Во имя славы. Книга первая

Глава 1. Последняя ночь

Море в этот день будто беспокоилось о чём-то. Холодный ветер нагонял быстрые низкие волны, бьющиеся о борт, терзал парус небольшой лодки, которой управляли двое молодых парней.

Ингвар вглядывался в горизонт, ожидая увидеть признаки приближающегося шторма, но серое небо оставалось неизменным. Ветер настырно дул в лицо, будто прогонял к берегу, отчего становилось не по себе.

— Ингвар, не спи!

Сёльви оросил его водой, заставив отвлечься.

— Не сплю я!

Лодку качнуло. Волны били всё агрессивнее, так что стоило вернуться. Сёльви будто прочитал мысли друга — затянул сеть с единственной трепыхающейся рыбёшкой на борт, направился к корме и взялся за рулевое весло. Парус затрепетал от резких порывов, что ещё больше убедило Ингвара вернуться домой, хоть и без особой добычи.

— Энгуль нас прибьёт, — вздохнул Сёльви.

Энгуль — главный рыбак в поселении. Это он учил мальчишек закидывать сети, управляться с веслом и парусом, уверенно стоять во время качки на скользком борту. Да и саму лодку именно он одолжил двум своим лучшим ученикам.

— Если повредим хоть единую доску, будет ещё хуже.

— Это точно! Давай поспешим!

Мысль о наказании, даже шуточная, придала сил. Ингвар схватился за канат, подставляя парус под ветер. Верёвки натянулись, дерево застонало на повороте, и скоро нос вспенил воду, то поднимаясь, то опускаясь, словно по холмам.

В деревне жизнь кипела несмотря на непогоду. Туда-сюда сновали женщины; лесорубы везли свежие брёвна, оставляя на разъеденной грязью дороге глубокую колею; из кузницы доносились мерные звоны ударов молота; дети бегали, догоняя друг друга, попадаясь под ноги взрослым и убегая от них с хохотом и криками. Но на причале, у самого края, стоял Энгуль.

Когда-то старик был сильным, свирепым мужем. Под парусом ярла* Ларса, отца нынешнего ярла — Стига Ларссона, он грабил берега Франкии, бился с королевствами саксов на островах Британии, ступал на земли вендов, даже хотел отправиться в Миклагард! Но в последней битве лишился и ноги, и руки, что сделало его бесполезным в строю или на скамье драккара. Но заработанное уважение осталось при нём! Сам ярл отметил Энгуля, особенно когда тот выжил после таких жестоких ран.

(*Ярл — скандинавский вождь)

Старик глядел грозно. Седая борода развевалась, словно полчище хищных змей, длинные брови свисали над глубокими тёмными глазами. Деревянный наконечник на увечной ноге не уступал стойкостью здоровой стопе, а обрубок левого запястья спрятался за скрещенной рукой.

— Шевелитесь, бездельники! — крикнул Энгуль, разрезая воздух.

И лодка ускорилась, точно убоявшись своего хозяина.

Сёльви оказался прав. За скудный улов парни получили по увесистой затрещине, отчего ещё какое-то время звенело в ушах. Но старик между делом довольно отметил, как ловко они управились, когда резкая волна чуть не занесла лодку на опоры причала, так что на боль парни даже не обратили внимание.

Энгуль наказал вытащить лодку на берег, чтобы очистить и законопатить. Было непросто — пришлось звать подмогу. Мальчишки крутились рядом, желая помочь, хотя только мешались. Они убежали от Льёта Беззубого, ворчливого охотника, живущего на отшибе в пропахшей кровью и помётом хижине.

К тому моменту, когда закончили чистку, непогода сменилась на удивление ясным солнцем и приятным освежающим ветерком. Ингвар и Сёльви направились за просмоленной шерстью — её заготавливала Ингигерд, сестра Ингвара.

