Воплощение снов

Глава Х

Обычно в снегопад зимой всегда теплее, чем в ясную погоду. Однако эта зима, сменившая собой жаркое засушливое лето и холодную, изобиловавшую ураганами осень, определенно готовилась стать исключением из правил. Непогода, пришедшая с юга и в несколько дней взявшая в плен столицу Геона, на этом не успокоилась — и Разнотравье, и Предгорье очень скоро постигла та же участь, а следом за ними пришел черед Даккарайской пустоши. Сплошной ковер дикой вилоры, устилавший ее сверху донизу, давно успел перецвести из золотого в багряно-алый, но порадовать яркостью красок теперь никого не мог — все вокруг за стенами Даккарая стало белым-бело, и горы, и земля, и небо, все словно покрылось ледяной коркой. Одна только древняя цитадель, черной глыбой застывшая в центре пустоши, еще держалась, только ее и можно было разглядеть в сплошном снежном тумане, только в ней еще теплилась жизнь…

— Ты погляди, все сыплет и сыплет! — сердито чихнула Орнелла эль Тэйтана. И натянула капюшон короткого плаща до самого носа. Кассандра, замешкавшаяся в коридоре черного хода, следом за подругой вышла на крыльцо и, задрав голову к козырьку, согласно качнула головой:

— Да уж. Еще неделя такого праздника — и руки мы сотрем по локоть. В жизни не видела столько снега сразу. И как же холодно!

Орнелла сделала шаг вперед, с последней ступени крыльца, и выругалась: сапог утонул в снегу почти до самой середины голенища. А ведь еще пару часов назад здесь была расчищенная дорожка! «Представляю, что в открытых загонах делается, — хмуро подумала она. — И не представляю, как мы всё это будем убирать».

Хорошенькое лицо кадета эль Тэйтаны помрачнело. Многое в Даккарае было Орнелле не по нраву, многое явилось для нее неприятным сюрпризом — та же уборка казармы, те же дежурства в столовой, где ее светлость за эти несколько месяцев перемыла, наверное, вдвое больше тарелок, чем ее собственная посудомойка за всю свою жизнь, — однако весть о том, что работники хозяйственных служб Даккарая просто не справляются с расчисткой снега, и кадетам придется помогать им по мере сил, была последней каплей. Ладно еще тарелки! Но гнуть спину с лопатой в руках, как мужичка? Да что они там, в совете, последней совести от жадности лишились? Неужели нельзя было согнать народ из окрестных деревень — уж надо думать, дотла не разорились бы!

Позади захрустел снег. В лицо Орнелле хлестнуло колючей ледяной пылью. Да чтоб ему провалиться, этому Даккараю!..

— Нет, Кэсс, — сказала она подошедшей подруге, — ты как хочешь, а я сейчас пойду и спрыгну с крыши. Уж со сломанными-то ногами эти нелюди меня плац мести не заставят!

— Не заставят, — скрипуче отозвалась Кассандра, ежась от ветра. — Потому что приземлишься ты прямиком в сугроб и даже без синяков… У, демон! Еще и метель! Только ее не хватало!

Она сжала кулаки и снова жалобно выругалась — нынешнее дежурство в столовой на память о себе оставило кадету Д'Элтар порезанную в двух местах ладонь, и даже мысль о том, что этой ладони придется завтра сжимать черенок, казалась Кассандре невыносимой. Кроме того, спина и руки у нее ныли еще с обеда, когда вместо положенного занятия на плацу первокурсникам выдали лопаты и отправили оный плац расчищать — для кадетов второго и третьего курсов. Это было несправедливо, но возмущаться не рискнула даже Орнелла — плац в Даккарае имелся всего один, а вот загонов, улиц и переулков было много, недовольным кураторы быстро бы нашли применение… Впрочем, занятия по летному делу сегодня отменили всем, так что, наверное, остались бы только улицы. «По крайней мере, нынче меня никто со спины не сбросит. Хоть какая-то польза от этой проклятой погоды», — подумала Кассандра, щурясь. Задний двор, на который выходила черная лестница вспомогательного корпуса, где размещались столовая, кухни и продовольственные погреба, казался сейчас бескрайней белой пустыней. Под ногами был снег, с неба летел он же, да так часто и густо, что в нескольких шагах все растворялось в молочной пелене.

— Кэсс! — голос Орнеллы, уже порядком ушедшей вперед, с трудом пробился сквозь снегопад. — Ты где застряла? Давай, шевелись, не то так и останешься сугробом посреди двора, никто не откопает!

