро лучников заняли удобные позиции для прикрытия и уже начали отстреливать саксов, оказавшихся на пути.

Первым делом прорвались к загону с пленными. Дражко сходу проткнул горло одному из охранников, увернулся от удара следующего противника, щитом отшвырнул его в сторону Удо, чтобы тот прикончил сакса одним взмахом топора.

Начал расходиться огонь — то горели палатки, из которых теперь выбегали испуганные люди. И обозы — Цедраг первым делом сжёг припасы.

Воздух сотрясли сигналы тревоги. Освободив пленных, Дражко собрал десяток в небольшой строй, чтобы отбросить отряд саксов, решивших напасть на поджигателей.

Щиты схлестнулись, металл сверкнул в свете пламени, лицо оросила горячая кровь врага. Сопротивление ослабло, Дражко рванул вперёд, разрывая строй саксов, а за ним Удо раскидал двух ближайших человек, и схватка превратилась в одностороннюю резню. Нескольким счастливчикам удалось убежать, но преследовать их не стали — впереди показались собранные отряды, готовые наказать налётчиков.

Дражко дал протяжный сигнал рога — приказ к отступлению. Руяне такими же тёмными пятнами потянулись обратно, но взамен полетели стрелы. Деян выпускал одну за другой, но целиться даже с его намётанным глазом оказалось непросто из-за слепящего огня и порывистого ветра.

Наконец все нырнули в лес. Дражко огляделся — убедиться, что погоня за ними продолжается. Так оно и было — саксонские командиры зло кричали приказы, вели отряды в рощу. Всё, как он замышлял.

Теперь вражьи стрелы пронзали воздух, свистели по сторонам в опасной близости. Большинство втыкалось в стволы деревьев, но несколько скользнули по брони руян, и одна застряла в щите за спиной.

Их преследовали крики, ругань, лай собак и ржание лошадей. Озлобленные дерзким нападением саксы двинулись за ними что есть мочи и быстро нагоняли. Слишком быстро. Трое всадников вырвались вперёд, пронеслись меж деревьев, рассекая извилистые лесные тропы, ударили в тыл, но тут же завязли. Первого стащили с коня, сунув под бороду нож, второй едва не снёс голову Цедрагу, но промахнулся и напоролся на копьё Удо. А третий и вовсе не углядел, направил лошадь прямо в сосну и вылетел из седла, когда та резко затормозила.

— Они уже рядом! — предупредил Деян.

Его стрелы снова полетели в преследователей. Кажется, кто-то завыл от боли, когда одна из них скрылась в темноте.

До условленного места осталось совсем немного, но за тремя погибшими всадниками появлялись новые, завязывались стычки, и отрыв сокращался. Дражко решился:

— В строй! Щит к щиту!

Один за другим присоединялись, формируя ощетинившуюся стену. Яромир хотел встать рядом, но Дражко преградил путь.

— Предупреди Ариберта!

— Но…

— Живо!

Раздосадованный княжич не стал перечить.

— Надеюсь, мы продержимся, — Удо сплюнул кровавым сгустком — последствие стычки с одним из саксонских коней.

Первую волну встретили на краю небольшого оврага. Фланги защищали густые кустарники, валежники и узкий ручей. Саксы набросились рьяно, но вынужденно — слишком поздно заметили преграду. Это стоило жизни десятку человек, но остальные напирали, ступая по рыхлой земле, падая и вставая обратно.

Напор возрастал. Всё больше людей собиралось в овраге. Новоприбывшие карабкались по телам павших, началась рубка. Ноги скользили по влажной траве, щит в руке тяжелел. Дражко увернулся от копья, рубанул в ответ, зацепил чей-то щит и отвёл в сторону, чтобы Векша, стоящий позади, сунул копьё в образовавшуюся брешь. Раздался сдавленный крик, напор ненадолго ослаб, и Дражко смог увидеть, что их обходят.

— В круг! — скомандовал он, и крылья строя осторожно принялись отступать.

Оставляя тела убитых за собой.

Дражко почувствовал, как в груди разгорается злоба. Топор с новой силой обрушился на врага и прорубил плечо, вызвав ещё один вопль.

Круг сомкнулся. Саксы напирали. По ноге прошёлся клинок, но железные пластины в сапогах уберегли от раны.

— Засранец! — Деян заметил это и полоснул мечом по хребтине ещё не успевшего подняться сакса.

Удо рубанул с такой силой, что топор вошёл в щит по самый обух и застрял. Пришлось бросать его, доставать нож.

Строй снова сузился.

— Бей падлу! — в сердцах крикнул Дражко, и на это раз топор попал по шлему, но скользнул вниз, уводя за собой.

Перед глазами мелькнул вражеский клинок. Он попытался уклониться, понимал, что не успеет… Но над головой опустился щит Векши, и клинок ушёл вверх по плоскости, оставляя на медвежьем оскале длинную царапину.

А затем раздался оглушительный сигнал рога. Засвистели стрелы, послышался знакомый боевой клич. В рубку ворвались вагры под началом Ариберта.

Смертельный свист рассекал воздух, десятки лучников, укрывшиеся в удобных местах, отстреливали беглецов, кулаки пеших строев сминали всех на своём пути. Саксы ослабили напор. Они гибли от стрел, мечей, топоров и копий. Верно думали, что всё войско Стариграда явилось по их душу, а потому дрогнули. Наконец Людольф дал сигнал к отступлению.

Первая победа была одержана.