Сёльви явно торопился поскорее добраться до места, что не прошло мимо Ингвара. Сестра была невероятно красивой — голубые, словно само небо, большие глаза украшали точёное лицо с высокими скулами, как бриллиант украшает золото; тёмные крепкие волосы опускались до поясницы, развевались, подобно морю. А голос!.. Когда Ингигерд напевала, сидя за пряжей, проходящие мимо забывали, куда шли, останавливались, чтобы насладиться чудесными мелодиями.

Поэтому Сёльви едва ли не бежал навстречу вёдрам с просмоленной шерстью. Он далеко не единственный, кто всем сердцем желал Ингигерд, но только своего лучшему другу Ингвар мог позволить это. Правда, для такой красавицы должно быть подобающее приданое, но откуда его взять двум сиротам? Их отец погиб в стычке с ярлом соседних земель, а мать ещё несколько зим назад забрала лихорадка. С малых лет на Ингвара свалилась ответственность не только за самого себя, но и за сестру.

Энгуль заботился о них, хоть и делал это как бы невзначай — начал обучать Ингвара рыболовному ремеслу, подкармливать, даже показал, как держать оружие в руках. А когда напивался с горя, ночами напролёт рассказывал о своих былых подвигах, мешая спать. Но Ингвар ни разу не пожалел об этом. Он мечтал отправиться в далёкий вик, сразиться с неведомыми врагами и завладеть богатой добычей. Представлял себя на месте сильного, грозного Энгуля, разрубающего своих противников двуручной секирой. Никто не сможет устоять перед ним, когда придёт время!

Сёльви уже на десяток шагов обогнал его. Слишком уж спешил. Однако прежде чем увидеть девушку, юноши услышали её голос. Нежный, сладкий, словно мёд, растекающийся в груди теплом. Сёльви даже замедлился, но скоро оправился и устремился во всю пору. Ингвару пришлось последовать за ним.

Ингигерд только закончила смолить последнее ведро шерсти, и теперь с трудом оттирала с рук липкую субстанцию. Ей помогал раб, привезённый несколько лун назад — смуглый, с большим носом, он смешно коверкал слова, но неплохо разговаривал на их языке. Говорил, что прибыл из далёкой страны, настолько великой, богатой и могучей, что прочие меркли перед ней. Себя называл ромеем, целителем, предлагал доказать мастерство, но жрец строго запретил ему касаться больных.

— Если доверимся чужаку, его христианский бог наведёт на нас беду! — слишком уж рьяно возражал старый Болд.

Но Ингигерд убедилась в словах ромея, когда сильно захворала и три дня не вставала с постели. Тогда, отчаявшись, брат позволил ему заняться лечением.

Девушка вскочила, когда Сёльви выпрыгнул из-за угла, затем мимолётный испуг сменился краткосрочным гневом, и в незадачливого паренька полетели брызги холодной воды. Ингвар увидел забавную картину и захохотал, за что тут же получил свою порцию ледяных капель.

— Зачем так пугать?! — Ингигерд насупилась, ноздри раздулись, губки сжались. Но она казалась только прекраснее.

— Ого, ты уже всё сделала! Молодец, сестра! — Ингвар пропустил возмущения мимо ушей. — Понесли! До темна надо управиться. И ты, раб, помогай! Нечего прохлаждаться!

Ингвар с ромеем потащили увесистую ношу обратно к берегу, пока Сёльви всеми силами пытался задержаться: то вздохнёт многозначительно, то разомнётся, мол, мышцы затекли… Пока со стороны холма, над которым уже виднелась лишь голова Ингвара, не донёсся раздражённый зов.

Теперь им предстояла долгая, нудная работа. Пальцы покрывались смолой, липли друг к другу, нос резало такой же липкой вонью, одежда вся испачкалась. Энгуль, к тому же, постоянно бродил неподалёку, то и дело прикладываясь деревянной ногой по чьей-либо заднице, когда один из них что-то делал неправильно. Да так ловко выходило! Увернуться не получилось ни разу.