Кадет Д'Элтар привычно поморщилась (отдавать приказы ее светлость привыкла с детства, мало задумываясь, какое впечатление это производит на окружающих) и ускорила шаг, вертя головой по сторонам. Нет, это проклятие какое-то! Ну ведь ничего вокруг не видно! И по следам не найдешь, их сразу же заметает…

— Кэсс! Да где ты, наконец?!

Зов долетел откуда-то слева. Кассандра приподняла капюшон и, не увидев никого и ничего, двинулась на голос. «Снег, — думала она, пытаясь разглядеть подругу сквозь беспорядочное мельтешение белых хлопьев, — метель, а дальше что? Нас всех лавиной накроет? Хотя нет, до гор отсюда все же слишком далеко…» Очередной порыв ветра едва не свалил ее с ног. Помянув всуе всех демонов нижнего мира, кадет Д'Элтар остановилась перевести дух.

— Кэсс?!

Орнелла! Прямо по курсу и, кажется, совсем близко! Кассандра, быстро отерши рукавом мокрое от снега лицо, как молодой бычок нагнула голову, рванулась вперед — и с размаху налетела на закутанную в плащ фигуру.

— Вот ты где! — с облегчением воскликнула она. — Ну куда ты умчалась, не могла пять минут подождать? Сама же видишь, какое кругом… Ой.

Тот, кого Кассандра в снежной круговерти приняла за Орнеллу, медленно обернулся и сдвинул с глаз низко опущенный капюшон.

— А-а, — с тягучим южным выговором обронил он, насмешливо глядя на остолбеневшую девушку сверху вниз, — опять вы? Хорошо хоть в этот раз дракону не досталось… Любопытно, это привычка — лететь вперед, не разбирая дороги, или просто я такой везучий?

— Извините, — отчего-то краснея, выдавила из себя Кассандра. — Я… обозналась…

Улыбка на смуглом красивом лице второкурсника стала шире. Он вновь отрыл было рот, собираясь что-то сказать, но тут белая завеса снега у него за спиной потревоженно колыхнулась, и сердитый голос герцогини эль Тэйтана произнес:

— Замечательно! Я там себе чуть ноги по самую задницу не отморозила, а она здесь стоит верстовым столбом!

Второкурсник обернулся. Орнелла, мельком взглянув на него, протянула подруге руку:

— Пойдем! Пока весь Даккарай к демонам не засыпало… А вы что ухмыляетесь, кадет? По-вашему, это забавно?

Взгляд темных глаз молодого человека лениво скользнул по ее воинственно нахохлившейся фигурке.

— Еще как, — без тени смущения подтвердил второкурсник. Неметь устами при виде очаровательной герцогини, как большинство представителей одного с ним пола, он почему-то не спешил. Орнелла надменно вздернула подбородок:

— Рада за вас. Кэсс, пойдем!

Второкурсник преувеличенно вежливо отступил на шаг.

— Вас проводить?.. — все с той же возмутительной ухмылкой обронил он. По мнению уже ухватившейся за руку подруги Кассандры это было бы сейчас очень кстати, но ее светлость, уловив в предложении наглеца-кадета неприкрытую насмешку, отрезала:

— Обойдемся!

Молодой человек пожал плечами, сделал еще один недлинный шаг в строну и тенью растворился в снегопаде. Герцогиня эль Тэйтана раздраженно фыркнула:

— Южане! В жизни не видела таких нахалов. Ты его знаешь, Кэсс?

Кассандра помотала головой. И передернувшись от очередного порыва ветра, вновь натянула капюшон до самого носа.

— Ну и холодина, — прошипела она. — Пойдем скорее! Я тоже уже ног не чувствую.

— Еще бы, — буркнула Орнелла, бросив мимолетный взгляд на то место, где минуту назад стоял смуглый насмешник. — Ну, держись крепче — и побежали!

Однако с бегом не задалось. Метель, набиравшая силу с каждой минутой, разыгралась не на шутку, ветер выл, сметая с крыш белую пыль, которая так и норовила запорошить слезящиеся глаза, ноги проваливались в снег, плащи держались на честном слове, да еще и стемнело вдруг так быстро, что они и опомниться не успели… До кадетского городка подруги добрались, наверное, только часа через полтора, а пожалеть о своем опрометчивом отказе возможному проводнику кадет эль Тэйтана успела раз тридцать. Но больше, как на грех, им навстречу не попалось ни одной живой души — до самых ворот, которые они уже и не чаяли сегодня увидеть.

Промерзших до костей кадетов стражи впустили без всяких вопросов, близость желанной цели придала сил обеим, и вскоре Орнелла с Кассандрой, больше похожие на два сугроба, ввалились в маленькую переднюю женской казармы. Дневальная у дверей, одна из старшекурсниц, что никогда не упускали возможности отпустить шпильку в сторону младших соучениц, в этот раз лишь сочувственно покачала головой, глядя на их растерзанный вид.

— Здорово вам досталось, — сказала она. — Хорошо вообще, что добрались до отбоя! Вас наши привели?

Тяжело дышащие подруги с недоумением переглянулись.

— Ваши? — переспросила Кассандра, негнущимися пальцами потянув вниз застежку плаща. — В смысле? Нет, мы сами…

Дневальная уважительно шевельнула бровью. И протянула руки:

— Давайте сюда плащи, вы еле стоите. Так, значит, сами?.. Странно. Половину ребят второго курса отправили в дозор, таких вот заплутавших вылавливать. Неужели вы никого из них не встретили? Вот не повезло! Так бы проводили.

Покрасневшие от ветра глаза кадета эль Тэйтаны медленно сощурились. «Значит, вот что этот нахал там делал! — поняла она. — Дозор! Проводники! И вместо того, чтобы… Вот же скотина! А если бы мы обе замерзли к демонам где-нибудь в переулке?!»

Она свирепо раздула ноздри, протянула плащ дневальной и вслед за Кассандрой стряхнула с сапог налипший снег. Ну, ничего. Этому мерзавцу загорелому оно еще зачтется, решила Орнелла. И отвлекшись на звуки музыки со стороны лестницы, недоверчиво фыркнула:

— Слышишь? Да она опять за старое!..

Кассандра, уже успевшая прийти в себя настолько, чтобы улыбнуться, кивнула. Из-за неплотно прикрытой двери в их комнату доносилась пение лютни, и чистый, мягкий голос знакомо вторил ей:.

— Только принцесс не трогай, коль хочешь жить! — хором закончили они и рассмеялись. Кадет эль Тэйтана картинно возвела глаза к потолку.

— Не понимаю, — сказала она, — что за прелесть наша орхидея находит в таких жутких песнях?

— Почему — жутких? — вступилась за подругу Кассандра. — Стихи красивые. Ну разве что немножко… Как бы…

— Ага, — весело тряхнула головой Орнелла, — как бы не для слабонервных. Кровь ручьями, страдания и все такое прочее — хотя да, в этой всего два трупа, уже, считай, достижение!.. Вот с чего бы? Ромашка ромашкой, домашний ребенок, и такие пристрастия?

— Ты уж определись, — Кассандра прислушалась к наступившей тишине. Сельвия, очевидно, настраивалась на новую песню. — Ромашка или орхидея.

— А! — Орнелла утомленно махнула рукой. — Много там разницы? Всё одно цветочек, жизни не нюхавший!

— Угу, — с нескрываемой иронией отозвалась кадет Д'Элтар, глядя на задравшую нос герцогиню, — а ты, конечно, нюхала. Как только нос не отвалился.

— Нет, — согласилась ее светлость, толкая дверь, — так я всякой жути и не сочиняю, верно?..

Сигнал к отбою, едва слышный из-за воя метели, прозвучал, как всегда, в десять. Измученные первокурсники, наломавшиеся за день с лопатами в руках, его даже не услышали — добравшись с горем пополам до своих казарм, они почти сразу расползлись по постелям и уснули, едва голова коснулась подушки. Кураторы, пересчитав подопечных и убедившись, что все на месте, тоже отправились каждый к себе. Кадетский городок затих, погребенный под толщей снега.

Однако в мужских казармах второго и третьего курсов, чьих обитателей суровая стихия пощадила, в довесок подарив едва ли не полдня свободного времени из-за частичной отмены занятий, жизнь бурлила ключом. Отдохнувшие, выспавшиеся за день кадеты, пусть и разойдясь после отбоя по своим спальням, укладываться не спешили. Из-за плотно прикрытых дверей в комнаты то и дело доносились приглушенные голоса, изредка прерываемые короткими взрывами смеха, слышались шлепки картами о столы, а кое-где — и осторожное позвякивание наполненных вином стаканов. Последнее, учитывая суровые правила Даккарая, в любой другой день не сошло бы нарушителям с рук, но сегодня метель была с ними заодно: куратор до самого утра не покинет флигеля и не услышит ничего, кроме стонов ветра, а завтра… До завтра еще далеко!