— Осторожно, не спеши! — ворчал старик. — Не забивай паклю, а толкай, чтобы дерево не испортить! Не суй слишком много, а не то трещина пойдёт!

Когда лодка была готова, Ингвар не мог сказать точно, от чего больше устал — от работы или от вечно причитающего наставника. Солнце уже клонилось к закату, небо окрасилось красными оттенками. После тяжёлого дня наконец удалось уединиться на вершине лесистой возвышенности, у подножия которой и раскинулось поселение. Ингвар любил сидеть здесь, на большом валуне, и наблюдать. Наблюдать, как внизу снуют его соседи и знакомые, как дети нехотя разбредаются по домам под клич матерей, как загораются очаги, пускают в небо клубы дыма. Как жизнь замирает, готовясь ко сну.

Обычно это место расслабляло, выветривало из головы все мысли. Но только не сегодня. Почему-то Ингвар не мог унять тревогу.

— Знала, что ты здесь.

— Инги!

Сестра вырвала его из раздумий. Однако лишь она могла не вызвать при этом ни капли раздражения.

Ингигерд села рядом, развернула свёрток, достала кусок пышного хлеба. Даже остывший, он ударил таким аппетитным ароматом, что живот заурчал от внезапного голода.

— Ты сегодня сам не свой.

Ингигерд с улыбкой наблюдала, как брат вгрызается в хрустящую корочку.

— Ага… сам не знаю почему.

Ингвар опять задумался, даже прекратил есть. Но сестра снова оборвала его, взъерошив волосы.

— Эй, ты чего?! — парень вскочил, чуть не выронив хлеб. Но в ответ лишь полился задорный девичий смех.

— Ты такой серьёзный, братишка! Не смогла удержаться, прости.

Широкая грудь юноши расширялась и сжималась, сдерживая вспыхнувшее возмущение. Пару мгновений. Потому что потом небесная синева её взгляда растворила мимолётное недовольство. Игнвар лишь обиженно хмыкнул и уселся обратно.

— Не сердись, братишка, — нежные пальцы сжали грубую мускулистую руку, от которой до сих пор разило смолой. — Всё будет хорошо.

Ингвар обнял сестру покрепче, ощутил тепло родного человека. Душа начала успокаиваться.

— Да, Инги. Всё будет хорошо.

━─━────༺༻────━─━

Крик вырвал из сна. Ингвар не сразу понял, что произошло, а когда дошло — не мог поверить. Но удар о входную дверь, за которым последовал предсмертный хрип, развеял все сомнения.

Он вскочил с постели, отыскал в темноте топор.

— Что случилось?! — Ингигерд смотрела на него испуганными глазами, взъерошенные волосы спадали на ночную рубаху.

— Спрячься!

Он прижался к балке, готовый накормить железом первого, кто ворвётся внутрь.

— На нас напали?!

— Прячься!

Мимо пронеслась лошадь, стрела воткнулась в стену, кто-то с диким криком промчался вниз к причалу, а затем раздался гулкий голос Энгуля:

— В строй! В строй, пока нас всех не перерезали!

Ингигерд тоже услышала команды, тут же дёрнулась в сторону брата, надеясь отговорить его, но…

— Я сказал «прячься», Инги! — рыкнул брат, прервав попытку на корню. — Прячься, ради всех богов, и не вылезай ни в коем случае! Слышишь?! Не вылезай!

Ингвар выбежал наружу, чуть не попав под просвистевший рядом дротик. Но он даже не притормозил — страх, смешанный с жаждой испытать себя, гнал вперёд.

Крик застрял в горле, пальцы сжимали рукоять топора. Неподалёку, в стене щитов двигались наскоро вооружённые воины под предводительством Энгуля. Старик в здоровой руке держал меч.

— Покажем этим отродьям свою сталь! Держать строй!

Ночную тьму освещало пламя горящих крыш. Лязг металла, свист стрел, крики, топот десятков ног и ржание лошадей слились в единую мешанину.