— Думаю, этакая свистопляска теперь надолго, — на мгновение отвлекшись от карт, что держал в руках, и бросив взгляд в окно, сказал один из четверки кадетов, расположившихся на пледах прямо на полу, возле раскаленной печурки. — И полеты завтра наверняка тоже отменят. Вот уж не было бы счастья!

— Вполне возможно, — раздумчиво кивнул сосед напротив. Его морковно-рыжая шевелюра, не убранная в косу, пламенела в свете огня как факел: зажигать лампу, даже невзирая на весьма малую вероятность ночного обхода, товарищи поостереглись. — Только зря ты, Рон, так радуешься. Молодняк после сегодняшнего, уж верно, завтра будет едва живой.

— И что? — не понял тот. — Энрике, не спи! Опять продуем!

— Да вы и так продуете, — уголком губ улыбнулся рыжий. Карты у него на руках были одна лучше другой. — А что касается первокурсников — так нас, сдается мне, сия чаша не минует. Даже если снегопад к утру прекратится.

— На это я бы не надеялся, — отозвался Энрике Д'Освальдо, делая ход. Его партнер, оценив расклад, мученически скривился:

— Да что такое! Одна мелочь, и третий раз подряд вся только у нас! Говорил я тебе, Энрике, мою колоду брать надо было!.. У него же, сто к одному, карты меченые!

Рыжий снова улыбнулся.

— Учись проигрывать, дружище, — посмеиваясь, сказал он. — Из вас игроки курам на смех, у одного азарта не хватает, у второго — терпения, — он взглянул на брошенную жалобщиком карту, хмыкнул и толкнул плечом своего соседа:- Клифф, добивай. Я тебе их уже на блюде подал, только разделать осталось.

— Ну, это мы еще посмотрим… — закипятился Рон, однако его долговязый визави, лучась победной улыбкой, открыл свои карты, и бедняге осталось только смириться с полнейшим своим поражением.

— Шулер, — беззлобно бросил он, сердито покосившись в сторону рыжего. Тот скептически хмыкнул и, аккуратно собрав колоду, отложил ее в сторону. Кому-нибудь другому такое заявление стоило бы хорошей взбучки, но здесь собрались друзья, и так уж вышло, что один из них был лучшим игроком на весь Даккарай, а другому по жизни фатально не везло в карты. — Доставай фляжку, Реджи! Хоть горе залить.

— С какой это стати? — удивленно приподнял морковные брови победитель. — Ты правила знаешь, продул — ставишь выпивку. Это, кстати, и к тебе относится, Энрике, так что нечего ветошью прикидываться.

Кадет Д'Освальдо пожал плечам и сунул руку за пазуху.

— Не кисни, Рон, — с сочувственной ухмылкой взглянув на вздыхающего приятеля, который, поднявшись, рылся в недрах платяного шкафа, проговорил он. — Уж как-нибудь после отыграемся… На, держи, Клифф. И пригляди там за Стрэттоном, он уже который день дань собирает, как бы не спился.

Рыжий, принимая из рук соседа флягу, покачал головой.

— Зависть, дорогой барон, — отвинчивая крышку, назидательно проговорил он, — чувство низменное и не подобающее дворянину…

— Вам виднее, дорогой граф, — в тон ему отозвался Энрике. Они посмотрели друг на друга и рассмеялись. Долговязый Клифф, следом за победителем отхлебнув из фляжки, тоже улыбнулся и повернулся к шкафу:

— Рон! Кончай канитель, ведь опять будешь ныть, что тебе ничего не оставили.

— Сейчас, — невнятно донеслось до него сквозь шорох одежды. — Вот демон!.. Куда я ее засунул?

— В сапоге посмотри, — подсказал Энрике, делая глоток. Крепкий бренди приятно обжег горло.

— Смотрел, нету…

— Конечно, нету, — фыркнул будущий граф Стрэттон, пересаживаясь поближе к огню. Его рыжая шевелюра вновь вспыхнула алым. — Не строй из себя дурака, ты последнее позавчера Декстеру оставил. Сядь уже, у Д'Освальдо фляга полная. Так и быть, в долг запишу.

— Угу, — мрачно буркнул Рональд. — Там уж записывать некуда… Чтоб я с тобой еще когда играть сел!

Он воинственно передернул плечами, но, все-таки оставив в покое шкаф, вернулся к друзьям. Все четверо развалились на пледах, по очереди прихлебывая из фляжки. В комнате стало тихо, только ветер свистел за окном да потрескивали поленья в раскаленных недрах печурки.

— Зима будет дрянь, — нарушил молчание Реджинальд Стрэттон, задумчиво хмуря свои морковные брови. — Хотя что еще ожидать после такого лета?.. Даже в Предгорье почти втрое меньше урожая собрали, чем в прошлом году. А ведь у нас вода была.

— Ну, — протянул Клифф, — будущей весной, судя по количеству снега, в ней уж точно недостатка не ожидается…

— А толку? — резонно возразил рыжий. — За зиму запасы до самого донышка подъедят, хорошо, если к посевной хоть малая толика в закромах останется. Одно Разнотравье весь Геон не прокормит.

— Да, — бесстрастно обронил Энрике. — Югу придется затянуть пояса.

«Хотя куда уж сильнее», — подумал он, делая очередной глоток бренди. И взвесил флягу в руке. Он планировад растянуть ее хоть на несколько дней, но, видно, уже не получится, а еще не на что будет взять до самого января. Отец сильно урезал ему содержание, пусть оно и так было не бог весть какое — но урожая в Освальдо в этом году почти не собрали, да еще обучение Санто… Хорошо, хотя бы младший брат пока слишком мал для Даккарая. Их троих сразу семья бы не вытянула. Кадет Д'Освальдо, не глядя, протянул флягу Рональду и уткнул подбородок в скрещенные руки. Бедность не порок, но, боги свидетели, как же невыносима эта проклятая нищета!.. Реджи легко прибедняться: в Предгорье дела все же не так плохи, к тому же Стрэттоны владеют не самой завалящей частью Разнотравья, а это и лес, и дичь — та самая дичь, которая неизбежно уйдет с опустошенного засухой юга вглубь страны, чтобы хоть как-то прокормиться и взрастить потомство. «И что останется нам? Выгоревшие пустоши вокруг Туманного хребта да каменная земля?» Он чуть повернул голову, скользнув взглядом по остальным своим товарищам. Северяне! И доход их семей мало зависит от урожая: Вэдсуорты владеют угольными карьерами Черной долины в низовье Северных гор, так что Клиффу не о чем волноваться, а барон де Ласси, отец Рона, держит все северо-западное побережье — торговля, рыболовство, без куска хлеба они и в самый голодный год не останутся. Что же до Д'Освальдо, так ему самому и Санто еще очень повезет, если у отца хватит денег на новые мундиры к следующему учебному году. В котором, Энрике уже сейчас это было яснее ясного, ни о каком дополнительном содержании не будет идти и речи. Придется бросить карты, безрадостно подумал он, и все остальное, вроде бренди, тоже. С пустым карманом ни пить, ни играть не сядешь — а значит, очень скоро останешься не у дел, пополнив ряды отщепенцев без гроша за душой, подпирающих стенку что на ночных пирушках у Декстера, что во время субботних карточных битв, возглавляемых Стрэттоном. Да, Реджи ему сосед и товарищ, но платить за него он уж точно не станет… Энрике поморщился и протянул руку к фляжке. Такую помощь, больше смахивающую на подаяние, он и сам бы не принял. Проклятые деньги! Почему без них в этом мире ни одно колесо не крутится?..

Сделав глоток, он передал флягу Рональду и закрыл глаза. Мягкий плед и тепло, шедшее от железной печи, нагоняли дремоту. Который час? Наверное, уже глубоко за полночь, пора бы расходиться. Реджи прав, утихнет буря к рассвету или нет, не важно — на этакую прорву снега одних первокурсников точно не хватит, значит, придется и остальным браться за лопаты… Кадет Д'Освальдо зевнул. И прислушавшись к занудным рассуждениям Стрэттона, касавшимся все той же прошлогодней засухи, тряхнул отяжелевшей головой.

— Хватит тоску нагонять, Реджи, — проговорил он, с усилием садясь. — Как-нибудь переживем, зима не вечная… Ночь, кстати, тоже. Я спать. Рон, как фляжку прикончите, прибери ее куда-нибудь, чтоб капитану на глаза не попалась.

Тот кивнул. Реджинальд Стрэттон насмешливо покачал головой:

— Уже? Однако, мы теряем лучших, господа.

— Помянем, — немедленно согласился Рональд, присасываясь к фляжке. Рыжий, хмыкнув, легонько толкнул плечом своего соседа:

— Гляди, Клифф, опять пролетишь — этот же и понюхать не оставит.

— Да пусть его, — вслед за Энрике широко зевнул кадет Вэдсуорт. — Зато голова завтра болеть не будет…

Кадет де Ласси, булькая бренди, одобрительно вскинул вверх сжатый кулак:

— Твое здоровье, дружище!

Реджинальд расхохотался. И покосившись в сторону уже растянувшегося на постели Энрике, перевернулся на спину.