Из темноты между домами вырвались несколько воинов. Они угодили в клещи стены щитов, однако не спешили бросаться на верную смерть, пятились, ступая вниз по скользкому склону, пока строй не рванул вперёд, вынуждая принять бой.

Шансов у них не было. Двух закололи с наскока, третий ещё какое-то время отбивался, даже смог нанести рану, но скоро погиб от топора, в шее.

Но последний изловчился. Подсёк Сторри, который вот-вот собирался рубануть сверху, вырвался из клещей и рванул прямо навстречу Ингвару.

И парня охватил страх. Вдруг топор в руке показался игрушкой по сравнению, тяжёлым копьём, а рубаха — не лучше голой беззащитной кожи.

Пара секунд — и они столкнутся. Жизнь могла прерваться совсем скоро, и это заставило оцепенеть. Враг занёс копьё, готовый вонзить его в несчастного мальчишку, шаг, ещё шаг…

Вдруг из груди ублюдка вылез наконечник дротика, и он рухнул на истоптанную землю. Древко торчало из спины, покачивалось, а глухой предсмертный стон вырвался из пасти.

— Сюда, Ингвар! — крикнул Энгуль. — Живее!

Парень очнулся, стряхнул оцепенение, прогнал страх, а затем выдернул окровавленное копьё и побежал. Стена щитов расступилась, принимая пополнение.

— Зря ты вылез, — Энгуль смотрел на приближающихся врагов, а не на Ингвара. — Мы все здесь отправимся в Чертог Одина… Где твоя сестра? — добавил он, когда малочисленный строй миновал их дом.

— Спряталась.

Ингвар хотел оглянуться. Убедиться, что Инги не ослушалась его. Но душу снова чуть не сковал страх.

Потому что показался враг.

Не мельтешащие словно тени убийцы, а несколько десятков вооружённых до зубов головорезов.

Впереди был их предводитель. Крупный, облачённый в металл с головы до ног, он грозно шагал навстречу отчаянным, обречённым храбрецам. И тогда Ингвар понял, что старик оказался прав. Им не выжить в этой битве. Врагов больше, они вооружены до зубов, их костяк составляли вояки не хуже самого Энгуля в былые времена.

Пламя золотом танцевало на кольчугах, на клинках франкских мечей и шлемах, скрывающих глазницы.

Энгуль схватил мальчишку за плечо, выдернул из строя.

— Эй, что ты!..

— Бери сестру и бегите из деревни! — рыкнул старик.

— Я буду сражаться!

— Ты будешь делать, как я велю! — Энгуль с размаху вдарил по лицу обрубком руки, от чего потемнело в глазах. — Ты хочешь, чтобы она развлекала этих ублюдков, пока ты будешь гнить в кандалах?! Не спорь, щенок! Хватай Ингигерд и беги!

Старик с недюжинной силой отшвырнул Ингвара назад, и тот наблюдал, как хирд* шёл навстречу своей смерти, чтобы жители деревни могли спастись.

(*Хирд — боевая дружина в Скандинавии эпохи викингов)

Ингвар побежал. За спиной схлестнулись щиты, слышались ругательства, удары, вздохи и крики. Энгуль занял позицию выше по склону, земля была рыхлая и скользкая, так что ублюдкам приходилось несладко.

Ингвар достиг дома, отворил дверь.

— Инг!..

Кто-то тараном сбил его на землю. Оказавшись внизу, Ингвар успел увидеть десятки ног, промчавшихся мимо, перед тем как одна из них впечатала голову бедняги в месиво истерзанной земли.

━─━────༺༻────━─━

Когда он начал приходить в себя, первая мысль была о завтраке. Разум пожалел своего хозяина, дал время очнуться, прежде чем воспоминания прояснились в голове. А хлынули они, когда слух разобрал ругательства Энгуля.

Ингвар вскочил!..

И тут же рухнул вниз, будто молнией, расколовшей череп до самого основания.