— Слабаки. Один после трех глотков засыпает, второй и тех сделать не может. Не видать тебе, дружище Клифф, соляных шахт Д'Элтаров! Там решительность нужна, напор, а не эти твои…

— …танцы с опахалами, — закончил за друга окончательно пришедший в хорошее расположение духа Рональд. С сомнением потряс флягу, ностальгически вздохнул и передал ее рыжему. — Морковка дело говорит, Клифф!

— А толку? — махнул рукой Стрэттон, приканчивая остатки бренди и завинчивая крышку. — Ставлю свой недельный выигрыш, что он так и будет ей в спину вздыхать до самого выпуска. Гляди, Клифф, пирог-то жирный, и порезвей тебя претенденты найдутся. Тем более, девица вполне ничего.

Клифф, не удостоив обоих насмешников взглядом, поднялся.

— Мне пироги без надобности, Реджи, — расстегивая мундир, сказал он. — Своих хватает. А коль уж тебе чужие шахты покою не дают — так и займись на досуге, все лучше, чем языком трепать.

Он повесил мундир в шкаф, разделся и лег, отвернувшись к стене. Рональд де Ласси негромко хохотнул:

— Экие мы ранимые!

— Любовь, дружище, — протянул рыжий. — Страшная штука. На, прибери флягу, и у меня пошурши на полке, я вчера Декстера на две пинты красного выставил. Энрике! Давай с нами, Клифф весь в образе, а мы вдвоем с целой бутылки да после бренди точно уберемся. Энрике? Да ты спишь уже, что ли?

— Спит, — прислушавшись к тишине из угла, где стояла койка кадета Д'Освальдо, подтвердил Рональд не без внутреннего удовлетворения — по его личному мнению, одной бутылки вина на двоих и так было не много. — Брось, Реджи. Его будить — проще повеситься…

Он сунул пустую флягу Энрике под свой матрас, порылся в шкафу, достал увесистую бутыль и одобрительно крякнул, взглянув на восковую печать на горлышке. Винокурни Янтарного берега, крепленое! «У Декстера, однако, есть вкус, — подумал кадет де Ласси, вручая бутыль протянувшему руку Стрэттону и усаживаясь обратно на плед. — Вот же как кстати этих двоих сморило!»

Однако он ошибся. Оба его соседа не спали. Лежа в своих постелях, Клиффорд и Энрике отстраненно прислушивались к тихим голосам товарищей, осторожному звяканью стаканов, глухому бульканью вина — и мучительно размышляли об одном и том же. Мысли кадета Вэдсуорта вились вокруг синеглазой первокурсницы, чью улыбку он все никак не мог выбросить из головы, а кадет Д'Освальдо, закрыв глаза, видел перед собой соляные шахты Д'Элтаров. Горы белого золота, огромное состояние, сосредоточенное в руках одного человека! «Да, Реджи прав, — думал Энрике. — Это жирный кусок, и в конце концов большая его часть достанется тому, кто успеет первым… Так почему бы не мне?»

Буря улеглась так же внезапно, как налетела — к полудню следующего дня ветер стих, снегопад прекратился, и небо над Даккараем, несколько долгих дней скрытое плотной завесой низко висящих облаков, вновь засияло холодной лазурью. Засверкала мелкой бриллиантовой пылью раскинувшаяся за стенами школы пустошь, заискрились покрытые инеем стекла, оживились, вытягивая шеи, запертые в стойлах драконы, почуяв скорую волю… Однако молодые наездники не спешили поднимать их в небо: все они до последнего человека, вместе с обслугой и преподавателями, вышли на засыпанные снегом улицы, чтобы освободить Даккарай от снежного плена.

— Я, конечно, подозревала, что жизнь здесь не сахар, — Орнелла эль Тэйтана поудобнее перехватила черенок непослушными пальцами и, поднатужившись, приподняла над землей наполненную с горкой лопату, — и не думала, что будет легко… Но это уже, боги свидетели, ни в какие ворота!

Она махнула лопатой, ссыпая снег в высокий белый сугроб позади, еще несколько дней назад бывший фонтаном, и утерла с лица пот. Кассандра, мокрая как мышь и смертельно уставшая, не ответила. День клонился к вечеру, а работали они с самого утра, только лишь с одним коротким перерывом на обед и получасовой отдых, так что сейчас даже разговаривать у нее не было сил. Рук она почти не чувствовала, ноги противно тряслись, плечи ломило так, что, казалось, еще чуть-чуть и они просто отвалятся, а снега вокруг не убывало. Первый курс сегодня отправили расчищать главную площадь — от крыльца центрального корпуса до ворот, и несчастные кадеты, еще толком не пришедшие в себя после вчерашнего, успели за день возненавидеть зиму, лопаты, полезный труд в помощь ближнему, самого этого ближнего, кем бы он ни был, школьный совет, Даккарай, всех его драконов и собственную горькую долю…

«Я больше не могу», — подумала Кассандра, трясущимися руками поднимая полную снега лопату. И, тихо вскрикнув от боли, выпустила из пальцев черенок. На глаза навернулись слезы.

— Кэсс? — обернулась Орнелла. — Ты что? Все в порядке?

— Нет, — прошелестела та. И закусила губу, стягивая с правой руки перчатку. Кадет эль Тэйтана, сунувшись посмотреть, охнула и округлила глаза: ладонь подруги вся была красной от крови.

— Порезы вчерашние раскрылись, — пустым голосом сказала Кассандра, без эмоций глядя на руку. — Надо было перевязать, да я подумала, так скорей заживет… У тебя есть платок? Перетяни мне, а то самой неудобно.

Орнелла сдвинула брови.

— Какой еще, к демонам, платок? — возмутилась она. — Ты что, дальше работать собралась? Да тебе в лазарет надо с этим кошмаром!

Кассандра подняла голову:

— Орнелла, дай мне платок. Это просто царапина, а лопату и левой рукой держать можно. Я и так в загоне хуже всех, не хватало еще здесь опозориться.

— Ничего я тебе не дам! — гневно фыркнула кадет эль Тэйтана. — Марш в лазарет, а не то… Вот же упрямая бестолочь. Капитан эль Моури!..

— Орнелла! — вспыхнула подруга, испуганно обернувшись в сторону куратора, что деловито орудовала лопатой у самого крыльца. Услышала? Слава богам, кажется, нет, слишком далеко. — Прекрати сейчас же!

— И не подумаю! Капитан эль Моури, тут…

Ее призыв потонул в громком шелесте крыльев. Первокурсники, опустив лопаты, как по команде задрали головы.

— Мастер Тайрин! — весело проорал сверху чей-то голос. — Вы были правы, здесь только нас и ждут! Прикажете садиться?

— Садитесь, — отозвались в ответ. — Только осторожнее, не заденьте никого.

Дюжина разгоряченных драконов, взметая тучи искрящейся в закатном солнце снежной пыли, опустилась на расчищенный пятачок в центре площади. Ближайшие к ним первокурсники, сбившись стайкой, раскрыли рты.

— Мастер Тайрин… — шелестом голосов пронеслось от крыльца к воротам. Невысокий смуглый мужчина в синем мундире с генеральскими нашивками, без косы, коротко стриженый и совершенно седой, несмотря на моложавое лицо, первым спрыгнул на землю. Кассандра, спохватившись, следом за остальными прижала левую ладонь к груди, отдавая честь старшему по званию. Мастер Тайрин! «Нет, теперь меня и без руки отсюда никто не выгонит!» — стиснув зубы, подумала она.

Мастер Тайрин был старшим преподавателем летного дела, главой совета мастеров и лучшим наездником в Геоне. Поговаривали даже, что сам Первый маршал получил свой чин во время оно лишь потому, что главный претендент на этот высокий пост, Сезар Тайрин, предпочел по окончании войны вернуться в Даккарай преподавателем. Насколько это являлось правдой, никто теперь не мог сказать наверняка, но то, что учителем мастер Тайрин был непревзойденным, не оставляло сомнений. С драконами он творил истинные чудеса, а уж кадеты и вовсе его боготворили, начиная от зеленых первокурсников и заканчивая без двух недель выпускниками: на его практические занятия никогда не опаздывали, а на его лекциях в аудитории всегда стояла благоговейная тишина. Мастер Тайрин преподавал старшим кадетам, начиная с середины второго курса, но его частенько можно было увидеть по ту сторону решетки загона и во время занятий, которые вели другие мастера. Кассандра тоже видела не раз. И теперь, при всех, на глазах у такого человека — уползти, поджав хвост?.. Никогда! Кадет Д'Элтар, быстро нагнувшись, зачерпнула пригоршню снега и прижала его к пульсирующей ладони. Демоны с ней, с перевязкой! «Потерплю, не отсохнет, — решительно подумала она. — Перчатка толстая, не заметит никто… А как закончим — теперь, верно, скоро, солнце садится — тогда уже в лазарет».