Утреннее зарево резало глаза, слёзы застилали взор, но он снова поднялся, на этот раз через силу сдерживая крик.

Двое налётчиков терзали искалеченного старика, обессиленного, но не желавшего сдаваться. Впиваясь пальцами в грязь, он бросался от одного мучителя к другому, чем лишь сильнее веселил их.

Ниже по склону лежали трупы крохотного хирда, не сумевшего сдержать напасть. Не успевших сбежать жителей деревни гнали в сторону причала, где их ждал десяток кораблей. Отовсюду доносились ругань разбойников, крики женщин, плачь детей, визги животных на забое.

Смерть. Кровь. Копоть сгоревших хижин.

Ингвар окончательно пришёл в себя. Во рту всё ещё стоял металлический привкус, а виски отдавали резкой болью, но теперь он мог контролировать собственное тело.

— Трусы! Отродье Хеля! Собачье дерьмо! — Энгуль заплетающимся языком продолжал извергать оскорбления, но в ответ получал лишь тычки древком копья, пинки или неглубокие уколы, медленно высасывающие жизнь из тела.

Ублюдки смеялись, переговаривались между собой на непонятном языке, пока им не надоело. Один из них махнул рукой на изнеможённого старика и занёс топор.

— Нет! — Ингвар вскочил на ноги, ринулся без раздумья.

Викинг с топором над головой удивился ожившему трупу, замешкался, за что сразу же поплатился — Энгуль сбил его с ног, рыча словно дикий зверь, единственная здоровая рука вцепилась в шею, но сил вырвать гортань не хватало.

Ингвар не добежал. Его ударом остановил ещё налётчик, проходивший мимо потасовки. Он в один прыжок преодолел айнов* пять, отбросил мальчишку в стену ближайшего дома, а затем вырвал из рук Энгуля несостоявшуюся жертву.

(*Айн — мера длины, равная 59,38 см)

— Засранец! — успел выплюнуть старик прежде, чем получить ногой по лицу.

Когда первая волна боли утихла, Ингвар смог рассмотреть обидчика. Это был молодой викинг, совсем юноша лишь на три-четыре года старше самого Ингвара, но уже облачённый в добротную бронь, с топором и саксом на поясе и дерзким взглядом, кричащем о врождённой самоуверенности. Он не смотрел на Ингвара, но сомневаться не приходилось — попробуй тот хоть дёрнуться, это не пройдёт незамеченным.

Вдруг юноша заговорил на их языке, обращаясь к Энгулю:

— Неужели правда ты? Энгуль Краснобородый! — лицо засияло улыбкой, руки вздёрнулись к небу, словно викинг увидел давнего друга. — Отец рассказывал мне о бесстрашном дане, сеющем ужас повсюду, где ступала его нога.

Энгуль затих, не зная, чего ожидать от этих слов. Притаился.

— Не лгут, что Краснобородым тебя прозвали за кровь убитых врагов, заливающую твою бороду? Боги, я знаю — это правда!

Юноша внезапно изменился в лице. Радость почти детская улыбка расплылись в ядовитой ухмылке.

— А ты знаешь, кто мой отец? Кто привёл наши ладьи к твоим берегам?

Вокруг них столпились остальные викинги. Кто-то отвлёкся от грабежа, а один даже отшвырнул Виви, соседскую девчонку, не успев стянуть с неё платье. Бедняжка попыталась забиться в угол хижины, получив бесполезную надежду на спасение.

Ненадолго повисло молчание. Все внимательно наблюдали за происходящим, а юноша не спускал глаз с Энгуля, ожидая ответа.

Но получил густой окровавленный плевок на сапоги.

— Нет! — он остановил громадного воина, стоявшего рядом. Тот уже дёрнулся, чтобы наказать наглеца, но мгновенно успокоился.

Викинг снова изменился в лице. Ухмылка пропала, губы поджались, то ли в злобе, то ли в обиде.

— Да, Краснобородый. Нас ведёт Буревой. Тот, кто лишил тебя твоих членов.

Энгуль прорычал, словно загнанный волк. Но силы исчерпались, теперь он и шевелился-то еле-еле. Только ярость поддерживала израненное тело.

Юноша вытащил топор, висевший по правую руку. Ингвар попытался встать, но громила прижал тяжёлым сапогом обратно в грязь. Рёбра затрещали, стало трудно дышать, но громила не обращал внимание на хрипы.

Топор упал рядом с Энгулем.

— Возьми. Слышал, даны должны погибать с оружием в руках, чтобы вознестись к своим богам.

Пока викинг взял у стоящего рядом воина секиру на длинном древке, старик сжал рукоять.

Его взгляд стал немного спокойнее, умиротворённее… А затем секира рассекла шею. Кровь потоком хлынула из шеи, брызги оросили лицо Ингвара, попали в раскрытый рот.

Время замерло. Шум, вопли, треск догорающих брёвен, плач — всё затихло. Голова Энгуля Краснобородого прокатилась вниз, остановилась и мёртвые глаза уставилась прямо на него.

Ингвар закричал. Гнев, ярость, жажда мести вспыхнули с новой силой. Он вырвался из-под сапога и бросился на убийцу.

— Дражко! — предупредил громила, удивлённый прыткостью мальчишки.

Ингвар врезался в ублюдка, но ни топора, ни копья, ни даже самого малого ножа в руках не было, поэтому он заколотил по кольчуге голыми кулаками, выкрикивая оскорбления. Веки самовольно зажмурились, с трудом он заставил себя взглянуть на врага… И увидел лишь улыбку. Насмехающуюся, слегка удивлённую, улыбку. Ингвар будто колотил глыбу, а та даже не думала сопротивляться. Зачем?

Но представление прервал громила. Он поднял мальчишку словно невесомого, схватил голову и уже приготовился свернуть шею, когда улицу разразил новый вопль.

— Ингвар! Не-е-е-ет!

Ингигерд выбежала из укрытия, заставив налётчиков замереть на несколько секунд. Внезапным появлением или своей красотой, которую не сумели скрыть ни копоть, ни грязь — не важно. Сестра успела добраться до них, пока изумлённые разбойники пришли в себя.

Громила что-то проворчал, хотел было закончить дело несмотря на мольбы, но Дражко остановил его:

— Удо! Обожди…

Громила послушался, но хватку не ослабил. Мальчишка болтал ногами, словно пойманная рыба — хвостом. И так же, как она, шевелил челюстью, глотая воздух.

Дражко вернул секиру, притянул к себе девчонку, осмотрел её… Заплаканное лицо немыслимым образом заставило сердце защемиться. Грудь сдавило, как бывало в объятьях Удо, когда тот в порыве чувств забывал о своей непомерной силе.

— Кто ты? — кое-как смог выдавить из себя Дражко. Но затем понял, что говорит по-словенски, и повторил на датском.

— Прошу, не убивайте его! Прошу! — завопила прекрасная данка.

Девушка боялась, очень боялась. Она могла отсидеться в укрытии, и вряд ли бы её нашли — уже подходило время отчаливать. Но она обрекла себя ради этого мальчишки.

— Это твой брат? — догадался Дражко.

Схожие черты лица наталкивали на эту мысль, но почему-то хотелось убедиться.

— Да, мой брат! Господин, прошу, не убивайте его!

Девушка рухнула на колени, припала к ногам, продолжая молить. Мальчишка, глядя на сестру красными от напряжения глазами, прошипел что-то невнятное. Было видно — беспокоился он не за себя.

— Как твоё имя?

— Ингигерд, господин! Отпустите его! От него не будет проблем, я обещаю!

— Будет! — возразил на словенском Удо. — Глянь на него! Как есть дикий зверь!

Дражко не ответил. Вместо этого он жестом указал Ингигерд подняться, что та безропотно исполнила.