Мастер Тайрин коротко поклонился подошедшей капитану эль Моури, перекинулся с ней парой фраз, быстро окинул взглядом фронт работ и махнул рукой десятку юнцов-второкурсников, что у него за спиной держали под уздцы драконов:

— Зверей привязать и рассредоточиться! С площадью нужно закончить до темноты, что делать, вы знаете. Кадеты Декстер и Вэдсуорт — к воротам, Стрэттон — помоги тем, что у перехода на восточную галерею, Д'Освальдо, де Ласси — территория вокруг фонтана… Остальные за мной!

Он ободряюще кивнул капитану эль Моури и в сопровождении еще нескольких второкурсников двинулся в сторону западной галереи, где снега было больше всего. Орнелла, провожая его взглядом, восхищенно вздохнула. Что за мужчина!

— Будь он хоть лет на пятнадцать моложе, — томно обронила она, — я бы сдалась без боя…

— И без объявления войны, — глядя в ее мечтательное лицо, не удержалась от смешка Кассандра. О чем тут же пожалела. Кадет эль Тэйтана, обернувшись, мигом очнулась от романтических грез и знакомо нахмурилась:

— Ты еще здесь?..

— Здесь, — подтвердила кадет Д'Элтар, стряхивая с ладони подтаявший красный снег. — И уйду вместе со всеми. А если вздумаешь наябедничать капитану эль Моури — ты мне больше не друг! Ясно?

— Очень мило! — всплеснула руками оскорбленная в лучших чувствах герцогиня. — Я, значит, ради нее же…

Позади заскрипел снег, и Орнелла, через плечо покосившись в сторону источника звука, умолкла. К сугробу, скрывавшему в своих недрах фонтан, с лопатой в руках направлялся один из кадетов, прибывших вместе с мастером Тайрином. И все бы ничего, если бы не одно «но»… Золотистые глаза ее светлости медленно сузились:

— Этот нахал! Видят боги, только его нам недоставало!

Кассандра, безуспешно пытаясь втиснуть распухшую ладонь в совершенно задубевшую от мороза перчатку, подняла голову. И встретившись взглядом со смуглым второкурсником — тем самым, с которым ей уже дважды недавно пришлось столкнуться нос к носу, поспешно спрятала руку за спину. Молодой человек улыбнулся.

— Подкрепление прибыло, дамы, — весело проговорил он. — Ну, показывайте свои владения! Сейчас Рон драконов привяжет, подтянется, вчетвером бодрее пойдет.

Орнелла высокомерно вздернула подбородок, намереваясь, судя по лицу, ответить новоприбывшему какой-нибудь колкостью, но тот, словно не замечая ее, вновь посмотрел на Кассандру:

— Держитесь, кадет, всего часок потерпеть осталось — завтра уж вас никто трогать не будет. Где лопату-то потеряли?

— Там… — смутившись сама не зная отчего, пролепетала Кассандра, махнув в сторону сугроба. И только спустя мгновение поняла, что выдала себя с потрохами — черные брови молодого человека нахмурились.

— А что с рукой?

— Н-ничего, — внутренне плюясь, выдавила из себя она, делая шаг назад. — Мозоль, натерла немного. Я тогда за лопатой и…

— Стоять, — велел он. — Ну-ка, покажите. Показывайте, говорю я вам!

Кассандра, кусая губы, нехотя протянула ему открытую ладонь. Кадет взял ее за руку, посмотрел и присвистнул:

— Знатно располосовано. Тут швы накладывать надо, а не лопатой махать. Вот что, отправляйтесь-ка в лазарет!

— Но…

— Без «но», — отрезал он. — Толку от вас, с такими порезами, все равно сейчас никакого. Бегом! И без разговоров!

Кассандра, опустив голову, подчинилась. А Орнелла, глядя вслед спотыкающейся подруге, свирепо раздула ноздри. «Замечательно! — в сердцах подумала она. — То есть, меня даже слушать не хотела, а стоило первому же смазливому молодчику ей улыбнуться — и мигом от всей гордости одно воспоминание осталось?.. Ну погоди, дорогуша, доберусь я до тебя вечером!»

— А вы что стоите без дела? — раздалось у нее над ухом. — Обе руки, я вижу, у вас в порядке.

Кадет эль Тэйтана, очнувшись, повернула голову:

— Что?

— То, что солнце еще не село, — уже без всяких улыбок сказал второкурсник. — А работать за троих я не собираюсь. И сделайте лицо попроще, спаси боги, треснет по такому холоду…

Он, закинув свою лопату на плечо, скрылся за фонтаном, а Орнелла так и осталась стоять столбом, сжимая в руках черенок.