— Ин… ги… — прохрипел Ингвар, не прекращая попыток вырваться.

Чем вызвал у Дражко лишь новую ухмылку.

— Зачем мне оставлять в живых твоего братца, Ингигерд? Посмотри на него… — Дражко шагнул к мальчишке, обхватил пальцами челюсть. — Он вгрызётся в меня, как только выпадет возможность. Из таких волчат получаются плохие рабы.

— Нет! Я обещаю, он не будет…

— Что ты можешь мне предложить? — прервал ей Дражко. — Ведь в твоих глазах такое же пламя. Из тебя не получится годной рабыни.

Ингигерд опустила голову.

— Я… я…

— Что же? — Дражко ухмыльнулся, лицо блеснуло любопытством.

— Свою жизнь, господин.

Девушка вновь взглянула на него, но на этот раз по-иному. Дерзко, с вызовом! Будто не пленница стояла перед воином, разграбившим её дом, а княжна — перед своим подданным. Дражко затаил дыхание, сам того не замечая. Мысли смешались, разум будто отказывался работать, а в груди заполыхало жаром.

— Что с тобой, Дражко? Хватай эту девку и пошли к ладье!

Удо был лучшим другом. Побратимом. Огромный, сильный как медведь, но простой и душой, и лицом. Не найдётся во всём свете соратника вернее и надёжнее. Однако сейчас Дражко не слушал его.

— Отпусти мальчишку.

— Чего?!

— Отпусти мальчишку, Удо. Я дарую ему жизнь.

Ингигерд не понимала слов, но догадалась об их значении. На её лице засияла надежда.

— Ты ополоумел! — возразил Удо.

Ингвар к тому времени уже потерял сознание, тряпичной куклой висел в лапах громилы.

— Отпусти.

Дражко не отрывал взгляда от чёртовой данки, будто та его заворожила.

Удо бросил безвольное тело мальчишки и двинулся к другу.

— Дражко! Что с тобой происходит?!

В ответ он увидел всё ту же самодовольную морду и немного успокоился.

— Не волнуйся, Удо. Со мной всё хорошо, — Дражко похлопал по плечу, что было ему выше головы, а затем снова обратился к девушке: — Я исполнил твою просьбу, Ингигерд. Ты довольна?

— Д-да, господин…

Она с волнением смотрела на валяющегося в грязи Ингвара, но не решалась броситься к нему. Не из страха перед врагами. Нет… Она боялась обнаружить, что брат уже мёртв, и всё было напрасно.

Но грудь Ингвара шевельнулась в слабом вздохе.

— Попрощайся с ним и ступай к причалу. Удо проводит тебя.

Дражко кивнул другу и уже собрался уходить, но тот окликнул его:

— Убей мальчишку! Она — холопка! Её жизнь твоя безо всяких глупых сделок.

— Из неё получилась бы скверная холопка, друг мой. А мальчишка… его смерть ничего не стоит. Но вот жизнь…

С берега раздался звук рога, созывающий воинов на корабли. Дражко обернулся, прищурился, оглядывая разрушенную деревню.

— Проводи её. Мне нужно поговорить с отцом.

Он скрылся за хижиной, оставив Ингигерд наедине с Удо. Громила навис над девушкой, словно гора, накрыл собственной тенью.

— Шевелись! — рыкнул он злобно, отчего всё тело пробило дрожью.

Ингигерд в последний раз поцеловала своего брата. Печаль терзала сердце при виде на измученное даже лицо, но то было живое лицо.

Ингвар оправится. И он будет свободен. Это всё, что она могла для него сделать.

— Быстрее, девка!

Удо пинком заставил её встать, сплюнул под ноги, попав на мальчишку, и повёл пленницу вниз.

Ингигерд шагала вдоль родной улицы, залитой кровью, испражнениями, покрытую пеплом сгоревших домов. Повсюду лежали тела её соседей, друзей и близких.

А впереди ждал корабль. И дальний долгий путь.